Смех сквозь слёзы. Юморески от Чичера Колымского

Владимир Сергеевич Неробеев, 2017

На Колыме, где автору посчастливилось прожить почти полтора десятка лет, люди иногда находят золотые самородки. Не спешите, читатель, причислять меня к тем счастливчикам. А впрочем, скажу вам откровенно, я обогатился гораздо круче любого из них. Я ведь поехал на Колыму «за туманом и за запахом тайги». Мне подфартило необыкновенно. Не зря начал разговор о самородках. Ситуационный юмор подобен золотым самородкам: попадается крайне редко и, на удивление, чрезвычайно неожиданно. Настоящим корифеем ситуационного юмора был и есть Антон Павлович Чехов. Он просто кайфовал над человеческой глупостью. Сколько курьёзных случаев описал этот истинный юморист!!! Если читатели, ознакомившись с юморесками данной книги, причислят автора хоть каким-то боком похожим на великого мастера, буду безмерно счастлив. А мне больше ничего и не надо.

Сказка про белого бычка

( Только не для детей! Боже упаси!)

Жили-были старик со старухой. Не где-то там, ”у самого синего моря” или “в тридевятом царстве”. Нет. Совсем рядом в Тульской области, а может быть даже в Рязанской.

Прошлой весной принесла им бурёнка телочка — ну точь — в — точь из сказки: белый, до того милый, до того пригожий, — всем на загляденье. На выгоне зелёную травку щиплет, спокойно — ни одну курицу или другую какую животину не тронет. А начнёт резвиться и так это ножками чудно и забавно взбрыкнет, что старуха, наблюдая за ним из окна, кончиком фартука смахнёт набегавшую слезу умиления.

–Что ты, старуха? — спросит старик.

–Эт…я так, старик, — промолвит старуха, отводя взгляд в сторону.

Возвратился как — то старик из гаража, пригорюнился, буйную голову повесил.

–Что закручинился, старче? — спрашивает его старуха, — не весел и песен не поёшь.

–Да как же мне не кручиниться, старая, — отвечает ей старик, потупив очи до долу. — Конь мой верный сдыхает… Вот-вот копыто откинет. На чём ездить буду?

Старуха аж в лице переменилась. Во всей округе,хоть на двадцать, хоть на пятьдесят километров кинь лошадей давнёхонько она не видала. Какой Конь?!

–Какой! Какой1-взмолился старик. — Да “Москвич” мой сломался, в крестовину его мать! — заругался старик и стал темнее ночи. Начали со старухой думать — гадать, где бы денег достать…на ремонт. В селе сейчас легче прошлогоднего снега добыть, чем взять в займы…

–Пенсия… — заикнулась было старуха.

–Да что там твоей пенсии?!…На два ржавых болта только и хватит, — резонно возмутился старик и закручинился пуще прежнего. Не оттого закручинился он, что не знал, где взять денег, а потому, что уж больно не хотелось пугать старуху крамольными мыслями. Да и самому уж больно жаль бычка. Пожил-то, бедолага, на свете всего ничего, — не более полгода.

— На панель пойду, а бычка не дам резать! — заупрямилась старуха.

–Пойми, глупая, — делает ей внушение старик, — В двадцать лет, когда я сватался, за тебя дали бы не только на “Москвича”, на новенький “Мерседесс”… а сейчас…-старик безнадёжно махнул рукой и принялся точить ножик. Два дня старик точит ножик, два дня старуха ревмя ревет. Наконец, поняла, старая — иного выхода просто нет. Хоть и жаль телочка, а что сделаешь?

Режут, значит, они бычка ( ах, какой был бычок!), везут в Москву продавать. Всё — таки мясо там дороже, рассудил старик, там же купит и запчасти дешевле. Кое-как, с горем пополам ладит своего “коня” (“Москвича — то”). Пуповиной привязал крестовину к горловине, и ещё одну “хреновину” перетянул “морковиной”. В Японии это назвали бы гибкой технологией, а по-нашенски — на соплях. Ага! Трогаются в путь. Старуха, садясь в машину, ворчит, мол, переться за две сотни верст “киселя хлебать”. На месте бы продали, своим людям, пусть дешевле, зато бычка вспоминали бы дольше. Как — будто чувствовала, старая, что в белокаменной с ними приключится неладное.

Едут они, значит, не спеша, поторапливаются. Ага! Пяти верст не дотянули до Кольцевой дороги, вдруг та “хреновина с морковиной” хрясь! возьми да и лопни, будь она неладна. Остановились на обочине, а старуха и говорит (вот как душа её чуяла):

–Не протухло бы мясо, — а сама уголком платка слезу вытирает. Опять ей, видно, бычок вспомнился.

–Смотри, ещё накаркаешь…в крестовину мать, — заругался старик. Хвать большущий гаечный ключ и… шасть под машину… ремонтировать, значит.

А тут недалёко при въезде в Белокаменную на Большой Московской Кольцевой Дороге на “канарейке”(это такая машина с мигалкой) гулял добрый молодец в форме капитана милиции с кистенёмммм…тьфу-у… не так выразился… с жезлом, с полосатой палочкой — выручалочкой. Величали того молодца — Федор Иваныч Обиралов. (Промеж себя его все называли Федя Нос и не без основания). С виду в нём примечательного ничего не было, окромя носа. Длиннющий — длиннющий. Его нос, как говорится, на семерых рос, а одному достался. Такого носа, прямо скажу вам, нигде не сыскать. На два часа опережает своего хозяина, появляясь в нужном месте. Сказать, что Федя родился с таким носом, я не могу, ибо рос он мальчик, как мальчик. Был не в меру любопытен и всё время нос держал по ветру.

А в природе ведь как: некоторые органы животных, например, постоянно растут и видоизменяются. Морские котики, моржи когда-то ходили по земле. Теперь у них ласты. Да что там моржи. Вот, к примеру, наши депутаты. От постоянной болтовни у них так вытянулись языки, что у многих теперь рты не закрывается. Вот и у Феди нос рос и рос. Стал как миноискатель. Да что там миноискатель! Лучше. За смену, бывает, двадцать, а то сорок машин пропустит мимо себя, ни одну не остановит, но на сорок первой (как в воду глядит) отмажется, что надо. И всё благодаря носу. Спрячется с радаром за куст и выжидает. Странное дело: радар ничего не показывает, а нос выловит такую “поклёвку”, что простому смертному гаишнику нужно год вкалывать по три смены. Так, выглядывая из-за куста, нос указал добру молодцу на машину моих героев. Нет, не подумайте, что мясо у них протухло. (Что оно там… ночь пролежало, да полдня ехали, да полдня ремонтировались). Нет, не успело ещё испортиться, но близко к этому.

На Большой Дороге, значит, и свидились старики с добрым молодцем.

Молодец сразу не понравился старику. Да и старухе тоже. Везде сует свой нос. В салон, в багажник. Давай права качать, придираться.

–Куда путь держим? — и не дожидаясь ответа, приказал разворачивать оглобли обратно, — иногородние машины в город не пропускаем.

–Как так? По какому такому праву? — возмутились старик со старухой.

–Ха — ха! Вот народ! Вы что газет не читаете что ли? — хахакнул добрый молодец и вытащил из-за пазухи газету трёхмесячной давности.

–На время Всемирных Юношеских Олимпийских Игр, — вслух стал читать старик постановление мэрии Москвы, — ограничить въезд в столицу иногороднего транспорта, за исключением транспорта со спец — пропусками и машин с сельхозпродукцией…с сельхозпродукцией,-повторил старик и озадачился, почёсывая затылок, не зная, что делать.

–А мы как раз с сельхозпродукцией, — нашлась старуха что сказать, приподняв простынку, которая прикрывала собою…(язык не поворачивается сказать “мясо”)…прикрывала собою останки телочка. Мухи роем тут же ринулись в салон. Понятно! по какой причине. Завидев насекомых, добрый молодец радостно ухмыльнулся, передёрнув носом, словно курком автомата: ситуэйшен — что вода для рыбы — “клиент” вот-вот “созреет”, нужно только чуть — чуть “дожать”. Вдарился тут добрый молодец о земь и… прикинулся “шлангом”:

–А кто вам сказал, что мясо — сельхозпродукт? У нас в Москве многие держат свиней и коз прямо на балконах. Какой же это сельхоз…даже вовсе и нет, — добрый молодец палочкой — выручалочкой нахлобучил фуражку с затылка на глаза и замолчал. Слукавил, конечно, он насчёт сельхозпродукции. Но кто ему судья? На дороге он — царь и бог. Приезжие только что и могут, — как можно щедрее “дыхнуть в карман”.

Для стариков, пожалуй, это был бы самый лучший вариант. Дай они добру молодцу деньжонок “на жисть”, и дело бы с концом. Но старик со старухой были в этом плане не шибко просвещёнными, можно даже сказать интеллигентно — щепетильными. Как дать?(!!! ) Удобно ли? (!!! )А вдруг откажется.(!!! ) Не возьмёт. (???)Тогда что? Со стыда хоть в землю провались? А потом, где они, деньги — то: за душой ведь ни копейки (с чего бы им завестись, — от сырости???).И наконец! а с какой такой стати они должны давать!? За здорово живешь? Так ведь не напасёшься…и пошло, и поехало. Старик в таких случаях “заводился” с пол-оборота, гораздо лучше своего “Москвича”. И в этот раз “завёлся” старик, как часы. На грех и “искра оказалась на месте, не пропала и не отсырела, и бензопровод не засорился”.

–Ну, “затарахтел” дед, — обмолвилась старуха, — теперь не остановишь.

И вправду сел старик на автобус и поехал в Управление ГАИ”резать правду — матку”. А она у нас правда-то где-е?? (в п…е)…на конце…Кощеевой иглы. Найти её старик не смог, сколько не старался. Пропало мясо. Как говорится, получились пустые хлопоты при поздней дороге. Больше всего жаль телочка. Сгинул ни за что, ни про что. А ведь какой был телочек!! И всё из-за этой скотины!… Вы меня не так поняли. На Федора Иваныча Обиралова я даже перстом не указал, не то что словом обмолвился…Не знаю как вы, а я считаю, что виновник в этой истории — “Москвич”. Нешто может быть иначе?! Присмотритесь внимательно к буковкам его фирмы: “А-З-Л-К”. О чём они говорят? “Автомобиль Заранее Лишённый Качества”.

Господа хорошие из “АЗЛК”! Умоляем: не губите наши-и телячьи души!