Заговор Кентервиллей. книга первая

Владимир Сергеевич Гуськов

Гарри на распутье. Что ждет его в магическом мире? Чем заняться и где найти себе место? И себя?.. Горечь последних событий тяготит его силы, и ею пропитано все его близкое окружение. Именно в этот момент происходит нечто! Новый толчок к жизни. Но действительно ли это так? Спасение или проклятие? Волей судьбы Гарри снова оказывается в школе Хогвартс, где встречает новых друзей, посещает уроки на 7 курсе и пытается найти волшебный Артефакт, необходимый для того, чтобы вернуть близких ему людей.

Воскрешающий камень

Гарри сидел на старом дырявом перевёрнутом котле за домом семейства Уизли и понуро смотрел перед собой. Солнце только начинало клониться к закату и отбрасывало золотистый свет на садовые деревья. Лёгкий ветерок нежно теребил листья на их ветвях. А вдали, за садом, виднелся высокий лес. Лес в последнюю свою, самую цветущую пору. Совсем скоро он станет таким же золотым, как и листья яблонь, обогреваемые лучами солнца. А небо… Светло-голубое, и не всегда такое спокойное и безмятежное, как раньше, такое глубокое и тянущее сердце к умиротворению и спокойствию, без единого облачка на своей бескрайней глубине… Оно останется таким же, как всегда: холодным, равнодушным и прекрасным. Как и звёзды, сияние которых уже начало проблёскивать сквозь пелену синевы. «Красота и жестокость»! Щебетание суетливых пташек, копошащихся на ветках с яблоками и на заднем дворе, утихло еще с полчаса назад. Поспешное отступление испуганного садового гнома у ближайшего дерева было излишним. Но и его торопливая возня потонула в шелесте листвы. Парой минут назад Рон окликнул Гарри. Но Гарри, казалось, не замечал ничего этого. Время шло к ужину. «Да, конечно, так и есть». Гарри уже давно сидел здесь один. Именно это он и хотел найти на заднем дворе, хотя именно тут и не составляло особого труда отыскать его уединенного. Это было одним из излюбленных мест его и Джинни, Рона и Гермионы, когда они хотели уединиться, но Гарри как-то не подумал об этом тогда, когда его притянуло снова сюда. Его мысли были обращены в прошлое. Но не на Волан де Морта, или на трагичные события, произошедшие один-два месяца назад. Нет! Сейчас его мысли были погружены в памятное событие, воспоминание о котором Гарри был близок к своей мечте или счастью, а возможно, всего лишь к нескольким счастливым моментам, за которыми могло последовать тяжёлое разочарование и новая горечь потери близкого человека и душевные муки. Рон неожиданно появился из-за угла дома и стал как вкопанный. Можно было подумать, что Рон не ожидал увидеть здесь друга, но каждый, кто знал достаточно хорошо Рона как Гарри или Гермиона, сразу бы сказали, что он просто смутился. Рон не обладал таким красноречием, как Гермиона, но был верным и преданным другом Гарри.

— А-а… — Неуверенно и тихо протянул Рон, сделав в сторону сада несколько шагов. — Я тебя искал… — Рон снова умолк и внимательно взглянул на Гарри. Может он и пытался разглядеть на щеках друга слёзы или покрасневшие глаза, но в тени дома, в которой, чуть сгорбившись, сидел Гарри, Рону этого сделать не удалось, и он продолжил:

— Мама зовёт всех к ужину. — Рон отвернулся и посмотрел на сад.

— Ага. — С усилием произнёс Гарри, но голос его прозвучал тихо и вяло.

— Я подумал, что ты здесь и… Джинни будет волноваться если ты не пойдешь…

Гарри поднял голову и посмотрел на Рона.

— На ужин… — Закончил Уизли.

Джинни всё понимает, да и всегда всё понимала лучше самого него, Гарри. Иногда, вечерами, как например этот, на Гарри накатывала тоска. А в горле стоял большой комок, и на глазах выступала влага. Против его воли или желания. Это было неуправляемо его силами, да и разве стоило подавлять это в себе. Светлая память о его родителях, которых он так никогда по-настоящему и не знал, память о Сириусе… Всё это так сильно оживало, и погружало Гарри в особый мир. Грустный, но по-своему очаровательный. Трогательный и нереально заманчивый. У Гарри не раз создавалось ощущение, что это проявление ещё одного вида магии, о которой так просто не сказать словами, о которой мало кому известно. О ней не расскажут на уроках в Хогвартсе или автор какой-нибудь толстой книги с пожелтевшими от времени листами. Неужели Джинни чувствовала то, что происходило в этот момент с Гарри? Неужели она так хорошо понимала его? Или просто не хотела его беспокоить? Она несколько раз уже удивляла Гарри своей силой воли, своей чуткостью сердца и добротой, преданностью и терпеливостью к нему, к Гарри, словно и в этом было что-то магическое и необычное. Такой и была всегда младшая сестра Рона — Джинни — необычной.

Гарри ждал, что сейчас Рон развернется в другую сторону и его шаги стихнут за углом, но тот все еще стоял и молчал. Затем двинулся к котлу, на котором сидел Гарри, обернувшись назад, словно проверяя: нет ли кого-нибудь позади, сказал:

— Да что с тобой происходит? Всё уже закончилось и могло же быть и намного хуже… — Рон говорил тихо, почти шёпотом. В его голосе Гарри расслышал стремление поддержать друга. Гарри был благодарен ему за это, но сейчас Гарри всё ещё хотелось остаться в одиночестве. Хотя при упоминании Рона о Джинни, да и само его появление «оборвало» ту незримую нить к прошлому.

— Могло. — Вымолвил Гарри, словно вторя своим мыслям.

— Давай, пошли! Нечего тут сидеть! От этого ничего хорошего не будет!

Гарри перевел взгляд себе под ноги. Рон с надеждой смотрел на него.

— Могло, конечно, могло… — Сказал Гарри с горечью в голосе. Рон приоткрыл рот и склонился к Гарри.

— Смотри на жизнь веселее…

–… быть и лучше. — Донеслось до ушей Рона. Рон помолчал с минуту, но видя, что Гарри больше ничего не добавил к своей туманной фразе, спросил:

— О чём ты? Ничего уже не изменишь… — Рон тут же пожалел, что сказал это. «И почему я всегда горожу какую-нибудь необдуманную глупость»? Но Гарри медленно закивал головой в знак согласия. Рон всегда говорил искренне, и Гарри ценил это.

— Камень. «Второй дар смерти». — Эта фраза прозвучала особенно горестно и трагично.

— Что-о? — Шёпотом спросил Рон и, не сводя с Гарри удивлённого взгляда, уселся рядом на дырявый котёл поменьше. Гарри снова кивнул и, не поворачивая головы, вымолвил:

— Помнишь камень, «возвращающий» к жизни?

Рон посмотрел на сад, потом на свои руки и, облокотившись локтями о колени, уставился перед собой задумчивым взглядом. Гарри знал, что Рон несомненно помнит о камне, и ждал что он скажет.

— Но он ведь… не воскрешает, — Сказал всё также тихо Рон. — В том смысле, что это не по-настоящему. Ведь нельзя воскресить того, кого уже нет!

— Я жалею, что не оставил его у себя. — Сказал Гарри. — Теперь я нашёл бы ему применение!

Рон выпрямился, но не повернул головы к другу. Снова повисла пауза и, спустя минуту, Рон прервал её первым:

— Но ведь Дамблдор говорил, что камень не вернёт… не может вернуть…

— Дамблдор не знал наверняка. Да и откуда он мог это знать? — Сказал Гарри спокойным, а может безразличным тоном. Мысли его были не о профессоре Дамблдоре.

— Но ведь это не возможно! — Воскликнул Рон.

— А кто знает, что возможно, а что нет? — Сказал Гарри. — Сириус исчез в каменной арке в «Отделе тайн»! В этом нет ничего магловского, только магия! А именно магией камень и «воскрешает»!

Рон не нашёлся чего ответить. Он помнил, что до того, как Сириус исчез за прозрачной пеленой каменной арки-портала, в него ударило убивающее заклятие Беатрисы, но напомнить об этом Гарри Рон не посмел.

— А мои родители… — Продолжал Гарри. — Они были убиты заклинанием! А вдруг камень обладает ещё большей силой, чем это самое заклинание? Ведь он был дан самой «Смертью»! «Второй дар Смерти». А силу камня никто не знает…

Рон опешил и испуганно смотрел на Гарри.

— А я его так не обдуманно… — Голос Гарри оборвался. Комок снова накатился к горлу. Снова повисла пауза. Рон чувствовал, что должен что-то сказать, но не мог найти подходящих слов. Да и что противопоставить такому заявлению. Рон никогда не слышал о магии сильнее, чем заклятие «Авадра кидавра», но с другой стороны, он и о «Дарах Смерти» узнал совсем недавно.

— Ты не собираешься искать камень? — Спросил, наконец, Рон.

— Нет… — Тихо донеслось от Гарри. — Он потерян. Я не смогу его найти, ведь на него не действуют чары вроде «Акцио»… — И Рон расслышал всхлип. Первый за этот нелёгкий разговор. Рон почувствовал, что должен оставить друга, дать ему время придти в себя, но не смог встать и продолжал сидеть, проникнувшись горестью друга и растерявшись.

— Но… ведь у тебя есть Джинни. — Сказал Рон. — И сейчас она, ну… тоже переживает.

— Гарри, Рон! Где Вы? Ужин стынет на столе! — Послышался приближающийся и взволнованный голос миссис Уизли.

— Это моя мама! — Прошептал Рон. — Всё-таки решила тебя поискать сама.

Гарри привстал и обратился к Рону. Гарри не хотел расстраивать миссис Уизли и знал, что она такая же настойчивая, как и его Джинни, и не сомневался, что она быстро доставит его на кухню.

— Я хочу побыть один и… — Гарри запнулся. Он не хотел сказать лишнего и обидеть миссис Уизли или ещё кого-нибудь из близких ему людей. Рон обернулся на голос матери. Торопливые шаги приближались из-за дома.

— Скажи, скажи, что я не голоден и… — Гарри показалось, что Рон не слышит его… — И со мной всё в порядке, просто я не хочу есть.

Рон встал и кивнул Гарри. Шаги приближались. Гарри почувствовал себя неуютно и виновато из-за это такой очевидной лжи, удаляясь за небольшой сарайчик, где мистер Уизли хранил всякую поломанную магловскую рухлядь, бесполезную и пыльную. Гарри против своего желания расслышал бормотание Рона и озабоченный голос миссис Уизли, от которого Гарри стало только еще хуже на сердце:

— Бедный, надеюсь с ним всё в порядке?

Сердечные вздохи и взволнованный голос скоро утих. Гарри оставили в покое. Он чувствовал себя и брошенным и неправым. Неправым своим поведением. Своим поступком он только доставляет беспокойство и заставляет нервничать миссис Уизли и Джинни, конечно, и Рона с Гермионой. Они сейчас, должно быть, сочувствуют ему, Гарри, жалеют его. А может, считают отчасти и себя виноватыми. Гарри тяжело и громко вздохнул. В глазах пощипывало, но слёзы уже не текли.

«Я не должен себя так вести» — думал Гарри. — «Да ещё и Рону наговорил тут про „воскрешающий камень“. Надо продолжать жить и отпустить от себя… прошлое…» Но сердце Гарри говорило совсем другое. «Надо во что бы то ни стало вернуть их! Ты избранный! Тебе всё по плечу. Просто сейчас ты ещё не пришёл в себя, ты чуть потерялся. Но в дальнейшем ты обязан попытаться и стремиться… это теперешняя твоя цель, Гарри — вернуть Сириуса, маму и папу… и…» Гарри вспомнил тот день на кладбище. Тот самый, который снился ему в ночных кошмарах. Тогда Хвост убил Седерика Дигори. Тогда Волан де Морт обрёл своё сильное тело с помощью крови Гарри и попытался убить его. Но, именно в тот самый момент, и произошло, то самое «чудо», которое Гарри не сможет забыть никогда. Из палочки Волан де Морта появились бестелесные, прозрачные как дымка его мама и папа, Седерик и другие, убитые «тёмным лордом». «Амприори инконтатум»!

Именно так потом назвал это явление Дамблдор. Но папа и мама смотрели на Гарри, разговаривали с ним. По их щекам текли слёзы. Они спасли тогда Гарри. Как короток был тот миг и так ценен. Это было не самообман, который давало зеркало «Елиналеж». Это было наяву. И если камень, второй «дар смерти» может это дать, то ради этого стоит его снова обрести. Но, как говорилось в сказке Бардля Бидля, камень, принесёт только горе и страдание. И если представить себе, скорее всего так бы и стало, если бы эти бестелесные призраки, но такие дорогие сердцу папа и мама Гарри, будут всё время с ним. А он, будет хворать, и стариться, и вскоре умрёт, закончит свой человеческий век. А они так и останутся в промежуточном своём состоянии. И, возможно, они никогда более не встретятся. Тогда сам Гарри обречёт их на вечные муки. На такие же душевные боли и терзания, в плену которых оказался и он сам.

«Должен быть другой выход! Я знаю»! — Сказал сам себе Гарри не так уверено, как хотелось. Но сейчас он был слишком уставшим. А тем временем тень легла и на сад. В воздухе повеяло прохладой, и Гарри впервые поёжился. На коже рук высыпали мурашки. Сарайчик, о стену которого облокотился Гарри, уже давно был окружён мраком. Не окунувшиеся, в тёмную синеву неба, показались маленькие облачка, крапленые тёплыми красными лучами солнца, укрытого за «Норой», за далёкими деревьями и холмами на самом горизонте. Снова подул ветер. Холодный и жёсткий. Природа клонилась ко сну, погружалась в дремоту. И яблони, и кусты смородины, и ветер, и всё-всё продолжало свою жизнь. Да и не могло быть иначе. Это «закон природы». Сейчас она отходила ко сну, что бы на утро снова радоваться тёплому солнцу, щебетанием мелких пташек, суетливых жуков и копошащихся пчёл на распустившихся цветах.

Вдруг что-то зашуршало в высокой траве напротив Гарри. Но, тут же, успокоилось, а может и затаилось, увидев Гарри или почувствовав, что здесь кто-то есть. «Мышь или садовый гном»? Гарри обтёр ладонью уставшие глаза. Затем прислушался и посмотрел в ту сторону, в которой шевелился неизвестный «гость». Тишина. Гарри хотел было достать свою палочку, но передумал. «Зачем пугать маленького грызуна, и без того таящегося от хищников. Или садового гнома». Да и настроение у Гарри было не подходящим для этого.

Гарри поднялся на ноги и медленно побрёл к дому. У него не было никакого желания встретиться сейчас с миссис Уизли и выслушивать её утешения и причитания, что он слишком суров к себе. Гарри остановился и посмотрел на окна «Норы». Где-то наверху подрагивал свет. Это была комната Рона. Наверное, он ещё не спит. Возможно, Гермиона сейчас с ним, обсуждают переживания Гарри. А может и вовсе, она с Джинни или с миссис Уизли на кухне. До слуха Гарри донеслось сразу несколько звуков. Это был непонятный протяжный, но знакомый скрип, хлопанье крыльев и тихий угасший стук. Что-то легкое и небольшое промелькнуло в небе. «Сычик»? — Подумал Гарри. — «Рон выпустил его поразмять крылья и поохотиться». Это был скрип окна в комнате Рона. Гарри попытался разглядеть сову в фоне неба, но она была неразличима среди тёмных деревьев сада. Вскоре и шелест крыльев канул в безмолвие и тихий шум ветра. Гарри сделал несколько шагов к котлу, на котором сидел ранее, когда разговаривал с Роном. Сидеть тут ему не хотелось, но и попасться на глаза миссис Уизли, или Джорджу ему не хотелось так же. Он замер в нерешительности. Мягкая поступь шагов тихонько известила Гарри, что кто-то вышел во двор. Гарри не смог понять сразу, с какой стороны идёт источник звука. Гарри посмотрел на угол дома. Секундой позже, появилась Джинни. На нее падал мягкий свет, льющийся из окна кухни. Она посмотрела прямо на Гарри и неторопливо двинулась к нему, пав во тьму. Звук аккуратных и мягких шагов снова потревожил слух Гарри. Она подошла к нему, и… Гарри и так уже чувствовал себя виновато. Да и как он мог ещё и ей причинить душевную боль? А в этом Гарри не сомневался. «Надо было все-таки послушать Рона». Но сердце Гарри возликовало. Гарри был рад увидеть Джинни. Что-то такое неподъёмное и большое, подавляющее настроение и волю Гарри, испарилось. Волшебное чувство спокойствия и нежности наполняли его сердце. Гарри хотел что-то сказать, но не запнулся. Комок в горле чуть помягчел и поубавился в размере, таял, отпускал. Хотя они и стояли в тени дома, Гарри казалось, что он видит зелённые глаза Джинни. Он побаивался её слов, но она ничего не сказала, а просто сделала ещё один шаг и… обняла его. Гарри всхлипнул помимо свой воли. Волосы Джинни мягко коснулись его щеки.

Спустя полчаса, Гарри лежал в своей кровати. Дремота почти ощутимым туманом царила в комнате. Гарри зевнул. На тело навалилась усталость. Сказывался поздний час. Мирно посапывал рядом Рон. Гарри думал о Джинни, и её светлый образ в сказочной дымке памяти продолжал стоять перед глазами. Гарри незаметно погрузился в сладкий сон. Он был намного приятнее тех переживаний на заднем дворе. Джинни вернула уверенность и стремление смотреть в будущее, желание встретить завтрашний день, ведь он будет намного лучше. Гарри ждет нового утра с нетерпением потому что снова увидит ее.

Когда на ясном ночном небе царила бледное светило луны, Гарри заворочался и проснулся. Очарование сна пала с его сознания. Он повернулся на другой бок и глубоко вздохнул, готовясь и желая, снова погрузить свои мысли в созерцание неутомимого сновидения, протекающего рядом. Но новый сон отличался от желаемого.

Теперь Гарри спалось плохо. То и дело он просыпался и поправлял своё одеяло. Какое-то незримое беспокойство будоражило его. «Наверное, виной всему луна» — мелькнуло в голове у Гарри. Её серый свет ложился на штору и, проникая в комнату, падал на шкаф. Гарри поддался желанию сомкнуть веки и незаметно провалился в забытье. Сначала Гарри снился очередной день уроков в Хогвартсе, затем непонятные хлопоты в доме то ли Уизли, то ли Дурслей, понять было сложно, а затем и вовсе не желаемое событие: собрание «Ордена Феникса» в этом самом доме. Гарри было неприятно вспоминать этот самый орден по той причине, что входившие в него некоторые члены, отдали свои жизни в борьбе с «пожирателями смерти» и Волан де Мортом, и Гарри с горечью переживал их утрату, поскольку успел привязаться к ним и проникнуться тёплым, братским или родственным чувством. После этого сновидения Гарри проснулся и больше не смог заснуть. Тело всё ещё жаждало сна, но глаза больше не смыкались, и Гарри не хотел снова очутиться в том окружении, пусть даже во сне, поскольку это приносило ему душевную боль. Он видел перед собой безмятежные, или сосредоточенные, или улыбающиеся лица друзей. Гарри пытался предупредить их о надвигающейся опасности. Хотел остановить их, рассказать, что произойдёт, и как их настигнет смерть. Но они, такие живые, оставались равнодушны к его словам. Гарри смотрел то в потолок, то на зашторенное окно и вслушивался в ночную тишину.

Миновал предрассветный час. Тихий и нерадостный. Небо, наверное, посветлело, хотя округлый облик небесного тела — луны, скорее всего, ещё продолжил царить на небосводе, а сияние звезд уже померкло в предрассветном сером небе. Совсем скоро солнце зальёт своим светом сумрачную комнату Рона. Хотя в «Норе» было много народу: мистер и миссис Уизли, Джинни и Гермиона, и даже домовой эльф Гарри — Кикимер, спящий на первом этаже, а рядом с кроватью Гарри, на соседней койке изредка похрапывал в глубоком сне его верный друг Рон, Гарри чувствовал себя одиноко. Даже упырь, живущий на чердаке, не выказывал ничем своего существования, как будто его никогда там и не было. Деревянные балки дома иногда поскрипывали. Когда с соседнего леса доносился тихий шелест деревьев, и ветер поскрипывал приоткрытой рамой окна и легонько теребил не до конца прикрытую штору, Гарри казалось, что это прилетела его сова с ночной охоты. Тогда он чувствовал себя более спокойно и умиротворённо. Пропадало то едкое ощущения одиночества. Гарри так хотелось, что бы сейчас кто-нибудь не спал и был рядом. Гарри ждал, вглядывался и ожидал разглядеть свою белую сову, его верную Буклю, умершую ради него ил по его вине… Но скрежет когтей по оконной раме, тихое довольное уханье или тёмное движущееся пятно на фоне шторы не проникало в комнату. Это была ложная тревога. А клетка открытая и пустая так и выделялась на шкафу тёмным пятном в полумраке комнаты. Гарри так и не решился выкинуть ее клетку. Клетку Букли! Она словно шрам на сердце и на его памяти осталась. И здесь, даже тут Гарри терялся среди таких реальных чувств как в небытие и жизни. Рядом с трудом, но можно было угадать едва отличимый силуэт клетки поменьше. Это была клетка Сычика — совы Рона, которую ему подарил несколько лет назад Сириус. И эта клетка тоже пустовала. В последние дни, Сычик часто пропадал ночью. Он улетал поохотиться в близлежащий лес или поле. Так же он полюбил коротать утренние, дремотные часы на верхней перекладине, под самой крышей деревянного сарая Уизли, и часто не возвращался в свою тесную клетку в комнате Рона.

Гарри лежал и продолжал смотреть в потолок. Его грудь мирно вздымалась в равномерных вздохах. Как будто ничто не волновало Гарри. Вскоре пятно окна заметно посветлело. Ночное стрекотание кузнечика из удалённого куста или высокой травы незаметно потонуло в новом поскрипывании оконной рамы, при порыве ветра с южной стороны двора. А потом край шторы окропило и в тёмно-красный свет. Сова Рона так и не вернулась к своей клетке. Значит, она снова предпочла просторный сарай, в котором и сейчас царил мрак и безмятежное спокойствие, запах сена и куриного помета, покой и бодрящий, ещё не совсем утренний, воздух.

Спустя ещё какое-то время, воздух наполнился сначала редким и отдалённым эхом щебета ранней птахи в саду. Но вот прокукарекал петух в курятнике. Его скрипучий и сонный зов ещё раз разлился в прохладном воздухе и стих. Даже показалось, что слышно как он разминает крылья на верхней перекладине курятника. Гарри чувствовал свежий запах нового утра. Сырого и хмурого. Из-под одеяла всё равно не хотелось вылезать. Вскоре, как показалось Гарри, до его ушей донеслось тихое топанье и глухой стук входной двери. Гарри подождал ещё какое-то время, но желание спуститься вниз, было сильнее желания дождаться пробуждения Рона или поры завтрака.

«Интересно, спит ли сейчас Джинни»? — Мысль мелькнула в ясном сознании Гарри. Сейчас больше всего он хотел видеть только её. Гарри спустился по деревянной лестнице вниз, задержав свой взгляд на двери, ведущий в комнату Джинни. Но дверь была закрыта, и за ней царила тишина. А вот на кухне были признаки предутренней суеты. Огонь в очаге резво потрескивал на свежих только что брошенных в очаг поленьях. На столе стояло вязанное из соломы лукошко, наполненное яйцами. Значит, кто-то уже успел сходить за ними в курятник. Сомнений, что это была миссис Уизли, не было.

Кот Живоглот сидел на стуле напротив плиты и смотрел на потрескивающую сковородку с готовившейся яичницей. Пушистый хвост кота вальяжно лежал калачиком, а сам Живоглот лениво полизывал себе выпуклые подушечки лапы, пощуривая глаза, но не упуская сковороду из вида ни на секунду. Дверца в чулан была неплотно затворена. «Интересно, а где Кикимер»? — Подумал Гарри. — «Может ещё спит в своём укромном уголке и видит свой эльфийский сон, а может именно он и успел сбегать в курятник»?

Гарри подошёл к плите. Кот лениво перевёл на него свои глаза-искорки и снова воззрился на сковороду. Запах готовившегося завтрака был ему предпочтительнее кого-либо в кухне, даже сиреневой пуховки Джинни Арнольда. Та как обычно, была недосягаема для него. Или в своей клеточке, или на плече Джинни.

Гарри поглядел в окно. Хмурое и сырое утро озарялось жёлтыми солнечными бликами. Над травой и грядками стоял утренний туман, ещё не рассеющийся и не выпавший в крупные и холодные капли росы. С улицы послышалась тихая поступь, и мимо подоконника в сторону двери пронеслись беловатые и пушистые ушки домового эльфа. «Кикимер» — узнал его Гарри. Дверь отварилась и в кухню вошла миссис Уизли.

— А Гарри, — Добродушно улыбнулась она, — Доброе утро… Ты сегодня встал что-то уж очень рано! Как спалось? Хорошо? — Она вела себя так, как обычно, но глаза её были чуть потусклыми и удручёнными.

— Доброе утро, миссис Уизли! Спасибо. Спалось просто отлично. — Улыбнулся Гарри в ответ, стараясь выглядеть более весёлым, чем себя чувствовал, и, не желая вспоминать о своей бессоннице или чувствах, и тем более, расстраивать миссис Уизли рассказом о них.

— Если потерпишь пять минут, я быстро приготовлю тебе завтрак! — Сказала миссис Уизли бодрым тоном, всем своим видом показывая, что не обеспокоена вчерашним состоянием Гарри. Но когда тот повернулся к столу, украдкой окинула его сочувственным взглядом.

— Спасибо, миссис Уизли, но я не очень голоден и могу подождать. — Проговорил Гарри, хотя при запахах в кухне живот Гарри заурчал. Сказывался и пропущенный им вчера ужин.

Миссис Уизли улыбнулась Гарри, чуть поджав свои губы:

— Ну, хорошо. — И повернулась к очагу, и, действуя достаточно умело своей волшебной палочкой, принялась за дело. В кухне появился Кикимер.

— Доброе утро хозяин Гарри. — Проговорил он. И, как того и опасался Гарри, негромко забурчал:

— Хозяину не спиться, хозяина всё ещё мучает «сами знаете кто»… — Кикимер протопал босыми ногами мимо Гарри. — Хозяин всё ещё переживает…

«Откуда он все это может знать и почему вообще-е»? — обидный вопрос и тайна для Гарри. — «Миссис Уизли услышала его слова»?

— А! Кикимер. — Миссис Уизли нарочито громко перебила рассуждения эльфа. — Ты-то мне и нужен. Подай мне, пожалуйста, тарелку с нарезанным беконом. Спасибо…

Намного проще было просто приманить его чарами, но Гарри был рад, что Кикимер запнулся и торопливо зашуршал мимо него. Значит, она его понимает и сочувствует…

Гарри повернулся и вышел во двор. Прохладной свежестью пахнуло в лицо. Свет поднимающего солнца заставил сощуриться глаза. Влажный туман поднимался в воздухе. А аппетитные запахи кухни канули в сырой пресной свежести утреннего часа. И в этой прохладе Гарри поёжился. Не столько от холода, сколько от унылого и, пока невзрачного, серого пейзажа, явившегося взору Гарри. Туман ещё не успел рассеяться и лежал перед дальними деревьями в огородных грядках. А горизонта и вообще невозможно было разглядеть в густой белизне. Солнце только начинало греть эту землю, и разгонять серую мглу. Гарри чуть помялся у крыльца и вернулся обратно в дом, где было тепло и сухо. А в очаге весело потрескивал яркий огонёк. Гарри прошёлся кругом и уселся за стол. Где-то в доме послушался неясный шум.

Вскоре у стола появился мистер Уизли и Джордж. Мистер Уизли широко зевнул и мутным взглядом оглядел тарелку, поставленную перед ним миссис Уизли. А вот Джордж выглядел бодрее. Он говорил о новом ассортименте шутих-петард, спрос на которые вырос за последнюю неделю в несколько раз, и торопился в свой магазин. Необходимо было пополнить их запас на складе — изготовить с помощью чар, подручных зелий и «неподжигательного» заклинания. Гарри присоединился к завтраку, но насторожённо прислушивался и поглядывал на лестницу. Вскоре мистер Уизли и Джордж трансгрессировали на крыльце «Норы», и Гарри остался снова один за столом. Живоглот проскочил во двор вслед за Джорджем, задрав свой рыжий хвост и исчез из виду. Кикимер бесшумно прошмыгнул в приоткрытую входную дверь и скрылся за клумбой из алых и лиловых фиалок. Гарри поднялся со стула и направился следом за ними во двор.

Несомненно, скоро в кухню спустятся Джинни, Рон, и Гермиона. Но Гарри уже ждёт их на улице. Хотя кто знает, что происходит у Рона, Джинни и Гермионы? Гарри остановился на крыльце и прислушался. На кухне шумела миссис Уизли, а в остальной части доме было тихо. Тогда он присел на последней ступеньке и провёл рукой по непослушным волосам, взлохмаченным как всегда.

«Друзья! Джинни и Рон… И Гермиона…» — Вот кого не хватало ему сейчас. Рон должно быть видит тридесятый сон, а Гермиона после завтрака будет разбирать купленные книги. Ведь именно это она и собиралась проделать вчера. А Джинни…

Перед крыльцом появился Кикимер вместо того чтобы прошмыгнуть мимо Гарри, вдруг замер и прижал свои ушки. Совсем как Доби, когда тот чувствовал себя неудобно и неуверенно.

— Хозяин Гарри чем-то озабочен? — Сказал он, как будто сам себе. — Может ли Кикимер помочь Гарри Поттеру? Кикимер готов выполнить любую просьбу хозяина.

— Я это знаю. Спасибо, Кикимер, но… нет. — Отозвался Гарри, чуть дрогнувшим голосом. — Я в полном порядке…

Кикимер смотрел на Гарри подозрительно своими большими глазами и поджав ушки. Он видел, что Гарри опять находится в подавленном состоянии, и Кикимер жалел, что не в его силах теперь помочь.

— А, где миссис Уизли? — Спросил Гарри, меняя тему беседы. — А Джинни ещё не встала?

Кикимер поглядел на дверь, ведущую во двор, затем на не зашторенное окно. Ушки домового эльфа распрямились — «Жест покорности и послушания». Он теперь пытался расслышать какой-либо шум снаружи дома.

— Я думаю, что пока нет, хозяин Гарри. Но Кикимер может пробудить ее ото сна…

— Не-ет, не надо…

Гарри помотал головой и зажмурился на мгновенье. Когда он снова открыл глаза, эльфа уже не было.

И этот день канул, словно в пелене туманного сна, мыслей и боли. Точно сказать, сколько же времени так пронеслось, Гарри не мог. День таял за днем, остовая только недомолвки перед друзьями…

В последние дни Гарри было не до почты. Он уже давно не обращал внимания на прилетающих почтовых сов. Да и неохотно проглядывал присланные ему пергаменты или вовсе игнорировал их. Вот и новым утром за завтраком Гарри отодвинул пару присланных на его имя конвертов и принялся с аппетитом за еду. Джинни сегодня появилась раньше Рона и Гермионы. Вид у неё был не такой заспанный, как ожидал Гарри. Она улыбнулась ему и уселась рядом. Кикимер прошмыгнул мимо них и поставил перед Джинни тарелку яичницы с беконом, гренки и ложку. Гарри повернулся к Джинни и легонько улыбнулся ей в ответ. Но все-таки Джинни озабоченно глядела на него.

— Как ты? — Многозначительно спросила она. Гарри хотел пожать плечами и сказать, что ещё удручен вчерашним своим настроением, но взглянув в эти зелёные глаза, проговорил:

— Нормально. — Настроение у Гарри и, правда сейчас было немного лучше, чем прошлым вечером. Да, и все мысли его, сейчас, обратились к «ней».

Гарри посмотрел в свою тарелку, и, чувствуя, что должен сказать что-то успокоительное для Джинни, проговорил тихо, что бы Кикимер его не мог услышать:

— Намного лучше, чем вчера. — При этих словах, на сердце Гарри, стало легче. Ему стало спокойнее, и он посмотрел на Джинни. Сверху донесся негромкий шум. А вслед за ним говор и топанье по деревянным ступеням лестницы.

Вниз спустился Рон и следом за ним Гермиона. Их стремительное появление чуть смутили Гарри и, казалось, Джинни. И желание Гарри, сказать Джинни о своём наболевшем на чувстве, померкло. Рон и Гермиона — верные, надёжные его друзья и спутники в любых приключениях, но сейчас он хотел озвучивать что-то личное из своих переживаний, и только для Джинни, разве…

Это не означало, что он предаёт или боится своих друзей, просто, это было уже частью его личных отношений. Джинни взяла верхний конверт, лежавший около тарелки Гарри.

— Это от Риты Скитер. — Немного удивлённо сказала она Гарри. — Репортёра газеты «ежедневный пророк»!

Гарри помнил кто такая эта Скитер, но не ожидал услышать её имя или увидеть его на конверте вообще когда-либо.

— Риты? — Равнодушно произнёс Гарри. — Наверное, хочет взять у меня интервью? Да приукрасит его и ещё много чего в нем напридумывает… — И тут же Гарри взволнованно оглядел шкафы и полки, расположенные вдоль стен небольшой и тесной кухни.

— А большого жука тут случайно никто не видел?

Рон хихикнул:

— Кикимер бы его прибил, или Живоглот слопал бы в одну секунду!

Гермиона недовольно посмотрела на Рона. Шутка про её любимца Живоглота не понравилась ей. А, возможно, и упоминание о жуке.

Рита Скитер была незарегистрированным анимагом. Превращаясь в большого жука, она ни раз проникала в Хогвартс и подслушивала, подглядывала, а потом писала сенсационные и разоблачительные статьи. Конечно, подобным способом она добывала все свои репортёрские материалы. Именно это и взволновало Гарри. Вспоминая об этих статьях в газете «Ежедневный пророк», он не испугался. Бояться было нечего. Он разозлился.

— Не возражаешь? — Спросила Джинни, заглядывая в глаза Гарри и поворачивая письмо в руке. Конечно, у Гарри не было секретов от неё, и тем более он не мог возражать или противиться…

— Нет. — Коротко сказал Гарри и поднёс очередную ложку ко рту. Гарри сделал вид, что письмо его не интересует, оно и не интересовало бы его ещё вчера или чуть раньше утром, но в этот час это было уже не так. Гарри с нетерпением ждал: скажет ли что-нибудь Джинни или нет.

После шелеста пергамента и полуминутной тишины за столом Джинни произнесла:

— Нет, она не просит об интервью или о встрече с тобой. Это как-то странно.

— Правда, не просит? — Спросил Гарри.

— Да. Рита просто пишет, что всегда верила в твои силы и поздравляет тебя с «величайшей победой» в истории над чёрной магией…

— Как-то запоздала эта Рита! — С упрёком хмыкнул Рон, торопливо прожевав бекон.

— Она изменилась. — Сказала Гермиона. — И, думаю, она не напишет о Гарри ничего плохого. Ведь нам известен её «маленький секрет»!

— Похоже на то! — Поддакнул Рон. Гарри пожал плечами.

— Ну и ну. Похоже, Рита сдаёт свои позиции. — Сказал Рон.

— Что ты имеешь в виду? — Переспросила Гермиона.

— Что с тобой, Гермиона? Рита Скитер и палец о палец просто так не ударит! «Бьюсь о заклад», она что-то затевает. И, скорее всего, объектом этой затеи будет Гарри! — Рон посмотрел на Гарри:

— Так было всегда. Гарри Поттер — самая вкусная из новостей и сенсаций.

Да и сам Гарри теперь сенсация!

Рон посмотрел на Гермиону. Та — не возражала.

— Будь на стороже, Гарри, и… держи ухо востро! — Посоветовала Гермиона.

Гарри хотел было сказать, что теперь-то ему ни по чём какой-то там репортёр! После его победы над Волан Де Мортом не найдётся ни одна причина, по которой его лишили бы статуса «избранного» и «победителя».

Шум, со стороны окна, заставил Гарри и Гермиону повернуться. В приоткрытую раму влетела большая серая сова со сложенной газетой в клюве. Её крылья зашелестели по подоконнику, а сама птица, с трудом, протиснулась внутрь комнаты. Но секунду спустя, сова подлетела к столу и приземлилась ровно посередине, опрокинула тарелку с тостами и бросила сною ношу — газету прямо в почти пустую, тарелку Гарри. Рон чуть поморщился. Сова сложила крылья на спине и подняла свою левую лапку вверх. Гермиона торопливо достала из кармана маленькую медную монетку — медный кнат, и положила её в кожаный мешочек, привязанный к лапке совы. Рон поглядел в тарелку Гарри, на что-то принесенное птицей, и равнодушно, даже разочарованно, сказал:

— «Ежедневный пророк».

— Да, — Подтвердила Гермиона. — И сегодня она что-то немного припозднилась.

Гермиона нежно провела ладонью по голове и спине совы. Сова дёрнула шеей, посмотрела своим большим глазом на свою лапку с кожаным мешочком для монет и, зашелестев крыльями, поспешила вылететь в окно.

— Держи. — Сказал Гарри, протягивая газету Гермионе.

— Спасибо. — Та развернула её перед собой. Гарри и так был не в лучшем настроение духа, даже сказать, был в подавленном настроении, но когда он разобрал название одной из статьи газеты, он разозлился. Открытая страница пусть и лежала для Гарри перевёрнутой, но не узнать этот уже надоедливый и привычный «штамп» и нескольких слов Гарри не мог.

— Это что, про Волан де Морта? — Довольно резко спросил он, бросая ложки и прижимая край газеты к столу.

— А? Да. — Ответила Гермиона. — Тут написано: «Сподвижники „Вы сами знаете кого“ всё ещё остаются на свободе»! — Гермиона посмотрела на Гарри, затем наклонилась к статье и начала негромко читать вслух, скорее для Гарри, чем для себя или Рона:

— Вчера вечером на заседании Везенгамота всплыли интересные факты о сподвижниках «Того кого нельзя называть» — «пожирателях смерти». Как стало ясно в результате дознания и других следственных мер Министерства Магии, несколько «пожирателей» всё ещё находятся на свободе… Но министр магии с твёрдой уверенностью заверяет читателей нашей газеты, что в конце текущего месяца и с ними будет покончено. И он займут своё место в Азкабане!.. — Гарри недовольно хмыкнул, высказывая свое недовольство этому наивному заверению.

Гермиона прервала чтение и посмотрела на Гарри. Джинни тоже посмотрела на него, но с большим сочувствием и озабоченностью. А Рона эта заметка ничуть не побеспокоила. Он только что и промолвил с полным ртом:

— Только сейчас этот министр опомнился! Да и что толку: эти «пожиратели» теперь как пуганые воробушки… разлетелись!

Гермиона возмущенно уставилась на Рона. Видимо, ей не понравилось такое легкомысленное сравнение, а может, боялась взволновать Гарри лишним упоминанием о «пожирателях». Гарри медленно кивнул, смотря при этом на газету в руках Гермионы, сидящей напротив него, провозгласил, довольно агрессивно:

— И почему его опять называют «Вы сами знаете Кто»?! Ведь Волан де Морт уже мёртв!

— Наверное, людям так проще. — Ответила Гермиона. Стало ясно, что такую реакцию у Гарри вызвал заголовок статьи, а точнее, прозвище Волан де Морта. — Все уже привыкли его называть «Сами знаете Кто».

Гарри помотал головой. Слишком долго был «тёмный лорд» в его жизни и в его мыслях, что бы Гарри мог почувствовать эту «привычку» на себе.

— Нет! Думаю, тут дело совсем в другом. Все ещё бояться его имени. Это как защитный рефлекс, выработанный со временем и годами страха. И почему репортёры в этой «газетёнке» никак не могут понять, что нет Волан де Морта! Некого бояться! А бояться произносить имя — это совсем глупо!

Рон кивнул и пробормотал:

— Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит. — Эти слова, когда-то, сказал Гарри сам профессор Дамблдор. Так давно это было. Тогда это замечание казалось очень точным и верным. В принципе, оно и сейчас осталось таким, только тогда это звучал как вызов Волан де Морту. Тогда это говорило, что «тёмный лорд» слаб, и что его глупо бояться. Но Рон повторил эту фразу, как повторенную за Гермионой. Когда она так храбро и твёрдо сказала её Люциусу Малфою, при первой их встрече в книжном магазине в косом переулке. Рон, тогда, очень восхитился поступком Гермионы.

Гарри не отреагировал на фразу, повторенную другом. В доме хлопнула задняя дверь. Потом последовали шаги. Гарри сказал, чуть понизив голос, ему не хотелось, что бы миссис Уизли слышала их разговор, и тему, которую они обсуждали:

— «Ежедневный пророк» сам продолжает его «так» называть! А ведь пора бы уже подать пример волшебникам, вместо того, что бы запугивать их… — Гарри умолк, грустно опустив взгляд на стол перед собой. Потом на свою пустую тарелку. Пальцы правой руки легонько толкнули ложку. И Гарри встал из-за стола. Оставаться снова одному ему не хотелось, но желания продолжать «эту» беседу не было никакого. «Эта газета до сих пор так ничего не поняла? Или тут замешана политика Министерства Магии?». Гарри не стал дожидаться, когда миссис Уизли появиться в кухне и двинулся к парадной двери.

— Не стоит обращать на газету внимания. — Сказала Джинни. — Это же «Ежедневный пророк»! Чего ещё от него ждать, кроме лжи?

— Точно. — Согласилась Гермиона. — Репортёры находится под влиянием министерства магии и, к тому же, они сами чего хочешь исковеркают ради сенсации!

После скрипа дверцы кладовой и приглушенной возни, появилась миссис Уизли, с засученными рукавами и волшебной палочкой.

— А, все уже проснулись и позавтракали? — Сказала бодро она, оглядывая собравшихся за столом.

— Гарри… — Окликнул Рон с набитым ртом. Гермиона и Рон переглянулись. Джинни помедлила пару секунд, а потом последовала за Гарри. Завтрак в её тарелке остался почти нетронутым.

— Доброе утро, миссис Уизли. — Ответила Гермиона.

— Вот и отлично, мне нужна помощь в огороде. Так что, Рон, сразу после завтрака, мигом ко мне!

Рон недовольно что-то буркнул себе в ложку, но достаточно тихо, что бы мать его не услышала.

— А я могу Вам чем-нибудь помочь. — Услужливо спросила Гермиона.

— Нет, милая. Это всё садовые гномы. А выдворять гномов довольно опасно. Могут и укусить за палец! У Рона это отлично получается. И, Рон, прихвати с собой Гарри. — Миссис Уизли посмотрела на проём двери, в котором исчез Гарри ранее.

— В конце концов, это всего лишь газета. — Сказала Рон, когда миссис Уизли повернулась к ним спиной и принялась разбираться с посудой в раковине.

«Да. Это верно, но ведь её читают, а большинство ещё и верит написанному» — подумал Гарри, сидя на крыльце.

«Выдворение» гномов было весёлым занятием. Помогало отвлечься от проблем и других тяжких мыслей, и вообще очень сближало. Гарри и сам уже ругал себя за то, что не сдержался за завтраком, заставил беспокоиться своих друзей, миссис Уизли, и, выставил себя дураком. «Хотя, дураком — это громко сказано, ведь любой мог повести себя так же на его месте».

Выдворение напоминало Гарри охоту. Для Рона это весёлое занятие со временем начало казаться работой по дому, обременением, как работа в курятнике. Но поднятие хорошего настроения он тоже ощущал, а восторг, с которым то он, то Гарри отыскивали очередного маленького пузатого гнома, напоминал восхищение от полёта на метле и радости удачного заклинания, пущенного на противника в «дуэльном клубе» в школе. Поэтому очень скоро сад и огород наполнился радостными возгласами и беззаботным смехом. А гномам сам процесс напоминал скорее всего игру в прятки. Им это, похоже, тоже нравилось, за исключением редких пинков Рона, после которого подвернувшийся гном постанывал и, потирая ушибленное место, хромал в кусты, выкрикивая ругательства.

На какое-то мгновения Гарри забыл о заметки в «Ежедневном пророке». А к концу дня и вовсе относился к ней равнодушно. Но проснувшись на следующий день, так уже не считал.

Вдобавок неприятные мысли о Везенгамоте, о суде волшебников, снова начали раздражать мысли Гарри. Эти воспоминания всплыли сами собой и не торопились покинуть его сознание. За завтраком он почти не разговаривал, а лишь кивал на шутки друзей, и, перед тем как встать из-за стола, поймал на себе обеспокоенный взгляд Джинни.

— Сыграем в Квидич! — предложил беззаботно Рон.

— Отличная идея! — сказала Джинни. — Да, Гарри?

— Сейчас, только возьму «Молнию»!

Рон осмотрел свою тарелку и спросил:

— Мам, можно мне ещё рисового пудинга?

Поднимаясь по лестнице, Гарри услышал бормотания Кикимера, убирающего пустые тарелки:

— Кикимер хотел подмести на чердаке. Кикимер увидел там грязное, неумытое существо. Кикимер возмущен. Кикимер слышал, как оно сопело, видел, как оно заметило Кикимера. Кикимер никогда никого не боялся, кроме старой хозяйки Блэк. Да, да… Кикимер не будет убираться на чердаке, Кикимер никогда больше туда не пойдёт, не пойдёт… — И Эльф что-то быстро заворчал себе под нос, что именно, Гарри уже не разобрал и улыбнулся. Да, знакомство с упырём на чердаке кого угодно вывело бы из равновесия. Но Кикимер! Неужели, старая хозяйка Блэк была миловиднее упыря в доме Уизли? Кикимер прошмыгнул мимо и укрылся за дверью. Рон довольно хмыкнул и проводил Кикимера взглядом. Затем бросил Гарри:

— Так, что насчёт квидича? Я — готов!

— Отлично, — Ответил Гарри. — Только схожу за «Молнией».

Рон кивнул Гарри и посмотрел в окно, хотя через него нельзя было увидеть того места, над которым они играли в эту игру волшебников.

Это уже была не та «Молния» — подарок крестного. Та самая метла была безвозвратно потеряна давным-давно, в том самый вечер, когда семеро Поттеров отправились с тисовой улицы. Когда «Орден Феникса» тайно от пожирателей смерти и от министерства магии вывозил Гарри в безопасное место из дома Дурслей. Тогда Гарри и потерял свою метлу. Но об этом он редко вспоминал. Ведь потеря «Грозного Глаза» Грюма и Букли была куда ощутимее. Но это было год назад. А после того, как не стало Волан де Морта и Гарри снова провозгласили героем, одним серым и сырым утром, три совы принесли Гарри новую метлу — «Молнию»! Один в один как его прежнюю, только новую!

Оказывается владелец магазинчика «Все для квидича» в косом переулке узнал, что Гарри Поттер летает именно на «Молнии» и, каким-то образом, что у Гарри ее больше нет. Такой щедрый дар удивил Гарри, но отправитель в таких лестных формах высказывал свое восхищение Гарри Поттером, что парень не осмелился отказать ему в такой чести. Да и тогда было не до этого совсем, как отвечать на письма…

Дверь в спальню была чуть приоткрыта. Кот Гермионы — Живоглот, лежал на кровати и недовольно поглядывал на Сычика — маленькую сову Рона, который дремал на шкафу около своей клетки.

Гарри подошёл к своей кровати и встал на колени. Аккуратно достал из-под неё свою метлу «Молнию». Гарри не оставлял её в сарае вместе с другими мётлами, а забирал ее наверх, в спальню, и убирал под свою кровать. Так повелось довольно давно. Еще в его прошлые посещения… Поднявшись на ноги с метлой в руках, Гарри повернулся, к неплотно зашторенному окну, и замер. Только теперь Гарри услышал непонятный шум.

За окном порхала пятнистая сова, в клюве у неё был, розового цвета конверт. Она захлопала крыльями по стеклу, взирая на Гарри, как на спасителя. Гарри положил «Молнию» на кровать, быстро подошёл и распахнул окно. Сова ворвалась в комнату и начала кружиться под потолком. Гарри пригнул голову, а Живоглот насторожился и, не отрываясь, следил за новой гостей. Сова бросила конверт на постель Рона, ближе к изголовью, как раз туда, где и лежал Живоглот, и, вылетев обратно в окно, унеслась прочь. Живоглот быстро соскочил на пол и выбежал из комнаты, его пушистый хвост исчез на лестнице в дверном проеме. Сычик заёрзал на шкафу и поглядывал на происходящее с оживлённым интересом. Гарри подошёл и поднял письмо с одеяла: почему оно не пришло с утренней почтой?

— Что так напугало Живоглотика? — Гермиона заглянула в комнату, она зачем-то поднялась наверх следом за Гарри и остановилась у открытой двери. Гермиона вопросительно посмотрела на распахнутое окно, затем на Гарри и на письмо у него в руках.

— Что это был за шум?

— Сова. — Ответил Гарри. Он вертел необычный конверт в руках и пытался разобрать завитки мелкого, но чёткого подчерка.

— Сова? — Переспросила Гермиона и подошла к Гарри. — Письмо? Интересно, от кого это.

— Это от…

— Лаванда Браун! — Прочитала удивлённо Гермиона тихим голосом, склонившись над письмом. — Лаванда?

Гарри переглянулся с Гермионой. В глазах Гермионы блеснул недобрый огонь.

— Это для Рона? — Сказала Гермиона. — Не знала, что он с ней переписывается.

— Я тоже. — Сказал Гарри. Он забыл про Лаванду и про то, что Рон с ней встречался на шестом курсе, поэтому не ожидал увидеть её имя. «И почему именно сейчас письмо с ее именем»?

Гермиона, похоже, была чуть раздосадована и задета. Это письмо компрометировало Рона и делало из него предателя по отношению к Гермионе. Поэтому Гарри быстро и искренне произнёс:

— Первый раз вижу, что бы Рон получал от неё письма. Может она хочет выразить свои соболезнования?

Гермиона задумчиво отвернулась. Гарри положил письмо на тумбу около кровати Рона. Гермиона повернулась и внимательно проследила, как Гарри именно пристроил конверт. Гарри взял свою «Молнию» и неуверенно направился к двери.

— Играем в Квидич? — Спросил Гарри. Гермиона кивнула. В её взгляде уже читались весёлые вызывающие и не много мстительные нотки.

— Конечно. — И Гермиона вышла из комнаты, Гарри — за ней следом.

В эти дни Гарри с друзьями почти каждый день играли в Квидич, любимую игру Гарри и Рона. Он с Роном против Гермионы и Джинни. У Гарри была самая быстрая и дорогая метла — «Молния», а в сарае семьи Уизли — старые «Чистомёты». Поэтому летали на «Молнии» все по очереди. Джинни наколдовывала кольца, висящие в воздухе. Они заменяли собой ворота для квидича — кольца, стоящие на длинных шестах. Играли волшебным мячом из магазинчика приколов Джорджа. От обычного квофла он отличался тем, что сам возвращался в руки, бросившего его, игрока, если его долго никто не подбирал. И ни смотря на то, что составы противоборствующих команд казались неравными, мальчишки обычно проигрывали. И как казалось Гарри, дело было вовсе не в том, что Джинни была лучшим загонщиком в школьной команде Грифиндора, да и, пожалуй, во всём Хогвартсе, а в том, что Рон подыгрывал ее напарнице Гермионе. Когда Рон стоял на воротах, Гермионе удавалось забивать в них мячи чаще, чем когда в их защищал Гарри.

Гарри и Джинни играли хорошо, Рон был на шестом курсе вратарём Грифиндора и играл просто отлично, когда был уверен в себе и своих силах. В решающем матче он принёс победу своей команде, не пропустив ни одного мяча. Но как загонщик он уступал своей младшей сестре и Гарри. А Гермиона играла хуже них всех, если не сказать — просто плохо. Это было не её стихия. Она всегда больше времени уделяла книгам, да и практики на метле у неё было меньше, чем у других игроков. Поэтому она искренне радовалась после своего забитого гола и одаривала Рона улыбкой. Тот улыбался в ответ, но тут же смущался, завидев удивлённый взгляд Гарри. Так было и этим утром. Игра началась с неудачного рывка Рона за мячом, посланного Гермионой в ворота, и счёт был открыт. Гарри переглянулся с Джинни и та, покачав головой, с трудом подавила смешок.

— Как тебе это удаётся, Гермиона? — спросил Гарри нарочито серьёзно, подлетая мимо нее.

— Рон парит у нас в своих несбыточных фантазиях! — Сказала мстительно Гермиона. Наверное, припоминая Лаванду Браун, — А? Рон?

Правое ухо Рона чуть покраснело, но выглядел он довольным собой.

— Мне солнце светило в глаза. — Так тихо сказал Рон, что слышать его мог только Гарри.

— Ага. Это само собой так и было!

— Конечно, само собой! Сам погляди, Гарри!

Не плохое продолжение дня. Но и он вот-вот как канул в вечернем сумраке. Радость игры и веселые эмоции померкли перед ужином. Даже Кикимер не развеял скудного и тоскливого веяния приближающегося вечера.