Ищущий битву

Владимир Свержин, 1997

Вы – сотрудник Института Экспериментальной Истории. Работка, между прочим, еще та – шататься по параллельным реальностям и восстанавливать нарушенную историческую справедливость! Вы получили новое задание. Миссия… положим, очень выполнима: прорваться вконец веселого XII столетия и вытащить из плена этого… КАК ЕГО ТАМ… плохого монарха, плохого поэта и славнейшего из рыцарей… Да – Ричарда Львиное Сердце! В кредите у вас – опыт работы, хитроумный напарник по прозванию Лис и древний, асами скандинавскими кованный меч по имени Ищущий Битву. Неплохо! А вот в дебете – думаете, только опасные приключения? Только встреча с весьма двусмысленным магом, встреча, из которой еще незнамо что выйдет? Недооцениваете задание, господин научный оперативник!..

Глава девятая

«Монета!» — это звучит гордо.

Скрудж Мак-Дак

— Капитан, просыпайтесь, у нас проблемы! — Лис ожесточенно тормошил меня за плечо.

— Что еще за проблемы? — не открывая глаз, пробурчал я.

— Мальвина сбежала вместе с пуделем Артемоном и золотым ключиком!

— Не понял! — Я резко сел, прикрывая плащом первозданную наготу. Первый раз за последние несколько дней мне удалось поспать с комфортом. Но вот на тебе, «хмурое утро»!

— Что тут непонятного? Маркиза изволила оставить нас, прихватив с собой лорда Томаса и Рона. Команда бунтует, не желает идти дальше. Малыш им там на палубе глазки строит, они сюда подойти боятся, но недовольны крайне.

— Ладно, сейчас оденусь, выйду.

— А чего, ты и так неплох… Завернись в плащ и толкни им речь наподобие Цицерона.

— Ладно, не тарахти. Чего они хотят?

— Как обычно. Денег.

— Ну так заплати им.

— Пять фунтов?! Да чтобы я вот этими трудовыми мозолистыми руками отдал бездельникам пять фунтов?

— Ладно, тогда, пролетарий всех стран, тащи сюда шкипера.

Лис развернулся и вышел из каюты. Я быстро оделся. Рыжая голова капитана нерешительно просунулась в дверь.

— Да ты иди, иди, — напутствовал его Лис. — Ты же весь вечер твердил, что это твоя каюта! Заходи, мессир Вальдар рыжих на завтрак не ест!

Шкипер нерешительно переступил порог. За поясом у него торчал широкий кривой нож, и на лице красовалось угрюмое выражение, но, похоже, особого желания драться насмерть он не испытывал.

— Доброе утро, Йоган, — приветливо обратился я к нему.

— И вам того же, господин рыцарь, — буркнул он.

— Как я понимаю, ты и твоя команда недовольна условиями сделки? — Последний ремешок перевязи аккуратно лег на свое место.

— Да уж, конечно, где тут быть довольными? Рог Вельзевула! Клиенты разбегаются как крысы!

— Ты прав, Ганс, история вышла скверная. Но делать нечего. Поступим так. Мы задержали тебя на день. Ну, считаем, на полтора. За это время была проделана изрядная работа, в твой договор с хозяевами не входящая. Так?

— Так! — радостно кивнул отважный мореход.

— Значит, за день аренды мы платим пять солидов. Лис, — обратился я к своему напарнику, — считай.

— Это уж не извольте сомневаться, — обнадежил Рейнар.

— Каждому матросу по пять динариев.

— Хватило бы трех, — пробормотал Лис, — а я бы дал по одному.

— Да вам десять.

— Тоже мне благодетель за казенный счет нашелся, — не унимался Сережа.

— Сверх того…

Лиса точно током ударило.

— Э! Командир, какие еще «сверх того»? Ты что, маршал Армии спасения, или нам уже начислили премию за успешное взятие Ройхенбаха?

— Сверх того солид вам лично за радушие и душевный прием.

— Итого сто пятьдесят динариев, — подвел итог Лис.

— Сто шестьдесят два, — поправил его шкипер, которому по роду службы считать деньги было невнове. — А обещали пять фунтов! Три тысячи гортингонских ведьм!

— Ах ты, краб облезлый! — накинулся на Гигера Лис. — Пять фунтов! Мы что, по-твоему, уже в Англии?

— А это как вам, господа, будет угодно. Только договаривались за пять.

— За пять фунтов! Да вся твоя паршивая лохань со всеми ее крысами и клопами не стоит таких денег, — кипятился Рейнар. — Сто пятьдесят динариев — и ни гроттена больше!

— Почему же сто пятьдесят?

— Почему? Каналья! Он еще имеет наглость спрашивать, североморская пиранья! Ты забыл, что мы полтора дня охраняли эту дряхлую посудину от пиратов?

Глаза шкипера стали величиной с блюдце.

— Здесь нет никаких пиратов, приятель! Клянусь рогами сатаны, я за десять последних лет не видел здесь ни одного живого пирата! — кипятился Ганс Гигер.

Однако если бы он знал Лиса столько, сколько знал его я, он мог бы быть уверенным, что сто пятьдесят динариев — это все, на что он может рассчитывать… При очень удачном стечении обстоятельств.

— Так что же я, по-твоему, вру? — не сдавался Рейнар. — Что ты мне голову-то морочишь? Эти места кишат пиратами, как твоя борода блохами… И если бы не мы, — Лис вытащил свой кинжал и изобразил процесс отпиливания головы, — вы бы уже давно водяному сказки рассказывали…

Спор затягивался и становился все более и более беспредметным.

— Послушай меня, дражайший мой Йоган Гигер, — перебил я бессмысленный торг, — либо ты берешь деньги и высаживаешь нас в ближайшей гавани, либо… — рука моя легла на меч, — ты не оставляешь нам другого выхода.

Ганс выругался себе под нос и протянул свою широченную ладонь:

— Платите.

— Интересно, какую часть этой суммы получат матросы? — поинтересовался я, когда шкипер скрылся за дверью.

— Тоже мне, защитник угнетенных выискался, — недовольно фыркнул Лис. — Максимум по динарию. Так что, считай, двенадцать солидов этот прохвост положит в свой карман. День-то задержки он всегда списать может. На погоду, на черта морского, да мало ли на что?

Пройдя коварную горловину Хорстингена, корабль тихо плыл вниз по течению Везера все ближе и ближе к Северному морю.

— Что дальше будем делать, Капитан? — утихомирившись, осведомился мой верный напарник.

— Дальше? Дальше мы атакуем двумя колоннами по сходящимся направлениям. Первая колонна — это я и Малыш де Меркадье. Мы стремительно движемся задавать накопившиеся вопросы герцогу Лейгонбургскому. А вторая, в составе тебя, направляется в Ольденбург в гостиницу «Черный орел». Имя помнишь?

— Готье де Вердамон, Джордж Талбот… Только к чему это?

— Этот след тоже ведет к Лейтонбургу.

— А-а-а! Я-то подумал, к маркизе!

— Лис, не дурачься! Знаешь ли ты, кто такой Оттон Лейтонбургский?

— Кто? Дядя императора. Младший брат покойного Фридриха Барбароссы. Что еще?

— В общих чертах правильно. А что ты скажешь об императоре?

— Генрихе Шестом? Тиран. Деспот. Развратник. Жесток. Капризен. Истинный ариец. Беспощаден к врагам рейха. Неприятный, в общем, тип.

— Тоже верно, но не совсем. Как ты понимаешь, папаше-императору заниматься своим худосочным отпрыском было недосуг. Случались дела и поважнее. Воспитанием молодого волчонка занимался дядя. Он обучил его всем премудростям рыцарского искусства, в котором, кстати, сам большой мастер, он же пристрастил к разврату и пьянству и преподал азы государственного управления. Правда, тут дальше азов дело не сдвинулось.

Когда же, по воле волн, корона очутилась на голове юного Генриха, именно дядя, как ты понимаешь, стал первым человеком в империи. Ничего в стране не происходит без его ведома. С тех пор как Фридрих Барбаросса утонул, направляясь в крестовый поход, Генрих — послушное орудие в руках дяди. Он его и использует как орудие. Таран для выбивания ворот. При этом, как мы видим, еще ведет какую-то свою игру.

— Скажи проще: «Путь к Львиному Сердцу лежит через потроха старого волка», — зевнул Лис. — Хорошо, Лейтонбург так Лейтонбург. Ты командуешь операцией, тебе видней.

В дверь постучали.

— Я не помешаю? — В каюту, согнувшись, втиснулся Эдвар. Со вчерашней ночи он изрядно посвежел, и румянец играл на его исхудавших щеках.

— Шкипер велел передать, что на горизонте Браке. Там он нас высадит. Пусть командует, или выкинуть его за борт?

— Малыш, — всплеснул я руками, — откуда у тебя такие уголовные наклонности?

— А что, — удивился Кайар, — король Ричард точно бы велел выкинуть.

— Почему?

— Да потому что шкиперу следует прийти, поклониться и узнать, не изволит ли господин рыцарь сойти на берег в этом самом Браке.

— Все хорошо, Эдвар. Пусть себе командует.

— Как скажете, ваша честь, — поклонился Меркадье. — А я бы все-таки выкинул. Для острастки остальных.

Через несколько минут мы стояли на палубе «Святого Николая», всматриваясь в неясные контуры приближающегося порта.

— Похоже, там большой корабль, — произнес Лис, чей натренированный глаз лучника позволял определить половую принадлежность мухи в полете.

— Купец?

— Нет. Военный. Судя по всему, английский неф.

— Английский?

Лис пожал плечами, достал откуда-то из-под туники сарбакан и пару съемных линз.

— На, сам посмотри. — Он протянул мне импровизированную подзорную трубу.

— «Черный вепрь», — прочитал я надпись на борту. — Корабль, видимо, из Корнуолла. Интересно, что он здесь делает?

— Разгружается, — чуть помедлив, ответил Лис. — Интересно, что это за второй фронт?

По сходням корабля на берег сновали люди с сундуками и ящиками. Вокруг них в большом количестве поблескивали кольчуги и шлемы воинов.

Немного поодаль от общей разгрузочной суматохи находилась небольшая группа всадников, наблюдавших за высадкой.

Один из них, восседавший на роскошном фризском коне, привлек мое внимание. Он был высок и необъятен, как соборный колокол. Несмотря на это, а также на смиренное монашеское одеяние, он непринужденно гарцевал на своем гнедом жеребце, который в сочетании с ним отнюдь не казался тяжеловозом.

— Как там говорится в вашей поговорке, Лис: «Зверь обречен бежать на охотника»?

— Ты это об чем? — перевел на меня глаза Рейнар.

— О том, мой друг. Что задача твоя несколько упрощается. В Ольденбург ты, видимо, поедешь в веселой компании. Не думаю, чтобы где-то в округе сыскался еще один аббат такой толщины. Хотя…

«Святой Николай» подходил все ближе и ближе к берегу, и картина происходящего просматривалась уже совсем ясно.

— Хотя это примерно такой же аббат, как ты профос из Лютца. Перед нами мессир Бертран Лоншан — канцлер Англии.

Немая пауза, повисшая над кораблем, затягивалась.

— Капитан, ты уверен?

— Фигура заметная. Ошибиться трудно.

— Полагаешь, тайные переговоры?

— Ну, если отбросить версию, что господин Лоншан на заслуженном отдыхе просто путешествует инкогнито ради своего удовольствия, то скорее всего — да.

— С Лейтонбургом?

— Несомненно. С императором бы он встречался открыто и с большой помпой. Лоншан любит пышность, как и всякий выскочка.

— Их благородных? — Сергей вновь воззрился на сановника.

— Да. Всем, что он имеет, он обязан своей хитрости и изворотливости. Ну и умению красиво писать. Мессир Бертран, конечно, возводит свой род к младшей ветви нормандских Л’Аншенов, но всякий знает, что начинал новоиспеченный граф Херефорд писцом у королевы-матери. Как бы то ни было, Лис, ты должен приклеиться к нему и не оставлять его ни на минуту. Стань ему родным отцом, а если придется, то и родной матерью.

— О! Уматерить его — это всегда пожалуйста.

— Не перебивай, ради бога! Помни об этом де Вердамоне. Насколько я понимаю — он человек Оттона.

— Ну, это к гадалке не ходить!

— Вот и не ходи. Этот Талбот, или уж как там его, — второй твой пациент.

— Ясно. Понял. Ну, я пошел?

Конец ознакомительного фрагмента.