Закон Единорога

Владимир Свержин, 1997

Вы – сотрудник Института Экспериментальной Истории. Работка, между прочим, еще та – шататься по параллельным реальностям и восстанавливать нарушенную историческую справедливость! Ваше задание продолжается. А вы – и уже давно – впали в легкую истерику. Потому что очередная невыполнимая – или, по понятиям вашего начальства, вполне выполнимая – миссия помощи плохому монарху, плохому поэту и славнейшему из рыцарей Ричарду Львиное Сердце увязла в некоем немыслимом сказочном болоте И что вам весь опыт предыдущей деятельности, коли работать придется черт знает с кем – со злобными (по роду профессии) магами, гнусными (по видовому признаку) драконами и коварными (по закону жанра) эльфами?! О чем вы думали, господин научный оперативник, когда вступали на славный путь «героев, опоясанных мечами»?!

Глава первая

Европа может подождать!

Мисс Абигайль Черчилль

ролетев лишних ярдов пять, нож стукнулся о стену и, падая, вонзился в деревянный настил пола.

— Эй, Капитан! — послышалось из-за полуоткрытой двери, мимо которой только что пролетел пущенный моей недрогнувшей рукой кинжал. — Меня не надо убивать! Я человек доброй воли. Я чист и светел, словно голубь мира!

Судя по голосу, герой английской революции Рейнар-Серж Л’Apco д’Орбиньяк был в превосходном настроении. Спустя мгновение хитрая физиономия моего славянского «гасконца» показалась в дверном проеме.

— Заходи, — мрачно бросил я.

— А ножами бросаться не будешь? — с деланной опасливостью спросил он.

Не удосужившись подняться с неприбранной лежанки, я отрицательно покачал головой.

— Ножи кончились… Сэнди! — позвал я. — Будь добр, собери оружие.

Шаконтон, сидевший в углу и потиравший ушибленную руку, встал и направился к двери.

— Ты зачем мальчика обидел? — с укоризной спросил меня Лис, ласково похлопывая оруженосца по плечу.

— Да, кстати, Александер, сходил бы ты посмотрел, сыты ли наши кони.

— Накормлены, — буркнул Шаконтон, с силой выдергивая из двери ножи, образовывавшие на ней ровный крест.

— Да? — обнимая его за плечи и проникновенно глядя в глаза угрюмому юноше, среагировал Лис. — Ну тогда просто сходи развейся. Мы тут с господином рыцарем посекретничаем.

Сэнди, ничего не ответив, вышел. Я тоскливо воззрился на Рейнара, который умостился на край моего одра подобно брату милосердия, проведывающему безнадежно больного. Некоторое время он с невыразимым сочувствием созерцал мою меланхоличную физиономию. Я ждал.

— Ну что, больной? — Лис вооружился ложкой. — Скажите «а-а-а»! Не хотите — не надо… — Сережа приложил ладонь к моему лбу. — Чудно, батенька… Кипит наш разум возмущенный. Тлетворное влияние сырого лондонского климата плюс хроническое недопивание. Острая мозговая недостаточность. — Лис удовлетворенно потер руки. — Медицина бессильна, но будем лечить.

— Ты чего приперся? — раздраженно спросил я.

— Посоветоваться пришел. Там, видишь ли, король Джон от щедрот своих милостями сыплет направо и налево. Вот, не могу придумать, как мне теперь лучше именоваться — лордом Ремингтоном или графом Винчестером? — Лис с комичной задумчивостью уставился в потолок.

— Купцом Калашниковым, — огрызнулся я.

— Хорошая мысль. Но только для этого гордого титула мы не в той стране революцию сделали. Ты, кстати, долго здесь валяться намерен? — без всякого перехода спросил Рейнар.

— Долго. Пока не получу знамения свыше, — раздраженно сострил я.

— Считай, что оно у тебя уже есть. Пока ты там с драконами шуры-муры крутил, тут Рассел тебе оставил цэу на случай, если ты, скажем, вдруг вернешься.

Я обреченно закрыл глаза.

— Что на этот раз? Папа Римский провалился в канализацию?

— Хуже. Но тебе понравится, — успокоил меня мой друг. — Начальство не устраивает существование гиперимперии нашего закадычного врага Отто…

— Что, опять Лейтонбург?!

— Как в воду смотрел! — Лис удовлетворенно хмыкнул. — Видишь ли, наши умники считают, что созданное нашим дважды императором государство нежизнеспособно и рухнет, как только его величество «сыграет в ящик». Но чем быстрее развалится этот монстр, тем больше шансов у старушки Европы не захлебнуться кровью.

— Так что, нам предстоит грохнуть его императорское величество?

— А это уж тебе решать. Задача поставлена: империя должна рухнуть, и чем скорее, тем лучше.

— Ох-ох-охонюшки! — скрипя суставами, я поднялся с лежанки. — У тебя мысли на эту тему есть?

Лис бодренько вскочил, глаза его как-то странно заблестели.

— Есть! Великие деяния требуют великого отдыха. А посему… Гражданин начальник! — Лис вытянулся во фрунт и выпучил глаза. — Прошу предоставить мне две недели поощрительного отпуска за героическое размахайство для ведения личной жизни и воспевания наших подвигов в стенах института. Да и тебе самому не мешало бы заняться тем же.

— Чем? Воспеванием подвигов? — саркастически отозвался я, затягивая перевязь меча.

— Где-то так. Капитан, не будь дураком! — Мой верный напарник насмешливо покосился на меня. — Чем двери курочить и подрастающему поколению руки ломать, съездил бы в Арагон, сказал бы, что с королевой погорячился, напел бы принцеске своей серенад. Ты ж пойми, — глядя на меня, как на безнадежного идиота, поучал Лис. — Для прекрасных дам прощать раскаявшихся благородных донов, а особенно любимых, — хлебом не корми!

— Кто тебе сказал, что она меня любит? — вновь мрачнея, спросил я.

Лис страдальчески сморщился.

— Мессир Вальдар! Видимо, вы единственный человек в Британии, которому это пока еще не понятно. Девочка просто обиделась. Сейчас наверняка уже проплакалась, посуду побила и ждет вас с распростертыми объятиями.

Рейнар подошел ко мне, нежно обхватил за плечи, несколько раз хорошенько встряхнул и, отпустив, дружески ткнул кулаком в солнечное сплетение. Я уклонился.

— Ты гляди, ожил! — с деланным изумлением воскликнул он. — Ну так я пошел собираться!.. — Серж куртуазно поклонился и направился к двери. — Да, вот еще, мон шер ами! Ты прикинь, наследник Арагонского престола — это не самая худшая крыша для нашей скромной исторической миссии.

— Лис, я надеюсь видеть тебя через две недели, — оборвал я разглагольствования моего друга.

— Хорошо, хорошо, не злись. Да! Будешь в Европе — заедь к де Жизору, поговори с ним о делах наших скорбных, а заодно и Виконта нашего проведай.

Лис наконец вышел, едва не пришибив дверью Шаконтона, который, прислонившись к стене, ждал окончания нашей беседы.

— Юноша, вас учили, что подслушивать за дверью некрасиво? — обратился к нему Рейнар.

— Что вы, милорд, — возмутился Александер. — Как я мог?!

— При помощи ушей. — Лис назидательно надвинул ему на нос бархатную шапочку с вышитым вепрем Нейвуров, пижонски украшавшую макушку оруженосца, и поспешил прочь. Тот почтительно остановился на пороге и, поправляя головной убор, заговорщически спросил:

— Мессир Вальдар, а правда, что вы едете на континент?

— Ты же, Сэнди, не подслушиваешь! — удивился я.

— А я не подслушивал. Я догадался, — не краснея, парировал юный нахал.

— Ну, допустим, еду. Тебе-то что?

— А мне с вами можно? — робко поинтересовался Шаконтон.

— А лорд Джон отпустит? — с сомнением спросил я, мысленно прикидывая, что должность оруженосца при моей особе после вербовки Виконта по сей день остается вакантной…

— Отпустит! — радостно подскочил юный искатель приключений. — С вами куда хочешь отпустит! Так я собираться побежал! — Юноша дернулся к выходу.

— Э-э, мил друг, не так быстро. Разузнай-ка сперва, когда ближайший корабль на континент.

Шаконтон пожал плечами:

— А что тут узнавать? Через три дня эскадра Меркадье, назначенного коннетаблем во французские владения короны, выходит из Вулиджа.

— Что ж, хорошая компания.

Александер вновь сделал попытку выскочить за дверь. Я придержал его за рукав.

— Только, Сэнди, ради Бога, потише! Вовсе не нужно, чтобы о нашем отъезде знала вся округа. Не хватало еще, чтобы моя сестрица увязалась вслед за нами… — Я рефлекторно оглянулся.

Мой новоиспеченный оруженосец хлопнул себя по лбу.

— Да! Чуть не забыл. Я как раз только что видел госпожу баронессу…

Я внутренне напрягся, ожидая продолжения.

— И что ты ей сказал? — почему-то шепотом спросил я у слегка обескураженного Шаконтона.

— Ничего… Ее милость велела вам передать, что отправляется погостить в Каер-Урмарк к лорду Мерлину и его прелестной супруге.

Я вздохнул с искренним облегчением.

— Ну что ж, мы должны быть благодарны за это ее милости…

Что я всегда не любил в портах, так это запах… Никакие ветры дальних странствий не могут выдуть отсюда ароматы гниющей рыбы, сырых кож, дегтя, пота, словом, всего того, что является неотъемлемой частью начала морских путешествий. Дюжие грузчики, волокущие на своих спинах бочки, мешки и другую разнообразнейшую кладь, почтительно уступали дорогу брезгливо фыркавшему коню. Богато одетый всадник, восседавший на нем, судя по руке, прижатой к носу, невыносимо страдал. Причем, увы, не насморком…

Внезапно его, то есть мое, внимание было привлечено изрядным скоплением народа у дверей корчмы, над которыми красовалось потемневшее от времени изображение акулы, грызущей якорь. Толпа веселилась вовсю: оттуда то и дело доносились взрывы хохота и насмешливые возгласы, перемежаемые странным уханьем, напоминающим по тембру пароходные гудки. Заинтересовавшись происходящим, я подъехал поближе. Мое возвышенное положение позволило лицезреть забавную картинку. В кругу радовавшихся от души моряков, грузчиков, внезапно выздоровевших нищих калек и прочего портового сброда два здоровенных обнаженных по пояс толстяка со связанными за спиной руками что есть силы толкались животами, пытаясь выпихнуть противника из очерченного круга. Телеса силачей лоснились от жира, они пыхтели, рычали, изображая крайнюю степень озверения, чем приводили в неописуемый восторг почтенную публику. Пораженный зрелищем этого нетрадиционного единоборства, я, наклонившись, ловко выдернул из плотной толпы чумазого мальчишку лет двенадцати-тринадцати, усердно работавшего локтями в тщетной надежде пробиться в первые ряды. Подросток, вися в воздухе, казалось, не заметил внезапного неудобства, а, наоборот, обрадованный улучшением обзора, оглушительно заорал:

— Давай, Вилли!! Надери ему задницу! Я на тебя поставил целый пенс!

Держа мальчишку на вытянутой руке, я слегка встряхнул его, стремясь привлечь к себе малую толику его внимания. Малец удивленно вскинулся и, увидев, какому знатному рыцарю он попал в руки, тут же пустился в объяснения, захлебываясь от восторга и дергаясь, словно марионетка.

— Вон тот, толстый, — его рука метнулась вверх неописуемым жестом, — это наш Вилли из Вулиджа! Держись!! — опять завопил он. — А этот — Майк из Сэндвича. Он в прошлом году выиграл Кубок Пяти Портов! Так теперь он думает, что может справиться с нашим Вилли! — Мальчишка оглушительно засвистел. У меня тут же заложило уши.

— Эй, парень! — окликнул я фаната этого европейского эквивалента сумо. — Это очень занятно, но ты мне лучше скажи, где найти начальника порта?

Абориген презрительно уставился на меня и после секундной паузы, утратив ко мне всяческий интерес, неопределенно махнул рукой в сторону:

— Там, в башне.

Я отпустил добровольного комментатора и, разворачивая коня, услышал неописуемый грохот, взрыв гомерического хохота и пронзительный вопль моего гида:

— А-а, слабак ты, Вилли!!

Хмыкнув, я пустил коня вскачь, размышляя о вреде увлечения азартными играми в столь юном возрасте. Миновав стражников, несущих караул у мрачного вида сооружения, бывшего скорее всего современником норманнского нашествия, я, придерживая меч, взобрался вверх по крутой лестнице в апартаменты начальника порта. Почтенного вида пожилой человек с массивной золотой цепью на груди поднялся мне навстречу, приветствуя знатного гостя.

— Чем могу служить, мессир?

— Друг мой, я был бы весьма вам благодарен, если бы мог получить от вас некоторые интересующие меня сведения.

— Я весь внимание, — учтиво ответил рыцарь.

— Я хотел бы узнать, когда и на каком корабле отбыла из вашего порта ее высочество принцесса Арагона Лаура-Катарина Каталунская?

Мой собеседник подошел к стеллажу, набитому пухлыми книгами в засаленных кожаных переплетах, и взял одну из них.

— Та-ак, посмотрим. — Открыв ее, он пальцем начал водить по записям, близоруко прищурившись. — Нашел. Вот, корабль «Элефант», зафрахтован наследницей Арагонского престола, направляется в Бордо, вышел из порта 13 апреля, то есть пять дней назад… Тьфу! — Он трижды сплюнул через плечо. — Я еще советовал ей подождать. Выходить в море в этот день — дурная примета, но ее высочество очень торопились. Она заплатила капитану Грэхему двойную плату против обычной, чтобы он поспешил. Что еще?.. — Начальник порта задумался. — Да, команду она не набирала. Вот все, что я могу вам сказать.

Да уж, новости были неутешительные, но это было примерно то, что я ожидал услышать.

— Благодарю вас, сэр. — Я учтиво поклонился. — Вы мне очень помогли.

— Всегда к вашим услугам, милорд. — Рыцарь проводил меня до двери, где мы вновь любезно раскланялись.

Эскадра Меркадье стройным рядом стояла у пирса, ожидая утреннего бриза, чтобы отправиться в путь. Погрузочные работы приближались к концу, лишь кое-где по сходням еще закатывали бочки со свежей пресной водой. Я направился к флагманской галере «Северный лев», возле которой на пирсе маячила заметная фигура Эдвара Жильбера Кайяра де Меркадье, следившего за ходом работ. Увидев меня, он замахал в воздухе огромными лапищами, напоминая железнодорожный семафор:

— Ну как?

— Корабль «Элефант», порт назначения — Бордо, пять дней тому назад, — пасмурно ответил я, спрыгивая с коня.

Меркадье участливо хлопнул меня по плечу, едва не сломав мне ключицу:

— Да ты не грусти, найдем мы ее, принцессу твою. Эй! — крикнул он одному из слуг, стоявших чуть поодаль. — Отведи коня господина рыцаря на корабль да гляди, устрой получше. Сам проверю! — Коннетабль грозно показал кулак слуге.

— Идиот! — внезапно закричал он на какого-то грузчика. — Куда ты катишь эту бочку? Не туда! Извини, Вальдар, за этими мошенниками не уследишь. — Меркадье широкими шагами направился к провинившемуся грузчику, сжавшемуся в предчувствии неминуемого наказания.

— Милорд! Милорд. — Кто-то робко дернул меня за рукав. Я обернулся. Невзрачного вида человечек в потрепанной одежде и с лицом, выдающим пристрастие к горячительным напиткам, настойчиво требовал внимания к себе.

— Чего тебе, милейший? — рассеянно глядя, как Меркадье пинает грузчика, спросил я.

Оборванец тяжко вздохнул.

— Милорд, только превратности судьбы, ввергшие меня в крайнюю бедность, вынуждают меня к вам обращаться. У меня восемь детей, жена умерла…

Я поморщился:

— Ну да, ну да. — Достав из кошелька какую-то мелкую монетку, я протянул ее попрошайке.

Тот отпрянул:

— Что вы, милорд! Вы меня не так поняли! — Человечек гордо выпрямился и сделал попытку запахнуться в драный плащ. — Я не нищий! Я ученый лекарь, последний ученик великого Авиценны.

Я попытался вспомнить, когда же умер сей достойный муж, и, по моим подсчетам, его последнему ученику было никак не меньше двухсот лет. Ну что ж, он неплохо выглядел для своих лет.

–…Большую часть своей жизни я провел в дальних странствиях, посвящая дни свои сбору драгоценных крупиц лекарского знания, — разливался соловьем последователь персидского лекаря. — Но теперь злосчастная судьба…

— Так чего вы хотите от меня? — перебил я попрошайку, понимая, что напоролся на профессионала.

— Я хотел бы продать вам средство от морской болезни! — торжественно произнес «лекарь» и извлек из-под плаща глиняный горшочек, обмотанный тряпкой. — Я нашел его рецепт в катакомбах египетских пирамид. Это тайное снадобье жрецов… Изиды!

Я, в изумлении вытаращив глаза, слушал образованного мерзавца. Тот, решив, что клиент вполне созрел, весьма натурально пустил слезу и протянул мне свое сокровище.

— Вот, для себя хранил. Да, видно, не придется мне уже…

Я открыл горшочек, наполненный какой-то вязкой желтоватой мазью. В воздухе отчетливо распространился запах горчицы. С трудом подавив улыбку, я состроил подобающее случаю задумчивое выражение лица и спросил:

— А как им пользоваться?

— Едва вы почувствуете приближение дурноты, — пояснил мне высокоученый муж, — вам следует выйти на палубу, дабы приток свежего воздуха облегчил ваши страдания. А затем, окунув указующий и средний персты в сию чудодейственную мазь, поместить их поглубже в вашу сиятельную глотку. Проделывать сие надлежит, созерцая у борта бег волн. Всего один золотой, — вдохновенно завершил мошенник.

«Подобный труд должен быть оплачен, — подумал я, извлекая золотой и протягивая его смиренно стоящему любимцу Авиценны. — Какая энергия, какой полет фантазии!»

— Только для вас. — Человечек протянул мне горшок, тщательно протерев его грязным рукавом. — Вы мне сразу понравились.

— А это что такое?! — загремел над моей головой рокочущий бас Меркадье. — Прочь отсюда, попрошайка.

— Спокойнее, Эд. Это почтенный человек. Он заработал свои деньги.

«Почтенный человек» проворно отскочил в сторону и стал пятиться, опасливо глядя на грозного гиганта.

— Что за дрянь ты у него купил? — брезгливо сморщив нос, спросил Меркадье.

— Зря ты так. Отличная приправа к жареному мясу. Я дам тебе попробовать.

У портового медика, чутко прислушивавшегося к нашему разговору, хитро заблестели глаза. Похоже, моя реплика вдохновила его на новые идеи.

Уединившись в своей каюте, я рухнул на жесткую койку и начал мысленно прикидывать маршрут своего движения в Арагон, стараясь проложить его так, чтобы он проходил подальше от владений короля Филиппа-Августа. Не думаю, чтобы наша встреча доставила ему особую радость, а уж мне — так и подавно. В отношении к моей скромной особе короли Англии и Франции были единодушны — они меня, мягко говоря, недолюбливали. Окажись я во власти одного из них, им бы не составило труда договориться, чтобы одна моя нога была здесь, а другая — там… А остальные части тела где-нибудь посередине, скажем, в Ла-Манше. Задумавшись над своей участью рыцаря печального образа действия, я незаметно для себя перешел к воспоминаниям о вчерашнем ужине у графа Шейтмура.

С вежливым безразличием приняв поток королевских милостей в виде замков, охотничьих угодий, титулов и крупных денежных сумм, граф Уолрен поспешил откланяться и удалился в милый его сердцу Тауэр. Вскоре, прямо накануне нашего отъезда, мы с Меркадье получили приглашение от «его светлости герцога Норфолка, графа Шейтмура и прочая, прочая» на званый ужин.

— Что-то я не слышал, — задумчиво произнес Меркадье, в роскошном лондонском поместье которого я жил эти дни, — чтобы Варрава устраивал пиры. Больше всего это напоминает военный совет. Извинись за меня, если я вдруг опоздаю, — обратился он ко мне. — Мало ли какие дела могут быть в порту.

Я, как наименее загруженный государственными делами, явился первым из приглашенных. Стол в кабинете канцлера Пурпурной палаты был накрыт на пятерых. В ожидании остальных гостей мы вежливо разговаривали с графом о моих дальнейших планах и внешней политике короля Джона. Услышав, что король положил на мое и Лисовское имя крупные суммы в банковской конторе Родерико ди Амальфи, Шейтмур хмыкнул и задумчиво произнес:

— Ну что ж, совсем не глупо с его стороны. Теперь, если его величество пожелает узнать, где находится в данный момент доблестный рыцарь Вальдар Камдил, ему будет несложно это сделать. Если вы, конечно, решите воспользоваться щедростью Джона Плантагенета. — Граф вежливо улыбнулся.

Вскоре появился герцог Честер, облаченный в новенькое, с иголочки, одеяние коннетабля Англии, шитое золотом и подбитое горностаем. Росселин лопался от гордости, лучился счастьем и двигался с преувеличенной осторожностью. Демонстративно поправляя массивную золотую цепь с золотым медальоном, украшенным драгоценными камнями и чеканными мечами — символом его высокого положения, Шамберг с достоинством уселся за стол и поздоровался:

— Я счастлив приветствовать вас, милорд принц и милорд герцог!

— Здравствуй, Росс, — кинул я.

Шейтмур только молча поклонился, приветствуя своего собеседника.

Меркадье не заставил себя долго ждать. Он появился в дверях, пропахший дымом, шумный, большой, радующийся предстоящему путешествию на родину, и за столом моментально воцарилась непринужденная дружеская атмосфера. Росс, сразу же стряхнув с себя чужеродную английскую чопорность, громогласно объявил:

— Друзья! Мне рассказали пикантный случай! Графиня… мнэ-э… ну, скажем, Р… — И он стал рассказывать историю, содержание которой я не решаюсь приводить здесь из уважения к христианской добродетели. К тому же не все женщины одинаковы…

В самый разгар веселья дверь тихо отворилась, и в комнату вошла королева Джейн, закутанная в плащ. Честер умолк, не закончив фразы, да так и застыл с раскрытым ртом. Радостное ржание высшей английской аристократии смолкло как по мановению волшебной палочки.

— Добрый вечер, господа, — непринужденно произнесла леди Джейн. — Извините, я была вынуждена немного задержаться.

Меркадье смущенно стал прятать за спину выпачканные в смоле руки…

— Ну вот, все участники тайной вечери в сборе, — насмешливо произнес Варрава. — Умерьте свой пыл, герцог, — обратился он к Россу, гневно вскочившему при появлении королевы. — Смею вас уверить, все люди, собравшиеся здесь, — союзники, вне зависимости от того, как они относятся друг к другу. Присаживайтесь, ваше величество, — произнес Шейтмур, не вставая с места. — Нам предстоит обсудить дальнейшие совместные действия, если, конечно, среди нас нет желающих окончить дни свои на плахе.

Он обвел собравшихся немигающим взглядом.

— Я вижу, таковых нет. Что ж, это радует. Тогда, господа, и вы, ваше величество, нам стоит обсудить создавшуюся ситуацию и то, как нам необходимо действовать.

— Да что тут действовать?! — громыхнул Шамберг.

— Действовать, друг мой, всегда означает действовать, — мягким поучающим тоном заметил Шейтмур, — или вы думаете, что блестящие побрякушки, которые вы с такой гордостью носите, отобьют память у нашего дорогого короля? Или у вас самого плохо с памятью? Позвольте задать вам вопрос: чьи войска пару недель назад стояли под Венджерси?

— С тех пор много чего изменилось, — недовольно буркнул Росс, все еще не пришедший в себя от неожиданности.

— Милорд герцог, вы же не юнец, которому следует объяснять простейшие вещи. Где и когда законы мешали королям поступать так, как они находили нужным?

— Это верно, — усмехнулся Меркадье. — Джон не забудет нам своего унижения.

— Ерунда! — огрызнулся Честер, более из нежелания признать правоту своих собеседников, чем от уверенности в собственных словах. — Что он без нас может! Мы нужны ему!

Шейтмур утвердительно кивнул.

— В этом ты прав. Только благодаря тому, что на данный момент мы действительно ему нужны, сегодня я имею счастье видеть вас за этим столом. Но я подчеркиваю, мы нужны ему сейчас. Очевидно, будем еще нужны завтра, но очень и очень скоро наступит день, когда его величество перестанет в нас нуждаться. Не так ли, леди Джейн?

Молчавшая все это время королева медленно кивнула.

— Ну, это он пусть еще попробует! — На добродушном лице Меркадье появилась нехорошая ухмылка, обычно означавшая стремительно приближающийся конец намеченной жертвы. — У нас сила!

— О, можете не сомневаться. Если мы только дадим ему такую возможность — он непременно попробует. И, насколько я знаю короля Джона, вполне может быть, что успешно.

— Вы пытаетесь испугать нас, милорд? — сжимая кулаки, спросил Росс.

— Испугать? Вас? — Губы Джорджа Уолрена изогнулись в насмешливой улыбке. — Давно не слышал ничего глупее. Мой дорогой Честер, когда вы выезжаете на бой, как я заметил, вы надеваете прочную испанскую кольчугу. Однако только полному идиоту придет в голову именовать вас из-за этого трусом. Это разумная предосторожность, не более того. Вот и то, о чем я говорю, также разумная предосторожность. Если мы хотим сохранить свои жизни и то положение, которое мы, по милости господней, имеем, то мы должны, если хотите, — он кивнул в сторону Шамберга, — мы вынуждены быть вместе и действовать совместными усилиями. Надеюсь, это более не нуждается в доказательствах?

Собравшиеся молча слушали речь канцлера.

— Отлично! — после минутной паузы продолжил он. — Если с этим вопросом все понятно, перейдем, пожалуй, к главному — что каждому из нас надлежит делать. Прежде всего вы, ваше величество. — Варрава галантно поклонился королеве. — Я должен сказать вам, леди Джейн, что восхищаюсь вами, как никогда не восхищался ни одной другой дамой. Не сочтите это за пустую куртуазность. Вы великая женщина! И я готов подтвердить свои слова под присягой даже на Страшном Суде. Я знаю, что вашему сыну, миледи, предстоит стать королем Британии…

В лазурных глазах Джейн неуловимой тенью мелькнуло удивление. Однако его заметил только я. А может быть, и Уолрен.

— Как по закону и подобает наследнику престола, — тихо произнесла она, благосклонным кивком благодаря Тауэрского Ворона за лестные слова в свой адрес.

— Ну да, конечно же, — не меняя тона, произнес наш «хлебосольный» хозяин. — Я беседовал с вашим астрологом, ваше величество. Незадолго до его смерти. Признаюсь, это была очень занятная беседа. Но извините, это к делу не относится. Надеюсь, что ваш сын унаследует ум и привлекательность матери, а также ловкость и отвагу отца. Уверен, если этому суждено случиться, — мы находимся в преддверии великого царствования.

Я с расслабленным видом созерцал золоченую резьбу, покрывавшую потолочные балки кабинета, с трудом подавляя в себе желание оглушить лорда Шейтмура чем-нибудь твердым и тяжелым. Однако, невзирая на тайные мои помыслы, он продолжал говорить, как и прежде, неторопливо и четко, словно чеканя каждое слово.

–…И все же, миледи, прежде чем юный принц Эдуард сможет занять полагающееся ему по праву и его великим дарованиям трон, его подстерегает множество опасностей и невзгод. Нам с вами следует позаботиться о том, чтобы все эти неприятности существовали более в моем воображении, увы, привыкшем видеть угрозу даже в самых безобидных пустяках, чем наяву. А для этого, моя очаровательная королева, я должен стать вашим духовником и исповедником. Вы понимаете, о чем я говорю?

Леди Джейн вновь молча склонила голову.

— Вот и отлично, — произнес Варрава, усмехаясь. — Если вас смущает отсутствие у меня духовного звания, я попрошу вашего мужа даровать мне титул епископа Кентерберийского. Думаю, он мне не откажет.

Королева пристально глядела на Джорджа Уолрена, радостно смеявшегося собственной шутке, явно не видя повода для веселья. Смех стих, едва зазвучав.

— Вы со мной согласны, ваше величество? — уже без намека на улыбку спросил новоиспеченный герцог Норфолк.

Супруга короля Джона медленно кивнула, не размыкая губ.

— Вот и прекрасно. Я знал, что мы с вами найдем общий язык. И еще, сударыня, поверьте мне, мое отношение к вам проникнуто искренним преклонением и глубочайшим почтением. И все же я вынужден просить, более того, вынужден молить вас об одном. Не пытайтесь меня перехитрить.

Глаза Джейн вспыхнули затаенным огнем, но вслух она произнесла совсем другое.

— Простите, господа. Мне пора идти. Если никто не желает сказать что-либо, касающееся непосредственно меня, то я вынуждена оставить вас.

— Конечно же, ваше величество. — Шейтмур склонился в галантном поклоне. — Мои люди проводят вас.

Мы поднялись и последовали примеру хозяина, сопровождая куртуазным сгибанием спины уход королевы. Она улыбнулась одними губами и исчезла за дверью.

— Теперь вы, мессир Вальдар, — вкрадчивым тоном произнес лорд Уолрен, одаривая меня взглядом, подобным тому, которым молодой кот осчастливливает первую пойманную им мышь. — Вы, мой дорогой принц. Признаюсь, — он добродушно улыбнулся, — меня очень занимает ваш светлый образ. За месяцы вашего отсутствия я по крупицам, словно дивной красоты мозаичное панно, пытался воссоздать для себя картину вашей жизни. Поверьте, если когда-либо вам понадобится придворный биограф — лучше меня вам ни за что не сыскать.

— Благодарю вас, герцог, однако…

— Однако я вас сюда пригласил не за тем, чтобы предложить вам свои услуги. Скорее наоборот. И хотя в вашем жизнеописании масса «белых пятен» и я с удовольствием бы побеседовал здесь с вами на самые разнообразные темы, но все же мы оставим удовлетворение моего любопытства до другого раза, а сейчас поговорим о другом.

— Благодарю вас, милорд, — слегка насмешливо бросил я. — Так чем же обязан я сегодняшнему вашему приглашению?

— Чем обязаны? — Варрава наполнил вином серебряный кубок, стоявший перед ним на столе, и залпом осушил его. — Ваше здоровье, господа! Обязаны вы своей феноменальной способностью встревать в самые разнообразнейшие истории, которые, заметьте, к вам лично никакого отношения не имеют. Правда, в конечном счете вы всегда побеждаете. Поверьте, эта черта в вас мне особенно нравится. Говорят, — без всякого перехода продолжил он, — что вы вскоре намерены оставить Британию?

— Да, но в этом нет политического умысла. Исключительно личные дела.

— Я осведомлен об этом. Надеюсь, что имевшая место быть размолвка между вами и очаровательной каталунской принцессой окажется не более чем досадным недоразумением, о котором вам самим через некоторое время будет смешно вспоминать. Я вижу в вас, мой принц, будущего короля Арагона и спешу первым выразить вам свою радость по этому поводу. — Он замолчал, делая эффектную паузу перед деловой частью своей речи. — Однако мне почему-то кажется, что у вас тоже есть все основания принимать живейшее участие в судьбе юного принца Эдуарда. Я не ошибаюсь?

— Допустим. Что из этого?

— Вы знаете, мой друг, с момента глупой и нелепой гибели короля Ричарда, коей вы были свидетелем, в Европе стало многое меняться и, увы, далеко не всегда в нашу пользу. Король Джон окончательно рассорился с императором, а посему королевство Арелат, короной которого еще совсем недавно был венчан наш покойный друг и король, досталось младшему сыну императора Оттона — Иоганну Гессенскому. Но Бог с ним, с Арелатом. В конце концов, это имперские земли и нам нет до них дела. Хуже другое. Как стало известно мне из тайных источников, заслуживающих полного доверия, король Франции Филипп II Август, еще вчера клявшийся в непримиримой ненависти императору Оттону, сегодня ищет пути к заключению с ним мирного договора. Полагаю, что они зайдут и дальше, образовав военный союз. Думаю, не нужно объяснять, чем это грозит Англии.

— Не стоит. Подобное положение дел развяжет руки французам, позволив Филиппу всеми силами ударить по французским владениям короны.

— Вы, как всегда, правы, — улыбнулся Шейтмур. — Поверьте, у меня и в мыслях нет сомневаться в полководческом даре моего друга графа де Меркадье, но, как вы как-то метко заметили: «Лучшая победа — это несостоявшееся сражение». По-моему, на редкость мудрая мысль.

Я внимательно поглядел на своего собеседника. Не помню, когда я говорил эти слова, но фраза, без всякого сомнения, принадлежала мне.

— Не скрою, — продолжал Уолрен, — меня давно восхищали то изящество и ловкий расчет, которые вы неоднократно демонстрировали в своих деяниях. Увы, мой принц, я не могу предложить вам ничего, достойного ваших превосходных качеств, но вместе с тем дело, по поводу которого я хотел бы посоветоваться с вами, имеет величайшее значение для нашей страны.

— Необходимо разрушить союз между Францией и империей, — констатировал я.

— О милорд! — с деланным восхищением воскликнул канцлер. — Господь наградил вас недюжинной проницательностью. Поверьте мне, ваше высочество, это дело архиважное. Мы все, весь народ Британии и, конечно же, в первую очередь ваш… — он внезапно умолк, — простите, я оговорился, наш будущий король, будем вам благодарны за этот подвиг!

Я подумал, что, кажется, еще не давал согласия на требуемую операцию, но отказываться, похоже, было уже поздно. Варрава мило улыбнулся, завершив беседу со мной фразой:

— Когда во Франции вам потребуется связаться со мной, сделайте это через вашего юного друга.

Произнеся ее, он тут же потерял ко мне всякий интерес, и дальнейшие слова были обращены к герцогу Честеру.

— Дружище Росс, надеюсь, ты не держишь на меня обиду за чересчур резкие слова, сорвавшиеся у меня с языка в пылу спора?

— А, пустое, — махнул рукой Шамберг.

— Вот и славно. Мне было бы очень больно обидеть тебя. Ты же знаешь, что среди всех лордов королевства друга, преданней меня, тебе не сыскать.

— Знаю, — проворчал Росс.

— И то, что все, о чем здесь говорится, делается только для нашей общей пользы, тоже знаешь?

Шамберг только вздохнул.

— Тогда слушай. Король наградил тебя герцогским титулом и мечами коннетабля, но это, увы, отнюдь не означает, что он хоть на миг стал доверять тому, кто недавно стучал копьем в ворота его замка. С этим необходимо бороться. Причем бороться решительно и непрестанно. Будь поближе к королю. Демонстрируй ему свою верность и преданность. Но не перегибай. Тебе ведь тоже вроде бы как следует опасаться короля. Джон знает, что как полководцу цена ему ноль. Даже тот маневр, которым он сбил с толку тебя и вас, мой принц, под Нейвуром, оказывается, присоветовала ему леди Джейн. Его величеству позарез нужен будет военачальник, на которого он мог бы положиться. Ты ему в самый раз.

Шейтмур замолчал, задумчиво поглаживая свои коротко стриженные волосы.

— Неплохо было бы устроить небольшую победоносную войну. Пожалуй, Шотландия как раз то, что нужно.

— Опять проклятые горы! Черт бы их побрал! — тихо выругался Росс.

— Нет, в горы лезть не стоит. Глупое это занятие — гоняться рыцарям за голоногими дикарями по скалам и ущельям. Шотландцы сами нападут на нас. Я об этом позабочусь.

— И что дальше? — осведомился Шамберг.

— Дальше? Дальше лорд Невилл притащит их за собой в нужное место, где незваных гостей уже будешь ожидать ты. Поверь, ореол защитника Британии от нашествия тебе очень не повредит. Для нашего же дела он решительно необходим.

— А мне-то что делать? — внезапно вмешался Меркадье, дремавший после ухода королевы, положив голову на измазанные руки.

— Тебе? У тебя задачи не менее важные. Слушай внимательно. Если нашему другу мессиру Вальдару удастся расстроить переговоры Франции и империи, а я очень надеюсь, что ему это удастся, то скорее всего боевых действий у тебя не предвидится. Хотя возможно, что Филипп все-таки решится напасть, и, как мне представляется, в таком случае удар будет нанесен в Лангедоке и, очень вероятно, под видом крестового похода. Впрочем, это только предположение. Папа Иннокентий III Лангедоком крайне недоволен, а король Франции после снятия интердикта^[4] спешит выказать себя ревностным католиком. Ладно, посмотрим. Пока же, пользуясь тишиной, тебе следует тайно, но так, чтобы слух об этом дошел до Лондона, связаться с Артуром Бретонским и убедить его начать подготовку к высадке в Англии. О слухах можешь не беспокоиться, я их развею.

— А сам-то Артур здесь зачем? — недовольно бросил Росс.

— Артур? Абсолютно незачем! Но призрак этой высадки должен постоянно тревожить сон короля Джона. Да, и вот еще что. К вам непременно будут присылаться всяческие лизоблюды: секретари, помощники, слуги, монахи — о каждом вам надлежит незамедлительно сообщать мне. Вот на сегодня, кажется, и все. Надеюсь, для нас всех этот вечер не станет бесполезной тратой времени. И, как сказано в Экклесиасте: «Что бы ни стала делать твоя рука, делай это со всей мощью».

Примечания

4

Интердикт — папское наказание. Запрет священникам вести службы в землях, подвергнутых интердикту.