Гнездо Седого Ворона

Владимир Свержин, 2014

После масштабной катастрофы, которая унесла жизни миллиардов людей, жизнь на Земле превратилась в настоящую гонку на выживание. Единственным местом, где можно было получить помощь, стал Трактир с мрачноватым названием «Разбитые надежды». Здесь собирались самые опытные бойцы, здесь хранился солидный арсенал стрелкового оружия. Но Трактир привлек и внимание некоего Пророка, стремившегося подчинить себе все обитаемые земли. Его всадники бросали в огонь всех, кто отказывался принять их веру. Спасти Трактир мог бы Лешага, ведь недаром его именуют Светлым Рыцарем, но кто спасет самого Лешагу от ложного обвинения в убийстве?..

Глава 6

— Достаточно!

Эргез сделал останавливающий жест, и нукер замер с поднятой над головой палкой.

— Ты будешь говорить правду? — халиф вытащил из ножен Шамшир и начал водить острием по исполосованной спине пленника.

— Я говорю правду, великий господин! — взвыл несчастный. Руки и ноги его были растянуты в стороны и привязаны к стволам деревьев, так что он висел над землей, едва-едва не касаясь животом и лицом вбитых в землю отточенных кольев.

— Почему я должен тебе верить? — наместник Пророка чуть надавил, рассекая кожу и любуясь тем, как проступает в прорез алая кровь. — Клянешься, что ты караванщик, однако с тобой не было ни груза, ни вьючных животных, зато было оружие, вполне подходящее, чтобы попытаться убить меня.

— На нас напали раздольники! — простонал бедолага. — Спасением клянусь, я — караванщик. Меня зовут Исмаил. В Ориенском бунке меня каждый знает! Любой подтвердит!

— Когда мы войдем туда, может, и подтвердит. Если ты будешь говорить истину, то истина сделает тебя свободным. — Эргез поднес острие к веревке, стягивающей запястья торговца и начал просовывать холодную сталь между кожей и путами.

— Нет-нет, не надо! — взмолился купец.

— Ты что же, не желаешь свободы?

— Не желаю, великий господин. Одного хочу: служить вам, преданно служить. Хотите, собакой буду? На врагов лаять стану!

— Глупец! — вздохнул Эргез. — Как ты сможешь быть вернее собаки? Им я доверяю куда больше, чем людям, а тебе, шакал, вовсе не верю.

— Я правду говорю, — подвывал Исмаил. — Шли караваном, раздольники напали, весь товар отняли, нас продать хотели…

— Раздольники отняли товар, — скептически покачал головой наместник. — Какая беда! И где он теперь?

— На раздольников напали прорвы, кое-кому из бандитов вместе с нами удалось сбежать, а потом мы исхитрились…

— Нет, гадючий выползень, это сейчас, даже за миг до смерти, ты хитришь. Неужели думаешь, я поверю, что тебе, трусливому шакалу, удалось справиться с раздольниками и скрыться? Кого ты пытаешься обмануть, глупец? Говори прямо, кто ты — соглядатай, или подосланный убийца.

— Я простой караванщик! — обреченно стонал бедолага, в исступлении мотая головой, чуть не касаясь носом отточенных кольев. — Нас спасли!

— Новая ложь! — досадуя, прикрикнул Эргез и плашмя огрел пытаемого клинком вдоль спины. — Если бы вас освободили, вы бы шли в свой Бунк вместе с чьим-нибудь караваном или сидели в Трактире, ожидая подмоги.

— Они прятались в лесах. Нас спасли, но мы сбежали! — предчувствуя худшее, заорал Исмаил.

Наместник скривился, точно от зубной боли, и взмахнул саблей.

— Нет-нет, не убивайте! Клянусь именем Пророка и пламенем истинной веры, так все и было! Нас спас бывший страж Лешага. Он шел в Трактир. Я хотел его нанять, но Лешага не согласился, на службу идти не пожелал. Тогда-то мы и бежали, прихватив оружие одного из раздольников, а затем сбились с пути! Шли, стараясь держаться людных мест, и сбились. Это чистая правда, великий господин!

— Лешага! — сквозь зубы процедил халиф, вспоминая рассказ гонца дурной вести о гибели брата. — Снова он!

В этот миг к нему с поклоном, не смея поднять глаз, подошел один из подручных и протянул исчерканный черными значками выскобленный лоскут бараньей кожи. Избранник Аттилы углубился в чтение.

— Они говорят одно и то же, — досадливо поморщился он. — Должно быть, сговорились.

— О, светозарный! — вновь кланяясь, заговорил слуга. — Мы забили двоих, требуя открыть правду. Неверные умерли, твердя, что их слова и есть правда.

— Вот даже как, — наместник покачал головой. — Что ж, если они и впрямь уверовали в Пророка истины, как о том воет эта падаль, то лучший мир уже распахнул для них ворота блаженства. А если нет — так им и надо. В пламень их, а ты, — Эргез внимательно поглядел на Исмаила, — совсем недавно ты желал быть моим псом…

— И ныне желаю, великий господин, — проскулил караванщик, — превыше всего желаю.

— Хорошо. Я окажу тебе честь. Ты сможешь доказать, что достоин моего доверия, или лучше бы тебе не рождаться на свет, — он вновь покачал головой и пробормотал себе под нос: — Лешага, мы скоро встретимся.

Теряя интерес к пленнику, наместник повернулся и зашагал к походному дворцу, скороговоркой кинув через плечо:

— Снимите, обработайте раны, накормите. Пусть пока живет.

* * *

Селяне шли к лесу, не таясь, перекликались, точно стадо некормленых коров. Слышались угрозы невесть какому врагу.

«Кого Владыка Мира, — тут Седой Ворон обычно поднимал палец к небесам, — хочет наказать, лишает разума» — эту фразу наставник частенько повторял в прежние годы. Должно быть, этих несчастный Творец Небесный как раз решил за что-то покарать.

Незваный гость тем временем остановился, замер, прислушиваясь. Потом качнулся, будто перетек за ближайший куст, почти слившись с ним. Мужикам не светит его отыскать, разве что кто-то наступит ненароком. Да и то не факт — пришелец от этого и не вздрогнет, а раззява может попрощаться с жизнью. Другому бы этого было вполне достаточно, но не Ему. Он жаждет крови и, едва дорвавшись, не остановится, пока не уничтожит все, что движется. Эти бедолаги умрут один за другим, не успев понять, что происходит.

Между тем земляки шли навстречу опасности, подбадривая себя воинственными криками. Заинтересованное воронье поднялось в небо, чтобы получше рассмотреть картину предстоящей бойни и занять выгодные места над головами будущей добычи.

«Что мне до этих людей?» — мелькнуло в голове Бирюка. Он попытался отогнать мысль, и тотчас же почувствовал, как напрягся его противник.

«Ладно уж, — Бирюк скривился и проверил, хорошо ли выходит спрятанный под курткой нож. — Придется здороваться».

* * *

Если бы Лилию в этот момент спросили, чего она желает больше всего, девушка бы гневно выкрикнула: «Огреть Лешагу чем-нибудь тяжелым по голове!» Это ж надо такое придумать: идти к Барьеру, рискуя сломать там себе шею. А ее выкинуть, точно стоптанный башмак. Что за блажь?! Почему она должна идти в селение чешуйчатых, да еще в сопровождении Заурбека?! Тот, конечно, храбрый парень и собою недурен, но, кажется, один лишь ее избранник во всем Трактире не видит, какие взгляды бросает на нее этот пылкий страж. От одних взглядов не то что покраснеть — родить можно!

А Лехе хоть бы хны! Заурбек сказал, что знает дорогу, а тот и рад. Ну как, спрашивается, как так можно?! Она очень хотела сейчас закинуть за плечо свой автомат с узорчатым прикладом и заявить, что сама себе голова и в чужих приказах не нуждается. Только ведь и этим Лешагу не пронять. Глянет, покачает головой, скажет, глупо, мол, одна никуда не пойдешь, в Диком Поле и мужчине-то в одиночку делать нечего.

И что с того?! Вон, с Маратом может пойти. Уже ходила. Тоже мне, Лешага, умник выискался. От негодования девушка чуть не плакала и, чтобы отвлечься, стала представлять себе ту жизнь, о которой не раз мечтала.

Основательный дом за высоким частоколом, в доме — она и Леха. Густой лес в ее воображении шумел могучими кронами над домом, и никого вокруг.

Лилия, прикрыв глаза, на мгновение задумалась: «Ну, еще, конечно, Черный», — в тот же миг могучий пес возник на воображаемой лужайке перед домом, а за частоколом надсадно завыла остальная стая.

«Ну да, и они, куда ж от них деться?!» — псы немедленно переместились внутрь изгороди, сменив вой на заливистый лай. Девушка удивилась, даже насторожилась: «Интересно знать, на кого это лают собаки? Ну да, конечно, Марат. Что за новости, он-то откуда? Это же мое воображение!» — чуть не застонала Лил.

Но псы не унимались. Они с самого начала отчего-то недолюбливали драконида, но подымать такой шум?.. И тут ей стало понятно, отчего так заходятся собаки. Марат был не один! Рядом стояла его точная копия, но женского пола.

«Ну, так и есть! — девушка схватилась за голову. — Сейчас еще приедет с охоты Бурый…»

В голове мелькнула предательская мысль: «Интересно, один или с Заурбеком? О, Ноллан всезнающий и всемогущий!» — Она сжала ладонями виски, а из-за обструганных бревен частокола меж тем неслась заунывная раздольничья песня в исполнении Анальгина, подхваченная вечно голодной оравой.

— Ваша преподобная милость, — невесть откуда появившийся брат Каноник склонил голову, — прикажете отворить ворота?

И она обнаружила, что одета в застиранную алую рубаху Сохатого.

Дочь старосты тряхнула волосами, чтобы отогнать морок, и в тот же миг почувствовала, что ее руки кто-то касается.

— Лил, спишь? — Марат склонился над ней, дремлющей в углу на табурете. — Я поговорить с тобой хотел.

Девушка смотрела на драконида непонимающим взглядом, точно пыталась разглядеть спрятавшуюся за его спиной подругу: «Что ему нужно? Отдельная комната? Где я ее возьму?!»

— Поговорить хочу, — вновь повторил чешуйчатый. — Это важно. — Он запнулся. — Это насчет Заурбека.

— Нет! — вскочила Лилия. — Ненавижу вас! — Она уселась лицом к стене, рыдая в голос. — Всех ненавижу!

А рядом, от неожиданности сев на пол, хлопал круглыми глазами Марат.

— Ненавижу! — всхлипывая, бубнила она. — Всех ненавижу!

* * *

Лица экипажа самолета выглядели так, будто их только что пропустили через центрифугу, и сейчас они мучительно пытаются вернуть чертам прежний вид. Седой Ворон перевел взгляд с пилота на штурмана. Да, не лукавит.

— Мы не снижались, чтобы приземлиться на дозаправку, — будто извиняясь, напомнил бортинженер, — на аэродром подскока.

Выходит, нужно садиться на площадке величиной не больше теннисного корта. Придется лезть в самую пасть черт знает к кому, заведомо плотоядному, и, как ни печально, единственным объектом охоты этого «черт знает кого» является он сам. С остальными тоже церемониться не будут. Они — просто лишний балласт.

— Здесь есть другие посадочные полосы?

— Мы в горах, сэр, откуда тут взлетки? Хотя, — пилот с надеждой глянул на штурмана, — когда-то сравнительно неподалеку была военная база Советов, потом ею пользовались американцы. Там сажали транспортники. Но это было уже много лет назад. В тех краях давным-давно никого нет. Ни диспетчеров, ни навигационного оборудования.

— Далеко отсюда?

— Двадцать минут лету, если мы сейчас же разворачиваемся и ложимся на обратный курс.

— Изрядно, — нахмурился Седой Ворон, умножая подлетное время на скорость движения лайнера.

— Сэр, нужно принимать решение. Горючего и так хватит впритык!

— Хорошо, идем на старую базу, — распорядился бывший послушник Шаолиня. — Передайте на землю сигнал, что мы вынуждены совершить аварийную посадку, но координат пока не сообщайте.

— Но почему, сэр?

— Потому что я так приказал, — разведчику не хотелось пускаться в объяснения. Несомненно, тот, кто подготовил угон самолета, принял максимум возможных мер, чтобы контролировать ситуацию, а значит, прослушивает все разговоры экипажа с башней управления полетами. Как только на землю поступил сигнал, что самолет захвачен, организатор угона понял, что все идет по его плану. Заход на аварийную посадку также укладывается в сценарий, и это позволит выиграть немного времени, чтобы разузнать подробности замысла противника.

«Если от этого сброда, — он поглядел на связанных террористов, — можно добиться чего-нибудь путного»

Седой Ворон подошел к сидящим на полу угонщикам.

— Вы можете жить, а можете умереть. Мне все равно. Станете отвечать честно и откровенно — я вас не трону. Решите юлить — выброшу за борт.

Пленники загомонили, в один голос уверяя, что всего лишь подрядились совершить посадку в указанном месте, что прежде работали в разорившейся пакистанской авиакомпании, оказались на улице без гроша, и лишь необходимость кормить многочисленные семейства толкнула их на столь опасную дорогу. Похоже, в этом они не лукавили. Хотя резиденту Ноллана по опыту было известно, что подобные люди готовы клясться чем угодно, лить слезы и целовать грязь под ногами, лишь бы спастись. Правдой для них временно было то, что, по их разумению, хочет слышать человек с оружием в руках.

— А он — кто? — перебивая дурацкие причитания, мастер выживания показал на их мертвого главаря.

— Это Хусейн, — торопливо пояснил один. — Хусейн Мэйн из Америки.

Воин бросил взгляд на коченеющий труп. Пожалуй, да, под окладистой черной бородой были упрятаны вполне европеоидные черты. Стало быть, из новообращенных. Такие хуже всех.

— Хусейн из группы «Мечи Джихада», — затараторил второй. — он прибыл в город несколько дней назад, и сразу к нам. У него были адреса!

Седой Ворон припомнил список организаций террористов-фанатиков. «Мечей Джихада» среди них не было.

«Что-то новое? Может, конечно, и так, но в этом случае надо признать, что работа поставлена неплохо. Приехать из Штатов, имея в кармане адреса оголодавших летчиков, готовых на все, чтобы подзаработать деньжат. Кто-то провел неплохую подготовку к силовой акции. И эти клетки…»

— Вы тоже из организации?

— Нет-нет! — заголосили угонщики. — Мы же сказали: подрядились только посадить самолет, если экипаж не пожелает.

— А этот — кто? — он кивнул на лежавшего без сознания стюарда.

— Никогда прежде не видели. Он же из этого рейса.

— Кстати, — резидент Ноллана повернулся к командиру воздушного судна, — что вы скажете о бывшем стюарде?

— Его прислали только сегодня. Наш заболел.

— Угу, — резидент снова перевел взгляд на истинного главаря, — возможно, не только заболел, но уже умер и похоронен.

— Сэр, — обратился к нему штурман, — мы заходим на посадку. Прошу вас сесть в кресло. Если даже нам повезет, приземление будет очень жестким.

* * *

Скобы, вделанные в бетонную стену, были холодными и влажными. Время окрасило их бурой ржавчиной, и все же они казались такими основательными, будто вросли в облицовку шахты железными корнями.

— Спускаемся. — Библиотекарь зажег масляную светильню и вручил ее Лешаге. — Иди первым.

Тот с удивлением поглядел на хозяина книжных богатств. Как-то в его голове не вязались это подземелье, о котором, возможно, не было известно даже самому Трактирщику, и этот старик, один из немногих, отчетливо помнивших Тот День. Сколько раз прежде Леха бывал в этих местах, но и подумать не мог, что здесь может быть такое. Он посветил в шахту, пытаясь оценить ее глубину. Дна видно не было.

— Давай же, что ты медлишь? — голос ученого мужа звучал настойчиво, почти властно.

«Если начну спускаться, а он закроет крышку, здесь я и подохну, — мелькнула в голове предательская мысль. — Вот же будет нелепая смерть. И никто ни в чем не заподозрит убийцу. В самом деле, как можно? А вдруг именно он передавал информацию врагу? Почему бы и нет? Здесь ему каждый верит, он — Хранитель Знаний, что-то такое незыблемое, как восход и закат…» — воин мотнул головой, отгоняя подозрения, и поправил автомат на груди. Приняв светильню, он начал спуск.

Украдкой Леха все же поглядывал вверх, ожидая страшного звука скрипнувших петель. Как только он раздастся, есть крошечный момент, чтобы открыть предупредительный огонь.

«Конечно, только дурак станет в этот миг глядеть в шахту, да и здание старое, каменное, так что пули, ударив в потолок, уйдут рикошетом вниз, могут и зацепить. — Ученик Старого Бирюка спускался все глубже. — А возможно, и нет».

Сверху послышался тихий шорох. Бывший страж вздохнул с облегчением. Слава Ноллану, Библиотекарь, кряхтя, спускался вслед за ним. Наконец, шахта закончилась. Под ногами был бетонированный тоннель, расходящийся в обе стороны.

— Вот как-то так, — опираясь на руку Лешаги, констатировал старик, оказавшись на твердой поверхности. — Так, где-то тут оно было. Присвети.

Воин поднес беспокойно мечущийся на фитиле огонек туда, куда показывал Хранитель Знаний. Недалеко от лестницы в стене красовался темный провал, в котором аккуратными рядами, точно патроны в ящике, лежали какие-то небольшие, пожалуй, в ладонь длиной, трубки. Старик достал одну из них, зажал ее концы в кулаках и сделал усилие, будто переламывает. Внутри трубка озарилась довольно ярким голубоватым сиянием.

— Возьми одну себе, — скомандовал он. — А светильню погаси, ни к чему масло тратить.

Ученик Старого Бирюка повиновался, осторожно повторяя действия спутника. Трубка засветилась куда ярче привычных свечей, но каким-то неживым, холодным светом.

— Что это? — спросил Леха. Бывший страж вспомнил рассказы Марата о волшебных палочках, которыми владели какие-то феи, способные превратить тебя в лягушку, а мышь — в коня. Неужели он держит в руках одну из них?

— Химический источник света, — пояснил Библиотекарь. — Свечение происходит благодаря реакции раствора фенилоксалата с перекисью водорода, ну и краситель для цвета.

Из услышанного товарищ Светлый Рыцарь не понял ни слова, но, пожалуй, готов был отдать половину причитающихся патронов, чтобы обладать теми необычайными знаниями, которыми владел его проводник.

— Ступай за мной, — тем временем скомандовал тот. — Здесь недалеко.

— Где мы?

— Глупый вопрос, Лешага. Под Трактиром.

— Но ведь не Трактирщик и не ты построил это?

— Нет, задолго до нас. Пока не настал Тот День, здесь был замаскированный командный пункт. Тут по берегу проходила целая оборонительная линия. Кстати, Лысые Камни, около которых находится твое жилище, — лишь верхушки долговременных огневых точек. Когда-то они контролировали переправы. А здесь, — он указал вперед, — находился штаб огромного укрепрайона.

— Откуда тебе известно?

— Читал дневник одного из тех, кто находился здесь в Тот День. Могу дать почитать, если хочешь. Там много интересного.

Хранитель Знаний остановился перед массивной дверью со штурвалом. Она была приоткрыта, и Леха прикинул, что, пожалуй, без помощи Бурого едва ли смог бы отодвинуть такую железную громаду. При мысли о побратиме глухо заныло сердце.

— Вот мы и у цели. — Библиотекарь вошел в помещение, заставленное столами, поверх которых громоздились непонятного вида ящики с застекленными окнами.

— Что это? — глядя на странные приспособления, спросил ученик Старого Бирюка.

— До Того Дня в этом месте была огромная библиотека. Каждая такая штука хранила книг больше, чем ты когда-либо видел.

Воин с недоумением поглядел на ящики. Они были от силы в ладонь толщиной. Старик, похоже, опять нес какую-то нелепицу. Он вспомнил библиотеку Декана, да и здешнюю, во все эти застекленные коробки нельзя было запихнуть и десятой части, как мудрено говаривал сам хозяин книжной сокровищницы, единиц хранения. Но тот, кажется, вовсе не собирался обсуждать с ним эти чудеса. Хранитель Знаний подошел к одному из столов и взял ярко раскрашенный лист бумаги.

«Карта», — догадался бывший страж. Прежде ему доводилось иметь дело с самодельными кроками — памятными рисунками, которые делали для себя караванщики, пускаясь в дальний путь. На большом листе выделанного из телячьей шкуры пергамента изображались места, удобные для стоянок, источники, отмечались броды на реках и многое другое, что могло пригодиться в пути. Конечно, подобную информацию всегда было лучше хранить в голове, но были такие, кто составлял подобные кроки.

Так вот, как говаривал наставник, кроки — лишь слабое подобие карты. На карте можно сразу увидеть весь мир, со всеми его горами, лесами и морями. Леха с интересом поглядел на чудо в руках Библиотекаря. Неужели это и есть настоящая карта?

— Смотри, — меж тем говорил старик, — это спутниковая фотография, сделанная в первые часы после событий Того Дня. Здесь видны зоны полного затопления и результаты, — он указал пальцем на черные круги, — ракетно-ядерных ударов.

Лешага с удивлением слушал Хранителя Знаний, дававшего пояснения твердым, едва ли не железным тоном. Он не понимал большей части слов, но очень хотел понять.

— Смотри, — вновь повторил Библиотекарь, расстилая карту на столе. — Вот здесь, видишь эту синюю линию, находимся мы. А вот тут, — он сдвинул указательный палец далеко вправо, — когда-то располагался Шаолинь.