Занятная игра в жизнь

Владимир Примечаев, 2023

Перед вами серьезное произведение, жанр которого определить трудно. Близок к нему «любовный роман», но любви-то как раз здесь и нет, а есть некая внутренняя – и внешняя! – борьба двух героев, пытающихся подстроить под себя предмет внимания. Их тянет друг к другу и одновременно отталкивает. Он ищет высоких чистых отношений, она – мужа для дома. Елена – опытная красивая женщина, легко относящаяся к вопросам морали, с игривым характером, чувственная, с ребенком. Александр – молодой человек с еще не устоявшейся жизненной философией. Он стремится к ней душой и телом, но не принимает ее морали. Видя ее скрытность, хитрость, подчас даже лживость, не отталкивает ее, а словно бы пытается перевоспитать. Не принимая до конца, все же пытается принять ее. Что это: любовь, пристрастие?Уходит от нее. Но, поддавшись чувствам, вновь идет навстречу. И снова они любят друг друга. И снова возникают проблемы. И самая большая из них – появление бывшего мужа, который грозит разобраться с Александром.

РАЗВИТИЕ ОТНОШЕНИЙ

В хозяйственном магазине Елена долго осматривала разные склянки-железки, поочередно желая купить то ту вещь, то эту, но потом заключила, что сделает это не сейчас, а после, прихватит с собой достаточное количество денег и разом все купит.

— Ты мне поможешь донести? — подытожила она свои размышления.

— Естественно, — ответил Александр.

Выходя из магазина, он взял ее под руку, и ненавязчиво потянул в сторону своего дома.

— Куда мы идем? — спросила Елена, едва противясь его жесту, но, судя по всему, уже догадавшись куда.

Александр решил пригласить Елену к себе. И сейчас повел ее к своему дому, чувствуя, что она не будет возражать. Видимо, хватило этих откровенностей, чтобы он в какой-то мере раскрепостился.

— У меня есть книжка о системе йогов, ты же хотела посмотреть, — ответил Александр, дипломатично отыскав для нее предлог, чтобы зайти в дом к малознакомому мужчине.

— Ладно, — согласилась Елена. — Только ненадолго.

И эту фразу он уже ждал — внутренне предвидел.

«Да и что тут такого? Все вполне естественно. Повод для того, чтобы зайти, есть. Она не замужем, стало быть, никакого покушения на мораль, она не привередлива, не капризна и не так недоступна, как показалась вначале. Почему бы и нет?»

У дверей его квартиры Елена замялась.

— Ой, неудобно, — произнесла она, но таким голосом, словно бы соблюдая этикет.

— Так, что же теперь поделать, мы уже пришли, — ответил Александр, также угадав насчет заминки.

— А кто у тебя дома?

— Не знаю. Может быть, никого… Сейчас посмотрим. — Он открыл дверь, щелкнул выключателем. — Проходи, не стесняйся.

— Как не стесняться? — с этими словами она и переступила порог. В жизни всегда важно переступить порог, а там либо все будет, либо нет — как получится.

— Вот видишь, никого… Давай я тебе помогу, — Александр снял с Елены шубку, подал тапочки.

Она прошла к зеркалу. Давно у него в доме не было женщины. А тем более — красивой. Приятно, когда к тебе в гости приходит красивая женщина. Мораль моралью, а приятно — это отдельно от нее. Это чувство, как у ворон — предэстетическое (там у них тот самец победитель, который больше стекляшек натаскает).

— Куда дальше? — спросила Елена.

— В переднюю, — Александр указал на дверь.

Она пошла к двери, а в его голове всплыл, вычитанный в чьих-то стихах, образ: тигр двигался как знамя. Елена шла, изменяясь в пространстве с каждым шагом — колыхались волосы, плечи, талия, контуры юбки… И отчего-то вдруг так хорошо стало у него на душе, наверное, оттого, что в квартире такая гостья. Та, заставившая его встревожиться Елена, словно бы осталась за дверью, а сейчас перед ним был другой человек: приятный, красивый, и что самое главное — естественный. Александр предложил ей кресло. Сразу, чтобы оправдаться, достал модные книги о системе йогов, о целебных травах, о лечебном голодании. Елена стала листать их, а он поставил стул рядом, присел и начал комментировать:

— Эти упражнения стимулируют сердечную систему, а эти — успокаивают нервную.

— А вот такие я делала… — Елена показала на рисунки в книжке.

— Это «плуг», а это «бумеранг», — пояснил Александр. — Я тоже делал. Только мне это быстро надоело. Одному заниматься неинтересно.

— И у меня — то же самое. Я даже пыталась по утрам бегать, но вскоре забросила… Лень-матушка.

Елена была рядом, волосы свисали на ее лицо, от них приятно пахло, хотелось потрогать их, почувствовать шелковистость. Александр не удержался, положил руку ей на плечо. «Ничего. Все вроде в порядке…» Так они продолжали рассматривать страницы книги.

Помните, как у лермонтовского Печорина: все решает первое прикосновение… Александр придвинулся к Елене, прикоснулся губами к ее виску. Она чуть отстранилась, улыбнулась, но ничего не произнесла. А ему подумалось, что именно такая реакция и последует — ведь ничего страшного не происходит, желание прикоснуться вполне понятно. Разве же можно осудить мужчину за это естественное желание?

— У меня есть предложение… чего-нибудь съесть, — сказал Александр, чтобы как-то оправдаться и не быть назойливым.

— Я не хочу, я недавно обедала.

— А если — чай?

— В принципе…

— А если без принципов?

— Согласна, — сказала она, улыбнувшись.

— Ну, тогда я — вперед!

Он прошел на кухню, чиркнул спичкой: фыркнул вырвавшийся из горелки газ и загорелся синим пламенем. Александр набрал воды в чайник, поставил его на плиту. Полез в холодильник за продуктами. В дверях появилась Елена с книжкой в руках.

— Тебе помочь? — спросила она.

— Гости у нас в доме не работают.

— Ну, ладно, — Елена согласно кивнула и села за стол. Но тут же, отложив книгу, взяла ножик и принялась делать бутерброды.

Неожиданно громко защелкал в двери замок, и в прихожей появилась мама. Елена встрепенулась, тихо произнесла:

— Ой!

— Ничего… Мама, мы тут чай пьем, давай с нами, — предложил Александр.

Мама от двери поприветствовала гостью.

— Еленой зовут, — представил Александр. — А это моя мама — Наталья Васильевна.

Женщины кивнули друг дружке.

— Вы суп разогрейте или яичницу пожарьте, — предложила мама.

— Да я не хочу, — ответила Елена. — Может, Александр?

— Я тоже.

— Ну, смотрите, — мама оставила их и прошла в комнату.

Они попили чай. Елена засобиралась.

— Ну, что же, спасибо тебе за все… Извини, мне надо идти. Дениска дома уже беспокоится. — Ты меня проводишь до остановки?

— Конечно!

Она поднялась, убрала со стола чашки.

Александр подошел к Елене, встал лицом к лицу, положил руки ей на лопатки и, словно бы исполняя ритуал прощания, притянул к себе, вовсе не для поцелуя, а лишь для того, чтобы прижаться щекой к ее щеке. Она улыбнулась, прочтя этот жест по-своему, задержала его движение, и, когда он нарочито обиделся, сама привлекла к себе, некоторое время подержала на близком расстоянии, а затем шепнула на ухо:

— Не сейчас… Я тебя потом сама поцелую.

И что-то ему напомнило это ее движение. Что-то было знакомое в нем… Откуда?

Они пошли к остановке, а Александр все пытался припомнить, каким образом знаком ему этот жест. И вспомнил.

…Был случайный ресторанный загул. Они — вдвоем с другом — провожали своих новых знакомых, двух не очень симпатичных женщин, по воле судьбы оказавшихся с ними за одним столиком — чего не бывает в жизни? И вот одна из этих женщин при прощании так же брала Александра за пояс, крепко держала, словно бы боясь выпустить, особенно когда он делал равнодушное лицо. Она желала, чтобы он увлекся ею, чтобы знакомство продолжилось, а его это не особенно прельщало, он отстранялся, подчеркивая дистанцию, и тогда она сама притягивала его к себе, как бы намекая, что согласна и так, безо всяких обязательств… Она была не в ладах с мужем. Толстая, болтливая, вся какая-то возбужденная, непонятно чего хочет. Себя хвалила, супруга ругала — обыкновенная история. Впрочем, тогда между ними ничего не произошло — в их распоряжении был лишь подъезд. Потом они на пару с другом скакали по шоссе из одного конца города в другой, потому что уже ничего не ходило. Они скакали приставным шагом, как это делают дети, и напоминали собой мартовских котов после неудачной охоты. Его друг был женат, имел ребенка, но все же скакал подобно насекомому саранче.

— Я — ладно, — иронизировал Александр. — Я холостой. А вот ты?

— А что я? — отвечал друг. — Я чем хуже?

Вот такая была история. Она припомнилась Александру в те минуты, пока они шли с Еленой к остановке. Этот ее жест вызвал такую ассоциацию. И хорошо, что вызвал. Потому как мысли в его голове потекли совсем по другому руслу. И вот по какому: «Почему мы торопимся осудить других и не спешим — себя? Ведь все мы не ангелы, все на земле живем, все в арсенале имеем грешки. Но почему применительно к нам они как бы не в зачет, а применительно к другим — полный актив? А ведь если покопаться в своем прошлом, то там еще и не такое отыщется…»

Тем временем они вышли на остановку.

— Извини, мой троллейбус, — торопливо сказала Елена.

— Да-да, поезжай, — согласился Александр.

— Увидимся на занятиях, — успела проговорить она и побежала к освещенному проему, на ходу помахав варежкой.

Клацнули двери, и сквозь большие морозные стекла остался виден лишь силуэт неясной пока фигуры — Елены Викторовны.

Ничего особенного… Все произошло так, как должно было произойти. Сколько подобных встреч случается в большом городе. Он весь словно бы опутан человеческими связями. Это какая-то постоянно колышущаяся личностная связь — словно моток шевелящихся проводов. То концы их болтаются сами по себе, то вдруг происходит соприкосновение, маленькая вспышка от контакта и — есть! — потек ток от одного человека к другому. Или вдруг эта связь начнет барахлить: то подключится один, то другой. А в какой-то момент и вовсе прервется. И от кого зависит ее исправное функционирование?

Наберешь нужный тебе номер, а тут случайный разговор:

— Приходи, у меня жена уехала.

— Я не знаю… — на другом конце мнется женский голос.

— Я жду, — настаивает мужской.

— Мне кажется, что нас кто-то подслушивает, — отвечает женский.

— Ну и что?! — убеждает мужской. — Все равно они нас не знают. Приходи…

У каждого из нас есть свой мир, или мирок, так скажем. Каждый из нас в чем-то личном не такой, каким выглядит внешне, каким его привыкли считать. Некоторые стороны нашей жизни таятся за семью печатями, и мы тщательно охраняем к ним доступ. Такова жизнь, как говорят мудрые французы.