Юнцам тут не место

Владимир Привалов, 2021

Что может быть общего между восьмидесятилетним любителем поэзии, татуированным до бровей качком и профессиональным геймером? Правильно – ничего. Однако им суждено вместе выживать в новом мире, ведь неведомая сила закинула поезд дальнего следования на границу огромной степи, под сень древесных гигантов. Словно в насмешку, в поезде остались только старики и молодежь. Сумеют ли разные поколения найти общий язык и объединиться?Сквозь заросли на нежданных гостей уже смотрят нечеловеческие глаза…Содержит нецензурную брань.

Александре, которая мечтала быть Музой,

а стала женой, посвящается

Дерево, чего-чего только оно не может… Оно дарит краски природе, простирает тень, усыпает землю плодами. Или становится царством детских игр — целый поднебесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках…

Рэй Брэдбери. Марсианские хроники

Глава 1

Пропаданцы

Колеса заскрежетали по рельсам, вагон качнулся на повороте. Максим с опаской покосился на проходящего по узкому проходу пассажира и вжался вглубь сиденья. Попутчик осторожно нес пластиковую коробочку и не отрывал от нее глаз. Пахнуло запаренной лапшой, и Макс поморщился.

«Как можно добровольно есть такую гадость?»

От обилия запахов — мужских носков, дорожной еды, табачного дыма из тамбура и смрада из биотуалета — непривычного Макса слегка мутило. Он достал банку с любимым чаем и сыпанул заварки.

— Семен Михайлович, вас угостить моим чайком?

— Если тебе не трудно, Максим, — придвинул свой стакан улыбчивый дедок-попутчик. — Попробую с удовольствием.

Макс подхватил дребезжащие подстаканники и через весь вагон двинулся за кипятком.

В соседнем отсеке шумела бестолковая молодежь. Ребятня расселась вокруг рослого парня постарше.

— Я ему говорю: чел, чо за херня, лол! — вокруг с готовностью рассмеялись. Парень явно вызывал интерес у окружающих: некоторые подтянулись на громкий голос рассказчика даже из соседних купе.

Навстречу шел здоровенный амбал с полной кружкой кипятка. Видок угрожающий… Макс невольно прижал локоть к торсу. Деньги в скользком полиэтиленовом пакете на месте — примотаны к мокрому животу. Пот стекал по пузу и намочил трусы. Да… Неудачно он придумал хранить купюры… Впрочем, куда еще девать такую прорву деньжищ? Прятать в багаж страшно — вдруг сопрут?

Громила татуирован до бровей: на скулах и висках выбиты руны, из-под футболки на шею вылезла змея, раскрыв пасть. На кончике игольно-острого змеиного зуба повисла капелька яда; на руках нет живого места. Разрисованный жлоб пер вперед, выставив кружку и выпятив челюсть, и даже и не думал притормозить или извиниться. Макс юркнул в свободный отсек.

— А у тебя у матери тоже татуха есть? — вдруг спросил смешливый девичий голос позади.

— Ага. Две, — раздался ответ.

— Класс! А чо мы там делать будем?

— Чилить.

Макс поморщился. После годичного сидения в лесу без интернета и без связи всё вокруг было не так. Новых словечек стало так много, что он не успевал их выучивать. Да и надо ли?

У бака с водой еще один любитель быстрой еды набирал кипяток в пластиковую тару. От резкого химического запаха тошнота подступила к горлу. Макс поднес ладонь к носу и отвернулся.

— Ой, а можно мне вот этот почитать?

— Конечно, конечно, Катенька! — всплеснула руками сухонькая старушка, качнув идеально зачесанным пучком седых волос на затылке.

Порывшись под столом, она зашуршала пакетами и вытащила пачку разноцветных глянцевых журналов. С обложек белозубо скалились незнакомые лица. «Своему не даю…» — успел выхватить часть заглавия Макс. Радуясь, что оказалась полезна, бабулька пододвинула кипу соседкам.

— Что, Максимка, решил чайку попить? — струйка журчала в стакане, взвихривая заварку.

Позади стоял Сергеич из нижнего купейного места напротив. Макс кивнул и подставил второй стакан.

— Вкусно у тебя пахнет… — засопел грузный старикан.

Жирным складчатым загривком, одутловатыми толстыми лодыжками и посадкой головы с близоруким прищуром глаз Сергеич напоминал носорога. Максим улыбнулся и отправился в обратный путь, внимательно смотря под ноги.

— Представляете, мужики, эта прошмандовка мне еще указывает! — донеслось сбоку. — У самой ведро между ног со свистом пролетает.

Из купе пахнуло перегаром.

— Ми-ии-ша-а! — возмущенно пропел высокий женский голос. — Ну мы же договорились!

— Ой, Люсенька, прости! — раздались хмельные смешки и шепотки. — Я что… Я ничего — я ж не матерюсь, как и договаривались!

— С твоими прибаутками и матов не нужно, — проворчала под нос ярко накрашенная тетка, мимо которой проходил Макс.

— Вкусно у тебя пахнет, — встретил его улыбчивый Семен Михайлович, суетливо отодвигая газету.

— Вода поганая, — проворчал Максим и присел напротив. — Я к родниковой привык.

— Где ж в наше время родниковую достать можно? — болтая в стакане ложкой, поинтересовался попутчик. — Везде одинаковая; в неволе душной городов-то…

— Так это в городах, — ответил Макс и, прищурившись, продолжил по памяти. — Там люди в кучах, за оградой, не дышат утренней прохладой, ни вешним запахом лугов.

Старичок вскинул брови, и Макс пояснил.

— Тоже люблю эти строчки. Видели, где я в поезд сел?

— Посреди ночи вперся! — запыхтел Сергеич из глубины вагона с пузатой домашней кружкой в руке. Под мышкой он нес завернутый трубочкой глянцевый журнал — старушка всучила чтива и ему. — Со своими баулами. И как допер столько?

— Я год в лесу жил, — признался Максим.

— Чего так? — наклонил голову к плечу собеседник. Он походил на Жака Фреско — такой же старый, морщинистый, как зимнее яблоко, и мудрый.

— Работа такая, — пожал плечами Макс. — Помогаю людям на земле обустраиваться. Пруды копаю, живые изгороди от ветра сажаю. Огород разбиваю, сады… Животных развести, туда же. Пермакультура — не слыхали?

Семен Михайлович качнул головой и шумно прихлебнул. Зажмурился.

— Садовник, что ли? — влез в разговор бесцеремонный Сергеич. Сосед под простыней возмущенно храпнул. — Деньги-то платят?

— Вкусно… Что это, Максим?

— Копорский чай с чабрецом. Сам собирал, сам сушил, — открыл секрет Максим. Он незаметно прижал пакет с деньгами и кивнул. — Платят. Нормально.

— Нравится работа? — спросил Жак Фреско.

— Да это и не работа… Нравится, конечно… Одичал только малость, — неловко хохотнул Макс. — От людей отвык. Пока участок разрабатывал, хозяева на выходные только приезжали. Летом почаще… Зимой пореже. А сейчас, по весне, переселились — ну я и удрал.

Отхлебывая чай, Макс наблюдал, как молодая мама в соседнем купе разрисовывает лица сыновьям. Пятнистый леопард рычал, щеря клыки. Высунув кончик языка, мамашка выводила тонкой кисточкой длинные усы торчком, завершая рисунок. Рядом сидел второй брат-тигренок, шебуршал разноцветными крыльями летучего змея, то раскрывая, то складывая их. Увидев Макса, он оскалил зубы и показал язык. Грудь женщины выделялась на туго натянутом свитерке, из-под спортивок выглядывали трусики, и Макс отвел глаза. И впрямь одичал…

— М-да, ты посмотри… — тряхнул страницами Сергеич. — Вот сучата, уже и товарища Сталина поганят!

Старик развернул журнал, вывесив обложку перед собеседниками.

Тайны звезд! Иосиф Сталин: Убив себя, жена искалечила меня на всю жизнь! Как сделать пяточки мягкими: 5 способов. Sex-свобода: как раскрепостить себя.

Вождь народов прикуривал трубку, поднося зажженную спичку. Ниже призывно улыбалась пара гламурных дурех. Макс представил себе секс-свободу глупышек со Сталиным и передернулся.

— Вот педерасты, а? — пыхтел Сергеич. — Каково товарищу Сталину с такими заголовками?

Сергеич продолжал возмущаться, а Макс вдруг увидел дату выпуска. Журнал был позапрошлогодний. Получается, старушка таскала с собой подборку далеко не свежих журналов. Тех, что смогла найти, подобрать где-нибудь забесплатно? Вот уж, действительно, старость — не радость. Кому теперь нужны эти книги и журналы, когда есть смартфон?

В багаже у Макса лежал верный покет. Сколько книг хранили электронные мозги ридера, он не знал даже примерно. Зачем собирать и возить с собой никому не нужное старье?

Раздался взрыв хохота, и Семен Михайлович подскочил.

— Да валить нужно из этой страны! Сколько можно? Чего еще ждать? — вопили ломким баском из середины вагона.

— Точно! Сраная Рашка!

— Долбаная бензоколонка!

Дедок с хрустом разогнулся и засеменил по коридору. Сергеич, пыхтя и матерясь, откинул простыню и заелозил толстыми ногами, отыскивая тапки… Вот он наконец нащупал видавшие виды кожаные сандалии и, нагнув голову, кинулся в атаку. Смятые задники задорно шлепали по босым пяткам.

Пакет с деньгами прилип к животу, и Макс не решился. Уж как-нибудь разберутся без него… Ничего же не случилось, в конце концов…

Напротив прямого как палка Семена Михайловича застыл татуированный амбал с рунами на лице. Старик тихо выговаривал уроду, а тот противно лыбился. Разогнавшийся носорог-Сергеич хлестнул свернутым в трубочку журналом по плечу здоровяка. Тот ухватил лицо старика в пятерню и оттолкнул. Сергеич ударился об угол верхней полки и упал.

Этого уже Макс вынести не мог. Он бросился по коридору и помог подняться беспомощному толстяку. Под глазом краснел фингал.

— Вы что творите!? Я сейчас милицию вызову! — всполошилась проводница.

— Вызывай, — крикнул татуированный, брезгливо вытирая мокрую ладонь о простыню. — Он первый начал. У меня и свидетели есть. Полное купе.

Молодежь подавленно притихла. Они еще не оскотинились настолько, чтобы приветствовать избиение старика. Самые трусливые торопливо прятали баклаги с пивом под стол. Тем не менее слова авторитета все поддержали слаженным гулом и кивками.

— Сандалики не потеряй, толстожопый! — глумливо прикрикнул татуированный.

Старик дернулся, но позволил Максу увести себя.

— Ничего, ничего, Владимир Сергеич, — Жак Фреско протянул пострадавшему мокрое полотенце. — Этот дуб еще пошумит… Пошумим еще напоследок, а?

Конфликт быстро утрясли. Татуированный под хор возмущенной общественности извинился через губу, и деды удалились.

— Недоноски. Не голодали ни разу в жизни по нормальному, — бурчал Сергеич, прижимая компресс. — Рашка… Страны-то своей толком не знают. У нас десятилетия, когда страна не голодала, по пальцам пересчитать можно! Родились, сучата, в двухтысячные, от сиськи не оторвались, смартфонами увешались до жопы — и туда же, лезут, суки, судьбу страны решать…

— Верно, верно ты говоришь, Володя, — скорбно покачал головой Семен Михайлович. — Не знают своей страны!

— Пулеметы Гатлинга, млять, с рукояткой поставить в переулках, собрать малолетних тварей… — прикрикнул неугомонный дед. Молодежь высунулась в коридор, и Сергеич направил на них воображаемый ствол орудия.

— Собрать вас всех на площади, и покосить, сук! — дед закрутил невидимой рукояткой древнего пулемета.

Старики немного покручинились всеобщим падением нравов. Колыбельный стук колес убаюкивал, и Семен Михайлович начал клевать носом. Макс задвинул стол и достал матрас попутчика с третьей полки. Старик благодарно хлопал сонными глазами.

Вечерело. Плацкартный сон походил на обморок. Макс из последних сил вытащил из-под себя смотанную простыню, укрылся с головой и рухнул в беспамятство.

Проснулся мгновенно. Скрежетали колеса, поезд трясло. С верхних полок сыпались матрасы и чемоданы, слышался звон разбитого стекла, раздавался звонкий мат и крики. Макс от испуга схватился за поручень. Состав дернулся и встал. Ночной полог сдернули, в дрожащий полумрак вагона хлынул яркий солнечный свет.

— Что за блядство? — раздался рев Сергеича. Отодвинув занавеску, толстяк уставился в окно. Вечерние чахлые перелески и поля сменила утренняя зелень луга. Макс спрыгнул с койки, едва не разбив колено о поручень. Со сна мотало, от резких движений перед глазами плыли оранжевые круги. Плохо соображая, он поплелся через весь вагон в туалет, ополоснуться холодной водой.

— Здорово!

— Сейчас мобы повалят, ништяков себе выбьем!

— Добра налутаем!

Первым ожил, как и полагается, молодежный отсек. Макс тряхнул головой и прошел мимо.

— Что за херь? — послышался голос татуированного.

— Другой мир! Здесь все другое! У нас вечер, тут утро…

— И мобильный не ловит!

— О! Я про такое в книжках читал. Про попаданцев!

— Так мы теперь попаданцы, что ли?

«Пропаданцы», — потер переносицу Макс.

Татуированный отвесил нескладному парнишке подзатыльник:

— Впопуданец… Ты чего, книжки читаешь, задрот?

Все было неправильно. Совсем неправильно. Лопотали пьяные мужички, собирала с полу разбросанные журналы приметная старушка… Макс ввалился в туалет и набрал в ладони воды. Плеснул на лицо. Еще. И еще. Поелозил мокрыми ладонями. Полегчало, глаза наконец раскрылись.

Макс глянул на себя в зеркало. На щеке виднелся след от подушки. Он намочил затылок и вышел.

Увы, но ему не причудилось. Проводница отсутствовала, как и многие из пассажиров. Простыни еще хранили тепло тел, а вот сами тела… Не стоит об этом. Не сейчас. Гомон из купе татуированного и любителей игр не прекращался.

— Паря! — Макса прихватили за рукав. Встряхнули. Он узнал недавнего матерщинника… Как его? Миша!?

— Чего тебе? — отдернул руку Максим.

— Что за херня творится? Где мы?

— Я знаю? — Макс брезгливо оглядел похмельные рожи алкашей. Сизые носы-сливы, тоскливый взгляд.

«Почему эти не пропали? Почему бабулька с журналами осталась?»

Макс двинулся дальше, заглядывая в отсеки. Пусто, пусто, пусто. Татуированный, галдящая молодежь… Главарь с выбитыми рунами на лице пристально оглядел проходящего мимо Макса, и тот ускорился. Еще молодежь. Еще.

— Не, расклад топчик… — авторитетно заявили впереди.

— Чего? — не выдержал Макс.

— Местность удобная! — повернулся один из пацанов.

— Самое то, — поддакнули ему.

— Карта неплохая, — закивал другой.

— Удобно для развития. Ресурсы есть. Лес, вода, — пояснил рослый главный геймер и протянул Максу руку. — Толик.

— Троллик! — заржали вокруг.

— Троллина!

— Известный Тролль!

— Макс! — он сжал ладонь.

«Бред. Бред… Сплю я, что ли?»

— Максим! Вернулся, слава Богу! — улыбнулся Семен Михайлович. Вместе с Сергеичем они сидели у окна. Макс плюхнулся рядом.

— Видал? — Сергеич мотнул подбородком на пустую кровать, где еще недавно ворочался недовольный сосед. — Пропал! И остальные тоже!

— Пропаданцы… — пробубнел Макс и уставился в окно.

Высокая щебеночная насыпь оканчивалась узкой прослойкой желтого песка, за границей которого начинался кочковатый луг. Травинки пробивались через прошлогодние сухие былины.

— По крайней мере, здесь тоже весна… — пробормотал Максим, оглядывая дальний лес, сбрызнутый робкой зеленью ранней листвы. Вдалеке, за крутым урезом, угадывалась невидимая река, а рядом, на холме, подпирали небо невиданные исполины. Деревья были так огромны, что холм, просторный луг, темнеющий лес рядом с ними казались притихшими детишками.

Что за порода? Дуб, вяз, липа? Макс сощурился, всматриваясь, но тщетно: слишком далеко. Обычно такие великаны — одиночки и не растут рядышком… Побарабанив по столу, Максим встал и подошел к противоположному окну.

Совсем иной пейзаж. Лес по краям поляны сменился редким перелеском, а затем и вовсе сошел на нет. Перед Максом, насколько хватало глазу, лежала бескрайняя степь, покрытая богатым оживающим ковром разнотравья. Макс поскреб затылок. По-видимому, луг по другую сторону насыпи был языком степи, протянувшимся к реке.

— Я пройдусь по составу, — произнес Макс. Ему всегда лучше думалось во время движения. — Гляну, остался ли кто еще…

— Нож дать с собой? — подорвался Сергеич. — У меня есть… А то — мало ли?

Макс махнул рукой. У него и у самого в багаже лежал и хороший нож, и топор. И ножовка, и много чего еще.

Молодой человек с сожалением глянул на оставленный набор красок на столе в соседнем купе. На лежанке сиротливо пристроилась бабочка-летучий змей. Аппетитной мамочки и след простыл. А вот с ней он бы попал… Попал и пропал с удовольствием.

Макс толкнул от себя дверь и двинулся в соседний вагон. Тишина и пустота. Изредка встречались испуганные девчушки и парни. Иногда наталкивался и на стариков — те радовались, тормошили Максима, вопрошали, возмущались.

Макс всех посылал. Посылал в родной восьмой вагон: рядом находился ресторан, который Максим выбрал местом для совещания. Нужно как следует обмозговать непростую ситуацию.

Последним вагоном оказался СВ, редкий зверь на маршруте Зейск — Зуйск. Красная ковровая дорожка, тонкий аромат парфюма. Одна из дверей в середине коридора приоткрыта.

Его встретил цепкий взгляд из-под очков. Купе СВ, часы, элегантная одежда подсказывали: пассажир не из бедных. Назвать незнакомца стариком язык не поворачивался. Пожилой человек, не слабый еще, знающий себе цену. Подтянутый, загорелый. Короткий ежик волос на голове, седая аккуратная бородка. Рукопожатие крепкое.

— Юрий Владимирович. Я уж испугался, что один во всем поезде, — чуть улыбнулся незнакомец. В глазах ни капли страха или растерянности, хоть и по некоторой помятости заметно, что он только что проснулся.

— Максим, — представился Макс и вдруг заметил на груди собеседника бинокль.

— Можно? — приняв оптику, он подкрутил колесики настройки.

Исполины на холме предстали во всем великолепии. Оценить их истинный размер непривычному к биноклю Максу по-прежнему не получилось, но главное он увидел. Сомнения сменились уверенностью. Перевел взгляд на стену леса. Поводил биноклем… То же самое.

— И все-таки это не Земля, — прошептал Макс.

Юрий Владимирович заломил бровь, и Максим пояснил.

— Нет таких деревьев у нас… Я еще тешил себя… Лжетсуга или метасеквойя… Генерал Шерман какой-нибудь в Штатах. Но нет. И в лесу рядом не вижу ни одного знакомого.

— Связи нет, — слегка кивнул собеседник. — Ни единого спутника. Радио не работает. У машинистов тишина.

— Значит, все-таки пропаданцы, — поджал губы Макс и встряхнулся. — Приходите в четвертый вагон. Там ресторан рядом, совещание проведем, обмозгуем.

Юрий Владимирович катнул желваками.

— Буду. Рожу лица умою и приду.

Макс кивнул и отправился назад. К тому времени все ранее встреченные им пассажиры уже покинули свои места. Родной вагон встретил гомоном и грозой.

— Завали хлебало, старый пень! Бессмертный что ли? Если это и впрямь новый мир — тебе хана, толстожопый! Твое время прошло! Залезь в угол, мухомор, и не отсвечивай!

Татуированный навис над Сергеичем, сжимая кулаки. Упрямый толстяк близоруко уставился на противника. Макс чертыхнулся и кинулся между ними.

— Ну нельзя же так, — бросил он амбалу.

— Можно! — весело гаркнул татуированный. — Теперь — можно!

— Семен Михалыч, идем в ресторан! Покумекаем, как дальше жить, — сделав вид, что не услышал, обратился к попутчику Макс.

Он прихватил неугомонного Сергеича под локоток, махнул Жаку Фреско, и вместе они двинулись в вагон-ресторан.