Русский мир и Тибет. Том 1

Владимир Петрович Бровко, 1921

Данная книга посвящена истории взаимоотношений Российской империи с Теократическим государством Тибет. Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся правдивой историей России.

ч.4 Китайские империи Мин и Цин и их отношения с Тибетом

Империя Мин

В некитайской историографии принято считать, что во времена китайской империи Мин Тибет оставался независимым от соседа, в то время как в самом Китае распространена точка зрения, отражающая старую китаецентристскую традицию.

«Мин ши» утверждает, что императоры Мин создали институт внешнего надзора, в обязанности которого входило руководство тибетской администрацией в то время как тибетские официальные лица должны были подтвердить прежние должности и титулы, данные им ранее юаньским императором, а руководителям тибетских буддийских школ даровались новые высокие титулы

Однако же, Таррелл В. Уайли считает, что цензура, действовавшая во времена, когда была написана книга, вынуждала автора исказить историю китайско-тибетских отношений ради прославления минских императоров.

Существует гипотеза, что имел место чисто формальный сюзеренитет, но отношения прервались окончательно, когда император Цзяцзин (1521—1567) принялся принуждать придворных исповедовать конфуцианство в ущерб буддизму.

Хельмут Хоффман полагает, что минское господство над Тибетом имело чисто номинальный характер, и по сути дела, сводилось к тому, что при Минском дворе время от времени появлялись тибетские эмиссары с приношениями для правящего императора, а тот имел формальное право даровать титулы правящим ламам при том, что не мог реально вмешаться в дела управления.

Авторы из КНР Ван Цзявэй и Ньима Гьялцен, не соглашаясь с подобных предположений, утверждали, что власть минского императора над Тибетом была вполне реальной и тибетцы не передавали по наследству дарованные императором титулы, но вынуждены были посещать Пекин, чтобы получать их из рук императора.

Мелвин С. Голдстейн в свою очередь, пишет, что империя Мин не имела подлинных рычагов воздействия на Тибет, так как многочисленные титулования, полученные тибетскими руководителями, бывшими уже у власти, не давали им дополнительных полномочий, как то было во времена Юаньской империя; с его точки зрения «Минским императорам приходилось считаться с реальным положением вещей».

Некоторые исследователи также указывают, что во многих работах недооценивается религиозная составляющая в отношениях Минского двора с тибетскими ламами

Другие обращают внимание на торговый аспект отношений, замечая, что из-за постоянной нужды в лошадях, империя Мин придавала исключительное значение меновой торговле, где лошадей получали в обмен на китайский чай. Идут также споры о том, насколько мог Минский двор де-факто влиять на сменявшие друг друга у власти кланы властителей Тибета — Пхагмодру (1354—1436), Ринбунг (1436—1565), и Цангпа (1565—1642)

В течение XIV столетия предпринималось несколько попыток вооруженного вторжения в Тибет, но его жители успешно отражали подобные вылазки.

Патрисия Эбрей, Томас Лэйярд, Ван Цзявэй и Ньима Гьялцен единодушны в том, что Минская империя, в отличие от Монгольской, не имела на тибетской территории постоянных гарнизонов

Император Ваньли (1572—1620) пытался, начиная с 1578 года, строить отношения с соседями на принципах монголо-тибетского альянса, что в свою очередь обусловило Цинскую (1644—1912) политику по отношению к Тибету и оказанную в это время поддержку Далай-ламы и буддийской школе Гэлуг.

В конце XVI столетия, под предлогом защиты Гэлуг, монголы постоянно наращивали своё присутствие в Амдо, и в конечном итоге Гуши-хан (1582—1655) покорил Тибет в 1642 году.

По мнению большинства исследователей, Тибет не был частью империи Мин. Внешние атрибуты подчинения служили в основном для «внутреннего пользования» в Китае — легитимации власти императора Срединного государства как владыки мира в глазах подданных.

Так, в официальном списке «данников» империи Мин было более 100 территорий, многие из которых даже не имели границ с Китаем: Бадахшан, Аравия, Самарканд и т. д. «Данниками» объявляли все государства, из которых приходили послы, купцы и т. д.

Далее империю Мин сменила империя Цин и снова Тибет оказался в сфере ее влияния.

Империя Цин

После падения империи Мин Китай был завоеван маньчжурами и стал неотъемлемой частью маньчжурской империи Цин. Маньчжурский император Айсиньгиоро Сюанье, правивший под девизом «Канси», ставил своей целью разгром Джунгарского ханства и покорение Тибета. Политическая обстановка в этих странах облегчала реализацию политики Пекина.

В 1705—1710 годах в Тибете разгорелась вооружённая борьба за власть между хошутским правителем Лхавзан-ханом и тибетским регентом Сангье-гьяцо (Санчжай Чжамцо).

Пытаясь установить своё влияние в Тибете, Сюанье поддержал хошутов.

В Пекине хорошо понимали, что цинское господство в Монголии не может быть прочным без его религиозной поддержки из Лхасы, без благожелательного для маньчжуров воздействия далай-лам на буддийскую церковь Монголии.

Тем не менее, на данном этапе Сюанье стремился ослабить правителей Лхасы руками хошутов, чтобы впоследствии подчинить и тех, и других.

В Джунгарии после смерти Галдана ойратским ханом стал его племянник Цэван Рабдан.

Он вновь объединил все четыре ойратских аймака, восстановив распавшееся было Джунгарское ханство. Будучи сторонником независимости, новый хан отклонил неоднократные предложения Сюанье стать «данником» богдохана.

Обе стороны активно готовились к новой схватке.

Цэван Рабдан потребовал от Сюанье вернуть захваченные у Галдана земли к востоку и северу от Латая.

В Пекине отвергли это требование. Со своей стороны, император настаивал на предоставлении самостоятельности каждому из четырёх княжеств-аймаков. Это значило фактически взорвать изнутри единство Ойратского государства и предельно ослабить центральную власть хана на фоне феодальной раздробленности.

Естественный отказ Цэван Рабдана ускорил схватку. В 1715 году началась вторая война между Цинской империей и Джунгарским ханством, которая велась с переменным успехом, не давая явного перевеса ни одной из сторон.

Цэван Рабдан силами своего вассала Цэрэн Дондуба-старшего в 1717 году захватил Тибет. Воспользовавшись этим, Сюанье в 1720 году направил в Лхасу две колонны войск — из Сычуани и Цинхая — под командованием Гэрби и Янь Синя, конницу халхаских князей, а также поднял против ойратов тибетское ополчение из районов нынешнего Сикана.

Потерпев поражение, ойраты ушли из Тибета, что усилило влияние Цинской империи в Центральной Азии. После разгрома и изгнания ойратов маньчжуры оставили в Лхасе двухтысячный монгольский гарнизон. Тибетское правительство и новый Далай-лама до 1723 года оказались под контролем его коменданта.

Следующий маньчжурский император, Айсиньгиоро Иньчжэнь, всемерно усиливал свой контроль над Тибетом, хотя с 1723 по 1727 годы осуществлял отвод цинских войск из Лхасы.

С его завершением в Тибете началась междоусобица. Для подавления начавшегося восстания Иньчжэнь направил во второй поход в Тибет 15 тысяч солдат из Сычуани, Шэньси и Юньнани.

К моменту их прихода наследственный аристократ Полонай со своей девятитысячной армией уже стабилизировал положение.

В награду за это он в 1728 году получил княжеский титул и право управления всей страной. Для постоянного контроля над Тибетом Иньчжэнь оставил в Лхасе двух цинских резидентов и тысячный гарнизон.

Внутренние события в Тибете ускорили установление контроля над ним маньчжурами при следующем императоре — Айсиньгиоро Хунли (правил под девизом «Цяньлун»).

Умершему Полханасу в 1747 году наследовал его сын Гьюрмэ-Намгьял.

Стремясь освободиться от маньчжурского контроля, он задумал вооружённое выступление, стал собирать войска якобы для борьбы с ойратами и установил связь с Джунгарским князьями.

В 1750 году маньчжурские наместники убили Чжурмэд-намчжала.

Это привело к народному восстанию в Лхасе и расправе над маньчжурами.

В ответ Хунли организовал третий поход цинских войск на Тибет. В 1751 году, стремясь ещё больше разобщить страну, он передал управление ею уже не двум лицам, а четырём министрам-правителям, подчинив их Далай-ламе. Ханские и княжеские титулы упразднялись.

По всем важным делам министры-правители должны были советоваться с наместниками; права последних расширились, а цинский гарнизон в Лхасе был увеличен. Всякие связи с Джунгарским ханством запрещались. Многие авторы (исходя в основном по китайским источникам) считают, что Тибет стал частью империи Цин, другие доказывают, что он стал зависимым государством, а не «частью Китая».

Тибет не имел собственной чеканной монеты, и пользовался старой непальской (мохар). После завоевания непальских княжеств королевством Горкха, его правитель Притхви Нараян Шах изъял в 1769 году старую и ввёл новую монету.

Начались переговоры о внедрении в Тибете нового мохара и о его курсе, но они не дали результатов.

Тогда правитель Непала и его регент Батур Се в 1788 году начали войну, и разграбили Тибет, но пришедшие на помощь Тибету китайско-маньчжурские войска разгромили непальцев и дошли до Катманду. По заключённому в 1792 году договору непальский правитель обязался не нарушать границ Тибета, вернуть награбленное, и признал себя данником Цинской империи.

Победу над Непалом в 1792 году Хунли и Хэшэнь использовали для укрепления в Тибете маньчжурского влияния.

Цинское наместники получили право участвовать в назначении и смещении министров и чиновников, в контроле над финансами и инспектировании границ, то есть были поставлены в равное положение с Далай-ламой и Панчен-ламой.

Внешние связи Тибета, в том числе переписка Далай-ламы с соседними странами, также оказались в руках цинских наместников. По мнению части авторов, (опирающихся на китайские источники), маньчжурские резиденты превратились из контролёров в соправителей Далай-ламы и Панчен-ламы.

Резко увеличилась численность гарнизонов, состоявших из монгольских и китайских частей. Всё это поставило Тибет под власть маньчжуров. Опасаясь иностранного влияния в Тибете, цинские императоры осуществляли политику его изоляции от внешнего мира.

По данным ряда авторов, цинские императоры были связаны с высшими тибетскими иерархами отношениями «чой — йонг» (наставник — покровитель), и перечисленные меры были помощью в управлении и обороне, а не включением страны в империю Цин — то есть Тибет оставался отдельным государством; такой точки зрения придерживались и сами тибетцы в цинское время.

Но время быстро менялось. Научно-технический прогресс резко ускорил рост и влияние Европейских государств на мировую политику и тут Тибет вновь против своей воли стал своего рода место битвы между Российской империей и Великобританией. Все эти события поздние историки назвали периодом «Большой игры»