Сталинградская метель

Владимир Панин, 2021

В третий раз военная судьба сводит в противостоянии Константина Рокоссовского и Эриха Манштейна. Перед каждым из них стоит своя важная задача: в кратчайший срок провести операцию «Кольцо» и «Зимняя гроза». От того, как быстро и удачно они справятся с этим заданием, зависит не только судьба окруженной под Сталинградом 6-й армии фельдмаршала Паулюса. На кону стоит возможность окружения и уничтожения не оставившей надежду прорваться к бакинской нефти Кавказской группировки вермахта. Это может привести к коренному перелому в ходе войны и к изменению положения на всем огромном советско-германском фронте.

Глава I

Трудный разговор

Холодна и сурова была наступившая зима конца 1942 года в низовьях Волги. Ледяной морозной стужей сковала она реки и землю на подступах к Сталинграду, обильно засыпав снегом бескрайние степные просторы, похоронив под ними надежды солдат 6-й армии генерал-полковника Паулюса на скорую победу. Захватив большую часть города, они были вынуждены прекратить свое наступление. Так и не сумев до конца сломить яростное сопротивление его защитников и сбросить их в Волгу, как неоднократно обещало Берлинское радио.

Желая спасти лицо, министр пропаганды доктор Геббельс поспешил назвать возникшую паузу в наступлении германских войск временной, которая необходима для перегруппировки сил, перед новым наступлением на большевиков. Однако ни у кого из обитателей ставки ОКХ под Цоссеном не было сомнений, что наступательный порыв немецких войск и их союзников в южной части Восточного фронта полностью выдохся. Что войска группы армий «Б» прочно завязли в степях под Сталинградом, а войска группы армий «А» так и не смогли перевалить через Кавказский хребет и захватить нефтяные прииски Баку.

Сводки о состоянии 6-й армии, что каждый день аккуратно ложились на стол фюрера вместе с обстоятельными докладами оперативного отдела из штаба ОКХ, убедительно свидетельствовали о том, что под стенами Сталинграда сложилась патовая ситуация. Немцы никак не могли уничтожить последние очаги сопротивления противника на правом берегу Волги, тогда как советские войска не могли прорвать оборону врага на его северном фасе и соединиться с защитниками Сталинграда.

Разведка адмирала Канариса также регулярно доносила, что русские намерены в ближайшее время попытать счастья под Шлиссельбургом и Демянском. Не исключались возможности наступления войск противника под Ржевом, Воронежем, Новороссийском, но никак не в районе Сталинграда. Там по приказу Москвы они подобно 6-й армии перешли к вынужденной обороне.

Собранные воедино, все эти сведения давали в целом понятную и ясную картину, которая если и не вызывала особой радости, то и не порождала серьезных опасений. Исходя из этого, верховный командующий вермахта приказал войскам 6-й армии готовиться к зиме, чтобы весной вновь испытать свое военное счастье. Генерал Паулюс с радостью откликнулся на приказ Берлина, отдал необходимые указания, как вдруг дикие азиаты преподнесли немецким войскам неприятный сюрприз.

Вопреки всем ожиданиям и прогнозам, в середине ноября они начали мощное наступление двумя фронтами, которое по своей силе и значимости можно было смело сравнить с прошлогодним контрнаступлением Красной Армии под Москвой.

Умело используя то, что из-за нехватки сил немецкое командование было вынуждено поручить оборону своего северного и южного флангов румынским и итальянским союзникам, русские сумели прорвать линию фронта и устремились в тыл 6-й армии.

Все попытки Паулюса остановить продвижение врага и восстановить линию обороны окончились неудачей. Из-за спешки и неразберихи переброшенные к месту прорыва русских немецкие войска были вынуждены вступать в бой по частям. Это приводило к тому, что противник успешно их перемалывал и продвигался в немецкий тыл все глубже и глубже навстречу друг другу.

За несколько дней успешных боев, к концу ноября войска Донского и Сталинградского фронта соединились в районе города Калач-на-Дону и, окружив войска генерала Паулюса, образовали огромный котел с внешним и внутренним обводами.

Известие о прорыве фронта под Сталинградом и окружении 6-й армии вызвало сильный приступ ярости у фюрера. Ещё вчера он строил наступательные планы, и вдруг одна из лучших армий вермахта в составе двадцати двух дивизий оказалась в окружении войск противника, что ставило под угрозу весь южный фланг Восточного фронта.

Для выправления положения дел требовалось предпринять экстренные меры, и Гитлер вызвал в ставку фельдмаршала Манштейна.

Из всех немецких военачальников, воевавших на Восточном фронте, в своем послужном списке он меньше всех генералов имел число неудач в борьбе с большевиками. Удачный прорыв русской обороны в Прибалтике, захват и удержание Крыма, недопущение полного снятия блокады Петербурга — все это делало Эриха Манштейна самым перспективным военачальником, которому можно было поручить миссию по спасению 6-й армии Паулюса.

К моменту начала русского наступления под Сталинградом фельдмаршал находился в Берлине, и для его вызова в ставку к фюреру потребовался простой автомобиль, а не транспортный самолет, как это было обычно.

— Благодаря трусости наших румынских и итальянских союзников, русским удалось прорвать фронт наших войск в районе Сталинграда и временно окружить находящиеся там наши дивизии. Чтобы исправить положение и деблокировать 6-ю армию Паулюса, мною принято решение о срочном создании группы армий «Дон», на базе вашей 11-й армии со штабом в Новочеркасске. Командование этой группировки поручается вам, господин фельдмаршал, — торжественным голосом объявил Гитлер, внимательно наблюдая за реакцией Манштейна на его слова.

Получение фельдмаршальского жезла и «капусты» (дубовые листья) к Рыцарскому кресту подразумевало в понимании Гитлера проявление со стороны собеседника если не бурного восторга, то хотя бы сдержанной радости за доверие, оказанное ему со стороны фюрера. Так в свое время реагировали Роммель и Модель, а совсем недавно Клейст, получив под свое командование войска группы армий «А» на Кавказе. Однако, в отличие от них, Манштейн ограничился проявлением холодной сдержанности.

— Спасибо за доверие, мой фюрер, — военачальник коротко и учтиво склонил голову перед верховным командующим сухопутных сил рейха. — Вверенная мне 11-я армия сделает все, чтобы выполнить поставленную перед ней вами задачу. Но прежде чем приступить к её выполнению, хотелось бы узнать, какое количество войск будет выделено для осуществления прорыва вражеского кольца окружения.

Последние слова Манштейна вызвали на лице у Гитлера плохо скрываемое недовольство. Вместо того чтобы скромно стоять возле стола и внимать всему тому, что ему скажут, фельдмаршал, как последний лавочник, принялся торговаться.

«И это прусская школа!» — с негодованием про себя подумал Гитлер, лишний раз убеждаясь в том, что между ним и прусскими потомственными аристократами никогда не будет взаимопонимания. Как будто они говорят на разных языках.

— Не беспокойтесь, — скривился фюрер. — Мы с господином Цейтцлером уже все обдумали. Кроме соединений 11-й армии, переброска которых под Новочеркасск уже началась, на правом фланге вы получите две румынские дивизии, а также все соединения 4-й танковой армии генерала Гота, избежавшие окружения врага под Сталинградом. Кроме этого, из состава группы армий «А» вам передается 23-я танковая дивизия со штабом 57-го танкового корпуса, а из Европы должна прибыть 6-я танковая дивизия.

На левом фланге вам передается 3-я румынская армия генерала Ласкара в составе двух корпусов, вместе с группой генерала Холлидта составляющая на данный момент пять пехотных дивизий. Этих сил вполне достаточно, чтобы прорвать кольцо блокады и, освободив 6-ю армию, восстановить прежнее положение.

— Кому будут подчинены соединения 6-й армии на период проведения операции по прорыву блокады — мне или штабу ОКХ?

— Вам, — после недолгой паузы произнес фюрер, но тут же добавил: — Согласно нашему решению с генералом Цейтцлером, они смогут оказать вам содействие только на самом последнем этапе операции.

— Разве они не будут наносить встречный удар при прорыве блокады? — удивленно вскинул брови фельдмаршал.

— Нет. Из-за ограниченного количества боеприпасов войска генерала Паулюса будут задействованы исключительно для удержания рубежей внешней обороны. Рейхсмаршал обещает наладить воздушное снабжение 6-й армии, но быстро организовать отправку 200 тонн грузов в день очень трудно. Когда воздушный мост начнет действовать в полную силу, возможно, мы изменим Паулюсу задачи, а пока только оборона.

— Для нанесения двух деблокирующих ударов выделенных войск откровенно мало, тем более что часть из них румыны.

— Я все прекрасно понимаю, но, к сожалению, ничем не могу вам помочь. Одновременно с наступлением под Сталинградом Сталин начал активные боевые действия под Ржевом и Петербургом, и мы не можем снять в помощь вам оттуда ни одной дивизии. Организуйте один удар и освободите Паулюса от русских оков. Я твердо убежден, что это вам по силам. Ведь вы один из лучших военачальников рейха, — попытался сыграть на самолюбии собеседника Гитлер. — Проведите успешно операцию «Зимняя гроза», и получите мечи (нож с вилкой) к своему Рыцарскому кресту с персональной пенсией.

— Благодарю вас, мой фюрер, за добрые слова и щедрые обещания, но я настаиваю на том, чтобы в случае крайней необходимости генерал Паулюс нанес вспомогательный удар в сторону наших войск. В противном случае я не могу ручаться за успех операции. Прошу понять меня правильно, — Манштейн поднял голову и стойко выдержал буравящий взгляд Гитлера, который не выдерживали многие из его генералов.

Все они в свое оправдание говорили, что фюрер обладает магнетической силой воздействия на людей, но на Манштейна флюиды бывшего ефрейтора, а ныне верховного командующего сухопутными войсками не действовали.

— Хорошо, — потерпев неудачу на ментальном фронте, со вздохом молвил Гитлер. — В случае необходимости такой приказ будет отдан, — пообещал фюрер, не уточнив при этом, кто именно отдаст 6-й армии приказ о наступлении. Равно как и границы критерия крайней необходимости, которые каждый из собеседников понимал по-своему.

Прекрасно понимая двоякость создавшегося положения, Манштейн не стал спорить с Гитлером по этому вопросу и решил подойти к сути вопроса с другой стороны.

— Вы говорили, что суть операции «Зимняя гроза» — деблокада 6-й армии из кольца окружения и восстановление прежнего положения на фронте. В условиях, когда мы не можем перебросить дополнительные силы с других участков фронта, последняя часть предстоящей операции мне кажется мало выполнимой.

— Что вы предлагаете? Оставить Сталинград? — тон, которым был задан вопрос, был откровенно резким, но Манштейн его не испугался. Часто общаясь с фюрером, он хорошо уяснил, что тот стремится всем своим видом и воинственным поведением подавить волю собеседника, сделать его послушным орудием в своих руках, но, столкнувшись с твердым отпором, никогда не позволял себе переходить границы общения. Он мог кричать на Гальдера, Кейтеля, Цейтцлера, которые позволяли ему это делать, но никогда не решался кричать на Клюге, фон Бока и Манштейна.

— В сложившихся условиях самым правильным и целесообразным шагом после прорыва блокады будет отведение 6-й армии на западный берег Дона. Этим мы сократим протяженность фронта, увеличим численность войск и избежим угроз новых фланговых ударов со стороны врага. А самое главное, не позволим русским захватить Ростов, с падением которого возникнет угроза окружения всех войск групп армий «А» на Кавказе, что чревато падением всего южного фланга Восточного фронта.

— Не стоит беспокоиться за Кавказ, Манштейн! В случае необходимости фельдмаршал Клейст сумеет не только организовать грамотный отход, но и прорвет любое вражеское окружение. Что касается отвода войск на западный берег Дона, то это грубейшая, нет — чудовищная ошибка! — пафосно воскликнул фюрер, но фельдмаршал твердо стоял на своем.

— Содержание Сталинградского выступа обойдется нам слишком дорого. Он поглотит все наши резервы на юге, и по прошествии времени мы все же будем вынуждены отойти к Дону. Но отойдем в гораздо худшем состоянии и худшем положении, чем мы находимся сейчас.

— Вы излагаете свое видение дел как типичный представитель прусской школы начала века, неспособный оторваться от замшелых шаблонов прошлого. Сейчас другое время и идет другая война, которая требует от нас иного видения и мышления. Почему Сталин, вопреки всему, сумел остановить наши войска под Москвой? Потому что смог обескровить их непрерывными контрударами и изнурительными боями за каждый клочок своей земли. Я прекрасно понял его хитрую тактику, взял на вооружение, и она помогла нам избежать сокрушительного разгрома наших войск под Москвой прошлой зимой.

Когда я под страхом смерти запретил отступать и приказал держать каждый город, каждую станцию, каждую деревню, многие были не согласны со мной и ради выравнивания линии фронта предлагали отступить к Смоленску и Вязьме. И что?! Время показало, что был прав я, а не мои советчики генералы! Понеся колоссальные потери, русские так и не смогли взять Ржев и Гжатск, которые стали для них непреодолимым барьером! Они целый год пытаются отобрать у нас крепости Ржев и Гжатск, и все напрасно. Учитывая, как важен Сталинград для нас и для русских, я решил объявить его крепостью Сталинград, которая никогда не будет сдана врагу! — Гитлер требовательно посмотрел на Манштейна, ожидая если не восторга, то хотя бы понимания с его стороны, но тот остался глух к словам фюрера и приведенным им аргументам.

— Боюсь, что присвоение Сталинграду статуса крепости мало чем поможет положению дел на Волге. Вытянутый палец всегда легче отрубить, чем воевать с целым кулаком. Так было и так будет, — покачал головой фельдмаршал, чем вызвал у фюрера настоящий приступ злости и негодования.

— Вся ваша беда, Манштейн, что вы мыслите исключительно как военный, но никак не политик. Оставление города, носящего имя лидера страны, нанесет нам не столько тактический, сколько мощнейший стратегический вред! Посудите сами. Доктор Геббельс на всех углах страны твердит, что мы захватили Сталинград, что победа на берегах Волги у нас в руках, и вдруг мы отступаем! Мы оставляем Сталинград!

Как обрадуются этому наши враги: русские, американцы, англичане, — и как огорчатся немцы, чьи близкие погибли в битве на берегах Волги. Как вы объясните им, почему мы отступили из города, где почти каждый камень полит немецкой кровью?! Хотя этого вы делать не будете!!! Вы только советуете, а отвечать перед немецким народом придется мне и только мне!!!

Стоявший рядом с Гитлером генерал Цейтцлер посерел от страха, съежился, но Манштейн только скромно опустил глаза и терпеливо ждал, когда фюрер закончит свою «филиппику» в его адрес. Видя, что вновь проиграл борьбу, теперь уже на духовном фронте, Гитлер перестал «метать бисер перед свиньями» и быстро спустился с небес на грешную землю.

— Что вы молчите?! Вы по-прежнему не согласны со мной относительно важности роли Сталинграда?!

— Вопрос тактики всегда был самым сложным вопросом в военном деле и порождал массу споров. Правильные ответы всегда знало только одно время, — фельдмаршал умело ушел в сторону от абсолютно ненужных споров. Оседлав любимого конька, фюрер мог спорить, часами отстаивая правоту своей точки зрения. В таких случаях цоссенские острословы учтиво спрашивали Цейтцлера, одержал ли он победу, и если тот отвечал положительно, неизменно уточняли, на каком раунде.

— В таком случае я не буду отнимать у вас время, господин командующий группой армий «Дон». Желаю вам успеха в борьбе с нашими врагами и в спасении генерала Паулюса.

— Спасибо за добрые слова, мой фюрер, — Манштейн учтиво склонил голову и поспешил покинуть ставку.

Штаб 11-й армии уже находился в Новочеркасске, но фельдмаршал не смог быстро попасть туда. Сначала ему путь преградила снежная стихия, заставившая его самолет сесть в Смоленске и продолжить дальнейший путь на поезде.

Затем в дело вмешались русские партизаны, взорвавшие под Старобельском сразу в трех местах железнодорожное полотно, и Манштейн был вынужден покинуть поезд и пересесть на автомобиль. Под усиленной охраной он благополучно добрался до Новочеркасска, где его уже с нетерпением ждали начальник штаба генерал Шульц и начальник оперативного отдела полковник Боле.

Будучи верен своей старой привычке, фельдмаршал потребовал отвезти себя в штаб группы армий «Дон», вопреки предложению адъютанта отправиться в гостиницу и привести себя в порядок после долгой дороги.

— Дорогой Штальберг, сейчас мне гораздо важнее узнать все последние новости о положении на фронте, чем принимать горячую ванну и вкушать обед. Отдохнуть и подкрепиться мы сможем потом, а сейчас дело. Меня очень беспокоит положение румын. Уступив натиску русских под Сталинградом, они с успехом могут откатиться до самого Ростова, — честно признался офицеру Манштейн, но его страхи оказались напрасными. Благодаря умелым действиям начальника штаба 3-й румынской армии полковника Венка, заслоны из боевых групп румын и немецких тыловых соединений остановили продвижение противника к югу и западу от Сталинграда.

— Слава богу, Шульц! — воскликнул фельдмаршал, когда начальник штаба ему об этом доложил. — Этот вопрос не давал мне возможности уснуть последние двое суток. Как ведет себя противник? Продолжает наступление или занят созданием плотного кольца окружения вокруг Паулюса?

— Скорее всего, второе, господин фельдмаршал. Получив отпор, русские перешли к временной обороне и, судя по всему, готовятся к разгрому соединений 6-й армии.

— Что же, вполне логично и понятно. Разгромив Паулюса, они развяжут себе руки и всеми силами обрушатся на нас. Кто из русских генералов нам противостоит?

— На южном фланге русскими войсками командует генерал Еременко, на северном фланге — генерал Рокоссовский.

— Что вам известно о генерале Еременко?

— Типичный сталинский выдвиженец из низов, поднявшийся наверх благодаря чисткам и хорошей анкете. Окончил Военную академию имени Фрунзе, но особых полководческих талантов за ним замечено не было.

— Недооценивать противника очень опасно, Шульц.

— Нисколько, экселенц. Еременко грамотный и толковый военный, хороший исполнитель порученного ему дела, но не более того. Кроме этого, он в своем роде невезучий генерал, а это, согласитесь, гораздо хуже, чем не иметь таланта вообще.

— И в чем проявляется его невезучесть?

— В июле прошлого года он не смог удержать Витебск и Смоленск, а в августе атаковать Гудериана, рвущегося в тыл Киевской группировке. В октябре попал в котел под Вязьмой и чудом смог вывести часть сил из окружения. Дважды был ранен и нигде не добился серьезного успеха.

— Одним словом, вы считаете Еременко слабым командиром.

— В сравнении с генералом Рокоссовским — безусловно. Он инициативный и думающий генерал, всегда стремящийся найти способ решения стоящих перед ним проблем. Наступая на северном фланге, он сумел добиться успеха, хотя ему противостояли немецкие войска, в отличие от генерала Ватутина, чьим противником были исключительно румыны. Из-за густого тумана русские не могли использовать авиацию и в полную силу артиллерию, но это не помешало Рокоссовскому ударами танков и пехоты взломать и расчленить нашу оборону, подобно ударам кинжала.

— Благодарю вас, Шульц, я хорошо знаю, как воюет генерал Рокоссовский. Бьюсь об заклад, что для прорыва нашей обороны он сначала сосредоточил огонь на внешней линии обороны, и перенес его вглубь только с подходом к передовым траншеям своих танков и пехоты. А также выкатил на прямую наводку орудия, и они уничтожали наши точки обороны, не подавленные огнем. Я прав? — Манштейн вопросительно посмотрел на Шульца.

— Как всегда, экселенц. Все так и было, — фельдмаршал удовлетворенно кивнул головой и склонился над картой.

— Фюрер требует, чтобы мы нанесли по противнику два удара силами группы генерала Гота и Холлидта, но, как всегда, дает мало сил. Поэтому будет правильно нанести один удар, который должен поддержать генерал Паулюс.

— Этот удар вы намерены нанести на севере, против Рокоссовского? — спросил Манштейна начальник оперативного отдела.

— Почему вы так думаете, Боле?

— На севере минимальное расстояние, отделяющее наши войска от 6-й армии. Один хороший удар может решить все дело.

— Или погубить его. Генерал Рокоссовский наверняка в первую очередь учел этот вариант и делает все возможное, чтобы сделать этот участок своей обороны неприступным. Нет, удар мы будем наносить на юге, в районе Котельникова. Здесь у противника нет возможности перебросить войска по железной дороге, и значит, его оборона слабая. Еременко наверняка не ждет здесь нашего удара, думая, что мы изберем кратчайший путь, а мы поступим по-иному. Короткий путь не всегда лучший.

— Но какая выгода от этого удара, за исключением того, что нас здесь не ждут? Не лучше ли собрать все силы в один кулак и ударить на севере?

— Вы сами, Шульц, только что говорили, что Рокоссовский опасней Еременко. Зачем дергать тигра за усы и лезть ему в пасть, когда можно обойтись малой кровью? Из-за русского наступления под Ржевом нам не придется рассчитывать на большое подкрепление.

— Значит, у нас нет выбора в месте наступления, — с грустью констатировал генерал Шульц.

— Выходит, что так, — согласился Манштейн. — Пусть Холлидт своими войсками отвлекает внимание Рокоссовского, а мы ударим всеми танками Гота. Прорвав оборону русских, они легко дойдут до реки Мышкова, за которой до окраин Сталинграда голая степь в сорок километров. Думаю, что совместными усилиями с Паулюсом мы сможем их преодолеть.

Фельдмаршал удовлетворенно ткнул карандашом в точку на карте и обратился к начальнику оперативного отдела:

— У вас есть старый шифр, который наверняка читают русские?

— Найдем, господин фельдмаршал.

— Передайте им по радио Холлидту мой приказ о начале подготовки наступления на Калач, которое начнется сразу после подхода танков Гота. Пояснения пошлите с фельдъегерем под надежной охраной.

— Будет сделано, экселенц, — улыбнулся Боле.

— Теперь относительно генерала Паулюса. На время проведения операции «Зимняя гроза» фюрер передал управление 6-й армией нам, но, зная его характер, можно не сомневаться, что ОКХ будет пытаться командовать им через нашу голову, а заодно и нами самими, — недовольно хмыкнул фельдмаршал. — Для успешного выполнения операции нам надо будет иметь связь с Паулюсом напрямую и точно знать о положении его войск внутри котла. Поэтому вам обоим нужно будет как можно быстрее лететь к Паулюсу и на месте разобраться в положении дел. Выяснить количество окруженных дивизий, их численность, количество боеприпасов и запасов продовольствия. Геринг обещает наладить снабжение 6-й армии, но это дело не скорых дней, и я хочу точно знать, на что я могу рассчитывать. Также постарайтесь внушить генералу Паулюсу, что он подчинен мне, и я буду требовать от него неукоснительного выполнения своих приказов. Ясно?

— Так точно, экселенц.

— В таком случае я вас не задерживаю и жду с докладом через сутки. — Манштейн кивнул головой своим помощникам и удалился. Подготовка к «Зимней грозе» началась.