Пламя подлинного чародейства

Владимир Мясоедов, 2012

Судьба играет в странные игры со смертными. Молодой темный маг, землянин, попавший в другой мир, растерявший своих друзей и почти все силы, понял это на собственном примере, будучи вынужден отчаянно бороться за жизнь после обрушившегося на него несправедливого приговора. Но даже самое глубокое дно может стать новой точкой опоры, если приложить достаточно много стараний. А тех, в чьих душах горит пламя подлинного чародейства, любые испытания, которые не убивают сразу, делают лишь сильнее.

Глава 4

— Надо было подольше притворяться больным, — мысленно решил я, шатаясь от усталости и прислонясь к стене. Девятый пациент недоверчиво смотрел на коленку, которая больше не напоминала конструктор «собери сам», и, прихрамывая по старой памяти, освобождал место для следующего страждущего. Если бы не кинжал-накопитель, подаренный паладином, я бы сдулся уже на пятом. Как мало силы мне оставили, как мало…

— Колдун, не спать! — гаркнул в ухо Весло и для доходчивости пихнул меня в бок. Но буфер из усталости, прочно отделяющий тело от сознания, смягчил удар, и так-то нанесенный чисто символически.

— Все, не могу больше, — поделился с ним очевидной истиной я, медленно сползая по стеночке на пол. Врал. Мог. Как минимум еще на пару исцелений резерва ауры хватило бы. Но оказаться посреди полного криминальных элементов барака безоружным и почти бессознательным? Других идиотов ищите! Хотя, конечно, пациентов, требующих помощи в бараке осталось… Да почти все они по меркам земных больниц могли рассчитывать минимум на недельный больничный. Вывихи, ушибы, растяжения, немногочисленные рубленые, резаные и колотые раны, закрытые и даже открытые переломы! Примерно половина в себя до сих пор не пришла. В ходе первого столкновения с легионерами было убито лишь пять или шесть человек из тех, которые находились со мной в одних стенах. Но вот серьезно пострадали практически все. Пожалуй, один только Весло смог остаться без единого синяка на морде. Талант. Или опыт.

— Врешь, ведьмак, — не поверил главарь, и свора его прихлебателей, пусть и несколько покалеченная, но оставшаяся дееспособной в полном составе мгновенно напряглась. — Видел, как чародеи выглядят, которые действительно больше ни на что не способны. Лечи давай!

Лежащий передо мной на соломе человек жалобно застонал. Это был пожилой мужчина с несколько обрюзгшим лицом и носом пьяницы, покрытым сеткой лопнувших сосудиков. Удар деревянного меча по руке буквально выломал фаланги из суставов на двух пальцах.

— Ну, кулак он сжать сможет уже сегодня. — Я посмотрел на раненого и для облегчения мук совести решил считать его симулянтом. Тем более обладатели серьезных повреждений имелись в широком ассортименте, но бандиты заставили лечить сначала тех заключенных, кто охотнее всего с ними сотрудничал. — Вот только мне тогда следующего больного придется в норму приводить завтра. Раньше никак. А так, глядишь, передохну немного и еще кого-нибудь подлатаю.

— Умничаешь, — констатировал Весло и сделал резкое движение, будто собирался ударить.

Я машинально окутал руку жизненной энергией, которая в тесном помещении, наполненном ранеными людьми, буквально клубилась, и поднял ее на уровень глаз.

— Есть силенки-то, — с довольной усмешкой констатировал главарь и взглядом указал на мои пальцы, которые выступившая из кожи и конденсировавшаяся из воздуха кровь облекла в подобие перчатки, а затем глаза его посуровели. — Лечи. И сегодня ты ляжешь спать, не выпив ни капли вина!

— Велика потеря, — буркнул я, алкоголь и так-то недолюбливающий, но вынужденный периодически глотать местные напитки, по качеству больше всего напоминающие уксус. Что делать, кипятить воду было сложно, а заболеть какой-нибудь инфекционной гадостью, наподобие дизентерии, очень не хотелось. Конечно, морская богиня вроде как обязана лечить своих верующих вообще и жрецов в особенности от всего на свете, но после личного с ней знакомства рассчитывать на помощь крайне своеобразной по характеру небожительницы не приходилось. С нее станется дать мне отравы и отправить спешно добывать противоядие. Хорошо хоть татуировка на щеке на невосторженный образ мыслей по отношению к той, которая ее нанесла, не реагирует. Но вот если кто-то пытается обратиться к ее обладателю за помощью, причем именно просит, а не приказывает, то приходится немедленно откликаться, иначе рисунок начинает так болеть, словно к коже приложили раскаленное железо. К счастью, отданные шутливым тоном распоряжения вроде «извольте разбиться в лепешку о стену» или «пожалуйста, отдай свой нож вон тому уроду» отметина игнорировала. Да и в остальных случаях торг был уместен. Даже очень не равный. К примеру, однажды мной был запрошен кусочек звезды в качестве платы, и ничего, сработало. Магическая отметина не возмутилась в отличие от того, кто пытался упросить поделиться ужином.

Я крепко сжал искалеченную кисть и начал безжалостно вправлять пальцы на место. Вой, который поднял раненый, пожалуй, мог бы заставить поседеть от страха и оборотня. Истечение энергии жизни из его тела скачкообразно усилилось, и моя аура, вобрав ее в себя, окутала поврежденное место. Татуировка на щеке дернулась, вместе с ней содрогнулось энергетическое тело, а фаланги с щелчками встали на место. Пациент захлебнулся криком и, потеряв сознание, обмочился.

— Зачем я вообще в себя пришел? — вопросил то ли небеса, то ли заключенных я, мотая головой в попытках отогнать мушек, начавших перед глазами брачный танец обкурившихся пилотов-камикадзе. — Лежал бы себе спокойно поленом, как Гларк. Или отплевывался завтраком, как Фреддо.

Бывший кузнец, отправленный в нокаут на редкость качественно, в себя не приходил то ли вопреки регулярному тормошению, то ли благодаря ему. Попытка привести его в сознание провалилась: сильно сократив интенсивность протекающих в ней процессов, аура просто отторгала инородные добавки. Состояние поджигателя родной деревни походило на кому. Возможно, искусственную. Во всяком случае, я уже дал себе слово при первой же возможности научиться отключаться абсолютно от всех внешних раздражителей.

Толстый волшебник же получил сотрясение мозга и теперь сосредоточенно отрыгивал содержимое желудка в углу, над здоровым чаном с отходами человеческой жизнедеятельности, который самые затюканные заключенные впятером выносили два раза в день. Меня он к себе не подпускал, опасаясь доверять свое жирное тело магу крови. Обоснованная предосторожность в общем-то. Заклятия подчинения даются адептам этой ветви искусства едва ли не лучше всего. Превосходят нас в этом отношении лишь чародеи, узко специализирующиеся на разуме. Правда, по законам всех без исключения государств за такие чары полагается медленная мучительная смерть. Лишь это, да еще наличие поблизости враждебно настроенных священников останавливало меня от того, чтобы зазомбировать главаря бандитской шайки и таким образом прибрать к рукам ее и весь барак. Фреддо пытался напевать какие-то стишки для самоизлечения, но довел до конца лишь пару заклинаний, будучи сражен мощными приступами головокружения. Да и те, которые все-таки сумел из себя выдавить буквально чудом, не сильно помогли.

— Нет, ну его к демонам, — вслух решил я, как только вселенная перестала вращаться перед глазами. — Еще немного — и просто упаду.

— Все равно врешь, — вздохнул Весло. — Эх, врезать бы тебе… но ведь потом же сглазишь.

— Постараюсь, — согласно кивнул я, обшаривая ауру главаря бандитов взглядом. Паршивец перед самым выходом из лагеря нацепил на себя достаточно мощный защитный амулет, видимо подкинутый тем самым подкупленным офицером. Нечто подобное мне уже приходилось видеть на богатых дворянах. Побрякушка, зачарованная мастером своего дела, могла спасти от двух-трех слабеньких заклинаний. Или такого же количества скользящих ударов меча. Не уверен, что сумею преодолеть ее защиту, совсем не уверен. Скорее всего убьют раньше.

— Ладно, — вздохнул главарь, — тащите жертву.

— Чего? — сначала мне показалось, будто бы я ослышался. А потом двое бандитов, одним из которых являлся вездесущий Шнырь, бухнули передо мной тело, скорее мертвое, чем живое.

Вместо нормальной правой руки перетянутая неожиданно чистой тряпкой культя, оканчивающаяся чуть ниже локтя. Все лицо в тончайшем слое какой-то темной пакости, от которой за версту шибает травами, но даже явно целебная мазь не может скрыть того факта, что оно полностью покрыто жуткими нарывами. Похожие видны на открытых частях рук, но там их никто не смазывал. В груди торчит обломанная стрела. Как видно в магическом зрении, боевая, с железным наконечником, который сейчас застрял в мягких тканях, но, к счастью, не ушел глубоко и лишь чуть поцарапал одно из ребер. Куда больше крови вылилось из раны на животе, оставленной явно острым стальным клинком, распоровшим толстую ткань настоящей зимней одежды, словно бритва.

Но тем не менее раненый еще дышал. Более того, был в сознании. И, как я понял с внезапно наступившей оторопью, это совсем не он. А вовсе даже она. Женщина. Единственная на весь барак. Представительниц прекрасного пола легионеры складировали отдельно от раненых мужчин в постройке, которая до этого пустовала. Фигура ее однако же была хоть и худой, но сильно мускулистой. Да и грудей под одеждой не видно, наверное, не повезло родиться с нулевым, ну максимум вторым размером. Или просто перемотала их очень плотно.

— Ты имел дело с демонами, — тыкнул в меня пальцем Весло. — Тот паладин об этом говорил. А значит, умеешь приносить жертвы тьме и получать взамен силы. Этого доходягу из чужого барака нам засунули по ошибке, и он все равно не выживет. Проткнутые кишки — дело такое, даже хорошие маги не всегда справляются. Убей его, а потом лечи остальных.

На мне скрестились взгляды всех заключенных, которые пришли в себя. Часть — подозрительные. Часть — испуганные. Но большинство — полные надежд на собственное излечение от, в общем-то, не опасных, но крайне неприятных для самочувствия болячек и предвкушения чрезвычайно интересного зрелища. Ничто так не завораживает толпу, как кровь обреченного на заклание агнца. Особенно, если он такой же, как они сами.

— Да пошли вы все, — от души сказал я и, подумав немного, уточнил маршрут, используя накопившиеся за пребывание в неволе запасы ненормативной лексики. — Баста. Финиш. Мной было решено с этим завязать. И вообще, перед вами стоит совсем не демонопоклонник, а жрец морской богини.

— Он все равно не жилец, — пожал плечами Весло. — А так ты сможешь помочь другим. И потом, если не сделаешь этого и не затянешь наши раны, пожалеешь. Верно я говорю, ребята?

Обитатели барака, даже те, кто бывал регулярно бит бандитами, поддержали главаря дружным гулом. Промолчали лишь люди, которые не могли говорить из-за нахождения в бессознательном состоянии, да несколько особо сознательных личностей. Хотя, возможно, им после полученных ран просто не удавалось говорить без неприятных для себя ощущений. Неожиданно Веслу пришла поддержка оттуда, откуда ее никто не ждал.

— Добей, — за руку меня цапнула сама лежащая на полу женщина, страшная, будто постапокалипсическая действительность. — Не хочу подыхать от гнили в кишках. Это слишком долго. И больно.

Черт! Карма это у меня, что ли?! Мало мне было русалки, которая просила о том же, да еще с почти такими же интонациями в голосе? Хорошо хоть с этим чудовищем, лежащим на соломе, у нас ничего не было.

— Да пошли вы все, — повторил я, наблюдая, как недовольно вытягиваются лица у заключенных, и рывком, которого сам от себя не ожидал, переместился к двери, толчком плеча опрокинув пару бандитов, удивившихся, что волшебник применил грубую силу. — Эй! Охрана! Легионеры, не спать, мать вашу!

— Чего ты сказал? — с многообещающими интонациями протянул кто-то из часовых, и в тут же распахнувшуюся дверь ткнулось острие копья.

— Слушай ты, лангуст в панцире! — Пары обряженных в железо дуболомов после всего произошедшего со мной за последнее время бояться было просто глупо. Да мне целый архидемон угрожал! И, кстати, свои обещания частично исполнил, отправив в эту клоаку. — Проводи-ка меня в храм. Ну, или где там сейчас святые отцы обитают. Другие маги, в особенности целители, тоже подойдут.

— Да ты… — начал было солдат, но вдруг осекся и даже копье попытался перехватить вертикально, перестав тыкать его острием в направлении живота оскорбившего его узника. — Эм… ладно.

В голосе его промелькнул испуг. Не понимаю, я что, такой страшный? И откуда хриплое дыхание за спиной?

— С тобой пойду, — мне на плечо тяжело оперся… оперлась больная. Да уж, ее чудесным обликом действительно вблизи можно впечатлиться до мокрых штанов. Как она ходить-то умудряется с такими ранами?

— Сиди тут, — буркнул я.

— Ни за что, — тяжело выдохнула женщина и со страхом покосилась себе за спину. Так, умереть она не боялась, а почему же ее сейчас колотит? Хм, наверное, понимаю. Тюремный барак, полный злых мужиков, а маскировку рано или поздно раскроют. А от перитонита умирают долго, скорее всего она к тому моменту еще будет жива. Ненадолго. Ибо даже такую уродину, вероятно, озабоченные самцы, многие из которых, кажется, не видели женщин годами, попав в учебный легион прямиком из тюремной камеры, просто растерзают.

— Самоубийц останавливать не нанимался, поняла, красавица с улицы Вязов? — вздохнул я и, потратив практически последние силы, заставил ее рану на животе стать чуть-чуть менее опасной. Окончательно затянуть ее вряд ли бы получилось, во всяком случае, оставшись на ногах. По крайне мере, теперь она сможет куда-то дойти, не размотав по дороге кишечник. Может быть. — Звать-то тебя как?

— Ринк, — назвалась больная в мужском роде, и лишь затем до нее дошло: — Так ты знаешь?!

— Тс! — шикнул на нее я, опасливо оглядываясь за спину, где очень многообещающе хмурился Весло. Видимо, со спины распознал характерные особенности женской фигуры. Или просто что-то заподозрил благодаря профессионально развитой интуиции.

— Выходите уже, — вздохнул кто-то из стражников очень знакомым голосом. Ба, да это же тот тип, которому нужен амулет от импотенции. Впрочем, логично. Если он в первый раз сопровождал меня от барака и потом привел обратно, значит, ему назначено тут дежурить. Пусть и не все время, но периодически. — Мага сейчас все равно нет, отправился вместе с центурионом на доклад к начальству. К монахам пойдем.

Опа! Воистину болтун — находка для шпиона. Теперь известно, что тот старикан в лагере из волшебников один. Важная информация на тот случай, если все же решусь сделать отсюда ноги, наплевав на возможность поимки, после которой вероятность выжить станет вообще величиной отрицательной.

Нас провели мимо котлована, где какие-то личности незнакомого вида проводили замеры глубины, ширины и прочего с подробным составлением плана, затем мы завернули в маленькую землянку, явно являющуюся сооружением временным. Внутри едва хватало места для круглого алтаря Отца Времен, небольшого пятачка, видимо, предназначенного для верующих (человек пяти-шести, а больше бы тут просто не поместилось), если те задумают обратиться к небесам единовременно, и двух коек. Занятых. Оба церковника дрыхли без задних ног под толстыми, словно танковая броня, одеялами, и оглашая помещение раскатистым храпом. В унисон они, правда, вопреки моим подсознательным ожиданиям не попадали, но старались как могли. Следов побоев на их лицах уже не было. Жаль. Ну, будем надеяться, памяти о перенесенных неприятных минутах для налаживания конструктивного диалога хватит.

— Не шуми, — тихо попросил я легионера, уже набравшего в грудь воздуха для приветствия священнослужителей. — Нечего людей пугать. Резать будем тихо, чтобы кровью не запачк… Кхм… То есть будим их тихо и культурно. Без резких движений и слов. Рина, или как там тебя, подойди, пожалуйста, к святому отцу и поцелуй его.

— Чего?! — взвыла девушка одновременно с ошарашенным возгласом легионера, мгновенно перебудив церковников.

— Жаль, не получится, — вздохнул я, мысленно прощаясь с идеей привить монахам стойкую импотенцию. Во всяком случае, если бы меня по методу принца из сказки о спящей красавице разбудило такое чудо, то кошмары бы снились долго.

— Здравствуйте, коллеги! — Мое приветствие заставило их скривиться. — Мне пришлось побеспокоить ваш сон ради очень-очень важного дела. А именно лекции о профессиональной этике, следование правилам которой требует пристального внимания со стороны тех, кто по роду деятельности обязан заботиться о своей пастве.

— Ни демона лысого не понял, чего ты хочешь, мерзавец, — окрысился тот гаденыш, что все время ходил с плеткой. Странно, но сейчас его хвостатой спутницы рядом не обнаружилось. — И лучше бы тебе придумать какую-нибудь сказку поубедительнее.

— Так, — вздохнул я и не без некоторого внутреннего содрогания положил руки на круглый алтарь. Молнией не стукнуло. Да и татуировка на щеке ничем себя не проявила. — Сэр Олкотомер здесь уже был… А кто ж из ваших мне еще должен?

— Угрожаешь, падаль?! — взвился из-под одеяла монах, обладающий святой магией, занося руку для удара. Причем на пальцах его плясало обжигающее глаза чистое белое пламя.

— Предупреждаю, урод, — решил отбросить в сторону дипломатию и вежливость я. — Бараки забиты ранеными. И умирающими. В своем подлатал, кого сумел, но силы кончились, а люди, требующие исцеления, остались. Вон, самую тяжелую пациентку даже вам на дом привел, чтобы лишний раз ноги не утруждали.

— Все в руках Отца Времен, правда, брат Тензор? — пожал плечами, обращаясь к своему приятелю монах, убирая однако заклятие. — Брр! Холодрыга!

Если он мог позволить себе спать фактически голым, какое-то подобие ночной рубашки, по обилию кружев больше похожее на женское платье, не в счет, то температура в помещении явно поддерживалась вполне комфортная.

— Воистину. — Церковник, долго пытавшийся оставить на моей спине шрамы от плети, поступил умнее, сначала скинув на пол одеяло, а потом встав на него ногами. (Ну хоть этот одет не как представитель нетрадиционной сексуальной ориентации, которых последнее время на Земле развелось столько, что можно подумать, они научились размножаться методом деления пополам, словно амебы. Может, если вернусь домой, проверить теорию каким-нибудь подходящим предметом, например, двуручным мечом?) — Но тут случай явный. Сестра моя, задумайся о жизни своей, ведь скоро предстанешь ты перед судом божьим. Сколько там живут с пробитыми кишками? Полмесяца, если не ошибаюсь? Ну, времени хватит.

Женщина, которую фактически приговорили к медленному сгниванию заживо, зло заскрипела зубами и рванулась вперед со скоростью, которую от раненной в живот и фактически умирающей ожидать никто не мог. В руке ее будто из ниоткуда возникло нечто вроде струны, которая обвила шею монаха, а сама она, словно кошка, скользнула невероятно ловким движением за спину захрипевшему церковнику.

— Не успеешь, — сказала она вновь призвавшему магию святоше. — Эта ниточка сделана из гномьей стали. Если дерну посильнее, она перережет тебе не только горло, но и позвоночник.

М-да, боевая штучка. Если бы она еще не напоминала личиком, да и не только им, давно умершего от оспы зомби, точно бы начал оказывать знаки внимания. Интересно, а уж не зачинщица ли бунта случайно передо мной?

— Ты, — глаза оставшегося свободным монаха налились священным пламенем гнева. — Ты привел ее сюда!

Аура содрогнулась, приняв в себя заряд светлой силы, какая-то его часть отлетела в стороны от автоматически воздвигнутого барьера, но слишком не равны были силы. Да и те почти все ушли на лечение заключенных. Огонь как будто выжег голову изнутри.

— Будь проклята моя привычка хватать то, что плохо лежит, — бормотал я, едва шевелясь, боясь сдвинуть руки и ноги на лишний миллиметр и отчаянно пытаясь развернуть шею на сто восемьдесят градусов, чтобы увидеть, что творится сзади. — Это ж надо… нет, это ж надо, а? Все! Хватит! Пора идти на курсы самоконтроля, пока эта черта характера не успела свести меня в могилу. Больше ни разу! Больше никогда! Совсем-совсем никогда на поводу у инстинктов не пойду. И вообще, «Оку» надо было брать. И денег бы сэкономил порядочно, и, случись чего, ее не жалко, ну вот ни капельки. Остатки в совочек смел, мелочь из кармана достал и можно идти за новой. А с этой дурой точно инфаркт заработаю. Если новый гараж не куплю. А денег нету. Вообще. Мелочь на молоко с хлебом не считается. Может, все-таки этот расширить? Но как?! Бока-то точно сдвинуть не удастся, там же соседи, а вот длину бокса увеличить… хм… можно попробовать. Пара умелых работяг со сваркой, немного железных листов, и, думаю, все получится. Вот только тогда из общего стандартного ряда выбиваться сильно будет…

Машина медленно-медленно вползала задом в гараж, и я, облегченно выдохнув, повернул ключ зажигания, глуша мотор. Слава богу, обошлось. Не задел стены, не поцарапал блестящее покрытие и даже бампером в выступающую крышку погреба не ткнулся, наловчился останавливаться в считаных миллиметрах от него. Красивая иномарка, покупка которой съела мои накопления за последние четыре года, встала на положенное ей место. Высокая, черная, вытянутая, с каким-то хищным прищуром фар, я влюбился в эту модель сразу же, как увидел ее в автосалоне. Цена, правда, была выше той суммы, которую сам себе назначил как верхнюю планку стоимости покупаемого четырехколесного друга, но мысль о том, каких девушек можно будет без особого труда кадрить на этом шикарном транспортном средстве, заставила затянуть пояс потуже и на какое-то время свести свой личный финансовый баланс к нулю. Причем на то, чтобы заставить не уйти его в минус, требовалась немалая сила воли. Ненавижу влезать в долги. Потом ведь отдавать приходится. А это время, нервы, да и просто какой-то неприятный осадок в душе. И вообще, будем считать, что я на ближайший месяц сел на диету.

Моя же новая машина, как оказалось, в соответствии со своей хищной красотой имела истинно женский характер изрядной стервы. Во-первых, в предназначенное для нее жилище она не то чтобы входить отказывалась… нет, просто требовала большего. Гараж был длиннее ее корпуса. Примерно на полметра с хвостиком. Проблема в том, что вплотную к стене разместился довольно высоко выступающий, сантиметров на сорок, люк, ведущий в небольшой подвал. Вкопанная кем-то из прежних хозяев круглая железная труба с вбитыми в нее с внутренней стороны скобами в случае столкновения с блестящей полированной поверхностью автомобиля оставила бы на ней жуткого вида царапину. И в ширину она занимала примерно полметра. В результате каждый раз при попытке припарковать машину в ее постоянном месте дислокации приходилось в уме решать сложную математическую задачу, с ювелирной точностью размещая автомобиль так, чтобы и двери закрывались, и столкновения не произошло. Пока получалось, но долго так продолжаться не могло, ну, не рассчитан я на то, чтобы выполнять одну и ту же последовательность действий, не отклоняясь от нее ни на сантиметр. Рано или поздно ошибусь, и тогда прости-прощай парадный вид машины, здравствуй автосервис и новые траты. А они и так на эксплуатацию детища зарубежного автопрома были немаленькие. При покупке я как-то забыл, что расход бензина у больших машин выше. И теперь за это приходилось расплачиваться при каждой заправке, так как литры топлива, цена на которое неуклонно дорожает последние лет тридцать, утекали в недра мотора со страшной скоростью.

Нервов эта ситуация портила — жуть. Если бы столько же проблем создавала женщина, то, право слово, лучше было бы ее бросить, будь она хоть мисс Вселенная.

Осторожно открыв дверцу и буквально просочившись в узкий проем, — в ширину моя покупка тоже была немаленькой, и приходилось следить, чтобы не стукнуть ее крылом о стену, — я выбрался наружу и задумчиво посмотрел на трубу спуска в погреб, напоминающую тайный вход в какой-то секретный бункер. Не исключено, кстати, что им она первоначально и являлась, но потом кто-то ушлый исхитрился утащить кусочек приглянувшегося казенного, то есть, по понятиям многих, ничейного имущества.

— Может, тебя отпилить? — задумчиво пробормотал я, косясь на предмет, своим диаметром занимающий так необходимые сантиметры пространства. — Но с другой стороны, а вдруг такая выступающая фиговина зачем-то нужна? Ну, чтобы мыши в погреб забраться не могли, например. Или чтобы…

Неожиданно в голову что-то как будто стукнуло изнутри. Вид внутренностей родного гаража замерцал, и вместо глухой стенки проступило что-то неясное, вроде туннеля, ведущего к большому крытому стадиону. Странным образом было понятно, что до потолка десятки метров, а прямо напротив меня стояла толпа людей в нелепых одеждах, напоминавших какие-то старинные платья и камзолы вроде тех, которые можно увидеть в исторических фильмах на различных мушкетерах или их дамах сердца. Наваждение длилось несколько секунд, а потом исчезло.

— Все болезни от нервов, — констатировал я и, дрожащей рукой повернув ручку двери, полез в машину, где в бардачке валялась аптечка. Правда, есть ли в ней успокоительное, было неизвестно, слава богу, не открывал ее еще ни разу. — Хватит так беситься, Виктор, хватит. Вот уже галлюцинации начались из-за того, что регулярно пытаюсь протащить верблюда через игольное ушко, а дальше-то ведь только хуже, наверное, будет? Нервный тик появится? Припадки бешенства начнутся? Рубашку с длинным рукавчиком санитары пропишут, и даже вспомнить не сможешь за что?

Противоположная стена гаража снова исчезла, а потолок скакнул куда-то к небесам. Я понял, что вместе с машиной нахожусь в каком-то поистине громадном помещении, правда, народ из него куда-то подевался, прямо перед капотом стоял лишь один-единственный узкоглазый старикан в широкополой шляпе, одетый, как киношный волшебник, в черную мантию с какими-то красными узорами, но почему-то вместо посоха крепко сжимающий в руке двуручник, по-моему, больше него ростом. Кажется, последнее предположение насчет психбольницы было верно. Нет, я знал, конечно, что регулярные стрессовые нагрузки разрушают психику, но чтобы так быстро?! Еще же и половины месяца с момента покупки автомобиля не прошло!

Пенсионер с большим мечом задумчиво меня оглядел, а потом сделал картинный жест рукой. Капот моей новенькой иномарки уехал в сторону. Вот просто так взял и уехал, будто так и надо. Педаль сцепления вообще, можно сказать, из-под ноги ушла, оставив меня сидеть в водительском кресле и в шоке.

Волшебник, ну а кто это еще мог быть после такого-то, неспешно подошел ко мне и, сложив пальцы в щепоть, ткнул ими прямо в мой лоб. Вся жизнь выстроилась, как по команде, в стройную цепочку и пронеслась перед глазами, начиная от младенчества и заканчивая последней попыткой загнать машину в гараж, ничего не поцарапав. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но, когда пришел в себя, увидел все того же пожилого азиата, который стоял прямо напротив меня и довольно скалился.

— Вот гадство, — только и смог сказать я, и тут потолок громадного помещения рухнул, к счастью, не весь. В довольно небольшую, всего-то метров десять в диаметре, дыру — по сравнению с общей площадью ну просто дырочку от укола иголкой — начал резво сыпаться десант. Причем какими-нибудь ремнями или парашютами (высота, думаю, вполне была сравнима с теми вышками, на которых учатся этому делу) решившие зайти к нам на огонек себя принципиально не утруждали. Они просто падали. И приземляясь на ноги, сразу бросались в бой, передвигаясь не менее чем десятиметровыми прыжками со скоростью негров на Олимпиаде, на ходу занося над головами длинные тонкие сабли.

Конец ознакомительного фрагмента.