Прядь

Владимир Масленников

Закавказье, Х век. Побережье Каспийского моря подверглось набегу северян-русов. Ингвар, юноша славяно-скандинавского происхождения, оказывается вовлечён в войну армянских царей из династии Багратидов за независимость от слабеющего Арабского халифата. И если на поле боя у Ингвара нет сомнений, им найдётся место в его душе. Сможет ли юный язычник постичь чуждое для него христианство? Смягчит ли его сердце любовь к армянской девушке? История каждого – прядь, что вплетается в единое полотно судьбы.

Глава IV

«…Как бы то ни было, в положении, с которым мы имеем дело, нет ничего сложного. Наш государь Ашот по праву наследования — единственный законный монарх в Армении. Власть его отца признавалась большинством наших князей, и даже арабы с ромеями воздавали ему должные почести. Но законным царям верны не все, поэтому государев дядя (его тоже зовут Ашот) так и остался вечным возмутителем спокойствия, даже за маской преданности он плетёт против своего венценосного родича интриги. Через своего отца он унаследовал титул великого спарапета, то есть военачальника Армении, ну а через деда — претензии на царский титул. Сейчас он затаился, но мы знаем, что от него всегда можно ожидать подлости. Однако едем мы не к нему, не хочу тебя запутать ещё больше, но наш путь лежит в княжество Гугарк — ты слышал про него, оно стоит на самой границе с землями иберов. Его князья Васак и Ашот — вассалы нашего царя, и, так как ты нас любезно предупредил, мы знаем, что и они плетут против него заговор… Кому нынче доверять, ты спросишь? Разве что Всевышнему… Но ты в него и не веришь! Так что государева поездка к ним может обернуться весьма худо, если мы не подоспеем вовремя…» Отряд взбирался на каменистую гору верхом, выстроившись по двое друг за другом. Ингвар ехал рядом с тер-Андраником, и священник обстоятельно посвящал его в суть истории, в которую северянин ввязался парой дней раньше. Юноша пытался не потеряться в повествовании, которое пестрело подробностями и незнакомыми именами, однако всего он, конечно же, не запомнил. Выражая общее впечатление, Ингвар спросил:

— Послушай, а у вас в стране есть хотя бы один Ашот, который не стремится завладеть царской короной?

Тер-Андраник рассмеялся, юноша ему нравился.

— Да, полагаю, один найдется, например, вон тот улыбчивый парень, что едет позади тебя.

Ингвар обернулся, ехавший за ними следом молодой воин, услышав своё имя в разговоре на незнакомом ему языке, поглядел на них непонимающим взглядом. Да, у него и правда был слишком простодушный вид для тайных политических амбиций.

— А Гагик Арцруни? Вы говорите о нём едва ли не чаще, чем о своём царе, — северянин хотел разобраться в деле не на шутку.

— О, об этом старом лисе тоже забывать нельзя, он владеет большой частью армянских земель и не прочь прибрать к рукам оставшуюся. Тут стоит сказать, что когда-то нашему народу принадлежали земли от моря, которое ты называешь Хазарским, до Киликийского моря на западе и самого Понта на севере. Наши соплеменники до сих пор живут там в своих городах, но лишь малая часть этих земель управляется независимо. Что-то прибрали ромеи, что-то — арабы и другие народы, с которыми мы теперь соседи. Княжество Васпуракан отстояло свою свободу, я и сам оттуда родом — это прекрасные земли, там сердце нашей истории… Вокруг озера Ван столетиями стоят наши древние столицы, и когда-то, много веков назад, именно туда наш предок Айк, прародитель всех армян, привёл свой народ. В твои годы я часто видел это во сне: как три сотни мужей с семьями и дорожными вьюками выходят к голубым водам моего родного озера. Отчего-то мне всегда казалось, что это случилось зимой, когда горы и холмы кругом покрыты снегом и синева воды смешивается с небом, играя бликами на белой прослойке нашего мира между двумя стихиями… Я не был там много лет и иногда ужасно скучаю по пронизывающим ветрам, которые обдувают берега озера в зимние месяцы. Именно в зимние, летняя жара убивает величие природы…

Ингвар не умел с достаточным чувством реагировать на подобные речи, хотя тоска священника по родным местам была ему понятна.

— А почему не хочешь вернуться? — спросил он, чувствуя, что нельзя позволить повиснуть молчанию в такой момент.

— Не хочу? Да нет, я бы почёл за счастье погостить там немного, но теперь мне, слуге дома Багратуни, путь туда заказан. Васпураканом правит дом Арцруни, их древность и сила вкупе с обширностью подвластных земель даёт им основания бороться за первенство среди армянских князей, а Гагик, Глава дома, честолюбив без меры и не погнушается ничем, если это приведёт его к ещё большему могуществу… Когда-то он предал Смбата, отца нашего государя, а после того принял от арабского халифа царскую корону, заявив таким образом, что он ровня Багратидской династии.

— Там, откуда я родом, такое происходит сплошь и рядом, — пожал плечами Ингвар, — ярлы и князья могут делить меж собой города, воинскую добычу, да хоть бы и жён, они достаются тому, кто оказывается сильней, но это всех устраивает — ведь значит, такова воля богов.

— Люди везде одинаковы, мой друг, просто скрывают свои стремления под разными личинами.

Подъём кончился, и путь стал шире, всадники подстегнули коней, и разговоры смолкли. Для Ингвара это означало возможность вновь остаться наедине с собой. Последние дни научили его, что всё, виденное человеком своими глазами, может быть столь же обманчиво, как и то, что рассказывают другие. С армянами ему нравилось больше, чем с арабами, но, вероятнее всего, только из-за подробностей их первой встречи. Здесь в его сторону металось меньше косых взглядов, и здесь он чувствовал себя свободным, хотя новые товарищи (их он действительно мог назвать товарищами, ведь на этот раз он не имел никаких скрытых замыслов) не стремились принимать его как своего. Предводитель отряда ему нравился, правда, временами он был слишком многословен; беседы его занимательны, но Ингвару казалось, что священник больше рад возможности поупражняться в греческом, чем предоставить юноше дружеское общение.

Дружелюбие священника после истории с Мансуром всё равно вызывало у Ингвара подозрения. Обосновать он этого не мог, ведь взаимоотношения северянина с этими христианами строились на добровольной основе и лукавить просто не было причин, но один раз обжёгшись, сложно сразу обращаться с огнём без опаски. Поэтому Ингвар держал ухо востро. «Как ни крути, привычка к бдительности не помешает», — думал он и не искал ни с кем лишнего общения.

За дни, прошедшие с тех пор, как он ответил согласием на предложение тер-Андраника, Ингвар нередко размышлял, а верно ли он поступил. Быть может, стоило взять предложенные дары и отправиться восвояси? Однако в миг решения он со всей ясностью осознал, что это та дверь, которую он не ведая ждал в течение стольких лет, и если смалодушничать, то она захлопнется навсегда. И вот теперь он скачет на север вместе с очередным отрядом воинов, языка которых он не знает, чьи традиции ему чужды и которые сами также не выказывают ему особенного радушия. Положение неоднозначное, но ряд очевидных достоинств в этом всем был: под потёртым арабским халатом северянин теперь носил крепкую железную кольчугу, на ноги ему достались довольно поношенные, но лёгкие и удобные сапоги, ну и главное — множество великих саг, слышанных им, начинались именно так.

Вскоре отряд достиг места, в котором тер-Андраник с Вараздатом условились о встрече — небольшого поселения на окраине гавара Ташир. Местных жителей тут обитало немного, зато имелся обширный постоялый двор, никогда не пустовавший за счёт пересечения в этом узелке нескольких дорог. Здесь всегда собиралось полно купцов, воинов, княжеских посланников и других проходимцев всех возможных происхождений. За столами этого заведения запросто могли встретиться армяне, абхазы, иберы, арабы, персы и даже греки, других мест со столь же разнообразной братией не сыскать на многие версты вокруг. Тер-Андраник не боялся быть узнанным. Даже если найдутся те, кто узнает его и сможет выдать, путешествием государева советника со скромным отрядом никого не удивишь.

Конец ознакомительного фрагмента.