В боги взяты. фэнтези

Владимир Макарченко

В короткой фантастической повести «Я остаюсь» автор излагает свою версию появления на нашей планете первого человека. В повести «В боги взяты» два брата, Усил и Коляда, решаются бросить вызов нечисти, что населяет русские земли, а главное – отомстить за смерть родичей своих, коих погубил Черный Ворон. Но чтобы совладать с темной силой, надобно обладать умениями и особым оружием. Посему братья отправляются на поиски топора самого Бога Хорса.

© Владимир Иванович Макарченко, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я остаюсь

Ч. 1. Человек

Очень хотел бы знать: кто же он на самом деле? Что с ним происходит? Отчего уже он, опускаясь на землю, становится кем-то для себя непонятным. Существо, в которое он перевоплощается, превращается в уродца, у которого совсем отсутствуют крылья. Вместо крыльев из мест их привычного произрастания появляются какие-то похожие на лианы длинные отростки с пятью расположенными веером сжимающимися и разжимающимися обрубками на оконечностях. Лапы превращаются в набитые тугими мышцами мешки. У них пропадают когти, которыми так удобно на лету подхватывать зазевавшуюся добычу. Перья исчезают полностью и все тело светится отвратительной наготой безобразно светлой и гладкой кожи.

Во время дальних перелетов за пределы родных гор ему приходилось встречать подобных тварей. Они жили в густых лесах. Ловко лазили по деревьям и раздражающе шумели. Но у них была жесткая шерсть. У некоторых были даже хвосты, которыми они орудовали очень ловко, когда зависали, раскачиваясь, на сучьях. У них тоже были коготки, но не такие, как у него самого. Только у них не было крыльев, хотя они легко перелетали с одного дерева на другое. У них было вкусное, нежное мясо. Один раз ему удалось унести в когтях их орущего детеныша.

Он подошел к ручью и по привычке хотел зло заклекотать на увиденное отражение. Вместо привычных звуков, которые всегда в миг вскипавшей злости вылетали из его клюва, он услышал, какой-то злобный вой. Так мог выть ветер, проносясь узкими расщелинами гор. Так выли четвероногие твари, подкрадывавшиеся к нему в ту ночь, когда он впервые проиграл свой воздушный бой вожаку чужой стаи и раненый лежал на этом берегу. Тогда у него хватило сил только на то, чтобы перескочить на противоположный берег реки. Там сознание ушло от него. А когда пришел в себя, не смог узнать своего отражения в воде. Он был тем, кем стал сейчас, совершив сюда вторично свою вынужденную посадку.

Так кто же он? Треск ветки, сломанной неосторожным движением, долетел до его не успевшего потерять остроту слуха. Он резко обернулся, сжался в комок и изготовился к броску на врага.

— Не дури! — Появившееся из-за кустов существо было подобно его новому облику. Он не понял, что за звуки издал незнакомец, но ощутит, что тот предостерегает его от неверного поступка. — В прошлый раз я не сделал тебе ничего плохого! — Почему-то от этого существа, которое вместо перьев или шерсти было покрыто чем-то странным, похожим на тонкую сухую шкуру разных цветов, исходило что-то такое, что снимало напряжение и желание атаковать. Куски наброшенной на него шкуры необычно легко реагировали на малейшее дуновение ветерка и начинали колыхаться мелкими волнами. — Ты пришел сюда за помощью. Ты получишь ее. Но только никогда… поверь — никогда не поднимешься в небо на собственных крыльях.

Хотелось бежать. Скрыться где-то, пока не затянутся раны. Но, по сигналу незнакомца, вокруг, плотным кольцом стали подобные ему, в похожих одеяниях, направив в его сторону короткие палки, между которыми иногда пробегали зеленые и красные змейки огоньков. Стало ясно, что ему не сбежать от этих существ. Он покорно опустил голову.

— Так-то лучше! — Опять услышал он мягкий голос незнакомца. — Уведите его в пещеру. Пусть немного освоится. — И, выдержав паузу, завершил. — Я же уверял вас, что он вернется!

Ему впервые пришлось ступить в ту пустоту горных стен, что незнакомец назвал пещерой. На всякий случай он закрыл глаза. На их высокогорных плато, представлявших собой необъятную каменную гладь с голубыми озерами, поросшими по периметру ягодниками и мелкими лесочками, где прятались от посторонних глаз другие обитатели, был обычай: летуна, которому подходил срок прощаться с небом, собратья сталкивали в глубокое ущелье, делящее плато на две части. Здесь могло произойти что-то подобное.

— Подойди! — Услышал летун звук незнакомого ему голоса. — Ты пришел к нам навсегда.

Летун поднял голову, отбросил с глаз волнистые пучки шерсти, совсем такой, какая была на головах и лицах незнакомцев. Перед ним на большом белом камне, в потоке ярких лучей, бьющих коническим столбом из круглого отверстия в потолке, сидел один из незнакомцев, вызывавший почему-то бесспорное почтение. Было видно, что к этому незнакомцу все остальные относились так, как в стае летунов относились только к вожаку.

Голова и то, что должно было быть его лицом, покрывал густой белый пух, на вид такой же мягкий, как тот, что покрывает тела птенцов, только-только вышедших из яиц. Пух этот напоминал цветом снег с дальних вершин, на которые летуну приводилось залетать для поиска добычи, чтобы обеспечивать питанием большую семью. Устремленные на летуна большие синие глаза, напоминавшие цвет родных озер, смотрели с отеческим теплом. Шкурки, прикрывавшие его тело, в отличии от других были тоже белоснежны.

— Д-а-а… — Внезапно вырвались из горла летуна звуки, которые ранее он ни за что бы не произнес.

— Ты даешь слово? Это хорошо! Я тоже сдержу свое. Ты не уйдешь на дно ущелья, как это делали все твои предки. Ты обретешь новую жизнь, постепенно теряя узы прежней. Твоя жизнь будет уже не жизнью летающей птицы, а жизнью человека. Так будут зваться впредь твои потомки. Человек! Такое имя я дам!

— А-а-дам… А-а-дам… — Заповторял летун последнюю уловленную фразу.

— Адам? Тебе понравилось это слово? Отныне оно станет твоим именем. Носи его, Адам. Все теперь так будут тебя называть.

— Адам. Адам. — Уже тверже произнес это слово тот, кто с этого времени переставал быть просто летуном. Он становился существом похожим на тех, кто окружал его сейчас. На ум пришло еще одно слово. — Чело-век.

— Да. Ты — первый человек в этих местах. Ты знаешь, откуда происходит это слово? Чело и век. Я даю тебе твой облик — чело, навсегда, навек. Понял, Адам? А теперь тебя проводят туда, где ты начнешь новую жизнь. — После этих слов Адама вновь окружили те, кто ввел его в пещеру.

Они спустились к подножью. Большая зеленая долина тонула в розово-голубом мареве прогретого ярким солнцем воздуха, настолько плотного, что в нем отражались краски необычных ярких цветов, которые Адаму никогда до того не приходилось видеть. У него закружилась голова. Раньше ему приходилось дышать совсем другим воздухом. Тем, в котором был только один запах — запах бесцветной прохлады.

— Прости! Не подумал вовремя! — Незнакомец, что первым встретил его, павшего от ран на площадку возле пещеры, протянул ему что-то похожее на распущенный птичий хвост. — Вот! Когда будет тяжело дышать. Приложи к лицу и нажми на это красное пятно. — Произнося эти слова, он продемонстрировал, как надо поступать Адаму.

Дышать сразу стало легче.

— Скоро в этом не будет необходимости. Вот мы и пришли! — Незнакомец указал на большую группу красивых деревьев, на которых росли различные плоды. — Это сад. Ты тут будешь жить. Вот твой шалаш. Питайся тем, что тебе понравится. В ручье много рыбы. А там, в лесочке за садом, есть птица и разные зверьки. Для начала, пока ты будешь осваивать речь, к тебе каждый день будут приходить мои помощники. Если же ты захочешь пообщаться, то произноси свои просьбы и пожелания вот сюда. — Он казал на странную штуковину, прикрепленную ко входу в шалаш. — Ты будешь услышан. Всегда! А теперь, прощай. Теперь мы с тобой не встретимся… долго.

Адам остался один в чужом и совсем незнакомом саду, в котором радостно щебетали о чем-то маленькие птахи. Он не видел таких раньше. Но это веселое пернатое семейство было для него маленьким подарком памяти прошлого.

Ч. 2. Кто я?

— Как он там? Осваивается с новой обстановкой? Ничего не понял из произошедшего с ним?

— Такое ощущение, Род, что он не оценил еще все случившееся. Воспринял так, словно и произошло то всего лишь выпадение оперения. Ну, замена конечностей, конечно. Приходится нашим помощникам учить его пользоваться руками. Нужно было видеть, как он без помощи рук пытался «поклевать» пищу, прижатую к полу ногами!

— Это хорошо, что он все начинает заново. — Тот, кого назвали Родом, улыбнулся. — Приобретение новых знаний и опыта запрячут глубоко в подсознание то, что он умел делать раньше. Но не сотрут. У меня на него большие надежды. Он начинает участвовать в делах, которые надолго оставят здесь след. Ты, Бук, проследи, чтобы занятия с ним не носили утомительный характер и в тоже время были достаточно интенсивными. Главное — дать ему речь для свободы общения с подобными себе. Кстати, как идут дела с подготовкой женских особей?

— Там мы ушли несколько вперед. Работать-то с обеими «дамами» начали уже приличное время назад. Научились говорить так, что уже щебечут, словно остались летунами.

— И это славно. Мы должны подготовить их встречу. Все должно быть случайно. А дальше решение о сближении они должны принимать сами. Иного быть не должно. Они станут родоначальниками жителей этих просторов. Их первые инстинкты лягут в генетическую память потомков. Все должно быть не очень эмоционально и само собой состоявшимся.

— Все будет исполнено, как запрограммировано, Род!

— Нужно, чтобы все произошло так, Бук. Для второго эксперимента понадобится много времени. Не хотелось бы его тратить напрасно….

Приставленные к Адаму наставники отлично справлялись с поручением. Он сам не заметил того момента, когда заговорил с ними на их языке, легко усваивая названия предметов, слова и даже целые предложения. Он мог уже общаться с ними. Общение заставляло думать, воскрешая что-то в памяти или формируя правильный ответ. Думать! А вот это давалось труднее всего.

— Кто я? — Внезапно задал он вопрос очередному наставнику, находившемуся с ним в этот день. — Где я был раньше?

— Ты — че-ло-век. Род уже объяснял тебе это. Ты всегда был здесь. Все, что ты видишь вокруг, твоя родина.

— А вы кто? — Неожиданно взволнованно спросил Адам. — Вы откуда?

— Если ты подразумеваешь под словом «вы» всю нашу группу, то все вместе мы люди.

А каждый из нас в отдельности тоже человек. У нас есть своя родина. Но сейчас мы прилетели сюда…

— Прилетели?! — Еще больше разволновался Адам. — Я тоже умел летать. Правда?

— Сами по себе ни мы, ни ты летать не можем…

— Я же мог! Я вспомнил! — Адам уткнулся лицом в ладони и заскулил, как маленький щенок. — Скажи, я мог?

— Это тебе приснилось.

— Что такое приснилось?

— Когда ты засыпаешь, то в память приходят картины того, что с тобой могло и не быть. Они запоминаются, тебе начинает казаться, что все это было с тобой наяву.

— Ты говоришь неправду. Я мог летать! Когда-то у меня вместо рук были крылья!

— Это только сон! — Заторопился сменить тему наставник. — Что еще тебя интересует?

— Почему я не живу с вами?

— Тебе было бы трудно понять все происходящее вокруг. Потому ты здесь. Но ты не один. Мы всегда рядом с тобой. В любой миг. Знай это.

— Кто такие те странные люди, которые говорят другими голосами и не имеют волос на лице? Они так похожи на вас.

— Я все понял! — Засмеялся наставник. — Ты говоришь о женщинах. Они такие же люди, как и мы. Они — матери наших детей.

— Кто это — дети?

— Так называем мы маленьких человечков, недавно появившихся на свет.

— Откуда появившихся? На свет — это значит из темноты?

— Не совсем так. Ты все это скоро узнаешь сам.

— Говоришь, в подсознании Адама сидит информация о его прошлом. Он помнит, что был летуном? Не будем глушить эти воспоминания совсем. Может быть, они когда-то будут востребованы. — Род, внимательно выслушавший доклад наставника, обратился к Буку. — Не пора ли организовать его знакомство со слабым полом? Он оказался неожиданно способным образцом. Все постигает на лету. Опять это слово! Ему нужно общение, раз уже заявляет о разнице бытия нашего и его.

— Как будем знакомить? Сразу с обеими?

— Естественно сразу. Иначе смогут быть конфликтные ситуации, а мы должны их избегать. Мы же формируем их подсознание, которое потом определит, каким путем они пойдут.

Адам сидел на берегу ручья, опустив ступни ног в прохладную журчащую воду. Он полюбил сидеть здесь, когда оставался один, и вспоминать события дня. Веселое пение птиц и приятный аромат цветов теперь уже были для него успокоительным бальзамом. После того случая, как у него закружилась голова, они никогда больше не прибегал к помощи дыхательной маски, оставленной в его шалаше.

Его сморил неожиданно подкравшийся сон. Он увидел снова картину прозрачного неба с ярким огненным шаром над головой. Он парит в воздухе и ему очень хочется подняться к этому шару, излучающему свет и тепло. К шару? Так это же то самое светило, которое он наблюдает здесь, в долине. И оно иногда так же располагается над его головой. Тогда даже самые высокие и густые деревья сада не могут заслонить его.

Что-то насторожило Адама. Сон пропал моментально. Что такое?! Он ощущал, он чувствовал каждой клеточкой кожи присутствие здесь чего-то неизвестного. Или кого-то? Адам, не выдавая тревоги, медленно поднялся на ноги. Также медленно повернулся к ягоднику, из-за которого исходило ощущение опасности. Ему стало еще тревожней. Собрав в комок всю свою энергию, он в два прыжка осилил расстояние, перепрыгнул куст подняв сжатую в кулак кисть руки для нанесения удара… Но опасности не обнаружил. На него в четыре любопытных глаза, сверкающих яркими льдинками, смотрели… женщины.

— Кто вы? — Пытаясь быть строгим, спросил Адам.

— А кто ты? — Вопросом на вопрос ответила одна из них.

— Я здесь живу. Это мой сад. Там мой шалаш.

— Мы тоже будем жить здесь. А шалаш сделаем побольше.

— Кто такое сказал?! — Воспротивился Адам.

— Он назвал себя Родом. Он сказал, что ты очень скучаешь в одиночестве и мы должны быть с тобой рядом.

— Я не просил…

— Они сами это поняли из твоих разговоров и по твоему виду. — Вмешалась вторая женщина. — Их женщины научили нас готовить пищу. А потом они научат нас шить одежду. Одежда? Это то, чем они прикрывают свои тела.

— Мне подарили имя Адам. А вам?

— Ева! — Представилась та, что заговорила с ним первой. — А ее назвали Марой.

Ч. 3. Я остаюсь!

— Ты хочешь остаться? Из-за них?! Здесь? В этом мире, который был случайно обнаружен? — Бук очень волновался, хотя, это явно противоречило характеру испытанного долгим временем космического исследователя. — Ты хорошо все обдумал, Род?

— Да, я хорошо все обдумал. У меня для того было достаточно времени. Ты поведешь экспедицию назад. Ты будешь ее командором. Я сам объявлю это для всех. Согласно Уложению исследователей. Ты обязан будешь беспрекословно исполнить мой приказ. Прости, но этот шаг я сделаю. Я так решил!

— Ты решил расстаться со всем, что тебе было близко всю твою жизнь? Ради этих… этих особей удавшегося эксперимента, и не более? Ради этой кучки полу разумных существ, наскоро напичканных нами необходимыми примитивными навыками и знаниями? Только из-за того, что они напомнили тебе нас в нашем неизмеримо далеком прошлом, о котором ты знаешь только из курсов истории?

— Они ПОКА сходны с нами образом. Я должен помочь им стать и нашим разумным подобием. Только в лучшем его выражении. Для того я и остаюсь здесь, с ними. Для меня эксперимент не закончен. А ты доложишь Совету об успешном его начале. Может быть, тебе поручат населить кем-то подобным какую-нибудь удобную планету в соседней галактике.

— Но… программа выполнена. Мы сумели сделать то, что никому ранее не удавалось. Мы создали человека из местного материала.

— Как скучно ты все это произносишь, Бук. Не ожидал от тебя. Гореть желанием открытия и так скучно отзываться о нем тогда, когда оно свершилось.

— У нас не было других целей! Никто не ставил перед нами задачу отследить их развитие! — Возмутился Бук.

— Ты плохо контролируешь свое состояние. — Одернул его Род. — Новому командору не следует проявлять эмоции. Холодный рассудок и отсутствие всяких эмоций. Так учили нас те, кто начинал этот путь.

— Но, в тебе же заговорили эмоции, а не рассудок. — Возразил Бук.

— Потому я и слагаю с себя обязанности командора. И даже члена команды, которая полетит с тобой. А эмоции командора — путь к нанесению вреда не только себе, но и тем, кто доверился тебе полностью. Помни это.

— Прости… Это первый случай. Обещаю, что он станет последним.

— Верю. Потому именно тебе и передам командование экспедицией.

— Буду вынужден повиноваться, командор.

— Иди, собери людей и дай команду перенести лабораторию на спасательный челнок. Я останусь на нем. Он будет моим пристанищем и возможностью общения с вами. Надолго…

Приученная к дисциплине команда безоговорочно приняла весть о замене командора. Единственное, что позволили себе сделать члены команды, это поочередно подойти к Роду для рукопожатия. Прощального рукопожатия. Каждый из них понял, что в реальной жизни видятся в последний раз. В этих рукопожатиях они передавали ему свое беспокойство за его будущее, сожаления о вынужденной разлуке и попытку укрепить его и без того твердый дух.

— Спасибо всем за долгую совместную работу. Вы были хорошими товарищами. В виртуальном зале я смогу общаться с каждым из вас. Простите, если иногда явлюсь не ко времени. Счастливого вам пути!

После этих слов, Род занял место в на пульте управления челноком и вывел его на самостоятельную орбиту спутника этой случайной планеты.

Громада корабля, на котором он был всегда командором, покрылась яркой оранжевой оболочкой и мгновенно исчезла в густых чернилах пространства.

— Я сделал выбор. Я остался с вами созданные мной существа, которые еще только зовутся людьми. — Род смотрел в экран-иллюминатор на ту точку планеты, очень напоминающей родную Землю, где уже дважды извещали громким плачем явление новых жизней дети-близнецы рода Адама. Их у Евы и Мары было уже девять. Пятеро у первой и четверо у второй. Здоровые дети заполняли пространство родительского шалаша, который уже пришлось расширить.

— Нужно заниматься делами. — Оторвался он от экрана. — Сад, который мы им создали, для начала жизни скоро будет тесен. Пора делать из Адама добытчика и кормильца. Теперь он глава нового племени людей. Почему племени? Он глава нового народа, который никогда не существовал.

Из-за края планеты начала пробиваться тонкая полоска яркого оранжевого цвета.

— Рассвет. Совсем, как восход солнца. Наверное, потому и вырвалось у меня при разговоре с Адамом такое название этому светилу. Пусть так и будет! Для нас планета станет новой Землей, а светило — Солнцем. Ни от кого я не слышал иных предложений. Доброго утра вам, новые люди новой Земли!