SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга третья

Владимир Левендорский

Imagine…Соберите этот пазл. Что у вас получится?Предложите родственникам, друзьям, знакомым… Что получится у них?Читать можно, начиная с любой книги, с любого места и в любом порядке.Но лучше, само собой, последовательно с начала… и до конца… только когда он будет?.. И будет ли?…You may say, I’m a dreamer…But… I hope…. Some day…

И в рассуждениях и пояснениях «Грозного Историка» этот феномен заключался в следующем

(Следующие пара десятков страниц некоторым могут показаться не очень увлекательными и, даже, занудными. Поэтому, если Вы не являетесь любителями всяких «исторических очерков», можете эти страницы пропустить. Но Автор обязан предупредить, что в этом случае многие события и персонажи, о которых будет рассказываться дальше, могут оказаться не до конца понятыми)

Территория современного Города была когда-то историческим центром огромного мегаполиса, который простирался почти на две сотни километров в длину и более сорока в поперечнике. И в период его расцвета современный Город занимал меньше одной двадцатой территории того мегаполиса и составлял его Центральный округ. Его население (то есть, те, кто здесь именно жил, а не приезжал сюда убивать время в многочисленных офисах и конторах, шляться по магазинам и посещать развлекательные заведения) тогда было обычным для подобных мест — люди при больших деньгах и должностях: крупные чиновники и бизнесмены, — с небольшими вкраплениями высокооплачиваемой гламурной тусовки и остатками потомков коренных старожилов Города.

Первые существенные изменения в этом населении были, в общем-то, тоже обычными для тех лет и подобных мегаполисов. Вызваны они были началом массового внедрения первых по-настоящему надёжных и действительно высокопроизводительных «интеллектуальных» информационно-вычислительных систем. Как везде, это привело к массовым увольнениям работников банков, бухгалтеров, менеджеров и прочих сотрудников коммерческих организаций, персонала торговых сетей, служащих социальных, коммунальных служб и иных государственных и муниципальных учреждений… Среди сотен тысяч рядовых работников низшего и среднего звена, оказались и несколько тысяч тех, кто занимал «ответственные и высокооплачиваемые должности»: ведущие специалисты, руководители филиалов, заместители и, даже, руководители отделов, департаментов и прочие…

Конечно, людей не «выбросили просто так на улицу», а «посадили на социальные карты». В то же время как раз стали массово внедрятся универсальные расчётные и потребительские чипы, которые стали отдельными модулями подключать к идентификаторам. И для этой массы «новых безработных» просто создали специальные «социальные» потребительские чипы и особые платёжные системы. Сразу несколько. Для бывших госслужащих были созданы свои, отдельно для федеральных, региональных и муниципальных. Банки и коммерческие фирмы власти обязали создать и обеспечить необходимым финансированием свои социальные платёжные системы. Естественно, размер «социального пакета» в каждой из таких систем оказался различным, и разница эта была очень существенной, как говориться, «в разы». Но и внутри каждой такой социальной платёжной системы было несколько уровней «привилегированных пакетов». И те люди, которые совсем недавно были «при больших должностях», населявшие тогда центр Города, получили, естественно, привилегированные соцпакеты самых высоких уровней. Эти привилегированные соцпакеты позволяли им продолжать жить в их привычных апартаментах в центре. Но и жизнь их самих, и жизнь само центра Города, да и Города вообще стала другой. Невзрачной, унылой, настороженной и напряжённой.

Несколько сотен зданий, недавно заполненных всевозможными офисами и кабинетами, вдруг почти полностью опустели. Лишь в некоторых из них осталось по десятку другому занятых комнат, где продолжали сидеть (точнее изредка появляться) немногие уж совсем незаменимые начальники, руководители, специалисты и эксперты. Эти опустевшие помещения быстренько «перевели в жилой фонд» и начали распродавать. В них тут же хлынули более или менее «состоятельные и приличные люди» из других районов Города, других городов и сел Региона, которые уже начала захлёстывать волна массовой безработицы, коммунальных неурядиц, разрухи, обнищания и все менее контролируемого насилия.

А вскоре начали пустеть и распродаваться апартаменты и квартиры в «элитных» домах и жилых комплексах. Населявшие их высокопоставленные чиновники и менеджеры высшего звена крупных фирм, разные депутаты, региональные министры с их многочисленными заместителями и прочие, подобные им, и так уже редко появлялись в своих хоромах. Не больше пары месяцев в году. Все остальное время они «осуществляли руководство» по видеоконференциям из более благоустроенных и безопасных мест. Теперь они решили, что два месяца в году пребывания здесь — это слишком много. Дружно сняли самые комфортабельные номера в трёх самых дорогих и престижных отелях Города, куда стали наведываться всего несколько дней в году для участия в тех немногих официальных мероприятиях, которые требовали их обязательного личного присутствия. А всё, чем они владели в Городе, стали спешно распродавать.

Нельзя сказать, что их дома и квартиры «пошли нарасхват». Они были слишком дороги. Люди, которые могли позволить себе потратить такие большие деньги, так же, как и владельцы этих хором, «рвали отсюда когти». Да и остававшиеся жильцы этих домов и их служба безопасности не соглашались на вселение «абы кого». Лишь незначительная часть этих хором арендовалась на несколько месяцев разными важными чиновниками префектур и районных администраций периферийных округов Города, предпочитавших без особой необходимости не находиться на подопечных им территориях, бизнесменами средней руки этих округов, никак не решавшихся бросить многими годами в поте лица созданный ими бизнес. Сюда переселялись на время жители коттеджных посёлков, там и сям разбросанных по территории Города в местах бывших его границ, стремительно расширявшихся предыдущие пару десятилетий. Сюда же устремлялись и бизнесмены, высокооплачиваемые специалисты из быстро погружающихся в хаос других городов и сельских районов Региона, ну и, конечно, все, кто правил в этих городах и районах. Кто-то из этих людей думал здесь переждать смутное время, старясь верить обещаниям власти, что она «скоро наведёт порядок». Но многие из них уже тогда понимали, что ничего хорошего здесь ожидать уже не следует, и приезжали сюда, чтобы «отдышаться», «перевести дух», всё обдумать, просчитать и рвануть дальше.

Центр Города поначалу, казалось, почти не изменился. Он так же блистал витринами дорогих магазинов, огнями многочисленной рекламы и красочной подсветки зданий. Центральные улицы всё также заполнялись потоками людей и машин. Только слегка поредевшими. Но всё это было как туманное, размытое отображение в старом потускневшем, потрескавшимся зеркале. Во всем была какая-то напряжённая нервная суетливость. И всё обволакивало усиливающиеся настроение надвигающегося запустения и неопределённости.

А вскоре началась эта история с обязательным вживлением новых Идентификационных чипов с интегрированными Модулями Безопасности и системами контроля сознания, с помощью которых предполагалось присмирить и взять под тотальный контроль население, начинавшее стремительно ожесточаться или медленно сходить с ума от все усиливающегося хаоса. Как все прожекты, задуманные в тиши заоблачно высоких, оторванных от реальной жизни, кабинетов, все было запланировано масштабно и детально. В течение двух лет соответствующим органам было поручено «охватить всё население страны». И был разработан подробный — по территориям, районам и населённым пунктам, — план этого самого «всенародного охвата». Центральный округ Города оказался, естественно, в первых строках этого Плана.

Большая часть населения Центрального округа восприняло эту затею с новыми Идентификаторами, если не с радостью, то с безропотной покорностью, даже с облегчением и, вдруг, на короткое время смутно забрезжившей надеждой. Все эти тысячи действующих чиновников и топ менеджеров оставшихся ещё в Городе фирм, и несколько десятков тысяч недавних чиновников, менеджеров и прочего люда, живших здесь по привилегированным соцкартам, — все эти напуганные люди, почти полностью утратившие жизненную энергию и надежду, мечтали об одном: переложить ответственность за свою жизнь на кого-нибудь другого. Они уже не хотели никуда стремиться, ни «упираться» ради чего бы там ни было. Они хотели только покоя и защиты.

Но довольно многие всю эту затею с новыми Идентификаторами восприняли настороженно и недоверчиво. Оставшиеся ещё в Городе высококвалифицированные инженеры и технические специалисты, высококлассные университетские и школьные преподаватели, музыканты… даже многие квалифицированные ответственные управленцы — все, кто сохранил самоуважение, веру в свои силы и человеческое достоинство, — стали спешно покидать Город.

Город опустел ещё больше. И это запустение уже стало бросаться в глаза. Относительную «многолюдность» все ещё можно было увидеть в нескольких кварталах, где ещё продолжали работать государственные и муниципальные учреждения и офисы крупных фирм. Большая часть магазинов, кафе, клубов закрылась. Старые владельцы уехали. Новые не объявлялись. Но специальным постановлением было запрещено «зашторивать» все эти неработающие заведения. В витринах магазинов продолжали стоять манекены и образцы товаров. На задние стёкла витрин и дверей наклеивались объёмные фотографии, изображающие оживлённую работу торговых залов. Такими же фотографиями заклеивались и окна заброшенных кафе… Город погружался в иллюзию жизни.

Это запустение вскоре привело к тому, что цены на недвижимость, наконец, «обвалились» и в Центральном округе. И сюда хлынула новая волна поселенцев. Впрочем, «хлынуло» — это будет некоторым преувеличением. Новый поток переселенцев, в основном, направился не в «элитные» дома в самом центре, а в менее дорогие, но вполне благоустроенные и «престижные» жилые комплексы у северной и северо-западной границы Центрального округа. Здесь тогда пытались найти временное безопасное убежище семьи квалифицированных специалистов, мелких бизнесменов из периферийных округов, сумевшие накопить какие-то более или менее приличные средства, вроде семьи «сэра Вольдемара». Надолго они здесь, как правило, не задерживались. Быстро заканчивались не такие уж большие — а по меркам жизни в Центре, мизерные, — накопленные запасы. Найти хотя бы временную работу или возродить здесь свой бизнес удавалось единицам. Да и полиция не давала расслабиться.

Первое время для того, чтобы поселиться в Центре Города, не требовалось обязательное наличие нового Идентификатора. На въезде в Центральный округ просто проверяли твой старый Идентификатор, установленный обычно в коммуникаторе, по «криминальным и террористическим базам», проверяли авансовую предоплату жилья не меньше месяца, брали подписку о согласии в двухнедельный срок явиться в указанное место для вживления нового Идентификатора, — и пропускали.

Но со следующего дня тебя начинали «задалбывать» сообщения, приходящие на твой коммуникатор, которые вели «обратный отчёт» часа, когда ты должен был явиться для подключения нового Идентификатора. В этих сообщениях чередовались «кнут и пряник». Одни сообщения живописали кары, которыми вы подвергнитесь, если вам своевременно не установят новый Идентификатор. Другие расписывали жизненные блага, которые прольются на вас, как только вам его установят. Главными из этих благ были: «социальное жилье», приоритетное право на трудоустройство в случае появления вакансии по вашей специальности и соцпакет, который, как обещали, должен обеспечить вам «достойную жизнь». Но этим «пряником» трудно было кого-то заманить. Очень скоро все, приезжающие в Город (а, тем более, в нём проживающие), прекрасно знали, что «социальное жилье» — это несколько разбросанных по всему Городу районов полуразвалившихся, засыпанных мусором зданий, с плохо или почти не работающей коммунальной инфраструктурой. «Приоритетное право на трудоустройство» — не более чем пустые обещания. А соцпакет «обеспечивал жизнь» на грани голодной смерти. Скоро и сама реализация этого соцпакета стала большой проблемой. Сначала владельцев остававшихся ещё в городе магазинов обязали открыть в них специальные отделы, где был очень скромный выбор товаров, которые можно было приобрести по соцпакетам. Но там постоянно стали возникать конфликты, которые начали отпугивать более платёжеспособных покупателей. И хозяева магазинов под разными предлогами эти отделы стали закрывать. Тогда в брошенных магазинах стали открывать Муниципальный центры специального обслуживания. Но там беспорядков стало ещё больше. Они часто переходили в настоящие побоища, когда вдруг оказывалось, что более-менее приличного товара на всех стало не хватать. Тогда ввели индивидуальные нормы потребления по соцпакетам и Идентификаторы с их Потребительскими Модулями «привязали» к конкретным Муниципальным центрам. Но это никак не помогло в налаживании нормального обеспечения по соцпакетам. По отчётам в Центры направлялось количество товаров, соответствующих нормам потребления всех закреплённых за этим Центром. Но товаров на всех прикреплённых всё равно не хватало. И чем дальше, тем больше. Когда таких обделённых оказывалось слишком много, эти Центры громили и разграбляли. После этого они по нескольку дней не работали, пока их восстанавливали. А люди должны были переходить на «подножный корм», массово пополняя уличные банды… В общем, «пряник» был ещё тот. Им трудно было заманить нормального человека.

Да и «кнут» не очень-то устрашал. Если ты вовремя не приходил в Спец медкабинет для установки нового Идентификатора — а так поступало подавляющее большинство, — тебе начинали слать уведомления, чтобы ты не покидал свою квартиру и ждал наряда полиции, который скоро за тобой приедет. Первое время они, действительно, приезжали, хотя и не быстро. Но мало находилось таких, кто их безропотно терпеливо ждал. Полиция поначалу устраивала облавы. Иногда на улицах, но чаще в магазинах, карауля своих жертв у терминалов оплаты, где быстрее всего по Потребительскому Модулю можно было вычислить «уклониста». Но эти ухищрения мало что давали, потому что о проведении этих облав ту же всем становилось известно. И никто не доживал все положенные две недели в одной квартире. Обычно на двенадцатый-тринадцатый день жилье меняли. Новые владельцы квартир обязаны были, конечно, сообщать о появлении новых жильцов в полицию. Но они этого, как правило, не делали. А если делали, то накануне полицейской проверки, о которой они, естественно, узнавали заранее. И у людей было достаточно времени, чтобы вновь сменить жилье. Помыкавшись таким образом месяц-другой, одни, собрав оставшиеся средства, уезжали из Города навсегда, другие, уставшие и сломленные, шли в Спец медкабинеты….

Наконец, до властей Города дошло, что система контроля работает не эффективно, да и времени, средств и людей на проведение проверок, рейдов, вылавливания «уклонистов» по квартирам просто стало не хватать. Едва удавалось контролировать границы Центрального округа и более или менее приемлемый порядок на его улицах.

Тогда въезд в Центральный округ без новых Идентификаторов был запрещён. Всех приезжих направляли в Отстойник, из которого они (как и жители периферийных округов Города) могли попасть в центр Города, лишь пройдя процедуру по вживлению нового Идентификатора в одном из Спец медкабинетов, установленных на всех блокпостах на въезде в Центральный округ.

Но кроме Идентификатора всех желающих переехать в Центральный округ проверяли на платёжеспособность. А таких становилось всё меньше. У блокпостов внутренних войск на въездах в Центральный округ стали скапливаться всё большие толпы людей, которые стремились переселиться в Центральный округ, но были для этого недостаточно платёжеспособными. Потом у блокпостов появились палаточные городки. Потом начался захват сначала подвалов, а потом и пустующих квартир в расположенных неподалёку домах. А потом собравшиеся толпы начали прорывать заслоны блокпостов и захватывать уже ближайшие дома в границах Центрального округа.

Первые несколько таких прорывов были стихийными. Но затем их стали специально организовывать и готовить. Самый крупный прорыв осуществила многотысячная толпа мигрантов, недавно работавших на городских стройках и в его коммунальных службах, но последние несколько лет нигде не работавших и промышлявших разнообразным криминальным бизнесом. Скоординированной атакой сразу на три блокпоста они прорвались к нескольким большим жилым комплексам у северо-западной границы Центрального округа, недалеко от Вокзала. При этом безжалостно уничтожили всех, кто там ещё проживал и не успел вовремя покинуть свои квартиры. Комплексы окружили сначала дополнительными блокпостами, а месяца через два просто передвинули линию блокпостов, защищавших Центр Города, за эти жилые комплексы, оставив их в неконтролируемой зоне за Линией Безопасности.

Чтобы отбивать такие попытки прорывов, блокпосты спешно оснастили мощными установками группового электрошокового воздействия, низкочастотными и высокочастотными излучателями и пустили в дело первых «амбалов». Открывать огонь на поражение боевым оружием первое время было запрещено.

Этот запрет был снят, когда началась полномасштабные боестолкновения с применением с обоих сторон всего доступного вооружения. Первоначальный натиск многотысячных толп людей, обезумевших от страха, голода, по-настоящему скотской жизни без элементарных удобств, худо-бедно удавалось сдержать на границах Центрального округа. Во всей красе тогда проявили себя, прежде всего, «амбалы», которых тогда на каждом блокпосте было не меньше пяти-шести штук. Правда, все равно нескольким тысячам приезжих и жителей окраин Города удалось просочиться в Центр через подземные коммуникации, подвалы и развалины домов, несмотря на автоматизированные огневые точки, установленные во всех сколько-нибудь значимых подземных коммуникациях. Они открывали шквальный огонь, едва их инфракрасные, акустические, лазерные и прочие датчики движения улавливали малейшие признаки этого движения. Скоро основные подземные коммуникации в районах границ Центрального округа стали просто непроходимыми из-за гор трупов, которых никто не убирал. А потом там просто стало невозможно находиться из-за убийственного запаха разлагающихся трупов. Техники, обслуживавшие и перезаряжавшие пулемёты огневых точек, спускались к ним в наглухо закупоренных костюмах радио — и химзащиты, чтобы не заразиться какой-нибудь гадостью или не потерять сознание от невыносимого смрада.

Но натиск этот был недолгим — первые два-три месяца. Оставшиеся за границей Центрального округа активные и сообразительные люди стали искать другие варианты.

Одни прорывались к авиа-хабу у северных границ Города. Его вначале обороняла бригада ВДВ. Потом хаб перешёл под контроль Префекта. Но он гарантировал безопасность гражданских «бортов». И почти всю Войну ежедневно принималось пять-шесть «бортов» (почти пустых) и столько же, но уже забитые «под завязку», взлетали

Другие, сбившись в небольшие «конвои», пытались прорываться к Федеральной Трассе, которая шла от Города на север в десятке километров восточнее авиа-хаба. Трасса успешно оборонялась внутренними войсками. Иной раз даже с излишним рвением. По всякому движущемуся средству, показавшемуся на горизонте и направлявшимся в сторону трассы, тут же открывали шквальный огонь на поражение. Поэтому старались сначала по безлюдной степи проехать вдоль трассы хотя бы километров на сто севернее, где блокпосты внутренних войск уже не стояли «сплошняком». Изловчившись, по оврагам, там можно было незаметно выскочить на трассу.

Кто-то пытался также, через степь, прорваться к большому железнодорожному узлу километрах в двухстах севернее Города. Потому что в самом Городе железнодорожное сообщение было прервано, как только началась вся эта заваруха.

Жители трёх крайних западных округов пытались прорываться к государственной границе, которая была в какой-то сотне километров от западной окраины тогдашнего мегаполиса.

Но всё это было очень рискованно, потому что на любом из этих направлений в любом месте можно было подвергнуться нападению многочисленных банд.

Поэтому большинство пыталось укрыться «под крылом» у Префекта. Или сколачивали разнообразные стихийные сообщества, которые контролировали от нескольких кварталов до двух-трёх жилых комплексов и отчаянно обороняли свою территорию разными так же стихийно созданными «народными дружинами» и «отрядами самообороны».

А иные — в одиночку, семьями, небольшими группами родственников и близких друзей в десять-двенадцать человек, — просто прятались в многочисленных опустевших домах. Прятались от всех — бандитов и бойцов Префекта, «народных дружин» и полицейских, внутренних войск и просто от незнакомых…

И тогда беспорядочные, стихийные столкновения переросли в настоящую Войну с продуманными и подготовленными операциями, которые вели профессиональные бойцы. Главным противником был Префект. Но было ещё с десятка два более или менее крупных банд — от двух-трёх сотен бойцов до нескольких тысяч. Вместе их силы раза в три превосходили те силы, которые продолжали оборонять Центр Города. И со временем это соотношение сил всё больше менялось не в пользу защитников Города. Отряды Префекта и разномастные банды постоянно пополнялись зверевшими от невыносимых условий жителями и не менее озверевшими пришлыми, которые проходили через территорию Города, спасаясь из ещё более гиблых мест. А силы полиции, внутренних войск и некоторых войсковых частей, оказавшихся зажатыми в «мешке» вокруг Города, практически не пополнялись. «Амбалы», так эффективно проявившие себя во время стихийных нападений, были почти полностью уничтожены в течение первого же месяца регулярной уличной войны. Большую их часть разнесли в клочья гранатометными выстрелами из засад. Лишь к середине Войны удалось создать достаточное количество нового вида этих полулюдей, приспособленных для уличных боев — «монстров», — с помощью которых удалось перекрыть почти все подземные коммуникации, которые вели в Центр Города.

Единственное, что спасало защитников Города — это разобщённость их противников. По-настоящему продуманными, преследующими ясную стратегическую цель — захват транспортных улов, центров связи и управления, — были только операции Префекта. Атаки же бандитов были направлены на торговые центры и прочие места, где можно было чем-нибудь поживиться. Часто одни и те же цели облюбовывали сразу несколько банд, и тогда они начинали крошить друг друга. Порой они договаривались о совместных операциях, но едва врывались в какой-нибудь торговый центр, как тут же начинали воевать между собой из-за особо лакомых кусков добычи. А если на пути направления удара отрядов Префекта оказывалась какая-то цель, привлекательная для бандитов, эти отряды надолго увязали в ожесточённых боях с бандами.

Но всё равно, медленно, но верно, границы территории Города, подконтрольные официальным властям, сужались. И к концу Войны эта территория сжалась до пары сотен кварталов межу полутора десятком улиц и дюжиной проспектов.

Эти кварталы «под завязку» были забиты самым разношёрстным населением. Все свободные помещения, где можно было жить, — от элитных пентхаузов до подсобок торговых центров, — были заселены самозахватами. Никто не платил ни за жилье, ни за коммунальные услуги. Впрочем, из тех коммунальных услуг реально мало что осталось. Жёстко контролируемое электроснабжение из разнообразных автономных источников. Да вода. С водой было особенно туго, потому что все водозаборы, очистные сооружения оказались далеко за границами Центрального округа. МЧС проложило от Реки несколько временных, полевых водоводов с очистными модулями. Во всех домах стали срочно устанавливать системы регенерации воды. Но всего этого едва хватало на самое необходимое. Хуже всего удавалось решать проблемы с канализацией. И последние месяцы Войны каждый дом, каждая улица Центра Города заполнились почти не переносимым смрадом.

Последние месяцы туго стало и с продовольствием, и с товарами первой необходимости. Все запасы, которые сохранялись на контролируемой территории и те, что удавалось вывезти из торговых центров, которые оставляли на неконтролируемой территории, быстро шли на убыль. Войска удавалось ещё вполне прилично обеспечивать за счёт спецназовских пайков, которые оказались на складах учебного центра дивизии внутренних войск, находившимся тогда километрах в тридцати от северной границы Города совсем рядом с Федеральной трассой. Этот центр с его складами внутренним войскам удалось удерживать до самого конца Войны. Там же в особых, опечатанных хранилищах лежали приличные запасы чудо еды Штейнберга. Их вроде бы поначалу собирались уничтожить. Но запасливые военные интенданты «на всякий случай» не стали этого делать, а спрятали всё это в запломбированных контейнерах на дальних складах. И вот теперь эти запасы пригодились…

За еду тогда тоже никто не платил. Её просто раздавали с армейских грузовиков по определённой норме «в одни руки». («Наступил «военный коммунизм», — саркастически зло прокомментировал эту ситуацию «сэр Вольдемар». Александр сразу не понял, что тот имеет в виду. Но спрашивать не стал, постеснявшись, вдруг, своей исторической необразованности, хотя сам всегда признавался, что не является большим знатоком политической истории, считая её лишь пеной, прикрывающей, реальные процессы, которые двигают человеческую историю. Но потом, конечно, полюбопытствовал, что это такое, «военный коммунизм», и согласился, что тогдашняя ситуация в Городе очень была похожа на то давнее и странное историческое явление)

Никого не интересовали ни идентификаторы, ни потребительские модули, ни модули безопасности… Если тебе надоело прятаться и трястись от страха, ты мог прийти в один из вербовочных пунктов и, пройдя двухнедельную подготовку «молодого бойца», стать в ряды защитников Города. Если тебе для этого не хватало духа, ты должен был молча брать свою «пайку» и так же молча прятаться в своей «норе». Потому что тратить какие-то дополнительные силы и средства для подержания «внутреннего порядка» не было никакой возможности. Поначалу возникали какие-то конфликты, неизбежные при скудной и скученной жизни. Но приезжавший в таких случаях военный патруль быстро объяснял всем, не тратя времени на разборки, кто прав, кто виноват, что в следующий раз всех участников подобного конфликта просто свяжут и выкинут за линию Зоны Безопасности. А если кто-то начинал в этой ситуации «качать права», что-то выкрикивая про законы и права человека, — на него молча надевали наручники, подвозили куда-нибудь под самую линию боевых действий, снимали наручники и предлагали выбор: пуля в лоб на месте или «самостоятельное движение» туда, к «линии фронта». Защитник прав и свобод тут же грохался на колени. Ему позволяли вернуться в Город, твёрдо пообещав, что «второго раза» не будет.

Таким нехитрым способом удавалось поддерживать порядок в Городе. Хотя официальные органы власти прекратили своё фактическое существование, едва начались полномасштабные боевые действия. В Городе, конечно, оставалось несколько десятков каких-то до недавнего времени совсем ничего не значащих мелких чиновников, которым последовательно перепоручили «временное исполнение» каких-то там обязанностей. Но они, как и все, тихо сидели в своих норах, стараясь никак не проявлять свою причастность к официальным властям.

Всем в Городе тогда руководило Объединённое командование, созданное из командиров действующих здесь частей и оставшихся офицеров штаба Военного Округа, который располагался в Городе. Это Командование никто официально не создавал и не утверждал. Но, может быть, именно потому, что его сами создали люди, которые, во-первых, «хорошо знали своё дело», а, во-вторых, знали, что им «некуда отступать», — именно поэтому они так успешно справлялись со своими задачами в очень непростой ситуации…

Но эта ситуация с каждой неделей, с каждым днём становилась всё напряжённее. Казалось, если сдадут ещё одну улицу, ещё один квартал — невидимая туго натянутая струна лопнет и всё полетит прахом…

Но тут официальные власти Региона, которые всё это время преспокойно жили на своих виллах где-то далеко за рубежом, наконец, сторговались с еврочиновниками, Корпорацией, ЮЖДК и Восточно-европейским инвестбанком. Компромисс был срочно найден, потому что всем было ясно, если сейчас не удержать Город, потом наведение порядка в этом Регионе потребует гораздо больше сил и средств. А упускать контроль за этим регионам никто не хотел. И тогда было подписано «историческое» Соглашение о партнёрстве между Евросоюзом и Юго-западным регионом, отдельными приложениями к которому шли договоры с Корпорацией, ЮЖДК и Восточно-европейским инвестбанком.

В регион были спешно переброшены отряды Сил Безопасности Корпорации и ЮЖДК, оснащённые новейшим вооружением, о котором все, кто воевал в Городе, могли только мечтать. Сформированное тут же новое правительство Региона получило целевой кредит, на средства которого отряды, оборонявшие Город, тоже дооснастили новым вооружением и пополнили наёмниками, собранными со всего мира.

В течение пары месяцев этими силами удалось разгромить и отряды Префекта, и все сколько-нибудь крупные банды. Ещё пара месяцев ушла на зачистку той части территории Города, которую сочли достаточной для выполнения определённых для него функций, на создание Зон Безопасности вокруг Города, вдоль важнейших транспортных магистралей, стратегических веток трубопроводов, и на обустройство заградительных линий вдоль этих зон безопасности.

А затем началось восстановление Города. На это ушло около двух лет. Эти два года были самым «свободным» периодом в истории Города. Здесь тогда можно было находиться с любыми Идентификаторами, с любыми Модулями Безопасности, или вообще без них. Главное было — «не высовываться» и «не нарываться». По всему Городу — на перекрёстках, на высоких зданиях, у входов в жилые комплексы и торговые центры…, — были установлены Мобильные Модули Слежения: небольшие коробочки, напичканные видеокамерами и всевозможными датчиками. Всех, кто пытался «побузить» или «прибрать к рукам, что плохо лежало», они мгновенно фиксировали и «вычисляли». Без долгих разговоров такую беспокойную публику направляли в фильтрационные пункты, оборудованные на двух бывших главных стадионах Города и «распихивали» их оттуда по, начавшим тогда создаваться, free-town’ам.

Город тогда наполнился самыми смелыми из тех, кто уцелел за границами Центрального округа. Кто шёл сюда из любопытства, кто-то искал друзей и родственников, кто-то — как правило, безуспешно, — пытался здесь «пристроиться»: возродить свой бизнес, найти работу и более комфортное жильё… Их всех беспрепятственно пропускали через checkpoint’ы, обустроенные в пяти или шесте местах Заградительной Линии. Небольшая задержка могла возникнуть, если у Вас не оказывалось никакого Идентификатора. Но в этом случае Вам за пару минут выдавали временный Идентификатор, с которым Вы могли сколько угодно находиться в Городе, но который тут же блокировался, едва Вы пересекали границу Города в обратном направлении. Но при следующем посещении Вам так же без проблем выдавали новый временный Идентификатор.

Единственным реальным ограничением Вашего пребывание в Городе в то время было только наличие Потребительского Модуля, «привязанного» к тем немногим платёжным системам, которые стали признаваться в Городе.

В те два года приезжало немало и тех, кто когда-то покинул Город. В основном тоже искали друзей и родственников. Но были и такие, кто «не найдя себе места» в иных краях, возвращался сюда, чтобы в родных местах начать новую жизнь. Часто они находили занятыми бог знает кем свои квартиры, магазины, кафе и прочую бизнес-недвижимость. Но с ними тогда новые городские власти особенно не «заморачивались». У них просто брали заявления и предлагали поселиться в Центре временного размещения. Его построили у границ Зоны Безопасности из типовых четырёх-пятиэтажных домов, созданных из дешёвых универсальных модулей. Центр охранялся и условия жизни там были, конечно, не шикарные, но вполне благопристойные и отвечающие всем европейским санитарным нормам.

Туда же на время направляли и жильцов домов в историческом центре на период проведения там ремонтов, реставраций или строительства новых домов на месте снесённых.

Всё это время новые городские власти методично и по-европейски дотошно готовились к новой системе учёта населения Города: собирали, систематизировали и анализировали доставшиеся в наследство информационные базы всех ведомств, завозили и настраивали необходимое оборудование, подбирали и обучали новых сотрудников различных служб…

И однажды все checkpoint’ы Заградительной Линии вокруг Города оказались закрытыми, а два первых квартала в самом начале Главной улицы оцеплены полицией. Среди полицейских машин стояли большие необычного вида автобусы. Полицейские последовательно начали обход всех квартир, вежливо, но жёстко-настойчиво, приглашая их жителей выйти на улицы. Там им предлагали посетить один за другим несколько автобусов. В одном проводили серию экспресс медтестов, фиксировали основные биометрические данные и делали тест ДНК. В другом проводили тесты на образованность, интеллектуальные и иные способности, деловые и профессиональные навыки. В следующем проходила очень душевная беседа на тему той информации, которая хранилась в Вашем Идентификаторе и Модуле Безопасности. Беседа по нескольку раз неожиданно прерывалась вопросами о событиях Вашей жизни, о которых ничего не было ни в Идентификаторе, ни в Модуле Безопасности, но которые, очевидно, запечатлелись где-то в другом месте. Наконец, Вы попадали в автобус, где у Вас просто изымали старые Идентификатор и Модуль Безопасности и вживляли новые. Но главный сюрприз Вас ждал на улице. Лишь очень немногие возвращались в свои дома, на входе в которые уже были установлены новые системы контроля и защиты. Со старыми Идентификаторами и Модулями Безопасности и нечего было думать пройти через эти системы. Большую часть полицейские препровождали в два обычных городских автобуса. По мере заполнения один из них отвозил своих пассажиров в Центр временного размещения, другой — в фильтрационные пункты.

Определяли, кого куда, просто. Если выяснялось, что на момент официального объявления Исторической Конституционной Реформы Вы являлись действительным владельцем помещения, где Вы жили, или его арендатором, не имевшим задолженности на всё ту же «историческую дату», Вы спокойно возвращались в свой дом или свою квартиру. Для арендаторов, правда, устанавливался трёхмесячный переходный период, в течение которого они должны были заключить новые договоры аренды и подтвердить свою платёжеспособность. Платёжеспособность определялась исключительно наличием счёта в полусотне платёжных систем, которые стали действительными в Городе. Новые власти Города и Региона, демонстрируя свою цивилизованность и ответственность, объявили себя правопреемниками всех действующих на подвластной им территории прежних органов власти и их социальных обязательств. В том числе всех муниципальных, региональных и федеральных платёжных систем, действовавших здесь до «исторической даты». Эти системы были глубоко модернизированы и реорганизованы. В конечном счёте, были сформированы четыре платёжные системы: две Административные (Городская и Региональная) и две Социальные (тоже Городская и Региональная). Все владельцы Социальных Потребительских Модулей платёжных систем, действовавших на территории Города на момент Конституционной Реформы, стали просто владельцами счетов в Городской (Муниципальной) социальной платёжной системе. Но владельцами счётов в Муниципальной административной системе стали очень немногие из былых жителей Города. Всех чиновников, которые тихо «мышками по норкам» продолжали жить в Городе во время Войны и которые Город покинули, но после Войны надумали в него вернуться, — всех их безо всяких объяснений перевели на Потребительские Модули Муниципальной социальной платёжной системы. Тем немногим, кто решил возмутиться таким «самоуправством», предложили пройти дополнительное углублённое тестирования, которое прошли считанные единицы. Остальные спокойно, а многие с облегчением и благодарностью, приняли свою новую жизненную участь. Потому что те стандарты жизни, которые в первые годы обеспечивались по новым социальным потребительским модулям, обеспечивали, по крайней мере, не худший уровень жизни, чем люди имели до Войны. А после перенесённых тягот Войны новые условия жизни вообще казались сказочными. Те, кто имел до Войны обычные, не «привилегированные» социальные Потребительские Модули, вообще, стали жить намного лучше, потому что система «привилегированных соцпакетов» хотя и сохранилась (как элемент преемственности «социальной ответственности»), но была существенно упрощена и «выровнена» по уровню потребления.

После той или иной «реорганизации и модернизации» в Городе продолжили свою деятельность платёжные системы Корпорации, ЮЖДК, пары десятков крупных международных, прежде всего европейских, банков и с полдюжины крупных бывших федеральных банков, которые заменили слово «федеральный» в своих названиях на «межрегиональный» (слово «конфедеративный» сочли, видимо, не благозвучным). Но около сотни мелких и средних платёжных систем за годы Войны бесследно испарились. А именно в таких системах были счета большинства владельцев небольших, а часто и вполне приличных по размеру фирм и фирмочек. Естественно, эти счета никто не стал восстанавливать. Но всем, желающим возродить своё дело, почти все действующие в Городе платёжные системы наперебой предлагали кредиты на льготных условиях, а власти Города предоставляли двухлетние налоговые каникулы…

Постепенно, таким образом, квартал за кварталом, за полгода весь Город был зачищен. И сразу почти опустел. В нём осталось не больше четверти населения, которое скопилось здесь к концу Войны. Целые жилы комплексы, особенно у границ Зоны Безопасности стояли практически пустыми.

Тогда окрыли самый большой checkpoint на когда-то восьмиполосной магистрали, соединявшей в своё время Центральный и Северный округа, и шедшей дальше к авиа-хабу. Вдоль этой трассы, восстановленной строго до конца зачищенной нейтральной полосы, за границей Зоны безопасности, выстроилась пара десятков уже хорошо знакомых всем жителям Города автобусов. Но скоро большую часть этих автобусов убрали, потому что желающих заявить свои права на жизнь в Городе оказалось не так уж много. Да и тех по большей части после проверок направляли в фильтрационные пункты.

Затем в открытом международном доступе была выложена база данных всей невостребованной в Городе жилой и бизнес недвижимости с указанием её владельцев на начало Войны и с предложением этим владельцам в течении полугода заявить на эту недвижимость свои права. И кое-кто из бывших хозяев действительно объявился.

Одновременно возвращались в Город и те, кого когда-то направили в Центр Временного размещения, и чьи претензии на ту или иную городскую недвижимость были подтверждены.

Но Город всё равно продолжал стоять полупустой.

Его стали заселять остальными бывшими жителями Города, выселенными в Центр временного размещения, которых сочли по результатам проведённых обследований и тестов способными начать свой бизнес или имеющими достаточное образование и квалификацию, чтобы быть востребованными на рынке труда Города. Одним предоставлялись такие же, как и всем, льготные кредиты. Других после дополнительных профориентационных тестов, заносили в соответствующие категории центров занятости, выдавали временные Социальные Потребительские Модули с предупреждением, что в случае последовательного пятикратного отказа от предложенных вакансий, эти Потребительские Модули будут отобраны, а их самих направят в фильтрационные пункты.

Когда Центр временного размещения почти опустел, оставшаяся жилая и деловая недвижимость была выставлена на отрытые международные аукционы. И население Города стало постепенно пополнятся разношёрстной публикой из Европейских стран, преимущественно южных, Турции и Ближнего Востока. Кто-то хотел здесь расширить своё дело, кто-то — начать новое, кто-то «искал себя» или приключения на разные части своего тела. Все они тоже проходили соответствующие проверки на лояльность, платёжеспособность и профпригодность. — Процедуры новомодных «лояльной мультикультурности» и «структурной социальной политики», которые к тому времени стали привычными в европейских странах, тоже переживших непростые, хотя и не столько катастрофически опустошительные, катаклизмы.

После этого Город, наконец, был причислен Всемирным Экономическим Советом (мирминэкономразвития, как его называли многие) к достаточно высокой категории по безопасности, социальной комфортности и инвестиционной привлекательности. И вот тогда Город стал заполняться представительствами крупных компаний и «мировых брендов», офисами международных и общественных организаций. В Городскую и Региональную Администрации хлынули толпы «консультантов», «специалистов» и «экспертов» со всего мира.

Но вся эта солидная и респектабельная публика селилась тогда не на нынешней территории Города, а на противоположной стороне Реки, которая хоть и была уже тогда не судоходной, но в районе Города достигала в ширину метров сорок-пятьдесят, а по фарватеру её глубина достигала пяти-шести метров. Так что по ней тогда вполне можно было совершать путешествия на речных яхтах приличных, «представительских» размеров. А на левобережье за рекой ещё сохранилось несколько довольно больших озёр, питаемых подземными источниками.

Эта левобережная территория, зажатая между руслом реки и плотно застроенным и густозаселённым Южным округом Города, до Войны была занята благоустроенной «рекреационной зоной»: парками, дорогими ресторанами, фешенебельными клубами и отелями с полями для гольфа, множеством кортов и прочих спортивных площадок и, даже, своим гребным каналом на самом крупном озере и яхт-клубом на берегу Реки. На окраине этого Острова Красивой Жизни возвышался большой, вполне современный для того времени, стадион, построенный лет за двадцать до Войны.

Вся эта левобережная зона за время Войны подвергалась многократным разграблениям и была почти полностью разрушена. Устоял только Стадион. И то в основном потому, что там, едва началась Война, внутренние войска в его мощных наземных и разветвлённых подземных сооружениях обустроили «укрепрайон», надёжно прикрывавший Центр Города с юго-востока.

И вот в этом районе, так богатом водой — ценность которой уже тогда не просто все понимали, а уже любой свой источник природной воды рассматривали как предмет роскоши, — почти круглый год укрытом густой зеленью, новая «элита» Города и решила поселиться.

В несколько месяцев все старые постройки были снесены, и на их месте был возведён новый фешенебельный район. Его защитили собственной линией безопасности, хотя вся его территория находилась в пределах Зоны Защиты, обустроенной вдоль ЮЖДК и автотрассы, которые — тогда ещё раздельно, — шли от Города дальше на юг. Этот район жители самого Города тут же обозвали vipvill или просто VV, ви-ви, очень забавляясь этим похожим на собачью кличку названием, хоть как-то, таким образом, компенсируя неприязненную чёрную зависть, которую они испытывали к тем, кто в этом районе стал жить.

Первые годы Город богател и расцветал, перекачивая через себя мощные товарные и финансовые потоки и «собирая дань» с шести Особых Экономических Зон, созданных на территории Региона. Особенно, после того, как ЮЖДК была реорганизована в ЕТМ и была построена эта современнейшая, высокоскоростная и «высокопропускная», надёжно защищённая от природных катаклизмов, универсальная транспортная артерия. Даже пришлось расширить первоначально определённые границы Города.

Но затем город на многие годы накрыла «чёрная полоса» бедствий и неурядиц: стремительное превращение в пустыню южных и юго-восточных территорий Региона, землетрясения и «взрыв моря», «убившие» ЕТС, война с Южным наркокартелем, фактическое отделение горных районов, постоянно меняющиеся и враждующие между собой «князьки» которых заявляли монопольные права на природные источники воды…

Город опять стал усыхать и хиреть, ощетинившись всё сужающейся Линией Защиты. Наводнившие его в предыдущие годы всевозможные «амбициозные» деятели разных сфер приложения стали постепенно его покидать. VV у быстро мелеющей Реки и уходящих под землю озёр скоро опустела. Брошенные там здания стали было заполнять беженцы, которые волнами накатывали на Город. Тогда этот «элитный» район в очередной раз сравняли с землёй, а в Стадионе организовали большой Фильтрационный центр.

Самим этим толпам беженцев Город вполне успешно противостоял, применяя опробованную и отработанную систему фильтрации: пропуская через Линию Безопасности тех, кто успешно прошёл проверку на лояльность, платёжеспособность и профпригодность, и направляя всех остальных в Фильтрационные пункты.

Когда потоки беженцев становились слишком большими, особенно после «взрыва моря», — приходилось, даже, негласно отступать от «норм гуманности», установленных для таких процедур. На подступах к Городу создавались две-три линии полевых фильтрационных пунктов, за которыми располагали заградительные отряды, которые рассеивали не самыми гуманными способами большие скопления беженцев, прорывавшиеся мимо фильтрационных пунктов. Последствия применения таких жёстких средств, как правило, списывали на банды, которые в такое время тоже появлялись в большом количестве и с которыми, тем более, особо не церемонились.

Благодаря такому постоянному пополнению новыми жителями, в Городе сохранялся достаточно стабильный размер населения в триста-четыреста тысяч. Но качество жизни заметно ухудшилось. На прежнем когда-то установленном вполне высоком уровне его удавалось поддерживать лишь в паре десятков кварталов вдоль Главной улицы и Бульвара. А само население Города превратилось в скопище групп, группок, общин, разделённых обычаями, предрассудками, традиционными сферами жизнедеятельности…, и почти ничем между собой не связанными, почти никак между собой не взаимодействующих. Их соединяли лишь очень своеобразные законы и нормы «лояльной мультикультурности», не менее своеобразные «экономические отношения», «система социальных гарантий». Но, главное, общее представление о «стандартах жизни». Да, порой, ревнивое, настороженное, опасливое, но, чаще, завистливое, враждебное любопытство к «чужакам».

Это был, даже, не слоённый «социокультурный пирог», а нечто вроде пудинга, в жидкое тесто лояльной мультикультурности которого понакидали, что под руку попалось, стянули это всё тряпицей Линии Безопасности, да и забыли бросить в кастрюлю сварить.