Мимолётная жизнь

Владимир Кулябин, 2021

В ваших руках – первый сборник избранных стихотворений сибирского поэта Владимира Кулябина. «Мимолётная жизнь» – это прежде всего философские вопросы ко времени и к самому себе, попытка откровенного разговора, в котором узнаются трагичные ноты поэзии С. Я. Надсона. Эта книга для тех, кто не бежит от рефлексии и не боится выйти за пределы обыденного, а также для тех, кто ценит традиционную русскую поэзию, прекрасную в своей простоте.

Книга посвящается моему другу, писателю Николаю Викторовичу Юргелю

Дорогая простота

Я, признаться, думал, что линия Надсона и Фофанова в нашей поэзии иссякла. Читая стихи Владимира Кулябина, с радостью для себя отметил, что она жива. Нет. Конечно, здесь не идёт речь о подражании. Кулябин — поэт самобытный. Но сострадательная нота, формирование лирического героя как натуры страдающей, романтически утончённой, не во всём находящей понимание с миром материальным, прослеживается в его творчестве так же отчётливо, как у его великих предшественников.

Я написал тебе стихи!

И пусть заведомо плохие,

Я написал тебе стихи!

Они мои, а не чужие.

За каждой строчкой поэта виден прекрасный, добрый человек. Он болеет душой за всё сущее, он способен видеть то, что другим не явлено:

Я маме напишу письмо,

Туда, откуда нет возврата.

Я маме напишу письмо,

Оно дойдёт до адресата.

Я маме напишу письмо

О том, что я люблю безмерно,

Что без неё мне очень скверно,

Что я тоскую без неё.

Кулябин обладает той удивительной простотой высказывания, какую принято называть дорогой. В чём это выражается? Поэт избегает всего лишнего, всего, что мешает свободе мыслей и чувств. В его стихах вы не найдёте изысков, усложнённого синтаксиса, он плоть от плоти той русской поэзии, что направляет свои божественные лучи прямо в душу читателей:

Я ничего вам не скажу,

Вы всё равно не так поймёте.

Пусть сам себя я накажу —

Вы всё вверх дном перевернёте.

Сказал, быть может, невпопад

Иль сделал что без задней мысли.

Простите, если виноват,

Вы для меня дороже жизни.

Конечно, творчество Кулябина не ограничивается только лирическими интенциями. Сердце поэта бьётся в такт с Родиной. Кулябин не остаётся равнодушным к болям и хворям Отечества, мечтает их исцелить:

Куда ты катишься, Россия,

Куда летишь ты под уклон?

Где твоя нравственная сила,

Где триумфальной славы звон?

На что ты славу променяла,

За что ты гордость продала?

Чего тебе недоставало:

Свободы, тряпок иль ума?

Сила этих строк в том, что они написаны, очевидно, о нашем времени, но будут актуальны всегда, поскольку в них обозначена вечная оппозиция материального и духовного, важнейшая для человечества, ведь в случае полной победы материального мы не найдём в себе ни одного отличия от животных.

Спектр творческих методологий Владимира Кулябина достаточно широк. Он не только идеально чувствует рамки силлаботоники. Он чувствует цветовую гамму стиха. И в этом чувствовании есть исконность. Он не просто называет цвет, он увязывает его с тем или иным поэтическим настроением:

Праздники кончились, ёлки убрали,

Улицы города серыми стали.

Серый дом за окном, серый снег на панели,

Серым снегом покрыты зелёные ели.

Серый снег. На первый взгляд, это моветон. Но если вдуматься, при сумерках этот оттенок в снеге главный, просто надо настроить своё зрение потоньше.

Будет не прав тот, кто решит, что Кулябин — поэт только плавных, аккуратно выверенных ритмических конструкций. Местами он переходит на чеканный шаг, работает ритмически резко, местами его строки напоминают блоковские «Двенадцать», не по смыслу, а по звуку (не всё рвать душу от любви, иногда надо и независимую, гордую повадку показать). Вот стихи, посвящённые поэту Николаю Юргелю:

Вечерний этюд, багровый закат…

Багровый закат,

Кровавый накат.

Багровые стены,

Багровые окна,

Багровые лица людей незнакомых.

Багровые воды,

Багровые блики,

Багровые чайки,

Багровые клики.

И сердце от страха куда-то скатилось,

Смешно, ведь совсем ничего не случилось.

Но солнце зашло, и всё стало обычным,

Для сердца и глаз и простым, и привычным.

Привожу их целиком, поскольку их ритмическая структура неразрывна.

Кулябину близко восприятие поэзии как романса без музыки. Он настоящий рыцарь напевности, песенности. И это рыцарство — не пустой звук. Сейчас песенность пытаются всячески выдавить, признать её устаревшей. Кулябин знает, где лежит неисчерпаемость музыкальности в стихах. Она лежит в области магического. Не всегда понятно, как простые, буквально поднятые с пола слова превращаются фактически в заклинание:

Ты не теряй меня из виду,

Будь со мною всегда и всюду,

Никогда не была ты моею,

Никогда я твоим не буду.

Я об этом ничуть не жалею,

Я воздушных замков не строю,

Я о большем мечтать не смею,

От тебя своих чувств не скрою.

Говоря о таких поэтах, как Кулябин, нельзя не отметить, что над всем его стихотворчеством витает философский дискурс. Написание стихотворений для него не забава, не альбомное самовыражение, он прекрасно понимает, что поэзия пишется кровью, и лишь наличие человеческого вещества, а не чернил, делает её не только интересной, но и индивидуальной. У поэта должны быть, если угодно, отпечатки пальцев. Уникальные. Свои. У Кулябина они отличаются тем, что синтезирует многие эмоции под единым куполом исповедальности.

Чтение этой книги поможет читателю понять, что жизнь — это не только чреда усилий по выживанию, но огромное поле эмоций, чувств, и что любую неудачу и даже скорбь можно преодолеть, прикоснувшись к святой воде горних источников Поэзии.

Ручей по роще пробегает,

Куда течёт, никто не знает.

Люблю я русскую природу!

Как в зеркало, гляжу на воду.

Порхают над ручьём стрекозы,

О чём-то шепчутся берёзы.

Я шёпот их не понимаю,

Как музыке ему внимаю.

Максим Замшев,

Главный редактор «Литературной газеты»,

Председатель Правления МГО СПР,

Президент «Академии поэзии»,

член Совета по правам человека при Президенте РФ