Путь Киартаны

Владимир Косарев, 2021

Её юность… Её взросление… Её стремление… Её сила… Её решимость… Её безудержная радость… Её нестерпимый свет… Её беспросветная тьма… Её страх… Её горе… Её отчаяние… Её стойкость… Её вера… Её мир… Её забвение… Её борьба… Её месть… Её сострадание… Её надежда… Её любовь… Её жестокость… Её остервенелая злоба… Её судьба… Её путь… – Путь Киартаны. Содержит нецензурную брань.

4. За пеленой

Киартана не могла вспомнить, когда ей стало нравиться «чердачное заключение». Одиночество, тишина, дряхлые вещи в ящиках и сундуках, покрытых пылью, далёкий свист ветра за окном, потерявшие форму книги на полках, все слова в которых казались непонятными и загадочными.

Она вновь ощутила запах старой мебели, коснулась черенка каждой ветхой книги, сшитых из лоскутов ковров, почувствовала текстуру грубой ткани и узлы. Чердак стал ей родным, хоть вначале не был так прекрасен. Ей пришлось в одиночку разгребать завалы мебели, убирать горы пыли, выгонять мышей и птиц. Но теперь это место, и вся его красота, принадлежали только ей. Каждый день, проведённый наверху, вдохновлял больше чем любые напутствия Мериона, одиночество утешало лучше маминой жалости и ласки, долгие размышления стали для неё большими друзьями, чем Рим, Аластор и Ильнар.

В такой яркий летний день ребята были рады занятиям на улице. Они сидели прямо на траве, на поляне возле леса, а Мерион расхаживал меж ними, несомненно, с напутственными речами, и яростно жестикулировал. Но даже с его помощью не у всех получалось.

Ильнар едва держал свою чашку над землёй, она дрожала, вода расплёскивалась, и когда, наконец, чашка упала, Киартана улыбнулась.

Мерион не перестал испытывать их, и Киартана всё чаще злилась за нелепые задания, с которыми они не справлялись.

Мастер отправлял её на чердак за непослушание, на уборку, и «подумать о своём поведении». Очень долго она ненавидела это место, но постоянно попадала сюда, и со временем её мнение поменялось. Ребята упражнялись во дворе, а она разбирала старые книги по полкам, выносила или чинила поломанную мебель, стирала пыль, и, со временем, делала всё больше открытий в своём «чердачном заключении».

Больше года Мерион не углублялся в магию, а только испытывал их, и тогда она чаще попадала на чердак «подумать». Киартана болезненно переживала любые неудачи, а Мерион хотел от неё безоговорочной покорности. Рим тоже пару раз попадал в заключение, но нескольких дней в одиночестве ему хватило, чтобы больше не перечить мастеру.

Она выполнила испытание бочкой, но Мерион всё равно отчитал её и наказал приносить воду каждый день перед занятиями. Киартана проплакала весь вечер, и даже маме не удалось её успокоить, но следующим утром, несмотря на мороз, встала и раньше всех наполнила бочку.

Ребята вышли, когда она уже закончила и наслаждалась теплом восходящего солнца на лавке.

— Ничего себе! — удивился Рим — Наносила бочку воды? Да ты чудище!

— Очень смешно, — съязвила Киартана. — Я посмотрю, как вы наберёте вторую.

Она следила с ехидной улыбкой всё время, пока ребята таскали воду от источника, а когда Аластор поскользнулся, взбрыкнул ногами и растянулся по земле прямо перед бочкой, намочив всё от груди и ниже; намеренно громко расхохоталась.

— Н-не с-смешно, — обиделся он, но его дрожащий голос ещё больше раззадорил Киартану.

— Как раз, очень! — выпалила она, не переставая хохотать.

Аластор лишь метнул в неё гневным взглядом и отправился за сухой одеждой.

— Раз уж ты даже не устала, — заметил Рим, — могла бы и помочь, Нечего нам мешать!

— Раз уж Мерион и меня наказал, я никуда не уйду! — с вызовом ответила Киартана.

— Вот оно что, — понял Рим. Он вылил ведро в бочку и сел рядом. — Ты выполнила задание, но вместо похвалы получила наказание, и за это решила отыграться на нас?

— Могли бы и поддержать меня! — сорвалась она.

— Поддержать? — поразился Рим. — Ты не дала нам шанса! Набрала бочку, пока мы мылись. Ты заслужила это наказание!

Слова Рима безумно разозлили её. Совсем недавно они вдвоём сидели ночью на лавке, укутавшись в шаль, и говорили, как добрые друзья, но теперь он казался совсем иным.

— Не думала, что ты такой… — Киартана не смогла закончить.

— Какой? — потребовал Рим, но она уже была готова расплакаться.

Ильнар помешал им поссориться:

— Мерион лишь хотел, чтобы ты вместе с нами носила воду…

— Спасибо вам, что поддерживаете его, а не меня! — вспыхнула Киартана, поднялась и ушла в дом.

Она хорошо запомнила тот разговор, когда все трое ополчились на неё. Аластор долго не говорил с ней, Рим не упускал шанса посмеяться над её неудачами, и только Ильнар всё время пытался сгладить обстановку, что бесило даже больше, и она срывалась на нём чаще, чем на остальных.

Аластор и Ильнар скучали по дому, Мерион не разрешал родственникам навещать детей, но Киартана жила с мамой и ребята завидовали ей с каждым днём всё больше, а Рим не уставал напоминать, чтобы она «побежала поплакаться маменьке».

Зима тянулась медленно и скучно. Киартана наперекор магу продолжала набирать одну из двух бочек, хоть Мерион больше этого не требовал. Все задания она выполняла по своему, не так, как наказано, назло магу и ребятам, и за это тоже часто попадала в «чердачное заключение».

Первые уроки были далеки от магии. Мерион учил их истории, географии и наукам — основам мира, в котором им предстояло жить.

— Войны с Бассами длятся уже много веков, — рассказывал он одним зимним утром, и этот урок особенно запомнился. — В последние годы набеги участились. Лишь однажды Бассы прорвались за Изилу, и тогда Владыки собрали армию, чтобы дать отпор. Единственная крепость на севере, благодаря отваге великих героев, продержалась семь лет до прибытия Армии Владык — Двуглавый Оплот…

Киартана подняла руку, как примерная ученица, но не стала ждать, пока учитель разрешит задать вопрос.

— Мастер, — нарочито официально обратилась она. — а зачем Бассы нападают? — маг задумался над её словами и ответил не сразу.

— В мире много странных и непонятных вещей…

— Мама говорит, что Бассы плохие. — не унималась она. — но ведь не могут все они быть плохими?

— Там на севере, — Мерион пригладил её непокорные волосы, — они мёрзнут и голодают, вот и бегут на юг, к солнцу и теплу. Но Бассы не привыкли работать, растить овощи, разводить скот или думать о будущем. Они охотники, и за долгие годы им стало все равно, на кого охотиться — кабана, оленя или человека…

Слова мага запомнились ей, и даже теперь, спустя почти год, она вспоминала их с трепетом.

Киартана вновь выглянула в круглое окошко — ребята по-прежнему пытались удержать чашки с водой в воздухе, а она давно умела это делать. Рим часто называл её «зазнайкой», и Киартана всегда обижалась, она не знала, почему некоторые вещи ей удаются лучше.

Киартана смотрела, как Мерион тренирует ребят, но не её, и вдруг осознала, насколько она одинока, как сильно болит сердце.

Весной работы по дому прибавилось. Им пришлось копать землю, сажать овощи, поливать, убирать двор, но Киартане это было не интересно, и она проводила всё больше дней в «чердачном заключении», и лишь Ильнара интересовало садоводство. Он прежде не занимался никакой работой, его чашка и теперь вся тряслась, выплёскивая воду на землю, но растения росли лучше, чем у других. Она сразу заметила в нём странное упорство. Ильнар проявлял терпение. Часто ему не удавалось решить сложную задачу, но он не сдавался и не позволял сдаться остальным.

Только весной Мерион начал уроки магии. Азы давались тяжело, и Киартана, за свой несносный характер, провела ещё несколько дней в «заключении».

— Ощутите силу внутри! — требовал мастер, но ей это никак не удавалось. — Она течёт в вашей крови, нужно лишь почувствовать и научится использовать. Для единства с силой маги проводят много времени в медитациях. — Он прошёлся меж ними, сидящими на свежей траве на поляне у леса. Крайние деревья бросали на них дрожащие тени, и пахло невероятно свежо.

Маг показал позы для медитации и проговорил мантры.

— Будет тяжело. — предупредил Мерион, смотря в глаза Киартане. — Вы окажетесь за Пеленой, в кромешной Тьме и абсолютной тишине, а затем услышите голоса, так много, что не различите ни единого. Вы не должны их слушать. — Мерион следил взглядом, чтобы все осознали его слова. Даже Киартана пристально слушала. — Медитация поможет ощутить магию вокруг.

Она взялась с большим усердием. Расслабилась, сидя на земле, и закрыла глаза, но первое время ничего не ощущала, и уже решила, что маг снова испытывает их, что они всё не правильно поняли, когда шум деревьев начал постепенно меняться.

Появился гул голосов. Шёпот то нарастал, то сходил волнами. Ей мерещился скрежет металла, словно лязг сотен мечей, её унесло в другое место, в иной мир. Далёкий шёпот в шуме деревьев нарастал, но слова оставались неразличимы, и это волновало её всё сильнее, пока Киартана не ощутила нечто, о чем маг не сказал.

Она осталась одна среди бесконечной Тьмы, ей показалось будто сам мир исчез, и от того сердце забилось чаще, а затем она увидела во Тьме силуэты. Разбитые дымкой люди тянулись к ней сотнями прозрачных, серых рук. Теней становилось все больше, у них не было лиц. Страх опустился тяжкой ношей, вырос в груди колючим клубком. Киартана оказалась среди Теней, желавших забрать её. Ей захотелось выбраться, она стала метаться по сторонам, но мастер не сказал, как остановить видение. Силуэты приближались, и некоторые коснулись её дымкой, схватили за плечи, а Киартана ничего не могла сделать, её крики не тревожили Тьму, но вдруг всё исчезло.

Мерион тряс её за плечи. Киартана в ужасе оттолкнула его и отпрянула, не понимая, где находится. Свет солнца не сразу достиг её и вновь начал греть. Она замёрзла и вся дрожала, руки окоченели и не слушались. Ребята смотрели испуганно и не приближались.

— Что случилось? — дрожащим голосом спросила Киартана. — Почему я не могла выбраться?

Мерион взял её ледяные руки и крепко сжал в своих тёплых ладонях.

— Ты забралась слишком глубоко, — маг смотрел прямо в глаза. — Обычно у учеников недостаточно сил, чтобы выйти за Пелену. Ты должна противостоять этому.

Киартана заметила, насколько испуганы ребята, и заплакала.

— Не волнуйся, — голос мастера казался далёким, а слова неубедительными, — со временем ты научишься спускаться туда, а пока нам всем нужен нужен отдых.

В тот день Мерион не давал других заданий, и отправил её спать сразу после ужина, но утром она, как и всегда, наперекор учителю, поднялась раньше всех и набрала бочку воды.

— Вчера я не всё рассказал про медитацию, — признал Мерион на уроке. — Вам всем, а в особенности тебе, Киартана, следует быть осторожнее. Мы отправляем сознание за Пелену и это может испугать. Тени блуждают там испокон веков, и прекрасно чувствуют любого пришельца, — он говорил всем, но смотрел только на неё, и его слова запомнились ей. — Бесконтрольно вы можете погрузиться глубже, чем нужно, на уровень видений, или даже на уровень восприятия, где Тени смогут коснуться вас.

— А что дальше? — спросила Киартана, подчиняясь нестерпимому порыву.

— Никто не знает… — с грустью ответил маг, — оттуда не возвращаются.

Слова мага испугали всех — она видела поражённые страхом лица ребят, но и сама, очевидно, выглядела не лучше. Мерион попытался улыбнуться, глядя в глаза, но его натянутая улыбка не вернула ей уверенности. Она сидела тише обычного, не в силах произнести ни слова.

— Не пугайтесь, вам не нужно забираться глубоко, — Мерион говорил мягко и спокойно, но ей становилось всё тяжелее не заплакать.

— Почему так происходит? — испугалась она. — Если я снова погружусь глубоко, то не смогу вернуться?

Мерион собирался солгать, она поняла это по блуждающему взгляду и неуместной улыбке. Киартана вскочила и кинулась прочь. Она испугалась, что останется за Пеленой навсегда.

Каждая медитация всё также пугала, но под надзором мага, выходило лучше, и вскоре она по своей воле могла погрузиться до «уровня Теней», как называл то место Мерион.

Она уходила во Тьму и снова встречала их. Разрушенные дымчатые руки тянулись к ней, но не могли достать. Киартана шла, легко ступая, по пепельному полю. Сгоревшие цветы рассыпались в прах под её ногами.

Призраки следовали за ней, они чувствовали её, но не видели, и Киартана всегда ускользала. Их «разбитые» тела рассыпались дымкой при каждом движении и собирались вновь спустя время. Мужчины и молодые юноши, сражённые в бою, их раны всё ещё кровоточили, их боль и страхи никто не мог унять.

— Тени давно погибших людей не могут выбраться, — объяснил ей Мерион. — Они заперты во Тьме.

— Им не помочь? — спросила она.

— Никак, — он пригладил её волосы, как делал всегда, когда хотел сказать нечто мудрое. — Смерть ещё никому не удавалось обхитрить, и, чтобы не оказаться там, важно никогда не сожалеть о прошлом…

Осенью уроки сильно усложнились, но учитель сразу остепенил их:

— Без посоха и кристалла вы должны накладывать только самые простые чары! — предупредил Мерион необычно серьёзно. — Никогда не используйте сильные заклинания без проводника. Посох вы отыщите на Испытании, в Великом лесу Нурион, когда старшему из вас исполнится двенадцать. Кристалл же вам предстоит искать уже после обучения в Академии, и на это может уйти большая часть вашей жизни. Свой я нашёл на исходе третьего десятка в пещере на острове Туманов под самым дворцом свергнутого Императора. Только отыскав кристалл вы станете истинными мастерами и вступите в Совет Ордена.

Она смотрела с холма вдаль, солнце грело, но туман не позволял увидеть развалины. Под ногами лежал пепел, и вздымался от каждого её шага. Древние руины замка приближались с каждым шагом, их очертания вырисовывались массивом камня. Дымчатые стены обветшали и рассыпались, остались стоять лишь витые колонны, что прежде подпирали своды замка. Пелена обступала руины, пожирала их.

Киартана погрузилась глубже. Колонны и обломки стен чётко проступили из дымки, но по-прежнему поблизости не было, ни единой Тени. Она вошла в разрушенный замок. Залы поражали величием и размахом, каменный пол во многих местах провалился, плиты утопли в зыбкой земле, время взрастило на них мох и травы. Стройные берёзы высились посреди зала, а за ними скрывался трон, обтёсанный ливнями и обогретый солнцем.

Она поднялась и села в массивное кресло. Солнце согрело спину, тёплый ветер растрепал волосы. Вокруг царили спокойствие и безмятежность, не хватало только щебета птиц. Древние руины почти ушли под землю, а всё что тянулось ввысь, к небу, поразило время.

За ней наблюдали. Киартана лишь краем глаза заметила девушку в серой дымке за колонной и та тотчас скрылась.

— Кто здесь? — обратилась она, но незнакомка не пожелала ответить, и всё же, спустя время, выглянула снова.

Киартана решительно поднялась и направилась к ней. Лишь её шаги глухо стучали по камню, незнакомка вновь бесшумно скользнула за колонну. И как долго Киартана не всматривалась, не могла её увидеть, пока та не показалась вновь, за колонной вдалеке.

Незнакомка заметила её взгляд и кинулась прочь, в пролом под обвалившейся крышей, а Киартана осторожно забралась следом. Свет проникал лишь из пролома, оставляя внутри полутьму. Она огляделась и заметила вдали прозрачную дымку.

— Не бойся… — заговорила Киартана, протягивая руку, — я тебя не трону…

Прежде ни одна Тень не боялась её.

— Кто ты? — ответила девушка из темноты. — Что ты здесь делаешь?

— Я… — Киартана искренне улыбнулась, увидев, наконец, силуэт девушки, — пришла в гости.

Лёгкое шёлковое белое платье с розовыми и жёлтыми цветами облегало юное тело, дымка появлялась при движениях и сразу исчезала.

— Ты не похожа на остальных… — заметила незнакомка, подойдя чуть ближе.

— Ты тоже, — ответила Киартана. С её губ не сходила улыбка. Она впервые говорила с Тенью. Хоть Мерион и наказывал не слушать их, это оказалось не так страшно. — Что это за место?

— Я вечная странница в чужом мире… — признала незнакомка. — Это руины моего дома.

— Ты умерла?

— Умерла… — отрешённо повторила девушка. Она опустила взгляд на руки, и в них вскрылись кровоточащие раны. Ушибы и шрамы покрыли её тело, она вновь подняла глаза, но смотрела уже только одним голубым и нестерпимо ярким глазом.

— Умерла… — повторила она искалеченным ртом, изливающим плотную кровь.

Киартана испуганно отпрянула. Не оборачиваясь нащупала стену и выскочила в зал.

Шёл бал. Играли виолончель, скрипка, фортепьяно, люди кружились в вальсе. Всюду шуршали роскошные платья, в нос ударил нестерпимый запах цветочных духов, и испугал её сильнее — прежде она не ощущала запахи. Киартана оказалась в центре зала, все кружились в танце, и никто её не замечал. Люди улыбались друг другу. Красивые юноши и девушки, мужчины приглашали дам на танец. Музыка въелась в её сознание, и, казалось, будет преследовать вечно.

Тень настигла её с кинжалом в руке. Дымка разбивала и его, но Киартана сразу поняла, что он смертоносен.

— Уходи! — выкрикнула девушка, к которой вернулся нормальный облик.

Но Киартана не могла пошевелиться, её сковало страхом. Весь зал танцевал, и их двоих никто не замечал. Люди в роскошных костюмах — воспоминания былой эпохи, чьи лица и образы навсегда остались в этой зале.

— Ты не обязана быть одна, — дрожащим голосом заговорила Киартана, но девушку её слова лишь разозлили.

— Уходи! — повторила она, занося кинжал над головой, и на этот раз Киартана отступила.

Клинок обратился дымкой перед самым её лицом. Она глубоко вдохнула сухой воздух с запахом старых книг и открыла глаза вновь в «чердачном заключении».

Сердце билось неистово, но Киартана больше не боялась. Она не стала звать Мериона, не побежала к маме, а легла на пол, подложив руки под голову. Ей впервые удалось поговорить с Тенью, и Тень оказалась очень милой. Киартана улыбнулась, закрыла глаза и быстро уснула.

Она часто блуждала в останках разрушенного замка, давно поросшего сорными травами и молодыми неприхотливыми деревцами, и нередко встречалась с его обитательницей. Девушке было не больше пятнадцати, и поначалу она не жаловала непрошеную гостью, но Киартане удалось разговорить её.

— Я Киартана, — представилась она, когда вернулась.

— Прежде меня звали Афелия, — ответила девушка. Она легко перепрыгнула с невысокой колонны на соседнюю, — но теперь это имя ничего не значит.

Её любимым занятием было прыгать по колоннам, и у неё прекрасно выходило, ни единой ошибки или неточного движения. Казалось, она не может сорваться.

Они стали чаще встречаться. Киартана рассказывала о своих успехах и неудачах, а Афелия внимательно и с интересом слушала, прыгая по колоннам. Её мир замкнулся на единственном месте, и она жаждала услышать нечто новое, а Киартана только ей могла открыться, и каждый раз, обижаясь на Мериона или ребят, шла не к маме, а в «чердачное заключение», к Афелии.

Шли дни, пролетела зима и весна, вновь наступило лето, но в её жизни ничего не изменилось. Она спорила с Мерионом, делала всё ему наперекор, и маг отправлял Киартану в «чердачное заключение», которое она так сильно ждала.

— Сегодня вы должны поднять чарку с водой, — обратился Мерион утром.

Ветер трепал его волосы и мантию, а ребята едва держались на ногах после наполнения бочки, и лишь Киартана наслаждалась восходом. Ей вновь удалось принести воду раньше них, и она успела надоесть им неуместными советами и колкостями.

— Сила и концентрация для мага стоят на разных чашах весов, — Мерион взмахнул посохом и четыре чарки взмыли в воздух. — Для меня это совсем не сложно, но у вас уйдут годы на поиск баланса!

Она усмехнулась, и Мерион заметил её пренебрежение.

— Киартана, — обратился маг, — попробуй удержать их!

Она встала рядом с мастером и сосредоточенно направила ладонь к чаркам. Мерион опустил посох, и чарки тотчас задрожали в воздухе, но вода, ни в одной не расплескалась.

— Вовсе и не сложно! — с вымученной улыбкой съязвила Киартана, глядя на ребят.

— Так не честно! — возразил Рим. — Ты тренировалась.

— Нет! — ответила она. — Для этого мне не нужно «тренироваться»! Завидуй молча.

Её слова задели Рима, но он не растерялся и сосредоточился над одной из чарок, подняв её в воздух.

— Я не завидую! — ответил он, но его чарка тотчас перевернулась, и вся вода пролилась на траву.

— Ты специально! — крикнул Аластор Киартане, когда и его чарка опрокинулась, только он оторвал её от земли.

Ильнар так и не смог поднять чарку, и она осталась стоять на траве, а Киартана держала четыре разом.

— Мастер Мерион! — обратился Рим. — Она намеренно опрокинула мою чарку.

— Набери воды снова и продолжай. — ответил он Риму, но затем добавил с призрачной улыбкой на лице. — Вы ведь можете сделать также.

— Опрокинуть её чарку? — удивился Ильнар.

— Да, ведь это игра! — Маг отвернулся к лесу. — Чья чарка останется полной…

Ребята начали мешать, и её чарки стали трястись сильнее, но ни одна не опрокинулась, и это раззадорило Киартану. Она вновь перевернула все чашки ребят, отчего Аластор уже едва сдерживал слёзы.

— Эй! — воскликнул Рим, когда третья его чарка опрокинулась в воздухе, и вся вода выплеснулась на землю. — Зазнайка! Ты тоже расплескаешь воду! — он поднялся, подскочил к её чаркам и схватил одну. — Ха! — Рим перевернул чарку, но вода осталась внутри, и все ребята замерли от удивления.

Вода держалась в чарке, пока Киартана с Римом грозно смотрели друг на друга. Он размахнулся чаркой, намереваясь бросить её о землю, но над его головой вода потеряла форму и пролилась ему за шиворот, и тут уже Киартана не сдержалась и безудержно рассмеялась.

Рим ничего не сказал и лишь недовольно потопал в дом переодеваться. Урок продолжился, но Киартана более не мешала ребятам, и даже помогла Ильнару поднять в воздух его чарку.

— Мастер! — обратилась она после урока.

Мерион улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я рад что ты научилась задавать вопросы после занятий, — ответил он не теряя улыбки. — И ещё рад твоему задору, но перед Римом придётся извиниться. Спрашивай, и я отвечу.

— Мне нужно знать… — не находила слов Киартана. Она не вытерпела его взгляда, опустила глаза и стала разглядывать свои ладони. — За Пеленой я встретила одну девушку… Правда, что там все люди мёртвые?

— Ты слишком рано научилась этому, — признал Мерион и вновь пригладил её волосы, собираясь сказать очередное нравоучение. — Тени за Пеленой — лишь останки давно погибших людей, не стоит к ним привыкать или о них беспокоиться — им не помочь.

Она помнила, но хотела спросить о другом.

— Она не такая, как остальные, — возразила Киартана. — Афелия понимает, где находится и знает, что умерла. Мы говорили…

— Нельзя говорить с ними! — оборвал Мерион. — Обещай мне, что больше не вернешься к ней! — он больно схватил её за плечи и грозно посмотрел в глаза. — Обещай!

— Но почему? — не понимала Киартана. — Вы же слушаете мёртвых…

— Ты будешь наказана! — заявил Мерион. — Я запрещаю тебе медитировать одной!

— Но…

— Никаких возражений! Отныне я буду следить, чтобы ты не смела медитировать! — маг отпустил её и отвернулся к лесу. — Разве так сложно, следовать правилам?

— Разве так сложно ответить на мой вопрос! — огрызнулась Киартана и отправилась прочь.

— На чердак! — выкрикнул Мерион ей вслед.

Он не видел её улыбки и не знал, что она и хотела вернуться в «чердачное заключение». Снова одиночество, старые книги на полках и Афелия в разрушенном замке.

Старый покрытый пылью комод всегда пугал её, но только он остался не разобранным.

Она запаслась вёдрами с водой и тряпками, увязала свои непокорные волосы в пучок и начала усердно натирать резные дубовые ставни. Внутри стоял древний сервиз из искусных тарелок, чашек и блюд. Но её внимание привлекала не тронутая пылью дубовая шкатулка. Обитая синим бархатом, она бросалась в глаза среди серых тарелок и чашек.

Много раз Киартана цеплялась за неё взглядом, становилось всё сложней не заглянуть внутрь, она знала, что это очередное испытание Мериона, но любопытство, в итоге, победило. Ставни распахнулись с мерзким скрипом — пути назад не осталось. Она подняла шкатулку и удивилась её тяжести. Вдвое уже любой книги она весила, как два массивных тома, но бархат и обитые резной сталью углы не позволяли ей выскользнуть из рук. Ткань обрамляла и крышку, но её никак не удавалось открыть. Замков и запоров Киартана не заметила, и, спустя час попыток, посчитала шкатулку лишь красочно отделанным цельным куском дерева.

Она очистила и разобрала комод, но от старости он весь рассохся, и передвинуть его оказалось сложно. Киартана подняла комод магией и толкнула к стене, дерево тяжко скрипело и норовило сорваться на пол. Она продержала его до самой стены, и только там отпустила, но одна из ножек тотчас проломила ветхую доску пола.

Узкая щепа провалилась в пол, и Киартана, даже засунув в щель руку, не смогла нащупать её.

Комод занял своё новое место, а комната приобрела истинную красоту. Киартана с облегчением вздохнула, осматривая плоды своих трудов. Место, только для неё, как она и мечтала.

Киартана закрыла глаза и, вопреки наказу Мериона, погрузилась за Пелену.

Тьма вновь окружила её, и призраки потянулись сотнями рук, но Киартана погрузилась глубже и оказалась на вершине холма, перед разрушенным замком. Афелия легко и уверенно прыгала по колоннам и шёпотом напевала детскую песенку о Волках.

— Киартана! Наконец, ты вернулась!

Афелия спустилась вниз и, радостно раскинув руки, кинулась ей в объятия.

Только ей Киартана могла рассказать всё. Она жаловалась на ребят и Мериона, сетовала, что мама не помогает ей, делилась всеми открытиями и страхами, и теперь рассказала о последнем уроке и шкатулке, что Мерион оставил ей в качестве испытания, но об одном умолчала — о том, что маг запретил к ней приходить.

— Теперь я снова живу… — признала Афелия, — вместе с тобой…

— Я обязательно найду способ помочь тебе, — пообещала Киартана, держа её прохладные ладони.

— Не беспокойся… — заверила Афелия, но в её глазах показалась печаль.

Они долго говорили, но небо по-прежнему было безоблачным, а солнце всё также стояло в зените. Киартана помнила о запрете мага и не теряла бдительности. Они сразу попрощались, когда она услышала голос Мериона.

Косые алые лучи на полу проникали сквозь окно, в комнате потемнело, но на улице по-прежнему стояла прекрасная погода. Солнце окрашивало деревья кровью, и ребята разошлись, закончив на сегодня упражнения.

Маг говорил в кабинете, она не сразу это поняла, и успела испугаться. Голос доносился из пролома в полу, тихий и глухой, но даже с середины чердака Киартана прекрасно всё слышала.

— Мне удастся возвратиться до праздника? — спросил Мерион.

— Боюсь, Магистр наметил первую встречу на тринадцатое, — ответил юный мужчина, которого она не знала.

Мерион долго не говорил, но незнакомец терпеливо ждал.

— Хорошо. Да будет так, — Маг поднялся и прошёл по комнате. — Останешься на ужин?

— Прошу простить меня…

— Понимаю, Александр, но не будешь же ты всю жизнь прятаться?

— Не хочу пугать детей.

Они долго говорили о прошлом, об Ордене, о войне и Бассах. Киартана не хотела подслушивать, но не смогла заставить себя прекратить.

Вечером Мерион лично поднялся на чердак и удовлетворённо прошёлся по залу. Киартана испугалась, что он обнаружит пролом в полу, и поспешила отвлечь его.

— Мастер, — обратилась она, — в комоде я нашла странную шкатулку. — Киартана встрепенулась и поднесла её магу.

Мерион несколько минут крутил её в руках и рассматривал измученным грустью взглядом, а затем заговорил, не поднимая глаз.

— Здесь хранится моё сердце, — ответил маг, отдавая ей шкатулку, — не разбей его.

Киартана долго думала над его словами, но не нашла в них подсказку.

Мерион действительно начал следить за каждой её медитацией, и перестал отправлять «в заключение», но Киартана знала, что совсем скоро он уедет на Совет, и вела себя хорошо. Ей не хотелось, чтобы мастер придумал ей другое наказание, а в его отсутствие она могла быть с Афелией хоть целыми днями.

Перед отъездом Мерион собрал всех учеников и назначил Ильнара старшим.

— Почему он? — поразился Рим, но Мерион не изменил своего решения, а лишь посоветовал ребятам тренироваться и не терять форму.

Лишь Киартана вняла совету мага. Каждое утро она набирала и свою бочку, и бочку ребят, которую они давно забросили. Однажды Ильнар вышел помочь. Он носил вёдра в руках, а она — поднимала их силой. Ильнар оказался вовсе не горд и достаточно смел, чтобы заговорить.

— Что сделать, чтобы ты нас простила? — спросил он так неожиданно, что Киартана растерялась с ответом. Она остановилась, и вёдра, что она держала в воздухе, с грохотом упали на землю и разбились под весом воды. — Ты ходишь вечно обиженная, почти не разговариваешь с нами! Что мне сделать?

— Я думала, вы не хотите говорить со мной… — призналась она. — ну вот, я вся вымокла. — Киартана попыталась вытряхнуть воду из башмаков, но и её штаны промокли до нитки. — Ты это специально! Вечно вы мешаете…

— Прости, я наберу бочки вместо тебя, — стушевался Ильнар.

— Вот ещё, — оскорбилась Киартана, — сама справлюсь, мне помощь не нужна. — она пошла к дому, но Ильнар быстро нагнал её.

— Знаешь, почему я не ушёл? — не отступал он. — Там, в поместье, у меня было всё, что пожелаю. Я любил лимонные пироги, и повара подавали их мне по первому требованию, без промедления. Но в тот день, ещё до того, как Мерион меня выбрал, я увидел все пренебрежительные взгляды. Услышал оскорбления, сказанные шёпотом. Мать могла остановить их, никто бы не посмел, но она хотела, чтобы я слышал, ибо сама боялась признать правду…

Только теперь Киартана заметила, что Ильнар похудел и возмужал, его взгляд стал решительным, серьёзным. Меньше чем за три года он полностью изменился.

— Она показала мои слабости, и я понял… — Киартана намеренно ускорила шаг, но Ильнар всё не отставал. — Там, в поместье, моими друзьями были сладости, диван с кроватью да бродячие музыканты и артисты, которых приглашала мама. У меня не было настоящих друзей.

— И чего ты привязался! — огрызнулась Киартана, повернувшись к нему. — Мне не нужны морали!

— Ты не должна быть одна…

Киартана хотела толкнуть его, ударить, оскорбить, но он был прав. Ей едва удалось сдержать слёзы, она не могла заговорить, не выдав своей слабости, а потому развернулась и бросилась прочь.

Она снова вспомнила, как Мерион отчитал её впервые. Мама говорила, он желает ей лишь добра, но Киартана снова видела суровый взгляд мага и слышала его слова:

«А если продолжишь перечить — обе бочки…»

Киартана ворвалась в дом, но не отправилась в свою комнату, а поднялась сразу на чердак. Она заслужила заключение, заслужила остаться в одиночестве навсегда. Её взгляд упал на шкатулку, но та лишь раздражала. Мерион ждал, что Киартана справится, хоть знал, что она делает всё ему наперекор.

— Не разбить твоё сердце! — выкрикнула Киартана, подскочила к комоду, схватила шкатулку и с непримиримой яростью бросила в стену.

Дерево треснуло, обнажив внутри полость, а затем шкатулка вспыхнула изнутри, осветив все скрытые швы. Киартана безвольно упала на пол, понимая, что вновь огорчила учителя.

Она решила остаться в «чердачном заключении» навсегда. Когда огонь угас, Киартана открыла ещё горячую, обожжённую, но не сгоревшую деревянную шкатулку. В небольшой полости лежал, почерневший от пепла медальон на цепочке с круглым треснувшим пополам камнем.

Киартана отнесла его в кабинет Мериона и положила магу на стол. В кухне взяла немного хлеба, сала и воды, чтобы не умереть с голоду, большего ей не требовалось, и, с решимостью во взгляде, отправилась в своё «вечное заточение».

— Нет, мама, я не спущусь, — говорила Киартана через закрытую дверь. — Я заслужила остаться здесь навсегда.

Мама несколько раз приходила к двери, и они подолгу говорили, но Киартана так и не открыла.

Мастер вернулся, и Мариса тем же вечером пришла к Мериону на разговор. Киартана услышала отдаленные голоса в проломе пола и сосредоточилась на них.

— Мерион! — дрожащим голосом говорила мама. — Она уже несколько дней не спускается, что мне делать… нет, что нам делать? Киартана боится вас!

— Полагаешь, я слишком строг? — спросил маг, обдумав её слова.

— Ребята не приняли её, вы наказываете одиночеством за любую провинность! — мама подошла ближе. — Мерион, не будьте так строги!

— Этот камень и медальон, я сделал сам, — Киартана сразу поняла, о чём говорит маг. Кровь в её висках шумела всё сильнее. — Я сделал его для своей невесты, Насти… Но она погибла, так и не надев его… Вот увидишь, Мариса. Эта девочка сильней, чем кажется. Её настойчивость и непокорность нельзя поощрять. О, она часто будет спорить и, пока могу, я должен усмирить её, иначе вскоре она вовсе перестанет меня слушать.

— Ей всего десять… — Мариса собиралась заплакать, но Мерион остался непреклонен. — …раз я не мать, моё мнение ничего не значит…

Слова потонули в гуле. Прежде она всегда плакала, но теперь слёзы не шли из глаз. Киартана отрешённо смотрела в стену и дышала всё надрывней.

«Нет… — решила она. — это не правда, очередное испытание Мериона. Он увидел пролом и понял, что я подслушиваю… Но я не подам вида, не стану задавать вопросов, словно ничего не случилось…»

Ей стало нестерпимо больно слышать их голоса, и Киартана отправилась за Пелену, снова в разрушенный замок.

— Ты огорчена! — заметила Афелия.

— Я осталась одна… — Киартана рассказала всё, что услышала, отрешённо глядя на синее безоблачное небо.

— Что за вздор, — удивилась Афелия, легко спустилась с колонны и игриво подскочила к ней. — Разве ты можешь жаловаться на одиночество мне?

— Прости… — осознала своё лицемерие Киартана.

Они часто говорили, Киартана жаловалась на жизнь, а Афелия слушала, расхаживая, словно пушинка, по обломкам разрушенных стен, не опасаясь падения. Её мир заключался в этом, и выйти из замка она не могла.

— Прости, я вечно жалуюсь, но ведь ты страдаешь не меньше, — Киартана взяла её за руки, а во взгляде заметила страх и волнение. — Расскажи, как всё случилось.

— Не стоит… — Афелия отстранилась и отступила на шаг. — Не проси…

— Я должна знать, — настояла Киартана. — Мы так долго вместе. Разве мы ещё не подруги?

— Лучшие…

— Ты можешь рассказать мне всё! Я не испугаюсь, не покину тебя, обещаю, — Киартана протянула руку, и Афелия, нехотя, взялась за неё.

— Приготовься, — предупредила Афелия, — я не смогу остановить видение.

Афелия прикоснулась к её виску, и Киартана мгновенно оказалась на балу, в центре яркого зала. Всюду пары кружились в танце, играла музыка, резкая перемена обстановки взволновала её, но вскоре Киартана вспомнила, что уже видела это место — в их первую встречу. Она осмотрелась — тот самый зал, в котором они находились, ещё не разрушенный, наполненный яркими красками, приятными запахами и звуками.

— Афелия! — окликнул мужской голос, и Киартана неожиданно повернулась.

К ней уверенной походкой шел статный мужчина в богато расшитом костюме, с медалями, приколотыми к пиджаку, и изящным каменным венцом на голове.

— Ты не нашла себе пару… — он взял её руки и закружил в танце.

Киартана никогда не танцевала, но здесь ноги сами двигались уверенно и точно, словно она делала это множество раз. Видение оказалось настолько реальным, что её постоянно бросало в дрожь от новых ощущений и ярких чувств.

— Дорогая Афелия, как твои упражнения в письме?

— Отец, разве время об этом спрашивать?

— Ты давно увиливаешь от ответа! — его пристальный взгляд не оставлял шансов.

— Мне сейчас трудно сосредоточится, — неуверенно заговорила Афелия, но отец лишь усмехнулся.

— А как ты будешь поддерживать беседу с принцем Бреморским, когда он приедет свататься? — он и не думал отступать.

— Я не хочу с ним знакомиться… — Афелия избегала его взгляда, но не забывала улыбаться гостям.

— Но ты никогда его не видела? Вдруг он тебе понравится? — отец говорил с приятной улыбкой, которая не позволяла усомниться в его добрых намерениях.

— А если нет…

— Если нет… — он приблизился и шепнул ей на ухо, — можешь ему отказать.

Афелия улыбнулась, кружась в танце, а Киартана единственная заметила людей в шкурах и оскалившимися волчьими черепами вместо масок.

Мир перевернулся в одночасье. Музыка вдруг оборвалась, танец резко прекратился, и все гости повернулись к входу, где стояло с десяток фигур в волчьих шкурах и с оскалившимися волчьими головами на капюшонах.

Гости замерли. Из горла музыканта почти бесшумно пролилась кровь, и он медленно опустился на виолончель. Послышались крики, кто-то побежал прочь из зала, но люди в Волчьих одеяниях преградили всем путь.

— Папа, кто это? Я боюсь… — заговорила Афелия, но отец крепко зажал её рот, наклонился и прошептал на ухо.

— Ты должна спрятаться и, чтобы ни случилось, не показывайся. — он оттолкнул её в толпу, а сам вышел к незваным гостям.

— Кто вы? — громогласно заговорил хозяин бала. — И по какому праву здесь бесчинствуете?

Один из пришельцев снял голову волка, обнажив старое изувеченное лицо с давними шрамами. Его безумный взгляд заставил сердце Афелии биться быстрее, но она не вскрикнула и не побежала прочь, по наставлению отца.

— Ваша дочь, Император, — заговорил Волк, — ей предстоит испытание!

— Фанатики… — заключил отец Афелии. — Уходите, вам тут не рады!

Волк лишь улыбнулся и достал посох. Киартана впервые видела такое оружие в руках злодея. Она вскрикнула, собираясь предупредить Императора, но её собственный голос показался ей далёким и тихим. Отца Афелии пронзило незримым кинжалом, и прежде чем он успел поднять руку к животу, на пол пролился плотный проток крови. Император опустился на колени перед волком, а Афелия вскрикнула и выскочила к отцу.

— Я же просил спрятаться… — заговорил отец с дочерью. он провёл окровавленными пальцами ей по щеке, и Киартана вместе с Афелией заплакала навзрыд. Люди в волчьих шкурах окружили их, но Афелия смотрела лишь на отца. Кровь из раны бойко бежала по ярким одеждам, медали утопали в ней, на полу растекалась чёрная лужа. Император быстро слабел.

— Папа! — она кинулась и обняла отца. Волк оторвал её силой и потащил прочь. — Папа! — Афелия тянулась руками, но уже не могла достать.

— Афелия! — выкрикнул он из последних сил, но толпа сомкнулась между ними.

Волк заставил смотреть ему в глаза, произнёс заклинание на незнакомом языке, и видение мгновенно прекратилось. Киартана вернулась в поросший травой зал разрушенного замка, под тень молодой берёзы. Афелия дала ей отдышаться и продолжила историю.

— Они привезли меня в свой замок на севере, Обитель Волка. Они много дней издевались надо мной… Нещадно били, резали и жгли кожу, ломали и снова сращивали кости… Это было их «испытание»… В конце мне сломали руки с ногами и бросили голодным псам…

Киартана понимала, что смерть — это ужасно, но не представляла, насколько жестоки бывают люди.

— Не волнуйся, — улыбнулась Афелия, — я здесь так давно, что уже и забыла, каково это быть в ином месте. В моём замке всегда солнечно и пахнет поздней весной…

— Я не представляю, каково тебе. Мне так стыдно… — выдохнула Киартана. — Я беспокоюсь о каких-то глупостях, а ты пережила столько ужасных вещей…

— Давай больше не будем говорить об этом. Я вижу, как тебе плохо. Лучше расскажи о том, что происходит в мире…

— Боюсь мне пора…

Афелия улыбнулась, отвесила Киартане реверанс, и, прежде чем та успела открыть рот, уверенно запрыгнула на колонну. Её платье подхватил ветер. Такая чистая и лёгкая, но такая печальная, она снова отправилась считать колонны, прыгая по ним.

— Пока… — лишь вымолвила Киартана, покидая разрушенный замок.

Ей хотелось, чтобы к ней поднялся Мерион, отругал за то, что она медитирует одна. Она кинулась бы ему на шею и крепко обняла, но никто не мешал её одиночеству. Киартана легла на пол и уставилась в потолок. Прежде мир казался простым, солнце — всегда яркое, ветер — порывистый и тёплый, но вдруг она поняла, что всё вовсе не так.

Она повернулась на бок, руками прижала колеи к груди и немедленно заснула, чтоб избавиться от всех дурных мыслей.

Она стояла на пологом склоне среди деревьев и впервые видела озерцо, с мутной водой. Вокруг, в свете луны, стояли колючие ели и сосны, могучие дубы и клёны, она знала их названия, землю застилал полог опавшей листвы, а в спину задувал порывистый прохладный осенний ветер. По всему телу прошли мурашки от страха — она не знала ни места, где оказалась, ни своего имени, ни других имён.

Лес шептал ей, но страх мешал сосредоточиться. Ей хотелось бежать прочь. Она направилась вниз, к озеру, ноги легко ступали по мягкой траве и дощатым настилам, которые она уже где-то встречала, но никак не могла вспомнить.

Внизу деревья стояли реже, а озеро окружала широкая тропа, и ей удалось разглядеть звёздное небо без единого облака, с ярким белым диском луны.

Озеро не правильной формы, казалось рваным, с островами сухого камыша. Она подошла к воде и попыталась разглядеть своё отражение, но не успела наклониться, как всё исчезло.

Киартана проснулась столь же быстро и неожиданно, как и заснула. Озеро и лес, которые она видела всего минуту назад, уже не казались реальными, воспоминания быстро истирались, и вскоре она всё забыла.

Мерион так и не поднялся к ней. Она наблюдала в окно за его уроками, но, верная своему слову, не пошла на занятия. Маг рассказывал о посохе, выдал ребятам по палке и показал несколько упражнений, но ни разу не взглянул в её окно.

Весь день она мучилась бездельем, но так и не решилась вернуться в разрушенный замок. Рассказ Афелии испугал её, Киартана хотела, чтобы Мерион спросил о случившемся, но сама заговорить с ним не могла, и просто смотрела в окно на проплывающие облака и тренировку ребят.

Вечер всё же наступил, а Мерион так и не поднялся к ней. Она знала, что запасов еды хватит ещё на день, и решила пока не отступать.

Её окликнул знакомый голос.

— Киартана, — позвал Ильнар шёпотом. — Не прикидывайся, что тебя там нет, я слышал, как ты подошла к двери.

— Что тебе нужно? — она услышала копошение на лестнице.

— Открой…

Она ожидала увидеть только Ильнара, но на чердак ввалились все трое. С улыбками на лицах и счастливыми, блестящими глазами.

— Что вы здесь забыли? — поразилась она, но ребята ворвались в её одиночество, прежде чем она успела преградить им путь.

— Мы пришли избавить тебя от печали, — задорно ответил Рим.

— И од-диночества, — добавил Аластор с улыбкой.

— Мне нравится быть одной… — не убедительно возразила Киартана.

— Да брось ты, — улыбнулся Ильнар, — никто не хочет быть один!

Ребята разбрелись по чердаку и стали рассматривать всё, что ещё вчера было только её. Рим схватил одну из книг и поразился её старости.

— Ты уже все прочла? — спросил он с улыбкой на лице.

— Нет… — сухо ответила Киартана, вынужденная наблюдать, как рушится её мир.

Аластор и Ильнар сложили в середине зала старые пледы и ковры, а в центр поставили журнальный столик, уничтожив всю идиллию, что она создала.

— В «Г-героя»? — спросил Аластор, доставая пухлую колоду карт.

— Я не умею…

— Мы научим, — ответил Рим. Он собирался положить руку ей на плечо, но Киартана грубо оттолкнула его.

— Зачем вы здесь? — взорвалась она.

Хоть ребята и замерли в нерешимости, с их лиц не исчезла улыбка.

— Прости нас, — заговорил Ильнар, как самый старший. — Мы считали, что всё нормально. Но ты с каждым днём отдалялась, и тот разговор убедил меня, что мы плохо поступили…

— Знаешь, — Рим ткнул пальцем в её плечо. — Можешь дуться на нас, но мы никуда не уйдём, пока ты не станешь прежней! Сдавай! — он упал на кучу ковров. — Нельзя остаться здесь навечно!

— Можно! — возразила Киартана, но уже не была уверенна в своих словах.

Аластор сдал всем по карте.

— Об-бъяви, если т-тебе выпал Герой, — пояснил он.

Она нехотя села за стол между Римом и Аластором. Бархатистая карта приятно ощущалась в пальцах. На картинке была изображена чёрная фигура на фоне лунного леса.

— «Разбойник», — прочла она. — Бьёт ночью и со спины…

Она не сразу заметила ту магию, что они создавали своей игрой, но вдруг осознала, насколько живые и яркие истории рассказывают ребята. Они на лету придумывали миры истинных королей и великих героев, которые преодолевали любые трудности на пути к счастью.

— Не нужно просто читать карты, — заметил Рим после хода Киартаны. — Ты должна придумать историю великого героя, связать все вещи и все явления, так, чтобы они сработали.

— У меня не получится… — возразила Киартана.

— П-попробуй! — предложил Аластор. — Стоит т-только начать, и с-сюжет сам выстроится!

Она держала в руках десяток карт и одного героя.

— Разбойник… — начала она. — Но был простым Бардом в мире Великих. — Киартана положила на стол карту Героя и два инструмента, гитару и флейту. — Он любил и был любим, а ещё у него была собака… — Киартана выложила карту платья и пса.

— И? — удивился Рим. — Это всё? А где конфликт? Как он стал героем, и почему разбойником? Того, что ты рассказала недостаточно, чтобы завершить ход.

Она не хотела сразу рассказывать всё, и не знала, как ребята отнесутся к истории, но все хотели услышать, и Киартана переборола страх.

— Он жил в большом городе, где людей делили по классам, — она выложила карту «разделения», — и всегда стремился наверх, — Киартана положила на стол лестницу. — Он взобрался достаточно высоко, чтобы понять страшную тайну. Весь мир опутали сети, и некто сверху следит за всеми. — Киартана показала паука в паутине. — Мой герой был вынужден исчезнуть. — она положила карту звёздного неба. — Чтобы его любимая могла не бояться. Он стал разбойником, чтобы скрыться от вездесущего взгляда паука…

Ребята рассмеялись, начали аплодировать ей за невероятную историю, и Киартана тоже позволила себе улыбнуться.