Убийца с маникюром

Владимир Колычев, 2013

В Москве совершена серия загадочных убийств, причем настолько неожиданных и жестоких, что в растерянности пребывают даже бывалые сотрудники полиции. Кто мог совершить эти преступления? И, главное, зачем? Дело поручают майору Артему Козыреву. Он начинает расследование и очень скоро приходит к выводу, что страшные убийства совершены… женщиной. Но сюрпризы на этом не заканчиваются. В ходе следствия под подозрение попадают две молодые девушки, одна из которых – любовница Козырева…

Глава 5

Что такое тело без души? Есть несколько вариантов ответа, например — бездушная скотина. Но майору Козыреву в который уже раз пришлось столкнуться с другим и, увы, совсем не веселым вариантом. Тело без души — это труп.

Снайпер стрелял с крыши строящегося дома. Жертва стояла на застекленном балконе собственного особняка, курила дамскую сигарету через изящный мундштук из слоновьей кости. Красивая была женщина. Была… Пуля попала ей точно в сердце. Она даже не поняла, что случилось, так быстро наступила смерть. И вряд ли она ее ждала, если так просто подставилась под снайперский выстрел.

На место преступления прибыла оперативно-следственная группа из местного ОВД, работа еще идет, но труп уже увезли, на балконе остался только меловый силуэт. А в доме остались фотографии покойной, одну из них и рассматривал сейчас Козырев.

— Красотка, — восторженно проговорил начальник уголовного розыска Аксаков.

Артем повернул голову в его сторону. Пашу Аксакова он знал давно, приходилось работать в одной упряжке. Да и сейчас он очень рассчитывал на его помощь.

— Да уж, хороша…

— Обидно, снайпер стрелял из области, а убил на территории Москвы. Лучше бы наоборот.

— И не говори, — усмехнулся Артем.

Элитный поселок размещался за Кольцевой автострадой, но при этом входил в черту города. А соседний дачный поселок — это уже область. Оттуда и стрелял снайпер. Только вряд ли киллер вникал в эти нюансы. У него была задача — исполнить заказ. А у Козырева задача найти убийцу. Его на это дело кинули, ему им и заниматься. И Паша Аксаков ему в помощь, или наоборот, что, в общем-то, не суть важно. Все равно ведь обоим достанется, если убийцу не найдут. А тут остро пахнет «глухарем», потому и переживает Аксаков. И так ему обидно, что нельзя сместить городскую черту на каких-то сто-двести метров влево, тогда бы другие занимались этим делом…

— Четко сработано, один выстрел — один труп. Из «СВД» стреляли. Винтовка на месте осталась, гильза валяется…

— И ни одного пальчика, — невесело предположил Козырев.

— Ну, не знаю, может, изнутри на ствольной коробке что-то найдется, — уныло пожал плечами Аксаков.

— Вряд ли. Хотя и хотелось бы…

— Кстати, винтовка как-то странно стоит. Ее к стенке прислонили, стволом вниз, она глушителем в пол упирается…

— И не упала?

— В том-то и дело. Ее аккуратно поставили. Такое впечатление, что киллер особо не торопился.

— Может, это его фирменный нам привет?

— Может быть… А может, случайно так вышло. Он винтовку к стене приставил и убежал, ему было все равно, упадет или не упадет. А она не упала…

— Все может быть, — пожал плечами Артем.

— Кроме винтовки и гильзы, на чердаке никаких следов. Зато на снегу четкие отпечатки обуви. Тридцать восьмой размер.

— Это уже интересно. Неужели женщина?

— Или маленький мужчина…

— Ну да, бывает и такое…

— А может, тридцать восьмой размер на сороковую ногу надели? Чтобы нас с толку сбить…

— Декабрь на дворе, морозы, если обувь теплая, то на сороковую ногу ее точно не натянешь. А если наденешь, то и отморозить можно. Или чердак отапливался?

— Нет, конечно…

— Да и выстрел был в грудь. Женщины обычно не стреляют в голову, для них это противоестественно…

— Ну, я бы с этим поспорил.

— Я бы тоже. Но статистика вещь упрямая, гораздо чаще женщины стреляют в грудь, чем в голову… И часто покойная на террасу покурить выходила?

— Дворецкий говорит, что у нее выкурить сигарету после обеда — святое дело. Сначала сигарета, а потом тихий час…

— Ну, мне тоже поспать сегодня не удалось, — хмыкнул Артем.

Так хорошо субботний день сегодня начинался. Во-первых, отгул у него, во-вторых, он проснулся в объятиях шикарной женщины. Проснулся поздно, позавтракал с пивком, а заодно и пообедал, потом увлек подружку обратно в спальню. После тесного общения его потянуло в сон, а тут начальник со своим звонком…

— На том свете отоспимся.

— Это ты про кого? Про нее? — Артем легко щелкнул по фотографии, которую держал в руке.

Потерпевшая на этом снимке стояла под руку с каким-то седовласым господином в клубном пиджаке. И сама она была в вечернем платье. Роскошные волосы черными волнами растекаются по красивым обнаженным плечам, полновесная грудь так соблазнительна в не очень скромном декольте… И очень жаль, что теперь эти прелести будут смотреться на анатомическом столе.

— И про нее. И про ее мужа, — тоже коснулся пальцем фотографии Аксаков.

— Это ее муж?

— Никольский Евгений Александрович. Сеть салонов бытовой и электронной техники «Электроник» тебе что-нибудь говорит?

— Ну да, знакомое дело.

— Его детище.

— Ну, теперь понятно, откуда все это взялось… — Артем обвел рукой огромный, блистающий роскошью холл первого этажа. — Э-э, и что там с ее мужем?

— Скончался от инсульта весной этого года.

— А «Электроником» кто командует?

— Глеб Евгеньевич Никольский, сын покойного.

— Так, понятно… А на каких правах командует? Кто он, законный наследник своего отца или ставленник своей, так сказать, мачехи? Кто унаследовал акции «Электроника»?

— Я так далеко еще не заезжал. Что мне дворецкий сказал, то я тебе и говорю…

— А Глеб этот Евгеньевич где?

— Ну, у него свой дом. Квартира в Москве. Он здесь редко бывает… Я уже отправил к нему человека…

— Да уж, хотелось бы поговорить с ним. И насчет завещания бы узнать…

Дворецкого Козырев нашел на кухне. Это был пожилой подтянутый мужчина с холеной, но вовсе не аристократической внешностью. Он сидел за барной стойкой и потягивал коктейль через трубочку. Рядом с ним сидела тоже немолодая горничная в форменном платье с кружевным передником. Увидев Артема, они поспешили подняться со своих мест. «Да, мы все понимаем и готовы сотрудничать со следствием. Только мы уже устали от бесконечных допросов и не знаем, сможем ли выдержать следующий». Что-то в этом духе можно было прочесть в их глазах.

Разговор Артем начал с выяснения личности. Мужчину звали Аркадием Петровичем, женщину — Валерией Михайловной. И фамилия у них одна. Что ж, муж и жена — одна бочка с информацией. То, что знал один, могла рассказать и другая. А женщины, как правило, более болтливы по своей природе, да и запугать их легче, поэтому Артем выбрал для разговора Валерию Михайловну, а ее мужа попросил удалиться.

— Я смотрю, вы загрустили, Валерия Михайловна? — усаживаясь на высокий барный стул, начал он.

— Выпить не желаете? — исключительно из вежливости спросила она. Не было у нее настроения обслуживать полицейского майора.

— Да нет, спасибо. На работе не пью.

— А мы тут с Аркадием по чуть-чуть…

— Вот и я говорю, что загрустили вы. Никольский умер, жена его ушла за ним. Кто теперь в доме хозяин? Кому служить будете?

— Не знаем… — вздохнула женщина. — Как бы не пришлось искать другую работу…

— А сын Никольского? Разве он не захочет… э-э, возглавить отчий дом?

— Отчий дом — это там, где рождаются. Где с матерью живут, с отцом. А мать Глеба в другом доме умерла. Отец этот дом для его мачехи построил. Для Маргариты Сергеевны… Глеб не очень любил этот дом.

— И мачеху не жаловал?

— Ну, я бы не сказала, что не жаловал…

Валерия Михайловна вдруг потянулась к бутылке с виски и плеснула себе в стакан, в недопитый коктейль. Возможно, дело не только в том, что ей вдруг захотелось выпить, скорее всего, своим импульсивным движением она пыталась отвлечь Артема от поднятой вдруг темы.

— А какие у них отношения были?

— Ну, какие отношения могут быть между сыном и мачехой? Ревновал Глеб отца. Только мать умерла, как отец уже женился…

— На ком женился?

— Ну, на Маргарите, понятное дело…

— Мне тоже это понятно. Только вот непонятно, Маргарита у него уже была, когда жена умерла?

— Чего не знаю, того не знаю. Аркадий в этом доме с самого начала работает, но Маргарита уже была замужем за Евгением Александровичем. Мать Глеба он не знал. А я тем более…

— А вы как давно работаете?

— Ну, с тех пор, как вакансия освободилась. Тут случай недавно был. Я бы сказала, трагический случай. С него все, в общем-то, и началось. У Евгения Александровича брошь с бриллиантами пропала, он как узнал об этом, так его инсульт хватил. Повторный инсульт. Он в тот же день и отдал богу душу… Так вот, под подозрение горничная попала, украла якобы она эту злосчастную брошь. А когда потом выяснилось, что брошь украла невеста Глеба, с Ольги подозрение сняли, только она все равно уволилась, не смогла работать в доме, где ей не доверяют. Ну, я не скажу, что хотела вакансию эту занимать, все-таки я не абы кто, я в симфоническом оркестре играла, на арфе… — Валерия Михайловна кокетливо потеребила локон серебристых волос, выбившийся из-под чепчика. — Аркадий меня долго уговаривал, в конце концов я согласилась. В общем, я сюда пришла уже после того, как Евгений Александрович умер…

— Значит, брошь украли, и в тот же день умер Евгений Александрович?

— Да, в тот же день…

— А украла брошь невеста его сына.

— Да, она.

— Зачем она украла брошь?

— Кто ж ее знает? Свадьба уже на носу была, Евгений Михайлович спешил…

— Куда он спешил?

— Ну, сына женить спешил. Внуков хотел поскорее увидеть…

— Значит, он был не против свадьбы?

— Ну, Аркадий говорит, что нет, но вы лучше у него спросите…

— Спрошу, обязательно спрошу… Так что вы там говорили про отношения Глеба со своей мачехой?

— А что я говорила? — встрепенулась женщина.

— Ну, отношения у них хорошие…

— Хорошие?! — испугалась она. — Разве я это говорила?

— Говорили.

— Да нет, не могла я такое сказать…

— Почему?

— Потому что плохие между ними отношения…

— Насколько плохие?

— А вы это у Глеба спросите, он вам скажет.

— Пока что я с вами разговариваю, Валерия Михайловна, и сдается мне, что темните вы. Недоговариваете что-то.

— Что я недоговариваю?

— Смотрите, Валерия Михайловна, дело тут серьезное, заказное убийство. Кто-то заказал смерть Маргариты Михайловны. Возможно, Глеб это сделал. Как бы вам соучастником преступления не стать…

— Соучастником преступления?! Мне?! — оторопело протянула женщина.

— Ну, если вдруг выяснится, что вы скрываете правду, я должен буду взять вас на заметку. А все может выясниться, ведь я не только с вами разговаривать буду, кто-то что-нибудь да скажет. Охранник у вас тут на воротах, повар…

— А что они могут сказать?

— Ну, как часто Глеб Никольский приезжал сюда после смерти своего отца…

— Ну, приезжал иногда…

— Зачем?

— С Маргаритой поговорить.

— О чем?

— Я не знаю. Они на втором этаже запирались…

— Запирались?

— Ну, я не так выразилась, — замялась Валерия Михайловна. — Они не запирались, просто нам не велено было подниматься на второй этаж. А чем они там занимались, я не знаю…

— А чем они там занимались? — подхватил Артем.

— Я же говорю, что не знаю, — женщина не выдержала, отвела взгляд в сторону.

— Но ведь занимались.

— Не знаю. И знать не хочу. Я не какая-то там любопытная Варвара, чтобы через замочную скважину подглядывать.

— Значит, было за чем подглядывать?

— Глупости вы говорите.

— Глупости на втором этаже делались. А глупости обычно на постели делаются. После таких глупостей следы остаются, белье пачкается, контрацептивы там… Вы меня понимаете?

— Понимаю… Но я ничего такого не замечала.

— Вы в этом уверены?

— Ну да, уверена…

Валерия Михайловна могла бы и не отвечать на этот вопрос, все равно Артем ей уже не верил… Неспроста Глеб наезжал к своей красавице-мачехе, было между ними что-то такое интимное. Это побочное открытие, но ведь оно могло подкрепить одну из версий следствия. Одну из многих, которые могут появиться в будущем. А пока что связь между сынком и мачехой подтачивала версию Артема. Если между Глебом и Маргаритой Никольскими были теплые отношения, то зачем одному заказывать другую?

— А что вы скажете насчет наследства? Кому Никольский завещал свое состояние?

— Всем завещал. И жене завещал, и сыну… Дочери ничего не завещал, о ней должна была позаботиться Маргарита Михайловна.

— Дочери?

— Да, у Евгения Александровича была дочь от Маргариты. Мариночке уже шесть лет.

— И где она?

— В частном пансионе. Маргарита Михайловна считает, что домашняя обстановка мешает гармоничному развитию личности. Не скажу, что я с этим согласна…

— А что скажете? Может, скажете, что Маргарита Михайловна тяготилась своим ребенком?

— Ну, я не знаю… Нет, наверное, не тяготилась, — замялась горничная. — Просто она предпочитала английскую систему воспитания…

— Да, есть такая система, там совсем не обязательно проявлять любовь и ласку. Очень удобно, когда нет любви к ребенку. Когда Евгений Александрович был жив, Марина тоже воспитывалась в пансионате?

— Нет, она воспитывалась здесь…

Артем налил в стакан апельсинового сока, выпил. Да, бывают такие стервы, которые любят только себя. Они умеют изображать из себя любящих жен и матерей, но, как только отпадает потребность притворяться, маски с них слетают, как листья с деревьев по осени. Скорее всего, Маргарита была такой стервой, если она и любовника завела после смерти мужа, и дочь подальше от себя отправила, чтобы не отягощать себя материнскими заботами. Да и не простого любовника нашла, а сына своего мужа… А может, в интимных связях с Глебом Никольским она состояла еще до смерти мужа?..

— Значит, Евгений Александрович поделил свое состояние пополам?

— Ну, насколько я знаю, так и было, — кивнула женщина.

— Может, у Маргариты и Глеба было желание объединить свое капиталы?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Когда Глеб приезжал сюда в последний раз?

— Да уже давно… Месяца два его не было… А раньше раз в неделю наезжал как минимум…

— Может, у него девушка появилась?

— Не знаю.

— Ну, если не знаете, чего я вас пытать буду?

Артем свернул этот разговор, чтобы подготовиться к другому. Он ждал Глеба Никольского, чтобы поговорить с ним о Маргарите, но, увы, тот в доме своего отца так и не появился. Ну что ж, придется его навестить…