Ловелас в законе

Владимир Колычев, 2019

Автор-сила, автор-любовь, автор-ностальгия – по временам, когда миром правили крутые понятия и настоящие мужики. Увлекательные криминальные романы для всех возрастов. Суммарный тираж книг этого автора – более 13 миллионов экземпляров. У охранника Никиты одна непреодолимая страсть – красивые женщины. И все они отвечают необузданному герою-любовнику взаимностью. Вот и Вероника не смогла устоять перед соблазном. Да только не свободная она девушка: живет содержанкой у богатого чиновника… А у Никиты серьезные проблемы. Взяли его в оборот местные братки и «поставили на деньги». Где их взять? Разве что ограбить спонсора Вероники? Роковое решение перевернуло жизнь вчерашнего охранника с ног на голову. Бывший ловелас не заметил, как превратился в жестокого убийцу и беспощадного борца за бандитскую справедливость…

Глава 2

Были времена, когда «девятка» считалась реально крутой тачкой. Круче, говорят, были только мобильники, которые не помещались в карман из-за своих габаритов. Никита в те времена ездил на трехколесном велосипеде и возил с собой надувной телефон.

Зато «девятка» у него есть сейчас. Машина, само собой, далеко не новая, но и убитой ее не назовешь. Двигатель не барахлит, ходовая не разваливается, днище не проржавело. Но все-таки это хлам.

Именно так считала молоденькая шатеночка, стоявшая на обочине. Она смотрела на тормозящую «Ладу» и думала, зачем нужно было поднимать руку, когда дорога запружена иномарками. При этом на лице у нее проступила такая оскомина, как будто кислая вишня на зуб попала. Но Никита уже остановился, и ей ничего не оставалось, кроме как открыть дверь.

— В Жулебино, — сказала шатенка и глянула на Никиту с чувством облегчения, но все еще настороженно.

Вроде бы русский парень, но так и это не гарантия от всех бед.

Никита кивнул, взглядом показал на свободное переднее кресло.

— Триста, — заявила она.

Он вторым кивком согласился на скидку. На самом деле до Жулебина смело можно было брать пятьсот, но девушка смазливая, можно пойти ей навстречу. Тем более что Никита не таксист, просто пользуется случаем.

А шатенка действительно хороша собой. Женственный овал лица, чувственные глаза. Горбинка на носу нисколько не портила ее внешность, даже наоборот, придавала ей оригинальность. Губки слегка подкачаны, а загар не искусственный. Это привет с южных морей или природная смуглость. Джинсы в обтяжку подчеркивали красоту ее ног, длину которых не могли украсть даже балетки без каблучков. Блузка на ней приталенная, вырез не самый глубокий, но приподнятый бюст смотрелся в нем очень аппетитно. Прическа свежая, похоже, что с пылу с жару. Сразу после салона красоты девушки смотрятся особенно хорошо. Даже если у них в ноздре светится жемчужная бусинка, а из-за воротника выползает ящерица. Татуировка нанесена была на шею, ближе к затылку, но Никита все равно заметил ее.

Он ярко улыбнулся, давая понять, что по достоинству оценил ее внешность. Шатенка глянула на него с показным недовольством, пресекая попытку познакомиться.

По пути Никита улыбался себе под нос с таким видом, как будто слушал человека, находящегося у него за спиной. То кивал, то качал головой, реагируя на невидимого собеседника. Девушка удивленно посматривала на него, и с каждым поворотом головы интрига в ее взгляде усиливалась.

— Не обращайте на него внимания. Он сегодня мухомор съел, — сказал Никита, кивком показав через плечо.

Девушка задержала на нем взгляд. Она не кривила губы, но все же заметна была усмешка.

— А эти грибочки, как известно, вызывают мухоморное настроение.

— Мухоморы вызывают галлюцинации.

— Не смешно. Это не я сказал, а он. — Никита кивнул через плечо.

— Кто он?

— Мой домовой. Больше тебя с собой не возьму, повешу на балконе, будешь на солнце вялиться. Это я не вам.

— Это прикол такой?

— Красивая девчонка, вся из себя, все при себе… А ножки… Дусик, ты сегодня в ударе!

— Дусик? — Шатенка фыркнула.

— Домовой Дусик.

— А почему не Кузя?

— Если бы я его выдумал, то назвал бы Кузей. А Дусик — вполне реальный перец. Ножки, говорит, на самом деле зачетные, но это, мол, не повод на тебя засматриваться. В душу сначала заглянуть нужно. А как это я сделаю, если за рулем сижу? Дусик, ты сегодня угомонишься? — Никита глянул в зеркало заднего вида. — Машину остановить?.. Хорошо, но тогда ты выйдешь. — Никита стал притормаживать.

— Не надо ко мне в душу заглядывать, — сказала девушка и провела пальцами с яркими ноготками поперек декольте.

— Не надо?

— Нет! — Она приложила к груди ладонь.

То ли душу хотела закрыть, то ли, напротив, пальцами расширить вырез на груди.

— Дусик, ты куда?.. — Никита бросил взгляд через плечо. — Ну вот, ушел!.. Слышала, как дверь хлопнула?

— Нет.

— И я не слышал. А он все равно ушел. Теперь мне и поговорить не с кем.

— Со мной поговори. Если ты без этого не можешь. — Она усмехнулась.

— С тобой неинтересно, — набирая ход, сказал Никита и вздохнул.

— Почему это? — В ее голосе тихонько пискнула обида.

— Ты в Дусика не веришь.

— А я должна в него верить?

— Не парься. Ты вовсе не обязана быть интересной.

— А я неинтересная?

— Для меня.

— А кто ты такой?

Никита промолчал, давая пассажирке понять, что потерял к ней всяческий интерес. Девушка взглянула на него и едко усмехнулась. Она ничуть не сомневалась в том, что спектакль продолжится, но Никита молчал с таким видом, как будто в салоне, кроме него, никого не было.

Заговорил он только тогда, когда машина остановилась у подъезда многоэтажного дома:

— Приехали!

— Дусика своего забери! — заявила шатенка.

Она недовольно поморщилась, оторвала от себя нечто невидимое, судя по ее движениям, трепыхающееся и протянула ему.

Никита с удовольствием включился в игру. Он попытался взять невидимого Дусика, но тот как будто вырвался и вернулся к пассажирке.

— Не хочет ко мне. Ему у тебя понравилось. Эй, ты куда?

Несуществующий Дусик выскочил из машины, метнулся к подъезду.

Никита проводил его взглядом, шлепнул ладонью по своей коленке и буркнул:

— Ну вот и все!

— Что все? — осведомилась шатенка.

— К тебе домой побежал.

— А кто сказал, что я здесь живу?

— Дусику никто не сказал. А мне… Я к тебе домой не рвусь. Даже на чашечку кофе.

— Даже на чашечку кофе? — Насмешливые нотки звонко прозвучали в ее голосе.

— А Дусику передавай привет. — Никита кивком показал на выход.

— А если он у меня поселится? — Девушка, похоже, не хотела уходить.

— Это ненадолго. Проголодается, на задних лапках ко мне прискочит.

— А я не могу его накормить?

— У тебя есть дурные мысли?

— Он питается дурными мыслями?

— Исключительно.

— У тебя много дурных мыслей?

— Тебя увидел, и появились.

— Браво!

— А у тебя есть дурные мысли?

Шатенка глянула на Никиту заинтригованно, с явной хитринкой. Дескать, если у меня и есть дурные мысли, то я тебе об этом не скажу.

— Ты должен подняться ко мне и забрать Дусика.

Почти так она и сделала, не сказала, но понять дала.

— Потому что у тебя нет дурных мыслей, и ему нечего есть, — сказал Никита.

— Я не хочу, чтобы он умер от голода, — подтвердила она.

— Отлично!

Они поднялись на шестой этаж, она ключом открыла дверь. В квартире никого не было. В гостиной за открытой дверью тихо, но звонко тикали часы.

— Дусик! — позвал Никита.

— А в ответ тишина. Не дошел или умирает от голода.

— Если умирает, то одних моих дурных мыслей будет мало. Тебе придется поднапрячься. — Никита пристально смотрел на свою новую подружку, как будто гипнотизировал ее.

— Ну, я попробую, — сказала она и завороженно кивнула.

— Я тебе помогу. — Он потянулся к ней.

Она откликнулась на это немое предложение, подалась к нему, приняла поцелуй, глубокий, напористый, вызывающий самые дурные мысли.

— Слышишь, как чавкает? — спросил Никита, оторвавшись от нее. — У него за одним ухом трещит.

— Почему за одним? — пробормотала она, прижимаясь к нему.

Никита не ответил, запустил руки под блузку, без церемоний расстегнул бюстгальтер, ловко снял и то, и другое. Шатенка недоуменно глянула на него, даже прикрыла руками обнажившуюся грудь. Она удивлялась не столько ему, сколько себе. С ним все ясно, но почему она так быстро сдалась? Но вместе с удивлением к ней пришло и понимание. Девушка опустила руки, подставляясь под удар стихии.

— Теперь у него за обоими ушами трещит, — сказал Никита.

— А в три уха он может? — спросила шатенка и закрыла глаза.

Никита вспомнил свою недавнюю фантазию. Вероника в своей прихожей, он ставит ее в позу… Здесь банкетки не было, но до гостиной рукой подать, а там кресло — широкое, тяжелое, с мягкими полукруглыми подлокотниками. И на колени можно поставить, и на живот положить.

Облегающие джинсы снимались не без труда, шатенка страстно извивалась, помогая Никите. Ему казалось, что она не просто раздевалась, а освобождалась от цепей, которые держали ее душу в плену смирения. Или от пояса целомудрия. А Никита воплощал собой порок, и ни стыда у него, ни совести. Безудержное стремление к победе било через край.

Кресло действительно оказалось тяжелым. Не так-то просто было сдвинуть его с места. Но когда Никита начинал, оно стояло в одном углу, а когда закончил, уже находилось в другом. Ковер смят, одежда разбросана. На полу валялась подушка с дивана. Никита вспомнил, как все было. По пути из одного угла в другой его подружка зацепилась за подушку, потянула ее за собой, но не смогла удержать в ослабевшей руке.

— Ты откуда такой взялся? — А сейчас у нее и вовсе не было сил.

Он сидел на кресле, вытянув ноги, а она покоилась на нем и едва заметно двигала задницей в такт свежим воспоминаниям, еще пахнущим потом.

— Скажи, мы теперь можем познакомиться? — спросил он.

— А нужно?

— Если тебя зовут Анужно, то меня — Иможно.

Он с кислым видом рассматривал ящерку, наколотую на шее шатенки. Вроде бы и занятно, но так же нелепо, как розочка на спине под лопаткой и китайский узор на плече. Хорошо, что хоть стрелку под пупком наколоть не догадалась. Мол, добро пожаловать! Впрочем, Никита побывал там и без приглашения, что сейчас его не очень-то и радовало. Выгорел порох, а новый почему-то не назревал. Это с Вероникой ему хотелось еще и еще.

— Я это уже поняла.

— Что ты уже поняла?

Он тоже понимал, что знакомиться вовсе не обязательно. Свое получил, победа засчитана, пора уходить.

— Что ты живешь так, как будто тебе все можно.

— Жизнь дается только раз.

— Где-то я это слышала… Даша.

— Я не Даша.

— Я Даша! — Шатенка поднялась и посмотрела на Никиту с таким видом, как будто он должен был на ней жениться.

Но это было исключено. Татуировки здесь тоже имели значение. Никита Яшин вообще не собирался жениться, но знал, что если вдруг, то он ни за что не поведет под венец девушку с такими картинками на теле. Татуировка — это клеймо, оставленное разгульной, порочной жизнью. Умом Никита понимал, что это далеко не всегда так, но подкорка была неумолима.

— Приятно было познакомиться, — сказал он, тоже поднялся, потянулся за своими джинсами.

— Уходишь? — Даша не просто угадывала, она как будто читала его мысли, стояла перед ним, даже не думая одеваться.

Тело у нее роскошное, этого не отнять, но нагота уже не возбуждала Никиту. Ему через час надо быть на тренировке, а Москва стоит в пробках.

— Остаюсь. На чашечку кофе.

— После… э-э, чашечки чая, да?

— Чай был горячий. Крепкий и сладкий. Мне понравился.

— Могу еще налить.

Никита улыбнулся, высоко поднял брови. Мол, я безмерно рад предложению, вынужден буду отказаться, но спасибо, конечно же, скажу. На прощание.

— Могу еще налить?! — В ее голосе прозвучали удивленные нотки. — Это я сказала?!

— Это Дусик тебя за язык дернул. Он такой шалун!

— Я не могла такого сказать, но… — ошеломленно пробормотала Даша и окинула себя недоуменным взглядом.

Как, я еще и голая?! Перед первым встречным?!

Но одеваться она не бросилась, сделала вид, как будто нагота ее ничуть не смущает. Эта особа умела владеть собой.

— Давай завтра куда-нибудь сходим. Я позвоню, — заявил Никита, когда уже оделся и собрался уходить.

— Не позвонишь.

— Вот увидишь.

— Ты даже не знаешь мой номер телефона.

— Дусик знает.

— Да пошел ты вместе со своим Дусиком! — Даша разозлилась.

— А кофе?

— Пошел!

— Ну тогда спасибо. За чай, — проговорил Никита и вздохнул, изображая обиду, разочарование и даже нежелание уходить, хотя душа его рвалась на свободу.

Но уйти так просто не вышло. Он подходил к двери с одной стороны, а она открылась с другой.

— Не понял! — На Никиту смотрел чернявый парень с глазами, напоминающими светлое облачное небо.

И синева там, и белый туман.

Голова крупная, а черты лица утонченные. Высокий лоб, прямые надбровья, ровный нос, правильная линия губ. Но лицо при этом не казалось маленьким. Крепкая шея, сильные плечи, мускулистые руки, спортивный торс. Но не было впечатления, которое мог произвести качок из тренажерного зала. Физическая сила чувствовалась, но в глаза не бросалась.

— Ты кто такой?

— Пусть проваливает! — с обидой в голосе крикнула Даша.

Парень повернул голову на голос, но Никите дорогу не уступил. Более того, он с силой толкнул его в грудь, да так быстро, что Никита даже не успел среагировать.

С места он не сдвинулся, но парня это не смутило. Он с видом победителя обогнул препятствие, заглянул в комнату. Никита мог уйти, но само возмущение схватило его за руку и развернуло в сторону этого чернявого типа.

— А шмотье почему валяется? — выдал тот.

Никита тоже заглянул в гостиную. Даша уже завернулась в накидку с дивана, но блузку и джинсы убрать не успела.

— Ты, чудило! — Парень резко повернулся к Никите, попытался схватить его за руку, но поймал пустоту, а мог бы нарваться и на кулак.

Он об этом почему-то не подумал, поэтому еще больше разозлился.

Приоткрытая дверь распахнулась, в прихожую вломился рослый тип с красной от пива рожей. Сверху бритая голова, узкая, как у Карлсона с пропеллером, а снизу — широкая. Глазки маленькие, нос пуговичный, а рот как у Щелкунчика. Там мог поместиться не только орех, но и целый кокос.

Карлсону никто ничего не говорил, он сам понял, что Никиту нужно держать, и схватил его за плечо. Никита мог ударить его, но вслед за одним здоровяком в квартиру вошел другой, ситуация еще больше усложнилась. Никита отступил, встал спиной к кухонной двери. Теперь, когда противник у него только с фронта, с тыла и флангов никто не подпирает, — можно держать натиск. Во всяком случае, шансы были.

— Ты кто такой? — спросил чернявый парень, оттолкнул плечом Карлсона, двинулся на Никиту.

Из гостиной высунулась Даша и заявила:

— Обычный козел!

— А козлов гасить надо, — сказал этот тип, явно пребывающий не в себе.

Перегаром от него не тянуло, но глаза мутные, как у обдолбанного.

— Может, не здесь? — спросил Никита, внимательно наблюдая за противником.

Чернявый парень находился на расстоянии прямого удара от него. Все могло начаться в любое мгновение. Или даже закончиться.

— Нигде не надо, — снова подала голос Даша. — А то он еще подумает, что мы нарочно все подстроили.

— Что подстроили? — спросил парень, не сводя глаз с Никиты.

— Стас, отпусти его, пусть уходит.

— Даша, а ты чего это голая? — с ухмылкой спросил Карлсон.

Он так и стоял, преграждая путь своему дружку, который никак не мог войти в квартиру. А Даша на месте не осталась, исчезла в глубине комнаты.

— Почему же голая? — не сводя с Никиты глаз, спросил чернявый Стас. — Покрывало на ней.

— А под покрывалом?

— Под покрывалом жмур будет, — сказал Стас и кивнул на Никиту. — Ты, Трэш, иди, погуляй пока. Угара с собой забери. Я вас потом позову. Мусор убрать.

— Ты его не больно убивай, — произнес Карлсон и глянул в сторону Даши, но та уже закрыла дверь в гостиную.

— Давай-давай!..

Трэш хмыкнул, глянул на Никиту и развернулся на сто восемьдесят.

— Чего там? — донеслось с лестничной площадки.

— Давай-давай! — подражая Стасу, деловито проговорил Трэш, вышел и закрыл за собой дверь.

— Ты что, мою сеструху?.. — Стас не спрашивал, что именно было у них с Дашей, жестом ничего не показал.

Никита и без того все понял, но промолчал. А зачем говорить, когда и так все ясно?

— И давно это у вас?

Никита Яшин пожал плечами. Для кого-то и один час — целая вечность.

— Почему я про тебя не знаю?

— Знаешь.

— А ты чего такой борзый?

— Я борзый?

— Мы же тебя сейчас можем!..

— За что?

— Э-э… я тоже по бабам ходок. Знаешь, недавно было, прихожу к одной, а тут муж…

У Никиты тоже так было. И совсем недавно. Правда, не муж, а любовник. Так что неинтересно.

Стас вовремя понял, что его история будет воспринята как пук в лужу, и спросил:

— А чего ты такой напряженный? Страшно?

— Нет, — ответил Никита и пожал плечами.

— С Дашкой у тебя что?

Открылась дверь, из гостиной вышла Даша. На ней джинсы, блузка, и прическу она поправила.

— Пусть уходит, — сказала девушка, кивнула на Никиту и рукой показала на дверь.

Не останавливаясь, она оттолкнула плечом Стаса. Никита посторонился, пропуская ее на кухню.

— Да пусть, — сказал чернявый парень.

Злость его прошла, и глаза стали совсем пустыми. Если он обдолбанный, то резкая смена настроения вполне объяснима.

— И больше не приходи, — сказала Даша.

Никита кивнул и пристально посмотрел на Стаса. Ему что-то не хотелось бодаться с ним. Да и тот уже остыл, поэтому посторонился.

Даша молча смотрела, как он уходит.

Никита уже открыл дверь, когда она бросила ему вслед:

— Эй!

Он остановился, вопросительно посмотрел на нее.

Но Даша лишь качнула головой и сказала:

— Нет, ничего.

Стас показал ему «фак». В ответ Никита лишь презрительно фыркнул. Парня реально развезло, взгляд невменяемый, совершенно разбалансированный. Он показывал Никите палец, но сам его, похоже, даже не видел. С таким фруктом драться — это себя не уважать.