Голая и жестокая

Владимир Колычев, 2016

Варвара – ведущая танцовщица эротического театра. Молодая, «упакованная». И любовник у нее что надо: лихой подельник криминального авторитета. Казалось бы, живи да радуйся. Но нет покоя Варваре, пока на сцене вместе с ней танцует юная красавица Ольга. Прима решает устранить соперницу: заказывает дубликаты ключей от квартиры Ольги, записывает на магнитофон голос ее любовника, известного адвоката, готовит себе алиби. Но Варвара не догадывается, что ее «коллега» не так проста, как кажется на первый взгляд, и что козни примы повлекут за собой череду ужасных последствий.

Глава 2

Подъем в шесть ноль-ноль, сорок минут зарядка, затем водные процедуры, завтрак.

Вадим плотно размял мышцы тела, прокачал дыхалку. По самой сути своей службы он — боевой офицер, его место на передовой борьбы с преступностью, ему нельзя запускать себя. Сегодня у него занятия по стрельбе, завтра — по рукопашному бою, а это все отличная возможность держать себя в форме.

К завтраку Вадим вышел в пятнадцать минут восьмого. За столом собралась вся семья. Отец и Лариса собирались в Москву. Ему на работу ехать, ей — в универ. Вадиму до управления рукой подать, но у него рабочий день начинался раньше, чем у отца.

Лариса практически не завтракала. Йогурт, чай — вот и все удовольствие. Отец по утрам ел овсянку, сваренную на молоке, выпивал чашку кофе с маленьким хрустящим тостом, и этого ему хватало.

А вот Вадим не мог обходиться без чего-то посытнее. Мама специально для него отваривала куриную грудку. Он и рад бы съесть что-нибудь пожирней или хотя бы сдобрить эту штуку щедрой порцией майонеза, но мама отговаривала. Здоровое питание — не просто образ жизни. Для кого-то это целая религия.

Отец усмехнулся, глядя, как Вадим расправляется со своим блюдом.

— Волка ноги кормят?

— А ноги мяса требуют, — с улыбкой проговорил Вадим.

— Не надоело бегать с высунутым языком?

— Ну, не всю же жизнь бегать. Стану генералом, буду в теплом кабинете заседать.

— До генерала тебе еще дожить надо!

— Денис! — Мама всплеснула руками.

— Мне дожить надо! — поправился отец. — Дотянуть до этого прекрасного момента, когда ты станешь генералом полиции!

— Дотянешь.

— Может, и удастся, но буду ли я руководить своей компанией? Здоровье имеет свойство заканчиваться.

— Тебе здоровья до ста лет хватит. — Тут Вадим невольно глянул в сторону матери.

Она не ловила отца за руку, но догадывалась, что у него есть любовница. У Вадима имелись весьма серьезные подозрения на сей счет. То ночные заседания, то командировки. Пятьдесят шесть лет ему, а он здоров как племенной бык. И бес в ребре, похоже, крепко сидит. Он-то получает удовольствие от жизни, а вот мама страдает.

— Может, и хватит, — не унимался отец. — Но только лишь потому, что я слежу за собой. А ты горишь на службе. Ладно бы в прокуратуре работал или следователем, а то опер!

Вадим допил чай, вытер губы, поднялся из-за стола.

— Все, мне пора!

— Может, и правда, в прокуратуру тебя устроить?

— Мне и опером хорошо. Лишь бы квартиру дали.

Это был камень в огород отца. Он запросто мог бы купить Вадиму неплохое жилье в Белоковске, где-нибудь неподалеку от управления, но нет, воз и ныне там. Приходится оставаться с родителями в этом вот поселке. Дом у них отличный, грех жаловаться, но Вадиму хотелось жить самому по себе.

В принципе квартиру можно снять. Видимо, придется это сделать, а то отец уже всю плешь проел своими разговорами.

Майор Архаров смотрел хмуро, исподлобья. Мужчина внушительной внешности, мощный, с жесткими чертами лица и тяжелым взглядом. Он мог и не показывать удостоверение, чтобы заявить о себе. Ему достаточно было просто посмотреть на гражданина, и тот понимал, что перед ним — матерый полицейский, с которым лучше не шутить.

Архаров сидел за столом и мял пальцами лист бумаги. Да так, как будто собирался его порвать.

— Поздравляю, Клюев, ты делаешь успехи. Заявление на тебя от гражданина Перегудова.

— Интересно.

Этот Перегудов ограбил свою соседку. Вадим вычислил его, оформил постановление на обыск, нашел в квартире подозреваемого краденые вещи, произвел арест. Он нигде не нарушил закон и не понимал, в чем его можно упрекнуть. Разве что Перегудов просто брехню какую написал.

— Обыск у Перегудова проводил?

— Проводил.

— Часы брал?

— Какие часы?

— Наручные. Золотые. Марки «Слава». Часы из квартиры пропали, Перегудов обвиняет тебя. Заявление вот написал. — Архаров щелкнул пальцами по листу бумаги так, что порвал его.

— Не брал я ничего!

Вадим насупленно посмотрел на своего начальника. Неужели Архаров мог поверить в такую чушь?

— А заявление?

— Бумага все стерпит.

— Доказательств у Перегудова нет, но крови он тебе попортит. Если не уймется.

— Я с ним поговорю.

— Как?

Архаров разорвал заявление, сложил половинки, и снова послышался хруст бумаги.

— Поговорю.

Вадим не считал себя злым и кровожадным, но кулаки у него сейчас чесались. Закрыться бы с гражданином Перегудовым в темной комнате и довести до него правила поведения.

— Поговори. Но только без рук. И желательно без мата. Мы работаем с отбросами общества, но нам нельзя опускаться до их уровня. Ты меня понимаешь, Вадим?

— Я вас очень хорошо понимаю.

— Свободен.

У Архарова на столе зазвонил телефон. Одной рукой он взял трубку, а другой показал на дверь. Но стоило Вадиму подняться, как начальник снова приманил его к себе.

При этом он продолжал разговор:

— Да, съездим, посмотрим. Сам отправлюсь, раз такое дело. — Архаров положил трубку, посмотрел на своего подчиненного и пояснил: — Девушку кислотой облили, она в больнице. Следователь уже там, а мы с тобой следуем на место преступления. — Архаров поднялся, поправил кобуру, потянулся за курткой.

Вадим угрюмо глянул на него. Ему не хотелось откладывать разговор с гражданином Перегудовым, но, увы, обстоятельства требовали того.

Жилой комплекс «Хрустальные ключи» находился на улице Южной, на краю города, ближе к Москве. С одной стороны сосновый бор с озером, с другой — шоссе. До столицы всего три километра. Отличное место, и дома красивые как на подбор. Хотел бы Вадим, чтобы отец купил ему здесь квартиру.

Ольга Платонова жила на самом верхнем, шестнадцатом этаже монолитно-кирпичного дома. Дверь в квартиру была закрыта, на звонок никто не отвечал.

Эксперт Брагин, узколицый мосластый мужчина в годах, осмотрел лестничную клетку, не заметил ничего подозрительного, пожал плечами и сказал:

— Видно, в квартире все произошло.

— А она закрыта, и никого в ней нет. — Архаров покачал головой. — В больницу надо ехать. — Он задумался, не зная, кого туда отправить, себя самого или подчиненного.

Ему-то зачем это нужно? Есть следователь, оперуполномоченный, эксперт…

Пока Егор Васильевич думал, в просторный межквартирный холл вошел следователь Варков, сухопарый мужчина среднего роста и весьма ухоженной внешности. Он не запыхался, но чувствовалось, что сюда шел быстро, в спешке.

— Вы уже здесь? — Варков пожал руку Архарову, поздоровался с Брагиным и Клюевым.

— Да, вот стоим у закрытых дверей. — Егор Васильевич с укором глянул на него.

— Сейчас откроем. — Варков достал из кармана связку ключей.

— У потерпевшей взял?.. Как там она?

— Да ничего хорошего. И в глаз попало, и щеку сильно обожгло.

— Что говорит?

— Зашла в квартиру, открыла дверь в ванную, а оттуда как плеснет!.. Кто, спрашиваю. Не знает. Не видела она. Вроде как мужчина. Он толкнул ее сильно, она упала. Пока поднималась, преступник ушел.

— Когда это было?

— В районе шестнадцати часов.

— Я понимаю, ноябрь месяц, темнеет рано, — в раздумье проговорил Архаров. — Но в шестнадцать часов еще светло. Если кто хочет зайти в ванную, то сначала включает там свет.

— Сказала, что свет не включился.

— А вот это уже интересно.

— Преступник выключатель сломал или лампочку подкрутил, — сказал Брагин.

— Надо бы глянуть. Клюев, давай по соседям. Насчет времени ты слышал.

Вадим кивнул. Ему и хотелось бы побывать в квартире, осмотреть место происшествия, но там и без него было кому работать.

Архаров, Варков и Брагин зашли в квартиру потерпевшей, а Вадим нажал на клавишу звонка рядом с соседской дверью.

Брагин не ошибся — преступник действительно подкрутил лампочку в ванной и при этом умудрился не наследить. На пластиковом потолке отпечатков не обнаружилось.

В ванной и в квартире были пальцы Платоновой и неустановленного человека. Возможно, сожителя. Это были скорее следы жизнедеятельности, чем преступления.

Негодяй убежал, девушка поднялась, промыла лицо и глаза водой, вызвала «Скорую». Соседи видели только врача и медсестру, которые забрали ее в больницу. Преступника никто не заметил.

Консьержка тоже ничего не могла сказать. Дом большой, людей много, за всеми не уследишь. К тому же в доме имелась пожарная лестница с отдельным выходом, неподконтрольным консьержке. Там, как и в парадном, должна была бы находиться видеокамера, но дом новый, руки до нее не дошли. Вадим пообщался с консьержкой, снял запись с той камеры, которая имелась, но просматривать не стал.

— Вряд ли на ней что-то есть, — сказал он, обращаясь к Архарову.

Они вышли во двор, Егор Васильевич достал сигарету и спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Если преступник лампочки в ванной выкрутил, значит, он все продумал. Наверняка ушел через пожарный ход.

— И с лампочками разобрался, и не наследил. Как так? Но меня больше другой вопрос интересует. Как преступник в квартиру попал? Взлома не было, значит, своим ключом дверь открыл.

— Скорее всего, кто-то из своих, — предположил Вадим.

— Думаю, Платонова знает, кто это сделал, — сказал Архаров. — Но не говорит. Может, боится, думает, что будет хуже. Съезжу-ка я в больницу, попробую разговорить девчонку. Думаю, она осознала весь ужас происходящего. С родителями Варков поговорит, а ты давай по соседям. Попробуй узнать, с кем Платонова жила. Мужа у нее нет, может, любовник?.. — Архаров докурил сигарету и бросил «бычок» в мусорку.

Тут у подъезда остановился черный «Мерседес» представительского класса. Сначала Вадим подумал, что на такой машине ездит отец, а потом увидел его самого.

Тот вышел из машины, небрежно захлопнул дверцу, направился к подъезду, увидел сына, узнал его и застыл как вкопанный. Вид у него был как у вора, застигнутого на месте преступления.

— Вадим? — Отец вымученно улыбнулся, перевел взгляд на Архарова. — Егор Васильевич?..

— Здравствуйте, Денис Викторович. — Архаров приветливо смотрел на него.

— Добрый вечер. Если он такой, конечно.

— А почему он может быть недобрым?

— Ну, во-первых, холодно, а во-вторых, вы же здесь не просто так.

— Да уж, на добрые дела нас не вызывают, — с усмешкой проговорил Егор Васильевич и поинтересовался: — А вы, Денис Викторович, какими судьбами?

— Да вот с Вадимом сегодня немного повздорил. Он, видите ли, отдельно жить хочет, а я считаю, что это неправильно. Вернее, считал. А теперь подумал, что ему своя квартира нужна. — Отец замялся.

Архаров это заметил и спросил:

— Что такое, Денис Викторович?

— Вадиму жилье полагается через десять лет службы. Это долго. Я решил, что у него будет квартира в этом доме. Здесь еще есть свободные. Я звонил, узнавал. Теперь вот приехал посмотреть.

— Желаю удачи! — Архаров подмигнул Вадиму, пожал на прощание руку его отцу и направился к машине.

— Какая квартира? — спросил Клюев, глядя, как начальник садится в автомобиль.

— Пока конкретно никакая. Так, на дом приехал глянуть.

— Глянул? — Вадим с подозрением посмотрел на отца.

Оказывается, он приехал, чтобы всего лишь посмотреть на дом. Но тогда почему шел к подъезду с видом человека, который живет здесь? Нет, если он хотел тут на что-то поглядеть, то точно не на дом. И не на что-то, а на кого-то.

— Да, хороший дом.

— Ты посмотрел, доволен? Теперь можно уезжать?

— Я, конечно, поеду. А у вас тут что случилось?

— Девушку кислотой облили.

— Девушку?

— Ольгу Платонову. Из шестьдесят четвертой квартиры.

— Ольгу?! — Отец взволнованно дернулся.

Вадима это почему-то не удивило.

— Садись в машину, — сказал он, взял отца под руку и повел к «Мерседесу».

Тот покорно пошел за ним, сел на пассажирское сиденье. Вадим глядел на него и уже знал ответ на главный вопрос из тех, которые завихрились в голове.

Врач, миловидная сухонькая женщина лет сорока, скорбно качала головой, слезящимися глазами смотрела на Архарова.

— Надо же, и до нас это безобразие докатилось. Какая же погань додумалась такую красоту кислотой выжигать?!

— И выжгла, — сказал Архаров.

— Да, выжгла. — Женщина вдохнула. — Всю красоту. Как она теперь на сцену выйдет?

— На сцену?

— Ольга выступала в театре бального танца. Может, завистники?.. Вон сколько случаев было, в газетах писали.

— Было, писали. Илона Евгеньевна, это вам Ольга про театр сказала?

— Да, она говорила.

— А про погань, который красоту выжиг, не говорила?

— Нет. Не хочет говорить.

— Почему?

— Может, боится?.. Она сейчас в шоке, у нее ступор.

— Мне бы побеседовать с ней.

Арахаров не был врачом, но имел неплохое представление об антишоковой терапии.

Отец был оглушен и подавлен. Он не мог вести машину, поэтому Вадим сам крутил баранку.

— Значит, Платонова была твоей любовницей?

— Я этого не говорил. — Отец поморщился.

— Я говорю! У тебя есть ключи от ее квартиры?

— Ну, в общем, да.

— В общем — это когда ты здесь, там и везде. А сейчас нужно говорить конкретно. Ольгу Платонову облили кислотой, она сейчас в больнице, в тяжелом состоянии.

— Да, статья сто одиннадцатая, тяжкое преступление.

— У тебя есть ключи от шестьдесят четвертой квартиры? — резко спросил Вадим.

— Да, есть, — достаточно четко ответил отец и потрясенно глянул на него.

— Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

— В районе шестнадцати часов? — Отец достал из кармана носовой платок, высморкался. — Поверить не могу в то, что мой сын задает мне такие вопросы.

— Я сейчас не твой сын, а лейтенант Клюев, оперуполномоченный уголовного розыска.

— Но ты же не хочешь посадить своего родного отца?

— А есть за что?

— Нет конечно. Ты напрасно думаешь, что я облил Ольгу кислотой.

— Не обливал?

— Нет конечно!

— А где ты находился в районе шестнадцати часов?

— Зачем ты спрашиваешь? Ты что, не веришь мне?

— Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

— Я тебе еще раз говорю, что ни в чем не виноват!

— Где ты находился в районе шестнадцати часов? — твердил Вадим.

— Да что ты заладил, где да где? — нервно пробормотал отец.

— Где?

— Какой ужас! Родной сын устраивает допрос отцу!

— Еще раз спросить?

— Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Ты сам себя поставил в такое положение. Любовницу завел, квартиру ей купил.

— Поверь, я очень люблю твою маму и не собираюсь с ней разводиться. — Отец провел по лбу тем же платком, в который недавно сморкался. — Да, у меня есть любовница. Но это чистая физиология, с которой мужчина моего возраста не в состоянии совладать.

— Ты купил ей квартиру?.. — Вадим едко глянул на отца. — На это тебе средств хватило?

— Э-э… — Отец растерянно смотрел на сына.

Ситуация действительно аховая. На отдельную квартиру для сына денег у него не нашлось, а для любовницы — не вопрос.

Кислота попала в глаз, обожгла одну щеку, но повязку доктора наложили на все лицо. Ольга Платонова лежала на койке и беззвучно плакала. Она не могла видеть Архарова, но слышала его.

— Ольга, здравствуйте! Я из полиции, у меня к вам несколько вопросов.

Девушка отвернула от него голову.

— Я же сказала, у больной шок. Вы должны ее понять, — тихонько шепнула ему на ухо Илона Евгеньевна.

Архаров кивнул и угрюмо глянул на нее. Илона Евгеньевна уже рассказала ему все, что могла. Теперь он хотел остаться наедине с Платоновой, но докторша почему-то не желала его понимать. Видно, ей хотелось послушать, о чем он будет говорить с больной.

А ведь девятый час вечера. Все порядочные домохозяйки сейчас занимают свои любимые места перед экраном телевизора. Время для мелодрам и прочих слезоточивых историй.

— Ольга, мне нужно знать, кто изуродовал вам лицо.

Девушка дернулась, резко повернула голову к Архарову. Илона Евгеньевна больно вцепилась ему в руку.

— Да, ваше лицо изуродовано, возможно навсегда, — гнул свое Архаров.

— Нет! — выкрикнула Ольга.

— Кто это сделал?

— Я не знаю!

— Знаете. Мне совсем непонятно, почему вы покрываете преступника. Боитесь, что будет хуже?

— А что-то может быть хуже? — простонала девушка.

— Тогда почему вы молчите?

— Я не молчу!

— Кто плеснул вам в лицо кислоту?

— Я не видела его! Было темно!

— Кто толкнул вас?

— Я не видела.

— Может, вы слышали голос?

— А если я ошиблась?

— Вы слышали голос?

— Да, он назвал меня сучкой.

— Кто он?

— Денис.

— Кто такой Денис?

— Денис Викторович.

Перед мысленным взором Архарова всплыло лицо Клюева-старшего. Теперь он знал, почему Денис Викторович так растерялся, увидев его и Вадима.

Вадим остановил машину возле ворот, но во двор заезжать не стал. Он так и не узнал ответ на свой главный вопрос. Дома не удастся поговорить с отцом на животрепещущую тему. Мама будет мешать. А ей знать о приключившейся беде совсем не нужно.

— И все-таки, где ты был сегодня в районе шестнадцати часов? — спросил он.

— Тебе нужно алиби? — Отец нарочно тянул с ответом.

— Алиби нужно тебе.

— Но ты же не Павлик Морозов, не сдашь родного отца.

— Я не сдам, а Егор Васильевич обо всем догадается. Он видел тебя возле дома.

— Видел. Именно поэтому он задастся вопросом, почему я приезжал к Ольге. Ты сам подумай, если бы я облил ее кислотой, то разве сунулся бы к ней? Я ничего не знал, поэтому и появился.

— Знал — не знал. Преступникам свойственно возвращаться на место…

— Я не преступник! — перебил его отец.

— Тогда у тебя должно быть алиби.

— Отсутствие алиби не определяет степень вины.

— Значит, нет алиби. — Вадим вздохнул.

— Алиби есть. Но, видишь ли, я не могу сказать, где был в районе шестнадцати часов.

— Почему?

— Ты и так смотришь на меня косо. Из-за Ольги. Из-за любовницы. Еще и мама узнает. — Голос отца дрожал от дурного предчувствия.

— Не узнает. Во всяком случае, не от меня.

— А если у меня две любовницы?

— Две?! — Вадим оторопело глянул на отца.

Он молод, полон сил, в нем столько огня, а девушки нет. На данный момент, но тем не менее. А у отца сразу две любовницы!

— Я думал, что с одной расстался. А она позвонила, сказала, чтобы я приехал. Я так и сделал. Хотел сказать, что между нами все кончено, а она уговорила меня остаться. Сегодня она позвонила. Я не хотел ехать, но Татьяна настояла. Она умеет!..

— Значит, ты был у нее дома?

— Да, был. — Отец тяжко вздохнул. — Как раз в районе шестнадцати часов был.

— А затем, значит, поехал к Ольге. Решил зависнуть у нее на часок-другой, потом домой отправляться. Или у тебя сегодня командировка?

— Сегодня командировки нет. Давай, сынок, казни отца! Он это заслужил!

— Казнить или миловать тебя будут по решению суда.

— Какой суд! Я же русским языком сказал, что у меня есть алиби!

— Я должен в этом удостовериться.

— Зачем?

— Чтобы убедить в этом Архарова.

— Ты думаешь, он догадается?

Сначала Вадим заметил всполох фар со стороны контрольно-пропускного пункта, затем увидел подъезжающую машину.

Знакомый автомобиль остановился рядом с «Мерседесом». Из него выбрался Архаров.

— Уже догадался, — сказал Вадим и удрученно глянул на отца.

Как ни крути, а теперь он хоть в какой-то степени, но причастен к преступлению. Во всяком случае, Архаров может подумать именно так и предъявить.

Но сейчас Вадим больше размышлял об отце. Если его посадят, то это будет позором не только для семьи, но и его личным.