Голая и жестокая

Владимир Колычев, 2016

Варвара – ведущая танцовщица эротического театра. Молодая, «упакованная». И любовник у нее что надо: лихой подельник криминального авторитета. Казалось бы, живи да радуйся. Но нет покоя Варваре, пока на сцене вместе с ней танцует юная красавица Ольга. Прима решает устранить соперницу: заказывает дубликаты ключей от квартиры Ольги, записывает на магнитофон голос ее любовника, известного адвоката, готовит себе алиби. Но Варвара не догадывается, что ее «коллега» не так проста, как кажется на первый взгляд, и что козни примы повлекут за собой череду ужасных последствий.

Глава 4

Надзиратель не имеет права покидать свой пост без приказа, но у Вадима особый случай. Да, отец оказался сволочью, но не мог же он отказаться от него. И еще лейтенант должен был спасти честь своей семьи.

Дверь сто пятой квартиры открылась не сразу. Вадим уже собирался уходить, когда щелкнул замок.

Полотно шевельнулось, из сумрака прихожей послышался молодой женский голос:

— Ты кто такой?

— Вадим Клюев.

— И что?

— Вадим Денисович Клюев.

Дверь распахнулась, и он увидел взлохмаченную дамочку. Одной рукой она потирала глаза, а другой приглаживала волосы. Судя по всему, Вадим вытащил ее из постели.

— Проходи!

Вадим кивнул, переступил порог. Женщина зажгла свет в прихожей, поправила перекошенные полы халата.

Растрепанная и ненакрашенная, она выглядела очень хорошо. Шелковый халат средней длины лишь подчеркивал ее соблазнительность.

Вадим озадаченно посмотрел на эту красотку, даже невольно поскреб пальцами затылок. Мало того что у отца столь роскошная любовница, так он еще и запросто бросил ее, поменял на другую. Да и Ольга Платонова, если верить фотографии, была изумительно хороша собой.

— Я правильно поняла, ты сын Дениса Викторовича? — на всякий случай спросила она.

— Он самый.

— А я смотрю, вроде похож. Только ты покрупней. — Татьяна подняла руку на уровень его головы. — И повыше. Чего пришел?

— Поговорить.

— А не поздно? — Женщина зевнула в кулак и взглядом показала на часы, на циферблате которых высвечивалась уже без малого полночь.

— Поздно. Но я никак решиться не мог, долго собирался.

— Ну, если собрался, то говори. — Татьяна повернулась к нему спиной, легонько поигрывая бедрами, прошла на кухню, шлепнула ладонью по спинке высокого стула. — Сейчас лучше всего кофе. Чем крепче, тем лучше.

Вадим невесело усмехнулся, осматривая квартиру, купленную и обставленную за отцовский счет. Он и сам с удовольствием поселился бы в таких апартаментах.

Татьяна включила кофе-машину.

— Ну и чего замолк, говори!

— Да вот узнал, что у отца любовница есть.

— И что? Я тоже узнала, что у твоего отца сын есть.

— Сын — это нормально.

— Любовница — это тоже нормально.

— Я бы так не сказал.

— У тебя девушка есть?

— Пока нет.

— Вот потому и нет, что ты зануда.

— Я зануда?

— Хорошо, любовница — это не нормально. Дальше что? Хочешь, чтобы я оставила твоего отца в покое?

— Ты звонила ему сегодня? Он приезжал к тебе?

— Приезжал. Только меня дома не было. Что еще? — Татьяна поставила на стол две чашечки кофе, подсела к Вадиму.

— А может, была?

— Хочешь знать, чем мы занимались? А маме не расскажешь? — с усмешкой поинтересовалась Чиркина.

— А занимались?

— А если и так, то тебе какое дело?

— Маме я не расскажу.

— Эротические фантазии развиваешь?

— Может быть.

— Или дедуктивные способности?.. Хватит сынком прикидываться. Я же знаю, кто ты такой на самом деле. Лучше расскажи, в чем твоего отца обвиняют.

— Что ты знаешь? — Вадим заметно сконфузился.

Он действительно собирался закосить под дурачка, чтобы у этой особы развязался язык.

— Денис говорил, что у него сын в полиции служит, в уголовном розыске. Жаловался, что отца не слушаешься. Ты все еще лейтенант или уже старшего дали?

— Пока просто лейтенант.

— Так в чем твоего отца обвиняют?

— А ты не знаешь?

— Приходил ко мне майор Архаров. Алиби спрашивал. А в чем отца твоего подозревают, так и не объяснил.

— А почему ты не сказала, что с отцом была?

— Сказала! — возмущенно протянула Чиркина. — Но Архаров не поверил. Он твой начальник?

— Все-то ты знаешь!

— Что знаю, то говорю, а чего не знаю, о том молчу. Соврать Архарову пыталась, а он как глянул на меня!.. Суровый мужик. Он с тебя еще кожу не содрал?

— Отец был сегодня у тебя. Ты с ним была.

— Вот это я и хотела сказать Архарову. А он не поверил, посмотрел на меня страшно и Уголовным кодексом пригрозил. Пришлось признаться, — расстроенно сказала Татьяна.

— В чем?

— Да я и рада была Дениса выручить. Даже сказала, что с ним в шестнадцать часов была. Но это все так, слова. Не было меня дома. Я ж не знала, что он приедет.

— Как не знала? — Клюев хищно сузил глаза. — Ты же звонила ему сегодня, в тринадцать сорок четыре!

Вадим просматривал список вызовов на отцовском телефоне и точно знал это. В памяти мобильника Татьяна числилась под своей фамилией, но в мужском роде.

— Звонила. А он согласился приехать? Вовсе нет. Сказал, что не будет его. Я расстроилась. Если бы знала, что он передумает… — Чиркина на мгновение задумалась, и ее губы тронула зловредная улыбка. — Даже если бы знала, то все равно бы ушла! Я ему что, игрушка! Хочу — балуюсь, не желаю — на полку положу. — Женщина зависла в раздумье, озадаченно поглядела на Вадима и провела рукой по затылку.

— Что такое?

— Может, все-таки скажешь, в чем твоего отца обвиняют. А то я звоню ему…

Клюев кивнул. Татьяна действительно звонила отцу, и он порывался поговорить с ней, но Вадим попросил его забыть про телефон.

— Любовницу он кислотой обжег, — сказал он, внимательно глядя на Татьяну.

Ему интересно было знать, как она отреагирует на эту новость.

— Кислота что, горела? — непонимающе спросила женщина.

— Нет. Она сама по себе жечь может. Особенно если в лицо плеснуть.

— В лицо?! Кислотой?! Ух ты, мать моя женщина! — Чиркина шлепнула себя ладонями по щекам.

— А ты не знала?

— Нет! — Она потрясенно смотрела на Вадима.

Он не видел фальши в ее эмоциях. Татьяна действительно была возмущена и ошарашена.

— Отец говорил, что не делал этого, — заявил парень и качнул головой.

— Конечно нет! Денис на такое не способен! Он мужчина ровный, рассудительный.

— Но алиби у него нет.

— Хочешь, я скажу, что твой отец был у меня, когда все это случилось?

— А это правда?

— Да какая разница? Главное, спасти его!

— Мне правда нужна, — твердо сказал Вадим.

— Так это и будет правдой! Твой отец не мог облить эту!.. Как ее зовут?

— Ольга.

— Твой отец не мог облить Ольгу кислотой, я точно это знаю. И если мое вранье поможет ему выкрутиться, то я готова сказать все как надо. А ты поможешь мне избежать отсидки за дачу ложных показаний. На условный срок я в принципе согласна.

— Хватит!

Вадим припечатал к столу ладонь плавно, тихо, но Татьяна все равно вздрогнула, вжала голову в плечи и пугливо поглядела на него.

— Отец был с тобой сегодня?

— Нет. Честное слово. Но я могу сказать, что был. Я и в самом деле готова ему помочь.

— Так был он с тобой сегодня или нет? — самым жестким тоном спросил Вадим.

— Нет. — Татьяна виновато склонила голову.

— Я все понял, — сказал Клюев, поднялся и направился к двери.

Он не хотел верить Чиркиной, но, увы, видел, что она не врет. А вот отец сказал неправду. И как теперь быть?

Следы взлома, царапины и сколы от отмычек и подобранных ключей остаются на внутренних поверхностях замка. Но обнаружить их непросто, для этого нужен опытный глаз.

Брагин работал с замками в квартире Платоновой, и не доверять ему было бы глупо. Нет следов взлома, и точка. Значит, дверь в квартиру открывалась только родным ключом. Сделать это мог отец Вадима.

Но был и другой вариант. Преступник мог открыть дверь дубликатом ключа. Отец говорил, что его подставили. Да, такой вариант вычеркивать нельзя. Не исключено, что кто-то сделал слепок с ключа, позаимствованного у любовника Ольги.

Дверь в квартиру Платоновой почему-то не была опечатана. Вадим мог воспользоваться отцовским ключом и попасть в нее. Мало ли, вдруг там обнаружится что-то интересное. Он мог заметить то, на что не обратили внимания Брагин и Архаров. Всякое могло случиться, поэтому Вадим и приехал сюда.

Он только собирался вставить ключ в замочную скважину, когда его посетила мысль о дубликате. Лампа в межквартирном холле светила ярко. Он встал под нее, сконцентрировал взгляд на ключе.

Слепок с ключа обычно снимается с помощью пластилина, который смазывается маслом, чтобы не прилипал. Но все равно частичка пластилина могла остаться в глубине между бороздками. Вадим действительно заметил там частички чего-то такого, похожего на пластилин. Экспертизу он провести не мог, составить заключение — тем более, но на это есть Брагин.

Клюев не стал открывать дверь, чтобы не уничтожить возможный след. Он достал носовой платок и положил в него ключ.

Вадим уже собирался уходить, когда открылась дверь соседней квартиры. В проеме показалось обрюзгшее лицо немолодой женщины. В холодном свете лампы ее кожа отливала каким-то мертвенным оттенком.

— Я сейчас полицию вызову! — пригрозила она, зло и настороженно глядя на Вадима.

— Уже не надо. Я как раз из полиции. — Клюев улыбнулся женщине как родной и посмотрел на нее как на драгоценную находку.

Вечером он опрашивал соседей, но в шестьдесят третьей квартире никого не было. А сейчас хозяйка объявилась.

— Лейтенант Клюев, уголовный розыск! — Он сунул руку под полу куртки, но женщина стала закрывать дверь.

Мало ли, вдруг этот тип за пистолетом полез?

— В шестьдесят четвертой квартире девушку кислотой облили.

Дверь сразу же широко открылась.

— Ольгу?! — удивленно протянула женщина.

— Да, Ольгу Платонову. — Вадим все-таки достал и предъявил удостоверение.

— А я смотрю, чего она так быстро уходит. Видно, в больницу торопилась. Вы говорите, что ее кислотой облили? Кто?

— Пока не знаем. Ищем преступника.

— Кислотой, значит. — Женщина в раздумье обжала пальцами подбородок. — Это ж больно, наверное. А куда попало? На руки, на ноги?

— В лицо!

— Ах ты, ужас-то какой!

— Ольгу на «Скорой» увезли.

— Нет, не было тут никаких врачей.

Вадим озадаченно посмотрел на женщину. Интересно, как она могла видеть Ольгу, если ее не было дома в тот момент, когда с девушкой случилась беда? Может, эта тетка видела ее утром? Или речь идет о каком-то другом человеке?

— Когда вы ее видели?

— Да совсем недавно. С полчаса назад, не больше.

— Где видели? — всполошился Клюев.

— Да здесь вот и видела. — Женщина кивнула на дверь межквартирного холла. — Открываю, смотрю, идет. Я ей, мол, Ольга! А она рукой махнула и пошла, даже не повернулась. Значит, у нее лицо в кислоте было.

— Полчаса назад Ольга уже в больнице была. Днем все случилось. Не могла она здесь находиться.

— Да? Тогда кто же из квартиры выходил?

— Вы же сказали, что Ольга.

— Значит, перепутала.

— А почему перепутали? Эта девушка была похожа на Ольгу?

— Да, такая же стройная и длинноногая.

— В чем она была?

— Серая курточка, синие джинсы. Ботинки рыжие без каблука. Такие сейчас вся молодежь носит.

— А волосы какие?

— Капюшон на голове был. Не видела я волос. Она нижнюю часть лица шарфом прикрывала. Да, у нее рюкзачок еще был.

— Полный или пустой?

— Что-то в нем было?

— Девушка из шестьдесят четвертой квартиры выходила?

— Ну да.

— Вы видели это?

— Нет. Но откуда она могла идти?

— Может, из шестьдесят первой или шестьдесят второй квартиры шла?

— Нет-нет, на нашей стороне она была.

— Может, просто у шестьдесят четвертой квартиры стояла, в дверь звонила, а ей никто не открывал?

— Не знаю. — Женщина пожала плечами. — Может, и звонила. Я телевизор смотрела, на кухню пошла, слышу, дверь закрылась. Значит, она из квартиры выходила. Если бы я знала, что это не Ольга!..

«Интересно, что за женщина только что побывала в квартире Платоновой? — раздумывал Вадим. — Вдруг ее мать приходила? Может, она такая же стройная и длинноногая, как дочь? Подруга? Но почему незнакомка прикрывала лицо шарфом? Или соседке Ольги Платоновой всего лишь показалось такое?

А если это была та самая женщина, которая сняла слепки с отцовских ключей? Сделать это могла только Чиркина, но как она сюда попала, если еще полчаса назад я ехал от нее. Не могла она здесь оказаться раньше, чем я, тем более на целых полчаса».

Клюев задал соседке Ольги еще несколько уточняющих вопросов, попрощался с ней и повернул на выход. Дверь в квартиру Платоновой он открывать не стал, решил, что завтра сюда заглянет, по возможности вместе с Брагиным.

Вадим подумал, что преступник не наследил в квартире, во всяком случае, Брагин не смог снять отпечатки с подошв. А ведь на улице дождь — обувь должна была быть грязной. Этот тип пользовался домашними тапочками? Наверняка нет. Может, у него были бахилы? Скорее всего, да. Но куда эти бахилы делись потом? Преступник снял их и сунул в карман? Очень даже может быть. Или выбросил их по пути вниз? Это вряд ли.

А вот куда делась склянка с серной кислотой? В квартире Платоновой ничего такого не обнаружилось, значит, преступник унес ее с собой. Но как?

Из пузырька кислоту в лицо не выплеснешь — слишком уж мал объем рассеивания. Тут нужна емкость с широким выходом. Скорее всего, стальная кружка. Но ее так просто в карман не сунешь. Капли кислоты обязательно стекут и прожгут куртку.

Значит, преступник сунул кружку в пакет из кислотостойкого материала. Но куда она делась, когда оказалась за пределами квартиры?

Преступник мог унести ее с собой. В принципе ничего сложного. Но опасно. Почему киллер после убийства старается сбросить оружие? Чтобы не спалиться. Мало ли, вдруг догонят, обыщут, изымут, предъявят.

Преступник опять же мог нацепить специальные кислотостойкие перчатки. От них ему тоже нужно было избавляться. А как? Где?

Вадим не сомневался в том, что преступник воспользовался пожарной лестницей. В парадное, за которым присматривала консьержка, можно было спуститься только на лифте. Лестница же вела к другому выходу, там не было даже видеокамеры. Спокойно спускаешься, прикрывая лицо шарфом и капюшоном, выходишь, садишься в машину, и все. Можно сделать это с вещественными доказательствами или с пустыми руками.

Вадим осмотрел батарею между шестнадцатым и пятнадцатым этажами. За нее вполне можно было просунуть пакет со склянкой, перчатками и бахилами, но там ничего не было.

Вадим спустился на этаж ниже. Тот же результат.

За батареей между двенадцатым и одиннадцатым этажами он заметил какой-то полиэтиленовый пакет. Возможная улика находилась в самой глубине, и Вадим не знал, как ее достать. Сверху никак, а если снизу?

Он присел, просунул руку между батареей и стеной, зацепился пальцами за пакет. Вадим потянул его на себя осторожно, медленно, чтобы не порвать. И все-таки тот разодрался. Из пакета на руку лейтенанта посыпались вонючие окурки.

В этот момент на лестничную площадку вышел молодой пузатый мужчина в растянутой майке-борцовке и спортивных шортах. Тут холодно, сквозняки, а ему все нипочем. По жизни такой пофигист, или же водочка, выпитая только что, грела его изнутри. Лицо красное, глаза блестят.

— Вам там что, медом намазано? — спросил он, доставая из кармана шорт пачку сигарет.

— Кому «вам»? — Вадим поднялся во весь рост, осмотрел испачканную руку и сдул с нее пепел.

Краснолицый тип с опаской покосился на него. Время позднее, место безлюдное, как бы чего не вышло.

— Да была тут одна… — Он сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой — и все это, не сводя глаз с Вадима.

— Когда была?

— В прошлый раз я выходил.

— Недавно?

— Ну да, часа не прошло.

— В серой курточке, в синих джинсах?

— Ну да, в серой курточке. Твоя знакомая?

— В каком-то смысле. Что она делала?

— Да пакет какой-то взяла. Из-за батареи вытащила. Там случайно не трава была? — Краснолицый мужик с еще большей опаской посмотрел на Вадима.

Но вместе с тем в его взгляде промелькнуло алчное сожаление.

Неплохо было бы завладеть целым пакетом с волшебной травой.

— Значит, женщина, говоришь, была?

— Да, вроде баба. Я ее в лицо не видел, она боком ко мне стояла и в сторону смотрела. А меня услышала, назад ломанулась, наверх. Слушай, а ты кто такой?

Вадим представился, предъявил удостоверение и даже в нескольких словах обрисовал ситуацию. Он сказал, что ищет преступника, который девушку кислотой обжег.

Мужчина проникся остротой момента, но больше ничем Вадиму помочь не смог. Не видел он женщину в лицо, даже не мог сказать, молодая она или в возрасте. Худенькая, стройная, длинноногая. Серая курточка, темно-синие джинсы, рыжие ботинки.

Да, это была та самая особа, которую заметила соседка Платоновой.