Достучаться до президента. Жалоба государственного значения – в прозе

Владимир Козлов

Пока в государстве не изжито пьянство, наркомания, проституция – сиротам неизбежно быть в этом мире! И этих сирот правительство причисляет к государственным детям. В этой книге я хочу показать, как некоторые педагоги и чиновники нерадиво, я бы даже сказал преступно, халатно относятся к частице государства. И как бы иные руководители не меняли вывески на фасадах детских домов – сущность остаётся та же – Дом для сирот.

Я думаю так

Климат начал понемногу нормализоваться в детском доме. И эта заслуга была благодаря грамотной работе ИО. Директора Дома детства Тамары Григорьевны Порох. Эта женщина была на своём месте и многие так и думали, что быть ей не ИО, а директором. Эта приятная женщина высокого роста могла правильно и доходчиво разговаривать и с детьми и с персоналом. Степенная, выдержанная с высоко поставленной головой она никогда ни на кого не смотрела свысока. Для неё все были равны. После ареста Дьякова она собрала всех работников Дома детства в методическом кабинете и обратилась ко всем с речью:

— Уважаемые коллеги, нас постигла горькая участь. Мы потеряли Владимира Ивановича. Прав или виноват он, будет доказывать следствие и суд. А сегодня будем работать, как и прежде. И в связи с этим у меня к вам будет большая просьба — не подбивайте вы детей на неординарные поступки? Надо обязательно успокоиться и занять правильную гражданскую позицию. Иначе нас не поймут. Не надо устраивать истерик. Мне тоже жалко Владимира Ивановича, и я надеюсь, следственные органы разберутся и если он не виновен его оправдают. Сейчас же не 37 год, да и век другой. Поэтому я уверена, что лишнего ему ничего не повесят.

— Уже навешали, на заслуженного учителя, — сказала одна педагог с места.

И тут началось. Кто — то начал предлагать написать коллективные письма, кто нанять беспроигрышного адвоката. Кто — то изощрялся совсем в нелепых предложениях. Типа поехать в Москву на красную площадь с транспарантами. Но некоторые упорно молчали и любопытно играли своими бровками.

Ковров в это время сидел и раздумывал:

«А уж так ли безгрешен Владимир Иванович? А не наигранная — ли вся эта буза поднятая педагогами? А не знали ли про порочную любовь к детям, те взрослые люди кто больше всех дерёт глотки? Естественно знали! И на данный момент они защищают только себя. Скрыли от следствия достоверные факты, зная, что любая ложь порождает преступление. Кому хочется получить срок за скрытие преступления? А те, кто играл бровками, наверное, только догадывались? Педофилия самая позорная статья в местах заключения. Об этом каждый человек знает. И те, кто покрывает подобные преступления, несомненно, являются соучастниками педофилов. Я думаю, такой факт невозможно утаить, за многолетнюю работу. Если об этом пороке знали все воспитатели, то это вообще ни в какие рамки не лезет. В войну если теряли полковое знамя, — полк незамедлительно расформировывали. Думаю, этот детский дом себя изжил и его тоже нужно расформировывать. Здесь потеряна честь детского дома! Детей надо спасать, ведь сексуальное падение Дьякова ляжет позором на всех детей и будет долго им „отрыгаться горечью“, независимо, были они в объятиях педофила или нет. Я так думаю».

— И ещё раз прошу вас? — очнулся Ковров от голоса Тамары Григорьевны. — Уймите ваш неразумный пыл? К тому же все ваши движения протеста, могут только навредить Владимиру Ивановичу.

Этим она закончила своё выступление.

…В этом месяце Ковров с Международного турнира привёз одного серебряного призёра, это был Лёша Гончаров. Играли всего один день. И виной тому были обильно накрытые вкуснятиной столы, от которых они практически не отходили. На второй день Ковров их не повёз на соревнования, дав им понять, что победа важнее вкусной пищи.

После чего начались каникулы.