Провода. Любовь. Мате

Владимир Еремейчук, 2020

«Провода. Любовь. Мате» – это история о расследовании череды самоубийств, захлестнувшей весь мир. Эта история о борьбе реальности за выживание. Это зеленый киберпанк: есть, чем дышать, но не хочется наполнять легкие таким воздухом, ведь эстетика вседозволенности так и манит к себе. А что есть вседозволенность, что есть свобода? Отказ от тела или власть наяву? Кто станет первым: ловцы грез, частные сыщики, существа из открытого космоса, гангстеры или полицейские? Кто остановит новый тренд, и вообще нужно ли его останавливать? Содержит нецензурную брань.

8

— Понял. Ну, если у него ничего не получится, у меня есть парочка знакомых. Буду рад помочь тебе, — улыбнулся он.

Переглянувшись, словно заговорщики, Петр, Виктор и Геннадий вышли из здания Федеральной Службы Безопасности, примерно в ста метрах от места их работы располагался уютный бар, не как те новомодные местечки пестрящие разноцветными голограммами с непонятным искусственным пойлом, а бар в старом стиле, с приглушенным светом, дистиллированным виски, ячменным пивом и другими настоящими алкогольными напитками. Здесь они изредка собирались отделом, чтобы расслабиться. Даже Полковник временами присоединялся к своим подчиненным, шутя на этот счет, что и вне службы он должен знать, о чем думают и чем занимаются его коллеги.

В пять вечера бар был практически пустым, напоминая квартиру старого приятеля, который хоть и злоупотребляет алкоголем, но держит марку. Дверь закрылась за гостями, погрузив их в атмосферу холостяцкого уюта. Милая официантка попыталась раздать меню, но мужчины сходу попросили по пиву и хотели ее отпустить, как вдруг Виктор хитро посмотрел на своих товарищей и добавил: — Еще каждому по сто грамм хреновухи, так сказать, чтобы убить микробов.

Петр хотел возразить, но не успел, Геннадий радостно закивал, словно именно этого и хотел: — Но только по одной!

— Конечно, конечно, только по одной! — согласился Виктор. — Ведь у нас, к сожалению, дел невпроворот, но как не крути, придется наши машины оставить на рабочей парковке.

— Ага! Пускай все думают, что наш отдел трудится не покладая рук семь дней в неделю. — После этих слов Петр откинулся на спинку деревянного стула, обитого мягкой черной кожей, и закинул руки за голову. — Когда же выпишут нашего Андрея, что в итоге сказали врачи?

— Его быстро поставят на ноги, — начал рассуждать Геннадий, параллельно что-то просматривая в компьютере, — хоть и досталось ему крепко, но сами знаете, какие ресурсы выдают на раненых бойцов, наша страховка обеспечивает нам последние достижения в области медицины.

— Слышал, что врачи с учеными уже близки к тому, чтобы доставать людей с того света, что есть камера, в которую хоть фарш после взрыва грузи, и она по частям соберет из него человека! — выдал Петр.

— Ну, у Андрея не все так плохо, — прервал его Виктор, — давайте не будем о плохом!

К мужчинам подошла девушка с подносом, расставляя напитки, кокетливо улыбнулась и предложила закуски. Она была словно создана для того, чтобы работать официанткой, отказать ей было практически невозможно, и через пару минут стол был полон всевозможными блюдами, от нежных сырных шариков до острых закусок на балканский мотив.

Геннадий отложил компьютер.

— Кстати, здесь у нас нет прослушки.

Виктор и Петр, округлив глаза, рассмеялись.

— Значит, теперь ты легально хакаешь все подряд? — спросил Петр, намекая на то, что Геннадий оказался в правоохранительных органах из-за своего прошлого. Ничего серьезного, только ломал финансовые системы и менял кредитные истории людям. Было больше. Но зацепились только за это. И вряд ли он бы пошел на госслужбу, если бы не светил реальный срок.

— Ну, я же должен убедиться, можем ли мы здесь обсуждать наши дела без последствий, — поднимая стопку, сказал Геннадий.

— Ведь уже вторая, а говорили только по одной, — запротестовал Петр.

— Одобряю! — поддержал Виктор, и они выпили. Затем каждый погрузился в свои мысли. Петр о сыне, точнее его заявлении, что он хочет пойти на митинг в поддержку кибернетизации. Шестнадцать лет, бунтарский дух или пубертатный период, надо быть против всех. Сам Петр всегда думал, что сможет поддержать сына в такой период, ведь в детстве был еще тем заводилой, а сейчас выходило все иначе. Парень выбрал именно то, что вызывает наибольшее подозрение, лучше бы втихаря попробовал напиться. Конечно, сейчас подростку достать бутылку очень сложно, но разве это не вызов, что ему эти чокнутые гики, похожие на биохакеров, которые в свое время натворили дел с обычным гриппом.

Виктора тревожило, что Андрею досталось, а по делу они толком не продвинулись. Конечно, есть Южный Полюс, но что они там вообще могут найти. Как-то ловко отдел по борьбе с наркотиками слил это дело на них.

— Слушайте, а вас не раздражает этот Федор? — прервал молчание Геннадий, — вы, конечно, меня простите, выглядит это по-бабски, но мне жутко интересно, что вы думаете на его счет.

— Знаешь, мужики те ещё сплетники, — почесав голову, сказал Петр, — он еще молодой, да и Макс, тоже.

— О бля, старик нашелся, — махнул рукой Виктор.

Петр действительно самый старший в отделе, если не считать Полковника, именно поэтому, иногда на него переходит ответственность за принятие решений.

— В общем, как не крути, грызня в отделе, дело хоть и редкое, но отвратительное. Пора завязывать.

— Ну, а все же? — не успокаивался Геннадий, ему хотелось понять общий настрой по отношению к Федору, совпадает ли он с настроем Мары, который частично начинал передаваться и ему. Хотя оснований недолюбливать Федора у него не было. Геннадий себя чувствовал участвующим в тесте с длинной палочкой, когда несколько человек по общему сговору говорят, что все палочки одинакового размера, хотя явно одна из них немного меньше, и испытуемый соглашается с ними, чтобы не отличаться от других. Тест безусловно показывает, что большинство людей — это бараны, которые не хотят отбиваться от своего стада.

— Я тебе так скажу, — начал Виктор, — про информатора в отделе или ведомстве — все может быть. Ты же понимаешь, не все мы белые и пушистые. Главное, будь честен с собой, а дальше, поживем и увидим.

— За честность! — поднял бокал Петр, — и будем расходиться.

— Да, только “на ход ноги” и за здоровье Андрюхи…

— Вот всегда так, но за Андрюху надо, да и “на ход ноги” — дело святое!