Вперед, на Запад! Операция «Багратион»

Владимир Дайнес, 2020

Белорусская стратегическая наступательная операция получила кодовое наименование «Багратион» в честь «льва русской армии» князя, генерала от инфантерии Петра Ивановича Багратиона. В ходе операции Гитлер трижды менял руководство группами армий «Север» и «Центр», переставлял и убирал одного командующего армией за другим. Несмотря на это, войска 1-го Прибалтийского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов в ходе «пятого сталинского удара» срезали «белорусский балкон». В результате были пробиты ворота в Восточную Пруссию и к границам Третьего рейха. Немецкие генералы оценивали операцию «Багратион» как события, «непосредственно приближавшие чудовищную катастрофу», ряд западных историков – как «катастрофу невообразимых размеров, большую, чем Сталинград», политические деятели – как «победы огромной важности». С момента проведения операции «Багратион» прошло три четверти столетия, но интерес к ней не ослабевает. Вопросам планирования, подготовки и проведения этой операции посвящена эта книга.

План был прост…

На правой стороне «белорусского балкона» по рубежу оз. Нещердо, Сиротино, севернее Витебска до Западной Двины в полосе шириной около 160 км оборонялись войска 1-го Прибалтийского фронта (командующий — генерал армии И.Х. Баграмян). Своим левым крылом он охватывал витебскую группировку группы армий «Центр» с севера и северо-востока. На центр «балкона» опирались войска 3-го и 2-го Белорусских фронтов. 3-й Белорусский фронт (командующий — генерал-полковник И.Д. Черняховский), действуя в полосе шириной 130 км, прикрывал Смоленское направление и охватывал своим правым крылом витебскую группировку врага с юго-востока. 2-й Белорусский фронт (командующий — генерал-полковник Г.Ф. Захаров), прикрывая Рославльское направление, оборонялся в полосе шириной 160 км. С юга «балкон» подпирал 1-й Белорусский фронт (командующий — генерал армии К.К. Рокоссовский), войска которого занимали оборону в полосе шириной свыше 700 км. Ее передний край начинался от Быхова, проходил по Днепру, восточнее Жлобина, затем шел на юго-запад, пересекая р. Березина, потом снова поворачивая на юг, пересекая р. Припять, уходил далеко на запад, к Ковелю, и, обогнув последний с востока, снова шел на юг. По существу, в полосе фронта имелось два самостоятельных операционных направления: на Бобруйск, Барановичи, Брест и на Ковель, Хелм, Люблин. На первом направлении, севернее р. Припять, были развернуты три армии, механизированный и кавалерийский корпуса, Днепровская военная флотилия. Они занимали выгодное оперативное положение по отношению к группировке противника, оборонявшейся в районе Бобруйска, охватывая ее с юго-востока. Южнее р. Припять в полосе шириной 360 км, от Багримовичей до Ратно, действовала только одна армия. На левом крыле, вплоть до разграничительной линии с 1-м Украинским фронтом, в обороне находились три армии. За ними располагались фронтовые резервы: 1-я Польская армия, два танковых и один кавалерийский корпуса, другие соединения и части.

К подготовке плана дальнейших действий на лето и осень 1944 г. Ставка ВГК приступила в ходе зимне-весенней кампании. При этом учитывались решения, принятые на Тегеранской конференции, состоявшейся 28 ноября — 1 декабря 1943 г. На конференции председатель Совета Народных Комиссаров СССР И.В. Сталин, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль 1 декабря парафировали военные решения, в которых были зафиксированы обязательства правительств США и Великобритании предпринять в течение мая 1944 г. операцию «Оверлорд» одновременно со вспомогательной операцией на юге Франции и обязательство СССР предпринять наступление примерно в то же время с целью не допустить переброски германских сил с Восточного на Западный фронт[20].

В марте 1944 г., по свидетельству К.К. Рокоссовского, Верховный Главнокомандующий РККА и ВМФ И.В. Сталин в общих чертах ориентировал его относительно планируемого крупномасштабного наступления и той роли, которую предстояло играть в нем 1-му Белорусскому фронту[21]. 3 апреля Рокоссовский представил в Ставку ВГК план фронтовой наступательной операции. Аналогичные документы были также подготовлены в штабах 1-го Прибалтийского, 3-го и 2-го Белорусских фронтов.

Мы остановимся более подробнее на плане командующего 1-м Белорусским фронтом. Он, учитывая конфигурацию линии фронта, планировал, не давая противнику передышки, разгромить его группировку в районе Минска, Барановичей, Слонима, Бреста, Ковеля, Лунинца, Бобруйска. После окончания операции войска фронта должны были выйти на рубеж Минск, Слоним, Брест, р. Западный Буг, что позволяло прервать все основные железнодорожные и шоссейные рокады в тылу противника на глубину в 300 км и существенно нарушить взаимодействие его оперативных группировок.

Командующий 1-м Белорусским фронтом Маршал Советского Союза (с 29.06.1944 г.) К.К. Рокоссовский

К.К. Рокоссовский понимал, что операция предстоит очень сложная. Привлечь для ее осуществления одновременно все силы фронта не представлялось возможным, так как оборона противника к востоку от Минска была очень прочной и пытаться прорвать ее ударом в лоб, не увеличивая существенно силу ударных группировок, было бы крайне опрометчиво. Исходя из этого, Константин Константинович намечал осуществить эту операцию в два этапа. На первом этапе четыре армии левого крыла 1-го Белорусского фронта должны были «подрубить» устойчивость обороны противника с юга. Для этого намечалось разгромить противостоящую здесь войскам фронта группировку врага и захватить позиции по восточному берегу Западного Буга на участке от Бреста до Владимира-Волынского. В результате этого правый фланг группы армий «Центр» оказывался обойденным. На втором этапе предусматривалось наступление всех войск фронта для разгрома бобруйской и минской группировок противника. Опираясь на захваченные позиции по Западному Бугу и обеспечив свой левый фланг от ударов противника с запада и северо-запада, армии левого крыла из района Бреста должны были ударить в тыл белорусской группировке врага в направлении на Кобрин, Слоним, Столбцы. В это же время правофланговые армии фронта должны были нанести второй удар из района Рогачев, Жлобин в общем направлении на Бобруйск, Минск. Рокоссовский полагал, что для выполнения этого плана потребуется примерно 30 дней, учитывая и время, необходимое для перегруппировок. Важным условием возможности выполнения этого плана он считал усиление левого крыла фронта одной — двумя танковыми армиями. Без них обходной маневр, по его мнению, не достиг бы цели.

План фронтовой операции был очень интересным и многообещающим. Генерал армии С.М. Штеменко оценивал его следующим образом: «Такой замысел представлял значительный интерес и служил примером оригинального решения наступательной задачи на очень широком фронте. Перед командующим фронтом вставали весьма сложные вопросы руководства действиями войск на разобщенных направлениях. В Генштабе даже думали, не разделить ли в связи с этим 1-й Белорусский фронт на два? Однако К.К. Рокоссовский сумел доказать, что действия по единому плану и с единым фронтовым командованием в данном районе более целесообразны. Он не сомневался, что в данном случае Полесье окажется фактором, не разъединяющим действия войск, а объединяющим их. К сожалению, Ставка не имела возможности в сложившейся тогда обстановке выделить и сосредоточить в район Ковеля необходимые силы и средства, особенно танковые армии. Поэтому чрезвычайно интересный замысел К.К. Рокоссовского осуществлен не был. Однако сама идея о направлении ударов и последовательности действий войск, обусловленная в значительной степени разделявшим 1-й Белорусский фронт огромным массивом лесов и болот, была использована Оперативным управлением Генерального штаба при последующем планировании операций»[22].

Начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза А.М. Василевский

В своих мемуарах Маршал Советского Союза А.М. Василевский пишет, что в марте и апреле 1944 г. замысел летне-осенней кампании неоднократно обсуждался и уточнялся у Верховного Главнокомандующего. Он поручил разработать проект плана кампании своему заместителю Маршалу Советского Союза Г.К. Жукову и первому заместителю начальника Генерального штаба генералу армии А.И. Антонову. При этом И.В. Сталин полагал целесообразным начать летние операции силами 1-го Украинского фронта, чтобы еще глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с центрального направления. Антонов, в свою очередь, считал, что наступление надо начать с севера, а затем провести операцию против группы армий «Центр». Такого же мнения придерживался и Жуков. В ходе боевых действий на Правобережной Украине и в Крыму Верховный Главнокомандующий напоминал Василевскому о необходимости во что бы то ни стало закончить их в апреле, чтобы в мае полностью переключиться на подготовку Белорусской операции.

Заместитель Верховного Главнокомандующего РККА и ВМФ Маршал Советского Союза Г.К. Жуков

12 апреля на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), Государственного Комитета Обороны и Ставки ВГК, где обсуждались варианты дальнейших действий, Сталин дал указание Маршалу Советского Союза Василевскому приступить к разработке общего замысла наступления в Белоруссии и начать сосредоточение войск и материальных средств на центральном участке советско-германского фронта.

После анализа и обобщения соображений о перспективах развития наступления, поступивших от командующих войсками фронтов, в Генеральном штабе Красной Армии к середине апреля был разработан замысел предстоявшей кампании. Он предусматривал проведение в полосе от Заполярья до Черного моря серии последовательных, взаимно увязанных стратегических наступательных операций фронтов и групп фронтов. Генерал армии С.М. Штеменко в своей книге «Генеральный штаб в годы войны» пишет, что летняя кампания вырисовывалась в такой последовательности. Ее открывал в начале июня Ленинградский фронт наступлением на Выборг. Затем подключался Карельский фронт с целью разгрома свирско-петрозаводской группировки противника. В итоге этих операций должен был выпасть из борьбы финский партнер нацистской Германии. За выступлением Карельского фронта без промедления следовали действия в Белоруссии, рассчитанные на внезапность. Затем, когда немецкое командование уже поймет, что именно здесь происходят решающие события, и двинет сюда свои резервы с юга, должно было развернуться сокрушительное наступление 1-го Украинского фронта на Львовском направлении. Разгром белорусской и львовской группировок противника составлял содержание главного удара советских вооруженных сил в летнюю кампанию. В это же время предполагалось проводить активные действия силами 2-го Прибалтийского фронта, чтобы сковать войска группы армий «Север», которая, несомненно, сделает попытки обеспечить устойчивость соседа справа — группы армий «Центр». И наконец, когда в результате всех этих могучих ударов враг понесет поражение, можно считать обеспеченным наступление на новом направлении — в Румынию, Болгарию, Югославию, а также в Венгрию, Австрию и Чехословакию.

О проведении такого мощного наступления окончательное решение было принято в конце апреля 1944 г. на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки ВГК. Военно-политические цели Советского Союза в войне на ближайший период были изложены в первомайском приказе Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. В приказе говорилось: «В результате успешного наступления Красная Армия вышла на наши государственные границы на протяжении более 400 километров, освободив от немецко-фашистского ига более ¾ оккупированной советской земли. Дело состоит теперь в том, чтобы очистить от фашистских захватчиков ВСЮ нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза ПО ВСЕЙ ЛИНИИ, от Черного моря до Баренцева моря. Но наши задачи не могут ограничиваться изгнанием вражеских войск из пределов нашей Родины. Немецкие войска напоминают теперь раненого зверя, который вынужден уползать к границам своей берлоги — Германии для того, чтобы залечить раны. Но раненый зверь, ушедший в свою берлогу, не перестает быть опасным зверем. Чтобы избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно преследовать раненого немецкого зверя по пятам и добить его в его собственной берлоге. Преследуя же врага, мы должны вызволить из немецкой неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные с нами народы Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской Германии»[23].

Вперед, на Запад!

Главный удар планировалось нанести на центральном участке советско-германского фронта с целью разгромить группы армий «Центр» и «Северная Украина». Это должно было привести к нарушению стратегической устойчивости всего германского Восточного фронта, разъединению и изоляции группировок вермахта, действовавших на северо-западном и юго-западном направлениях, и выходу войск Красной Армии кратчайшим путем к границам Германии и оккупированных ею государств.

С целью обезопасить жителей районов, где намечались боевые действия, от возможных потерь, а также тыл от агентов немецкой разведки, Ставка ВГК 4 мая направила командующим войсками 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов директивы об установлении прифронтовой полосы на глубину 25 км, на которой воспрещалось проживание и доступ в нее гражданского населения. К 20 мая предписывалось выселить в тыл за пределы 25-километровой полосы от ныне занимаемой линии фронта все гражданское население из всех населенных пунктов. В директивах подчеркивалось, что «агенты противника пытаются проникнуть на территорию войскового тыла, одеваясь в нашу военную форму». Поэтому войскам НКВД и охраны тыла действующей Красной Армии приказывалось не допускать в 25-километровую прифронтовую полосу военнослужащих без командировочных предписаний, выдаваемых штабами соединений (от штаба бригады и выше), с предъявлением удостоверения личности. Гражданскому населению доступ в 25-километровую прифронтовую полосу предписывалось воспретить, а также установить строгий контроль на всех дорогах, ведущих к фронту, и периодически производить поверку всех населенных пунктов в войсковом тылу с целью выявления и задержания подозрительных лиц. Крупные населенные пункты в прифронтовой полосе следовало приспосабливать к обороне независимо от их удаления от линии фронта[24].

О том, как выполнялось это указание, можно судить по 3-му Белорусскому фронту. Всего было отселено около 50 тыс. человек. При этом по признакам поддельных документов и на других основаниях чекисты задержали более сотни подозрительных граждан и организовали их тщательную проверку. Вместе с тем, недостаточно продуманная организация этого мероприятия вызвала отрицательные проявления среди части местного населения. Они обусловливались недостатком выделенного транспорта, что заставляло людей бросать домашний скот и личные вещи, с трудом сохраненные в условиях оккупации[25].

В это время в Генеральном штабе Красной Армии при деятельном участии командующих фронтами шла разработка плана Белорусской стратегической наступательной операции. В начале мая командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян был вызван в Москву, где его принял генерал армии А.И. Антонов. «Генерал Антонов, несмотря на огромную занятость, как всегда, встретил меня приветливо и ознакомил с проектом плана Белорусской операции, — вспоминал Иван Христофорович. — После краткого обмена мнениями по поводу этой операции Алексей Иннокентьевич предложил мне, вернувшись на фронт, внимательно подумать, какое наиболее эффективное участие и с какими конкретными задачами могли бы войска 1-го Прибалтийского фронта принять в организации и проведении этой грандиозной операции, указав при этом, что примерно в середине мая Ставка намерена совместно с командующими войсками фронтов рассмотреть и утвердить окончательный ее замысел и план подготовки»[26].

Первый заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии А.И. Антонов. СССР

Одновременно первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Антонов еще раз запросил соображения командующего 1-м Белорусским фронтом. К 11 мая генерал армии Рокоссовский представил дополнения к первому варианту плана. Целью операции фронта он считал теперь разгром жлобинской группировки противника, а в дальнейшем — продвижение на Бобруйск, Осиповичи, Минск. При этом предлагалось нанести не один, а два одновременных удара, примерно равных по силе: один — по восточному берегу р. Березина с выходом на Бобруйск, другой — по западному берегу этой реки в обход Бобруйска с юга. Нанесение двух ударов давало войскам фронта, по мнению Рокоссовского, неоспоримые преимущества: во-первых, это дезориентировало противника, а во-вторых, исключало возможность маневра вражеских войск. Такое решение шло вразрез с установившейся практикой, когда, как правило, наносился один мощный удар, для которого сосредоточивались основные силы и средства. Командующий 1-м Белорусским фронтом сознавал, что, принимая решение о создании двух ударных группировок, он рискует допустить распыление имевшихся сил, но расположение войск противника и условия лесисто-болотистой местности убеждали его, что это будет наиболее успешным решением задачи.

План генерала армии Рокоссовского предусматривал непрерывность наступления. Чтобы избегнуть тактических, а впоследствии и оперативных пауз, он предполагал на третий день операции, сразу же после прорыва тактической обороны противника, ввести в полосе 3-й армии для развития успеха на Бобруйском направлении 9-й танковый корпус. После того как 3-я и 48-я армии подойдут к Березине, планировалось ввести на стыке между ними свежую 28-ю армию с задачей быстро овладеть Бобруйском и продолжать наступление на Осиповичи, Минск. «Действуя таким несколько необычным для того времени способом, — пишет Штеменко, — командующий войсками 1-го Белорусского фронта намеревался рассечь противостоящие силы неприятеля и разгромить их поочередно, не стремясь, однако, к немедленному окружению. Оперативное управление Генерального штаба учло эти соображения»[27].

К 14 мая разработка плана Белорусской стратегической наступательной операции была завершена. Все было сведено в единый план и оформлено в виде короткого текста и карты. Текст был написан от руки первым заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенантом А.А. Грызловым. 20 мая его скрепил своей подписью генерал армии А.И. Антонов и представил И.В. Сталину (приложение № 17)[28].

По данным Генерального штаба, противник на рубеже от Полоцка до р. Припять имел 42 дивизии, в том числе 33 в первом эшелоне и 9 в резерве. Цель операции состояла в том, чтобы ликвидировать выступ противника в районе Витебск, Бобруйск, Минск и выйти на рубеж Дисна, Молодечно, Столбцы, Старобино. Замысел заключался в том, чтобы нанести удары по флангам выступа: с севера — с участка Сиротино, Лиозно в общем направлении на Сенно, Борисов, Минск; с юга — с участка Новый Быхов, Озаричи в общем направлении на Бобруйск, Минск.

Для разгрома противника намечалось создать две группы войск — «А» и «Б». С этой целью предлагалось предварительно сменить 6-ю гвардейскую армию, передав занимаемую ею полосу 2-му Прибалтийскому фронту, из состава которого передать 5-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса 1-му Прибалтийскому фронту.

В состав группы «А», наносящей удар с участка Сиротино, Лиозно, предусматривалось включить войска 1-го Прибалтийского (6-я гвардейская, 11-я гвардейская и 43-я армии) и 3-го Белорусского (39-я и 5-я армии) фронтов. Всего 39 стрелковых дивизий, два танковых и один кавалерийский корпус, 4 артиллерийские и две гвардейские минометные дивизии. В группу «Б», действующую с участка Новый Быхов, Озаричи, планировалось включить войска 2-го (50-я армия) и 1-го (3-я, 48-я и 65-я армии) Белорусских фронтов общей численностью 38 стрелковых дивизий, один танковый и один механизированный корпуса, две артиллерийские и одна гвардейская минометная дивизии. Всего к операции предусматривалось привлечь 77 стрелковых дивизий, 3 танковых, один механизированный и один кавалерийский корпуса.

В проекте плана были определены следующие задачи фронтов:

На войска 1-го Прибалтийского фронта возлагались прорыв обороны противника северо-западнее Витебска, форсирование реки Западная Двина и, прикрываясь со стороны Полоцка, нанесение главного удара в общем направлении Лепель, Докшицы, Молодечно. Частью сил фронт должен был нанести удар на Сенно во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом с целью уничтожения витебской группировки противника. На первом этапе операции войскам 1-го Прибалтийского фронта предстояло форсировать Западную Двину и выйти на рубеж р. Улла (левый приток Западной Двины), Сенно, на втором — овладеть районом Глубокое, Докшицы, Бегомль, а на третьем — районом Вилейка, Молодечно.

Войска 3-го Белорусского фронта должны были прорвать вражескую оборону юго-восточнее Витебска и нанести главный удар в общем направлении Сенно, Борисов, Минск. Во взаимодействии с правым крылом 1-го Прибалтийского фронта им предстояло уничтожить витебскую группировку и овладеть рубежом Сенно, Орша, затем выйти на р. Березина и овладеть Борисовом, а в последующем во взаимодействии с 2-м Белорусским фронтом овладеть районом Минска, нанося удар с севера.

На 2-м Белорусском фронте намечалось прорвать оборону противника северо-западнее Нового Быхова и нанести главный удар вдоль западного берега Днепра на Могилев. В дальнейшем развивать наступление в направлении Березино, Минск. Вспомогательный удар планировалось нанести из района севернее Чаусы на Могилев. На первом этапе войска фронта должны были ликвидировать плацдарм противника на восточном берегу Днепра и овладеть Могилевом, на втором этапе — выйти на Березину на участке Березино, Свислочь, а на третьем этапе — во взаимодействии с 3-м и 1-м Белорусскими фронтами овладеть районом Минска, нанося удар с востока.

1-му Белорусскому фронту предстояло прорвать оборону врага на двух участках — севернее Рогачева и Мормаль, Озаричи, нанося удар в общем направлении на Бобруйск. В дальнейшем развивать наступление в обход Минска с юга и частью сил на Слуцк. На первом этапе войска фронта должны были овладеть районом Бобруйска, а на втором — выйти на рубеж Минск, Столбцы, Старобино.

Общая глубина операции каждого фронта — 250 км, продолжительность — 45—50 дней. Начало операции — 15—20 июня. В резервы фронтов предусматривалось выделить 51-ю армию, сосредоточив ее в районе Смоленска, два стрелковых корпуса — в районе Рославля, а также 28-ю и 2-ю гвардейскую армии — в районе Гомеля.

Сталин одобрил представленный план, поручив Антонову подготовить его обсуждение в Ставке и наметить мероприятия по перегруппировке войск. Генерал армии Антонов, возвратившись в Генеральный штаб, дал указание своим помощникам подготовить проекты директив и приказов по перегруппировке войск.

25 мая план летне-осенней кампании снова был вынесен для обсуждения на заседание Ставки ВГК. В нем приняли участие И.В. Сталин, Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и А.М. Василевский, главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов, главный маршал авиации А.А. Новиков, генерал армии А.И. Антонов и начальник Оперативного управления Генштаба генерал-полковник С.М. Штеменко[29]. На следующий день состоялось расширенное заседание с приглашением командующих войсками и членов военных советов 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов, начальника Главного артиллерийского управления маршала артиллерии Н.Д. Яковлева, начальника тыла Красной Армии генерал-полковника А.В. Хрулева, командующего бронетанковыми и механизированными войсками маршала бронетанковых войск Я.Н. Федоренко. На этом заседании была окончательно сформулирована цель Белорусской операции — окружить и уничтожить в районе Минска главные силы группы армий «Центр». Генеральный штаб, отмечал Штеменко, не хотел употреблять слово «окружение», но Сталин его поправил. Окружению должен был предшествовать одновременный разгром фланговых группировок противника — витебской и бобруйской, а также его сил, сосредоточенных под Могилевом. Тем самым сразу открывался путь на столицу Белоруссии по сходящимся направлениям.

Командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии (с 29.06.1944 г.) И.Д. Черняховский. СССР

Одновременно прошло заслушивание командующих войсками фронтов. Так, командующий 3-м Белорусским фронтом генерал-полковник Черняховский считал необходимым нанести удар войсками фронта одновременно в двух направлениях, но для этого фронт нуждался в усилении танковой армией. Направление главного удара Орша, Минск, рекомендованное Ставкой ВГК, не устраивало Черняховского, так как противник построил здесь самые мощные оборонительные рубежи. Войскам фронта предстояло лобовой атакой сбивать врага с одного рубежа на другой. Поэтому Черняховский обратил внимание на направление Лиозно, Богушевск, которое проходило на стыке флангов 3-й танковой и 4-й армий противника. Оборона здесь была слабее, но болотистая местность затрудняла использование главной ударной силы фронта — танков. Сталин не сразу поддержал командующего 3-м Белорусским фронтом, полагая, что нанесение удара одновременно в двух направлениях приведет к излишнему распылению сил. Но Черняховский сумел убедить Верховного Главнокомандующего в правильности своего решения. Он считал необходимым создать две мощные группировки для чего усилить фронт одной танковой армией и артиллерийской дивизией прорыва Резерва Главнокомандования (РГК).

Во время обсуждения предложение командующего 1-м Белорусским фронтом генерала армии Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого крыла, а лишь затем силами левого крыла под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Рокоссовскому обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия с армиями 1-го Украинского фронта. Однако при обсуждении операции на Бобруйском направлении у Сталина вызвало возражение намерение Рокоссовского осуществить здесь прорыв обороны противника двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока — на Бобруйск, Осиповичи, и с юга — на Осиповичи. Верховный Главнокомандующий считал целесообразным объединить силы фронта в один мощный кулак и протаранить этим кулаком оборону противника. Рокоссовский, наоборот, считал, что прорыв вражеской обороны на двух участках позволит достигнуть существенных преимуществ. Во-первых, при нанесении ударов на двух участках в сражение сразу вводятся большие силы, противник лишается возможности маневрировать резервами, которых у него и так немного. Во-вторых, в случае достижения успеха хотя бы на одном участке, враг попадет в тяжелое положение, а войскам фронта будет обеспечен успех. Сталин не сразу одобрил решение Рокоссовского, но все-таки вынужден был с ним согласиться.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян. СССР

Вот что пишут об этом участники того памятного совещания. «Последним выступил К.К. Рокоссовский, — отмечал И.Х. Баграмян. — Хорошо помню, что вопреки предложению Генерального штаба — нанести войсками фронта мощный удар только на одном участке прорыва — Константин Константинович весьма обоснованно решил создать две ударные группировки, которым надлежало прорвать оборону противника на двух участках, чтобы последующим наступлением в глубь обороны окружить и разгромить главную группировку противника. Это предложение командующего решительно поддержали Г.К. Жуков и А.М. Василевский, и оно было одобрено Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным»[30].

Главный маршал авиации А.Е. Голованов по этому поводу высказал свою точку зрения: «Если бы это предлагал не Рокоссовский, предложение при наличии таких оппонентов, образно говоря, было бы пропущено мимо ушей, в лучшем случае — как необдуманное, в худшем — как безграмотное. Однако Константин Константинович не относился к легкомысленным людям, а его, может быть, и не совсем, на первый взгляд, обоснованные, а вернее, не совсем, казалось бы, понятные предложения на практике оказывались правильными, когда они принимались, как это было в Сталинградской битве, где, по его предложению, ликвидация окруженного противника была сосредоточена в одних руках и успешно завершилась. И, наоборот, на Курской дуге его предложение объединить оборону в одних руках, как я уже писал, было отвергнуто, и какие сложности возникли в связи с этим… Было ясно, что кто-кто, а Рокоссовский необдуманных предложений не будет ни вносить, ни отстаивать»[31].

Иного мнения был Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, который писал: «Существующая в некоторых военных кругах версия о “двух главных ударах” на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К.К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И.В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку»[32].

Этот же «недочет» в мемуарах Рокоссовского отметил и Маршал Советского Союза Василевский. В беседе с писателем К.М. Симоновым он подчеркивал, что, во-первых, не помнит описанного Рокоссовским спора со Сталиным, хотя и присутствовал на обсуждении плана Белорусской операции, а во-вторых, возражает против того, чтобы предложение о двойных ударах, наносимых на одном фронте (даже если оно в данном случае и было), трактовалось как «некое оперативное новшество». К 1944 г. такие удары не были новинкой, поскольку до этого наносились неоднократно, например, в ходе Московской битвы[33].

Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский не предлагал наносить «двойные удары», а намечал действовать двумя ударными группировками по сходящимся направлениям. Такие удары действительно применялись ранее, но только не в масштабе фронта и не при такой ширине полосы, какую занимал 1-й Белорусский фронт. Белоруссия всегда была местом, о которое спотыкались ранее войска. Лесисто-болотистая местность вынуждала наносить удары по отдельным направлениям. С этой задачей не всем удавалось справиться. Вспомним наступление войск Западного фронта в 1920 г. против польской армии.

При выработке замыслов и планировании фронтовых и армейских операций широко использовались данные партизанской разведки. С целью согласования усилий партизан с объединениями Красной Армии при военных советах фронтов и армий были созданы оперативные группы штабов партизанского движения (ШПД). В их подчинении находились партизанские формирования определенных районов или зон. Так, опергруппы Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском (возглавлял И.И. Рыжиков) и 3-м Белорусском (А.А. Архангельский) фронтах осуществляли руководство отрядами и бригадами Вилейской, Витебской, северной части Минской и центральной зоны Барановической областей. Оперативной группе 2-го Белорусского фронта (полковник А.А. Прохоров) были подчинены соединения Могилевской и восемь бригад юго-восточных районов Минской областей, а оперативной группе 1-го Белорусского фронта (генерал-майор И.М. Дикан) — соединения Полесской, Пинской, Брестской, Белостокской, южных районов Минской и Барановической областей[34].

Партизаны и подпольщики держали под неослабным контролем все коммуникации, аэродромы и гарнизоны противника, следили за его перегруппировками, выявляли объем и характер воинских перевозок. Оперативная группа Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском фронте в тесном контакте с оперативным управлением штаба фронта разработала подробный план взаимодействия войск 6-й гвардейской и 43-й армий с партизанскими соединениями в ходе наступления. Партизаны помогли разведчикам фронта детально разведать Западную Двину в районах, намеченных для форсирования. Были взяты на учет все уцелевшие и наведенные противником мосты. Партизанам была поставлена задача со второго дня наступления перерезать движение поездов по железнодорожным линиям от Полоцка на Даугавпилс, от Даугавпилса на Вильнюс, а также на участке Крулевщизна (Крулевщина), Воропаево.

В соответствии с планом оперативной группы ШПД 2-го Белорусского фронта партизанские бригады и отряды ориентировались на ведение разведки, особенно в районах Могилева, Чаусы, Быхова, Шклова, Горок, Толочина, Орши, Минска, Молодечно, Барановичей, Лиды, выявление оборонительных рубежей, мест дислокации и районов сосредоточения вражеских частей, артиллерии и танков.

Партизаны, выполняя поставленные задачи, установили точное расположение штабов группы армий «Центр» и ее армий, а также 290 различных воинских частей. Они добыли сведения о 900 гарнизонах, многих оборонительных сооружениях, 130 зенитных батареях, 54 аэродромах и 24 взлетно-посадочных площадках, 11 ложных аэродромах, 160 крупных складах боеприпасов, горючего и продовольствия[35]. В результате к концу мая Оперативное управление Генерального штаба Красной Армии располагало точной схемой рубежей по линии Витебск, Орша, Шклов, Могилев, Быхов. Партизаны захватили и переправили за линию фронта большое количество самых разнообразных приказов, карт, рапортов, донесений, схемы почти всех городов Белоруссии и множества населенных пунктов. Разведчики партизанской бригады «Чекист» (Г.А. Кирпич) составили точную схему вражеских укреплений по западному берегу р. Днепр, указав на ней все огневые точки. Отмечая высокую эффективность разведывательной деятельности партизан, бывший начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин писал: «…Мы в БШПД регулярно получали ценную информацию о перегруппировках вражеских войск, о подходе резервов противника, о сосредоточении его боевой техники. Полученные данные незамедлительно передавались командованию фронтов, а наиболее важные — в Генеральный штаб Красной Армии»[36].

В Генеральном штабе в это время, наряду с доработкой плана операции «Багратион», в соответствии с указаниями Верховного Главнокомандующего были разработаны и направлены 27 мая командующим фронтами и армиями директивы о перегруппировках войск[37].

Для усиления 1-го Прибалтийского фронта в район станции Невель перебрасывалась 45-я истребительная противотанковая артиллерийская бригада. Командующие 11-й гвардейской армией и 3-го Белорусским фронтом получили директиву о передаче этой армии (8-й, 16-й и 36-й гвардейские стрелковые корпуса) с 24 часов 27 мая в подчинение командующего фронтом. Войска армии должны были с 27 мая по 7 июня совершить марш своим ходом в темное время с применением мер маскировки в район Лиозно. Истребительно-противотанковые дивизионы стрелковых дивизий (Су-76) и армейские запасы предписывалось перевезти по железной дороге. Всю переписку и переговоры служебного порядка, связанные с передислокацией армии, следовало вести только с Генеральным штабом, а переписка и переговоры по этим вопросам с центральными управлениями наркомата обороны была запрещена. 1-й Прибалтийский фронт также получил 103-й стрелковый корпус

Командующему артиллерией Красной Армии было приказано доукомплектовать до штатов по установленным нормам и до 30 мая передать в районе Смоленска в распоряжение командующего 3-м Белорусским фронтом 117-ю и 119-ю артиллерийские бригады большой мощности (БМ), которые требовалось включить в состав 4-й гвардейской артиллерийской дивизии. От командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии требовалось отправить в распоряжение командующего фронтом 3-й гвардейский механизированный корпус. Для усиления фронта были предназначены 20-я артиллерийская дивизия и 3-й гвардейский кавалерийский корпус.

С целью усиления 2-го Белорусского фронта в район станции Рославль отправлялись 5-я и 27-я истребительные противотанковые артиллерийские бригады, 4-я гвардейская минометная бригада М-31. С 24 часов 28 мая фронту передавался 81-й стрелковый корпус.

В распоряжение командующего 1-м Белорусским фронтом предписывалось отправить в район станции Гомель 124-ю и 122-ю гаубичные артиллерийские бригады БМ для их включения в состав 22-й артиллерийской дивизии РГК, а также 12-ю артиллерийскую дивизию прорыва РГК. Для усиления фронта также перебрасывались 1-й механизированный, 9-й танковый и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса. В состав фронта с 24 часов 27 мая передавалась 28-я армия (3-й гвардейский, 20-й и 128-й стрелковые корпуса).

30 мая И.В. Сталин окончательно утвердил план операции «Багратион», которую намечалось начать 19—20 июня. Ее замыслом предусматривались: одновременный прорыв обороны противника на шести участках; окружение и уничтожение его фланговых группировок в районах Витебска и Бобруйска; развитие наступления на Каунасском, Минском и Брестском направлениях с целью завершения разгрома группы армий «Центр» и выхода на рубеж Даугавпилс, Ковно (Каунас), Белосток, Брест, Люблин[38]. По достижении этого рубежа войскам 1-го Прибалтийского фронта предстояло вести наступление на Кёнигсберг и частью сил на Шяуляй, 3-го Белорусского фронта — на Алленштайн (Алленштейн), а 1-го Белорусского фронта — на Варшаву.

Маршал Советского Союза Василевский, оценивая план Белорусской стратегической наступательной операции, впоследствии писал: «Он был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей»[39].

В ночь на 31 мая Сталин, Маршалы Советского Союза Жуков, Василевский и генерал армии Антонов разработали частные директивы и указания привлекавшимся к операции фронтам. Одновременно были определены задачи авиации дальнего действия: нанесение ударов по вражеским аэродромам; проведение совместно с воздушными армиями фронтов непосредственной авиационной подготовки наступления; затруднение маневра оперативных резервов противника на угрожаемые направления в ходе боевых действий.

С целью согласования усилий в наступательной операции большого масштаба на Маршала Советского Союза Василевского была возложена координация действий 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского, а на Маршала Советского Союза Жукова — 2-го и 1-го Белорусских фронтов. Вопросами применения военно-воздушных сил занимался главный маршал авиации А.А. Новиков. Для более эффективного использования артиллерии на 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты направлялся заместитель командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии М.Н. Чистяков, а на 2-й и 1-й Белорусские фронты — командующий артиллерией Красной Армии маршал артиллерии Н.Д. Яковлев.

В 6 часов 30 минут 6 июня вслед за массированными ударами авиации и огневой подготовкой корабельной артиллерии началась высадка союзных войск на нормандское побережье. Это положило начало Нормандской десантной операции. В тот же день Сталин в письме премьер-министру Великобритании Черчиллю отмечал: «Летнее наступление советских войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции, начнется к середине июня на одном из важных участков фронта. Общее наступление советских войск будет развертываться этапами путем последовательного ввода армии в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск»[40].

Проведение столь крупной стратегической наступательной операции, как операция «Багратион», с особой остротой поставило вопрос о способах создания на главных направлениях мощных ударных группировок. Для проведения этой операции в составе четырех фронтов, занимавших полосу шириной 1100 км (24,4 % общей протяженности советско-германского фронта) было сосредоточено 36,3 % личного состава, 37,1 % орудий и минометов, 73,2 % танков и САУ, 41 % всей авиации действующей армии. К концу второй декады июня была развернута группировка войск, насчитывавшая более 2,4 млн человек, 36,4 тыс. орудий и минометов, 5,2 тыс. танков и САУ, 5,3 тыс. самолетов. Кроме того, намечалось задействовать 1007 самолетов авиации дальнего действия и 500 истребителей из состава войск ПВО страны[41]. Четыре фронта превосходили противника по численности людей в 2 раза, по танкам и самоходным (штурмовым) орудиям — в 5,8, орудиям и минометам — в 3,8, боевым самолетам — в 3,9 раза[42]. В. Хаупт писал, что для проведения операции «Багратион» было сосредоточено 166 русских дивизий, в которых насчитывалось 2 220 000 человек, 31 тыс. орудий, 5,2 тыс. танков и 6 тыс. самолетов[43].

При подготовке операции «Багратион» особое внимание было обращено на достижение скрытности и внезапности. В полном объеме ее план знали только шесть человек: Верховный Главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей.

Генерал армии Антонов, выполняя указание Сталина об обеспечении скрытности подготовки операции, 25 мая вместе с начальником Главного организационного управления генерал-лейтенантом А.Г. Карпоносовым подписал директиву командующему 51-й армией о ее передислокации с присвоением наименования «75-я запасная стрелковая дивизия»[44]. В директиве Генерального штаба командующему 2-й гвардейской армией от 27 мая отмечалось, что ей временно присваивается наименование «70-я запасная стр. дивизия»[45].

29 мая в войска за подписями заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова и первого заместителя начальника Генерального штаба генерала армии Антонова была направлена директива № 220110, в которой определялись мероприятия по дезинформации противника[46]. Они предусматривали создание не менее трех оборонительных рубежей на глубину до 40 км и подготовку населенных пунктов к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты должны были публиковать материалы по оборонительной тематике. В войсках требовалось строго соблюдать режим радиомолчания, а к разработке планов операций во фронтах и армиях привлекать узкий круг лиц.

Перегруппировка соединений и частей проводилась с соблюдением мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами. Личному составу запрещалось разглашать сведения о том, откуда следуют эшелоны. После выгрузки из них люди и техника немедленно уводились в леса и другие районы, обеспечивавшие скрытное расположение.

С целью убедить немецкое командование в том, что летом главные удары Красной Армии последуют на юге и в Прибалтике, генерал армии А.И. Антонов 3 июня направил командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Р.Я. Малиновскому директиву следующего содержания:

«В целях дезинформации противника на Вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо п о к а з а т ь за правым флангом фронта сосредоточение 8—9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией, для чего выделить Вашим распоряжением необходимые силы и средства.

Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района. В местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА[47], обозначив одновременно и ПВО всего района установкой зенитных средств и патрулированием истребителей.

Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов.

С планом мероприятий можно ознакомить лишь ограниченный круг людей.

Срок проведения оперативной маскировки — с 5 по 15.6 с. г.»[48].

Несмотря на принятые меры, имели место нарушения мероприятий оперативной маскировки. 10 июня генерал армии Антонов направил телеграмму представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Жукову, в которой говорилось:

«Данные перехвата открытых радиопередач противника за последние дни показывают, что в связи с безнаказанностью полетов разведывательной авиации противника, проводимые сейчас мероприятия, ему становятся частично известными.

Так, за 8 и 9 июня самолетами-разведчиками противника обнаружены наши эшелоны на станциях: Салтановка (30 товарных вагонов), Хальч (эшелон — 60 вагонов, голова — на восток), Гомель — Центральная (500 вагонов и 3 паровоза), Гомель — Западная (500 вагонов и 6 паровозов под парами), Городичи (до 100 товарных вагонов), Бабичи (100 товарных вагонов); и, кроме того, обнаружены строительство зенитных артпозиций на южной окраине Сосновки и строительство нового аэродрома (предположительно) сев.-вост. Озаричей.

Настоящей борьбы с самолетами-разведчиками противника наша авиация, как видно, не ведет»[49].

Огромный объем работ по материально-техническому обеспечению боевых действий выполнили соединения и части тыла. К началу наступления армейские запасы составляли: продовольствия — 12—20 сутодач; горюче-смазочных материалов — 3,4—4,2 заправки; боеприпасов — 2,2—4 боекомплекта[50].

Особое внимание было уделено организации взаимодействия войск фронтов с партизанскими формированиями, действовавшими на территории Белоруссии. Они насчитывали 150 бригад и 49 отдельных отрядов (всего 143 тыс. человек)[51], которые базировались в труднодоступных для действий немецких войск районах, широко используя лесные массивы и заболоченные участки местности. Партизанским формированиям были поставлены следующие задачи: уничтожение штабов и военной техники, ведение разведки в интересах наступавших фронтов, захват и удержание выгодных рубежей и плацдармов на реках, срыв вывоза советских граждан в Германию, недопущение разрушения мостов и предприятий.

7 июня Белорусский штаб партизанского движения утвердил план действий на коммуникациях врага. Планом предусматривалось, что в проведении массового подрыва рельсов на железнодорожных коммуникациях противника примут участие все партизанские бригады и отряды, не участвовавшие в оборонительных боях по отражению крупных карательных экспедиций противника. Исходя из этого, в план были включены северная, средняя и южная группировки партизанских соединений Вилейской области, Могилевское соединение, группировки партизан, действовавшие в треугольнике Минск — Борисов — Бобруйск, южная Минская группировка, часть бригад Полесского соединения, соединения Коржа[52], Сикорского[53], а также группировки, действовавшие в Барановической и Белостокской областях.

8 июня председатель СНК Белорусской ССР П.К. Пономаренко направил партизанским соединениям письмо, в котором говорилось[54]:

«Противник, используя затишье на советско-германском фронте, усилил перевозки живой силы, техники по железным дорогам. С целью срыва вражеских перевозок приказываю:

1. Всеми силами вашего соединения произвести массовое разрушение рельсов методом “рельсовой войны”.

2. К подготовке операции приступить немедленно, сохраняя ее в строжайшей тайне.

3. Первый подрыв рельсов произвести в ночь на 20 июня. В дальнейшем наносить непрерывные удары, добиваясь полного срыва перевозок противника.

Дополнительные указания даваться не будут, действовать самостоятельно в ночь на 20 июня и далее.

4. О ходе операции доносить немедленно».

В то время как в штабах фронтов велась работа по планированию операций, в войсках развернулась оперативная и боевая подготовка. На 3-м Белорусском фронте на учебных полигонах, расположенных в тылу, были оборудованы позиции, подобные вражеским. Стрелковые роты и батальоны учились штурмовать их, наступать в высоком темпе, не отставать от огневого вала более чем на 250 метров. С началом атаки пехота вела огонь всеми средствами и училась подавать сигналы переноса огня. Стрельба боевыми снарядами и патронами дисциплинировала людей, повышала ответственность, а новички из пополнения привыкали к разрывам снарядов и пулеметному огню. «…Командармы по совету Черняховского под видом строительства второй полосы обороны выводили в тыл части дивизий, а то и целиком дивизию, — отмечал генерал-майор Н.И. Алексеев. — Там они приводились в порядок, доукомплектовывались, а после одна половина их возводила оборону, причем это делалось по-настоящему, всерьез, хотя многие командиры и воины горели желанием наступать, а не обороняться. Другая половина строила учебные поля, при этом местность подбиралась подобная той, на какой эти части будут прорывать оборону врага. На местности возводились позиции с препятствиями, минными заграждениями, дзотами, бронеколпаками и артиллерийскими позициями — именно такие, какие предстояло этим частям штурмовать. Вот на таких-то полях и обучались взводы, роты, батальоны и танки штурму и прорыву мощной, глубоко эшелонированной вражеской обороны. Одновременно в армиях, корпусах и дивизиях проводились командирские занятия на картах и ящиках с песком. А там, где на пути наступления были реки, добавлялся проигрыш “форсирование водной преграды”»[55].

На 2-м Белорусском фронте с каждым батальоном из дивизий первого эшелона было проведено до 10 учений. Особое внимание обращалось на отработку с войсками и штабами вопросов подготовки и ведения наступления с форсированием реки. С этой целью подразделения и части ежедневно тренировались в переправе на реках в районах расположения дивизий. В ходе занятий командиры и штабы совершенствовали свои навыки в организации и поддержании взаимодействия пехоты с артиллерией, танками и авиацией. Пехотинцы учились «прижиматься» к разрывам снарядов своей артиллерии, а артиллеристы — ставить и перемещать огонь, сообразуясь с действиями пехоты и танков.

14—15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии Рокоссовский провел занятия по розыгрышу предстоящей операции на правом крыле в штабах 65-й и 28-й армий, на которых присутствовали Маршал Советского Союза Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. В 65-й армии проигрыш предстоящих действий прошел по следующему сценарию. Командующий армией генерал-лейтенант П.И. Батов доложил обстановку, решение и поставил задачи корпусам. Затем выступили командиры корпусов и дивизий. В ходе проигрыша разбиралось возможное течение боя на отдельных участках, особенности построения боевых порядков, отрабатывалось взаимодействие с соседями и средствами усиления, подробно разбирались вопросы артиллерийского, инженерного и других видов обеспечения.

Проигрыш прошел успешно. Генерал армии Рокоссовский высоко оценил работу командующего и штаба 65-й армии. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях с участием Маршала Советского Союза Жукова. Особое внимание уделялось изучению обороны противника и характера местности в полосе наступления армий, определению способов скорейшего прорыва на дорогу Слуцк — Бобруйск с целью перехватить пути отхода бобруйской группировки 9-й армии противника. Маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, присутствовавший на занятиях в 48-й армии, вспоминал: «Я старый кадровый офицер, много раз участвовал в подобных играх, но такого искусства, какое показал Жуков, ни разу не встречал. На ящике с песком до деталей была воспроизведена впереди лежащая местность, включая и зону обороны противника. Были проиграны различные варианты предстоящего наступления. Все это обеспечило армии большой успех…»[56]

При организации и проведении боевой подготовки особое внимание уделялось обобщению боевого опыта. Например, начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник М.С. Малинин, член военного совета генерал-лейтенант К.Ф. Телегин и начальник политуправления фронта генерал-майор С.Ф. Галаджев направили в армии группы офицеров штаба и политуправления фронта с целью пропаганды наиболее эффективных приемов и действий при прорыве обороны, ознакомления личного состава с сильными и слабыми сторонами противника. Политуправление 3-го Белорусского фронта совместно с инженерным отделом издало несколько листовок-памяток, в которых содержались советы и рекомендации по преодолению противотанковых препятствий, маскировке и наблюдению за противником, ведению боя в траншеях[57]. Для офицерского состава фронтов были организованы лекции и доклады на темы: «Наступление стрелкового батальона в условиях лесисто-болотистой местности», «Прорыв обороны противника усиленным стрелковым полком в лесисто-болотистой местности», «Бой на окружение и уничтожение врага в лесисто-болотистой местности» и другие.

Конец ознакомительного фрагмента.