Республика Анампоху. Байки-Бабайки об Афгане

Владимир Дадонкин

Книга, написанная с долей юмора и множеством комических ситуаций, рассказывает о кабульских приключениях одного молодого человека, приехавшего в воюющий Афганистан по контракту. Главный его девиз – «кому война, а кому мать родна». Его цель – оторваться по полной, и ему неплохо это удается. Книгу «Республика Анампоху» читать можно с восхищением, можно с негодованием, но невозможно с равнодушием. Так же в книге собраны рассказы, стихи, написанные автором в разное время. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5

«Мерседес», дубленка, Валерка, залет.

Раз в месяц к нам в часть приезжал автобус «Мерседес», который контрактники заправляли солярой, а так же заполняли стоявших в нем пять двухсотлитровых бочек, таков был приказ командира полка. Кому он принадлежал, мы не знали, но он был с «хадовскими» номерами (ХАД — афганский КГБ). За рулем обычно сидел пожилой афганец, еле — еле говоривший по-русски. После заправки в автобус рассаживались все контрактники с полными сумками товара, и он вез нас до ближайших дуканов, где товар сдавался и закупались необходимые каждому товары, в том числе и водка. Раз в месяц это делали все, даже самые трусливые и ленивые, те, кто месяцами сидел в части и боялся высунуть оттуда нос. На все выделялось обычно не больше получаса, но народ успевал, и все организованно возвращались в часть.

Автобус — это было табу. Командир полка смотрел на это сквозь пальцы, а остальным было наплевать: каждый крутился в Афгане, как мог. И только раз Индюк из вредности пытался противостоять этому. В очередной раз мы, загрузившись в автобус, уже в уме подсчитывали свою выручку, но автобус вдруг остановили возле КПП. Водитель открыл дверь, и в нее вошел Индюк:

— Так, выметайтесь все! Никто никуда не едет!

Народ загудел

— Че за дела, майор. Ты что, нюх потерял? Командир разрешает.

— Я не разрешаю. Всем выйти из автобуса и вернуться в модуль!

Короче говоря: пьяный проспится, а дурак никогда. Чертыхаясь и матерясь, мы, как обосранные, поперлись назад. Народ, возмущаясь, собрался в комнате отдыха, где стоял бильярд и телевизор. Основной удар принял на зампотыл.

— Григорич что за беспредел? Иди, разбирайся с Индюком. Мы заправлять соляру больше не будем. Тонну солярки списывать как будем? На хрен это нам надо, не за хер в тюрьму садится.

Зампотыл ушел к командиру. Мы не знаем, о чем он там с ним разговаривал, только на следующий день автобус все-таки пришел и отвез всех нас в дуканы. С тех пор мы взяли за правило: сначала автобус отвозит нас в дуканы, а потом мы заправляем его соляркой.

Кстати, если на торговлю водкой и сдачу мелкого товара командование смотрело сквозь пальцы, а самым тяжким наказанием была за это высылка назад, в Союз, то бензин и солярка — это было дело хоть и наварное, но подсудное, и срок за него давали реальный. Не обошло это и наш полк. Человек шесть, вместе с корешом Валька — Геной, (это тот чувак, который меня подвозил на кране в часть), за торговлю солярой влетели по крупным срокам, от четырех до восьми лет с выплатой компенсации. Прежде чем что то делать подумай о последствиях. Мы все — как карандаши: каждый рисует свою судьбу. Кто-то ломается, кто-то тупит, а кто-то затачивается и движется вперёд.

Как-то ко мне в кубрик зашла одна «чекистка». Звали ее Ольга. Она «жила» с замполитом полка и потихоньку подрабатывала на сексуальном фронте:

— Леня, помоги, скоро в отпуск собираюсь, хочу дубленку купить.

— А в чем проблема? Вон в дуканах их полно. У меня времени на тебя нет.

Ольга приуныла.

— Да там говно самопальное все, хоть лисьи, хоть волчьи, с них вся шерсть лезет.

— А я то причем? Вон, у тебя женихов много, пусть и отвезут.

— Нет, я хочу итальянскую, ты же понимаешь, о чем я говорю?

Я, конечно, прекрасно понимал. Буквально на прошлой неделе я купил фирменную итальянскую дубленку жене, и все телки в полку пускали слюни, глядя на нее.

Нашел я это место случайно, мотаясь по Кабулу. В районе Майванда, нашел небольшой рынок, где торговали «Секонд хенд» с Запада. Наверняка, это все шло в виде спонсорской помощи Афгану, но все оседало на этом рынке. Вещи было почти что новые, и та итальянская дубленка, которую я купил жене, была потерта только на карманах, и после элементарной чистки стала как новая. В Союзе в то время такие дубленки шли на «ура» и стоили большиде деньги от 500 рублей и выше. Немного поломавшись, я согласился

— Только скажи замполиту, пусть машину даст. Оттуда мы сами доедем.

Узнав как-то, что я собираюсь на рынок, ко мне привязался Валерка — «Чуксей». Это был тихий нерешительный парень, который служил в котельной, он практически не выходил с территории полка. Я вообще поражаюсь, как и зачем он поехал в Афган.

— Слышь, братан, ну возьми с собой. Мне тоже скоро в отпуск, подарки хочу кое-какие купить и себе часы, такие, как у тебя.

— Да с автобусом поедешь, купишь — я имел в виду ХАДовский автобус.

— Ты лучше всех эти дела знаешь, где подешевле купить можно. Ну, возьми!

Не хочется хвалиться, но за те полгода, которые я уже провел в Афгане, Кабул я прорысачил вдоль и поперек. Где меня только не носило, даже один раз черт меня занес на «грязный базар», в подземный рынок. Правда, далеко углубляться туда не стал, но понятие имею. Представьте огромное почти неосвещенное подземелье, разгороженное дуканами с различным барахлом, темнота, и только яркие пятна света падающих от карбидных ламп, вырывают из темноты угрюмые рожи дуканщиков. Глядя на меня дуканщики не могли поверить своим глазам. Какой то сумашедший шурави без охраны просто так шаландает по «грязному базару». Пройдя пару десятков метров, я понял, что меня здесь не любят, и даже не ждут, поэтому порыл обратно от греха подальше. Что же касается того, где и что купить задешево в Кабуле, я уже знал наизусть.

— Ладно, — сказал я Валерке, — поехали, только выполняй все, что я скажу, и от меня не отходи.

Прибежала Ольга и сказала, что в сторону «Теплого стана» (район в Кабуле, названный нашими солдатами по одноименному району в Москве) идет машина, и нас подкинет.

— Сказала замполиту, чтоб Индюк не возбухал, если что?

— Да все нормально.

Мы сели на КПП в кузов ГАЗ-66 и отправились в Кабул. Ольгу просто распирало желание побыстрее купить дубленку, однако, я прекрасно знал, что как только она зайдет на рынок, ее уже ничем оттуда не выгонишь. Поэтому строго сказал, что сначала купим подарки Валерке, а потом ей.

Напротив гостиницы «Спинзар» было несколько десятков дуканчиков, в которых торговали только часами. Мы между собой так и называли их — «часовой ряд». У меня там была пара знакомых афганцев, у которых я брал товар. Я выбрал Валере хорошие механические японские часы «Сейко 5» с автозаводом. У меня были такие же, только с циферблатом другого цвета. Их подарил мне мой земляк, сержант из разведроты.

А история этих часов такова. Полк был на боевом задании, и рассредоточился по горам, каждое подразделение выполняло свою задачу. Одно из отделений, которым командовал мой земляк, заняло позицию невдалеке от какого-то афганского кишлака. Вскоре к ним из кишлака отправилась делегация из старейшин, их было человек пять, или шесть. Подойдя к нашей позиции, они начали просить, чтобы солдаты не заходили в кишлак, потому что кишлак мирный. На что мой земляк, назовем его Артур, приказал через переводчика таджика выстроиться всем в шеренгу и вытянуть обе руки. Когда те в недоумении исполнили команду, он прошел и собственноручно снял у них все часы. После чего сказал, чтобы они уходили, красноречиво показав на ствол БТРа. Ходить по горам и искать командование части, чтобы пожаловаться, было чревато, поэтому бедные дехкане молча двинулись к себе в кишлак, радуясь в душе, что еще легко отделались.

Хочется сказать, что часы и оружие — основная гордость афганского мужчины, и, как правило, уважаемые и богатые люди носят фирменные японские, или швейцарские часы. Лучшие из этих часов Артур подарил мне. Это только один из тех случаев, которые вытворяли наши солдатики в Афгане, но про все я, конечно, рассказывать не буду, дабы не терять лица советского солдата.

Но давайте вернемся к нашим героям в Кабул. Купив Валерке часы, мы отправились по дуканам, чтобы прикупить всякой мелочевки на сувениры его близким и друзьям. В одном из дуканов, в котором торговал молодой афганец, Али, лет двадцати пяти, мы задержались. Этого парня я знал по совместным торговым делам уже несколько месяцев, он неплохо говорил по-русски, и дело у него шло хорошо. Али так плотоядно смотрел на Ольгу, что та аж засмущалась, хотя прошла и Крым и Рим.

Я в шутку спросил у него:

— Хуб ханум? (хорошая женщина)

— Хуб!

— Хочешь ее трахнуть? — я показал руками соответствующее движение — он кивнул

— Тогда пайса давай.

— Сколько? — он не поверил своему счастью.

Я, чуть подумав, сказал:

— Три тысячи (сто чеков).

— Давай, — он аж затрясся от предвкушения.

— Ты что офигел, дурак? Трахайся с ним сам, — заорала на меня Ольга.

Если вначале это и было шуткой, то теперь во мне проснулся азарт, появилась возможность «подкузьмить» нашему замполиту полка, который периодически долбал нас политинформацией и партсобраниями. Тем более я в своей жизни всегда придерживался поговорки — «Нет женщин, которые не дают, есть мужики, которые плохо просят». Если не можешь изменить ситуацию — измени своё отношение к ней. Еж птица гордая — не пнешь не полетит.

— Пойдем-ка, выйдем, — сказал я ей.

Я взял Ольгу под ручку и вывел из дукана. Сделав участливую рожу я начал ее обработку.

— Слушай, ты что теряешь? Тебя твой политрук за бесплатно трахает, а тут пять минут — и дубленка бесплатно, и удовольствие получишь.

При словах «дубленка», и «бесплатно» у Ольги загорелись глаза, блядская натура брала свое. Я уже вошел в раж, мне, как спортсмену, нужна была только победа:

— Ты хорошо подумай, мы уже не вернемся.

Она для понта помялась, но, судя по горящим глазам, созрела.

— А вдруг он меня убьет? — спросила она.

— Членом что ли? Да кому ты нужна? Ты думаешь, ты первая «чекистка», которую он трахает за деньги? Тем более я в дукане постою, на атасе.

Ольга задумалась:

— Только поклянись, что никому не скажешь.

— Клянусь Бабраком Кармалем и Апрельской революцией!

— По настоящему!

Я разозлился.

— Тебе дубленка нужна? Пять минут разврата и вечером ты ходишь в дубленке, десять секунд на размышление. Время пошло!

Ольга задумалась, она представила как дефилирует по женскому модулю в итальянской дубленке, выдохнула и кивнула головой. Страх и жадность, жадность и страх, всегда вместе, одно с другим, неконтролируемое желание получить, что то на халяву, но порой человека останавливает страх. Ольга победила свой страх и мужественно вошла в двери дукана. Весь ее вид говорил — ну вот и я типа Жанна д Арк. Не помню рожи этой Жанны, но Ольга была хоть и порядочная сука, но очень красивая с прекрасной фигурой. В этот момент даже мне ее захотелось.

Валерку, который торговался в соседнем дукане, я в это дело посвящать не стал, просто сказал, чтобы он стоял на улице возле дверей и никого не пускал, потому, что у нас важные переговоры.

Уезжая из части, я попросил Ольгу надеть джинсы и блузку с длинным рукавом, потому что бродить по Кабулу с дамой, у которой вываливается из блузки грудь, а задница в мини-юбке — себе дороже, обеспечен полный аншлаг. Все мужское население Кабула, пуская слюни и чуть не кончая, раздевает ее глазами, у них даже от взгляда на обнаженную шею встает. А мне такая реклама не нужна.

В общем, оставив Валерку у дверей дукана, я вошел с Ольгой внутрь.

— Только с фирменным презервативом, и бабки пусть сразу дает.

Дуканщик не верил своему счастью.

— Пайса (деньги) давай.

Дрожащими руками Али отсчитал мне три тысячи афганей.

— Ну что, иди работай, да смотри, не осрами Родину, — ухмыльнулся я.

Он завел ее за занавеску, которая отделяла прилавок от подсобного помещения, и началось. Словно лев, в пустыне напавший на лань, Али рычал и стонал от сладострастия, минуты через три начала постанывать и Ольга. От их телодвижений занавеска колыхалась, как от ветра. Стоны становились все громче и громче, я сидел на низком стульчике и, покуривая сигаретку с чарзом, ухмылялся сам себе, представляя рожу нашего замполита, если бы он все это видел.

Носом к стеклу дукана прильнул Валерка, пытаясь разглядеть, что там происходит, я хотел ему сказать — «ты очень кстати, у нас тут разврат», но подошел к двери и знаком показал, что все нормально.

Наконец, минут через десять, все прекратилось, и из занавески вышла Ольга, за ней с всклоченными волосами и безумными глазами совершенно мокрый молодой дукандор.

Мы шли по улице и тихо переговаривались с Ольгой.

— Ну, как клиент?

— Да злоебучий какой-то. Два раза кончил, не вынимая, хорошо, что презерватив оказался фирменный, немецкий, выдержал.

— Молодец, не осрамила Родину. Я бы тебе орден «Дружбы народов» вручил за укрепление связей между советским и афганским народами.

Каждый человек имеет право налево. Ольга как будто бы ни чего и не произошло шла рядом разглядывая витрины дуканов. Весь вид ее говорил: если вы уронили достоинство сделайте вид, что оно не ваше. Я смотрел не нее и думал — сколько же времени и сил должен потратить мужчина, чтобы воспользоваться минутной слабостью женщины.

В Афгане у местных мужиков с половым вопросом дела обстоят худо. Пока не женишься, хрен кому вдуешь. Правда, там была парочка закрытых публичных домов, которые мне показали знакомые афганцы, в один из них мы как-то по-пьяни с Саньком пытались зайти, но туда нас не пустили два здоровых афганских бугая, на всякий случай показав торчащие за поясами огромные ножи. Все мои желания тут же улетучились, хотя Санек еще, что-то пытался объяснять, показывая деньги.

— Пойдем, мудак, — сказал я ему. — А то тебя самого сейчас в задницу оттрахают, забесплатно. Как говаривал командир танковой роты: «куда ствол смотрит, туда и башня едет»

Чтобы жениться простому афганцу нужно заплатить приличный калым, а это сделать может не каждый. Так что пока не женишься дрочи на фото индийских актрис.

Не знаю, правда или нет, но, как мне говорили, в Кабуле существовала «горка невест» — такой своеобразный рынок, куда приходили женихи, которые не могли заплатить калым за невесту, туда же приводили невест, которых по тем или иным причинам не смогли отдать замуж. Родители договаривались между собой, и тут же можно было с помощью муллы заключить брак.

От отсутствия бесперебойной сексуальной жизни нередки были среди бедных афганцев и «голубые» отношения, ну сами представьте: мужику уже за тридцать, член встает даже на осликов, а вдуть некому, вот и пользуют потихоньку друг дружку. Развращает не секс, а его отсутствие. Как говорится в народной поговорке русских геев — «Лучшее влагалище, это очко товарища». И небольшая ремарочка: с каждым годом российский телевизионный новогодний «голубой огонёк» начинает всё больше соответствовать названию.

Кстати в Афганистане распространён уже много лет вид сексуального рабства и детской проституции, вовлекающий мальчиков в исполнение эротических танцев в женском образе перед клиентами, которые могут также «купить» исполнителя для сексуального удовлетворения. Их называют «бача-бази» — танцующие мальчики. В Афганистане бизнес по продаже «бача-бази» процветал даже при так называемом «социализме», многие богатые мужчины держали «бача-бази» как показатель достояния и статуса. Эта практика незаконна и официально не существует, хотя в реальности широко распространена; многие заказчики — военные полевые командиры, чиновники, а так же полицейские зачастую являются соучастниками. Всем понятно что эти мальчики не только танцуют в женской одежде.

Пока мы шли, переговариваясь с Ольгой, у Валерки то ли от волнения, то ли от страха заболел живот, и ему жутко захотелось в туалет.

— Ну, ты, братан, даешь, — я начал вспоминать, куда же его можно отвести.

— Вспомнил! Тут недалеко стоит афганская воинская часть и возле КПП такой же сортир-контейнер, как у нас в части.

Мне самому пришлось, как — то там срать, сидя с полной сумкой барахла в руках, между несколькими бородатыми душманами в чалмах, удовольствие не из приятных. На очке сидят в ряд пять душманов и ты между ними и они с удивлением смотрят на тебя, чем же ты серешь шурави? А может ты засланый казачек и хочешь выведать страшную душманскую тайну? Тогда я героически отосрался и с высоко поднятой головой вышел из сортира. Типа врешь — не возьмешь! Вот что значит вырос в советском бараке, а там и не такое видали. Что поделаешь, лучше быть убитым, чем обосранным, хотя кому как.

Мы присели с Ольгой на лавочке, недалеко от этой части, я основываясь на предыдущем опыте показал Валерке сортир и сказал:

— Расталкивай всех и сразу заходи, никакой очереди не жди.

Сортиров в Кабуле было мало и возле этого сортира всегда толпились простые афганцы, норовя посрать на халяву, и как только освобождалось место, кто-нибудь из них тут же влетал в сортир. Прошло минут десять, Валерки не было, пятнадцать,… нет. Я встал и пошел к сортиру, чтобы разобраться, в чем проблемы. Навстречу шел счастливый Валерик.

Как я и предполагал у сортира толпилось человек десять афганцев, которые тут же вбегали в него, как освобождалось место. Валерка, мужик по своей натуре застенчивый и трусоватый, пытался занять очередь, (представляете?), а пролезть через толпу боялся и чуть не обосрался, т.е. «лучше живая очередь, чем очередь из автомата». Хорошо, что рядом проходил афганский офицер, увидел, что среди толпы стоит обсирающийся шурави, подошел, разогнал их и втолкнул его в сортир.

Сидя на очке между двумя бородатыми «духами» в чалмах Валерка старался смотреть только перед собой, от ужаса боясь повернуть голову, а, закончив, пулей вылетел оттуда, даже не вытерев задницы. Я думаю, эта история запомнилась ему на всю жизнь, потому что это был его самый героический поступок в Афганистане. Но лучше геройски пукнуть, чем предательски бзднуть.

А в следующую свою поездку я случайно наткнулся на платный сортир, вполне цивильный, расположенный в небольшом парке на Майванде, буквально в двухстах метрах от того сральника куда ходил Валерка. Стоимость посещения была 5 афганей, для сравнения скажу, что хлебная лепешка стоила в то время 5—6 афганей. Для простого афганца это большие деньги и бедные афганцы обычно опорожняются там, где припекло иногда стоя прямо на улице.

Кстати, иногда бывая в афганских сортирах расположенных на рынках, я обращал внимание на то, что возле каждого очка была горка с сухой размельченной глиной. Потом мне необразованному объяснили, что этой глиной афганцы вытирают задницу. Восток — дело тонкое! Не знаю насколько это правда, но пробовать я не стал.

Еще целый час мы бродили по рынку «Секонд хенд», где на заработанные тяжким трудом деньги Ольга, наконец, сторговала себе неплохую итальянскую дубленку, покрутив задницей перед продавцом и попутно прихватила «на бакшиш» (в подарок) кофточку. Вот проныра. Подарите ей весь мир, и она потребует еще и оберточную бумагу.

Наконец-то сев на такси, мы отправились в часть. Не доезжая сто метров до части вышли, я отправил Ольгу и Валерку вперед, а сам с сумкой, в которой было пять бутылок «Столичной» водки купленной по просьбе пацанов, остался ждать сигнала. Через некоторое время из КПП вышел Валерик и махнул мне рукой. Я спокойно подошел к КПП открыл дверь и увидел ехидную морду улыбающегося Индюка.

— Нуте-с, молодой человек, где вы были-с?

— В штабе армии.

— А что Вы там делали-с?

— В гости к другу ездил.

— А разрешеньеце кто Вам давал-с? — Индюк явно наслаждался моим залетом.

— Полковник Оберемченко — сказал я.

— А что у Вас в сумочке?

— Водка, друг на день рождения подарил.

— А Вы знаете, что у нас в части «сухой закон»?

— Знаю.

— Так вот, уважаемый, Вашу водочку я конфискую и доложу вашему начальнику. Идите! Еще одно нарушение и Вам уже не удастся оттянуть свой конец.

Возле КПП стоял, переминаясь с ноги на ногу, Валерка:

— Ленчик, ты меня извини, он меня заставил

— Да ладно, что с тебя взять, недоделанный.

Замполит сказал Индюку, что он послал Ольгу со мной в Кабул за покупками. Индюк точно знал, что без водки я не вернусь и продежурил на КПП почти три часа, чтобы меня подловить. Ольгу он пропустил сразу, проверив Валеркину сумку и убедившись, что кроме вещей и сувениров ничего не везет, спросил, где я. Валерка испугался и сказал, что я стою в ста метрах от КПП.

— С водкой?

— Да.

— Иди, махай!

И этот мудак пошел и махнул мне. Вот я и помог убогому Валерке-обсиру купить подарки. Не спешите вытаскивать людей из говна, может это их естественная среда обитания!

Пацаны, которые лишились своей водки, разобравшись в ситуации, тут же выписали «Чуксею» мандюлей, а я, помывшись в душе, пошел в женский модуль.

Ольга в кофточке и дубленке, несмотря на почти сорокаградусную жару, дефилировала по всем комнатам демонстрируя покупку, причем, безбожно врала о цене, по которой якобы ее купила. Наши тетки начали меня доставать, многозначительно намекая на безмерную благодарность, и я клятвенно пообещал, что у всех будут точно такие же, но позже.

— Иди сюда, — позвал я Ольгу, — ты должна пацанам сто чеков по себестоимости водки. Поняла? Ее твой политрук с Индюком, наверное, уже жрут.

— А я тут причем?

— Ты говорила, что твой замполит с Индюком договорился? Я теперь понимаю, на что они козлы договорились. Короче, я вечером дежурю — принесешь сто чеков и отработаешь передком по полной программе. Поняла? И не выеживайся, а то весь полк будет знать, на какие бабки ты дубленку купила.

Отдавать такие деньги Ольга ни за что бы ни стала, поэтому вечером пришла ко мне, и отдала долги натурой, обещав покрыть остальные в рассрочку, но тоже натурой. Конечно еще та была жучка, но уж очень красивая, поэтому предложение в рассрочку я принял к рассмотрению, не пропадать же деньгам. С не менее колоритными полковыми девушками вы познакомитесь в следующих главах этой книги.