Вирусократия

Владимир Давыдов, 2014

Вирусы… Они пытаются нас преобразовать, мы пытаемся их уничтожать. И никогда никто не задумывался, а может ли быть иначе… Может ли глобальная пандемия изменить это? А заодно позволить понять, что человечество является не единственной разумной расой на этой планете и что те, кого мы в давние времена потеснили, могут попытаться взять реванш, используя то, что их организм гораздо устойчивее к болезням, чем человеческий? В книге были предсказаны некоторые методы борьбы с инфекционными болезнями, которые позднее появились в реальности. Так что, возможно, другие описанные в ней и еще не воплощенные методы ждут своих исследователей.

Глава 2. Призрак пандемии

Северный Кавказ, частные охотничьи угодья в горах близ Лагонаки

— Ты же телееевииизииииоооонщииииик… Неужели всё, что показывают последнюю неделю, правда? — высокий стакан громко стукнул о край стола. Голос был чуть хрипловат — его обладатель явно не следовал предупреждениям Минздрава о вреде курения. А по характерному растягиванию слов было видно, что и о вреде чрезмерного употребления алкоголя он тоже имел своё, отличное от общепринятого представление.

— Можно «запиарить» всё, что угодно, но новости — это как раз то, что весьма неохотно поддаётся пиару. И потом, купить все новостные каналы в прайм-тайм, никаких денег не хватит, — это я тебе говорю как телевизионщик.

Мужчина лет пятидесяти, с явным брюшком и большими залысинами отодвинул пустой стакан на середину вычурного журнального столика и исподлобья взглянул на своего товарища, главного редактора одного из каналов южнороссийского телевидения.

— Не пей больше, Андрей, — строго произнёс тот, не отрываясь от экрана ноутбука. — Тебе хватит!

— Сво-о-лочи! Та-а-кой отпуск угробить, — не успокаивался толстяк. Он потянулся было к бутылке «Белого коня», но посмотрев на товарища, убрал руку за спину. Совсем как маленький ребёнок, которому строго-настрого запретили трогать любимую игрушку.

— Захауха, братуха! А вот мне налей, Андрюха, — с первым словом, прочно вошедшим в обиход у многих русскоязычных местных жителей и означавшем «слышишь» на адыгском языке, главред оторвался от ноутбука. После чего завершил мысль сразу крылатым выражением и словами известного поэта. — Ибо истина, как известно, в вине, а верить во всю эту круговерть вокруг общемировой пандемии, хоть и не хочется, но придётся. К тому же «мой первый друг, мой друг бесценный», застряли мы с тобой здесь, похоже, надолго!

— Эт-т-да-а! — согласно кивнул в ответ Андрей, которого развозило всё больше и больше, что, впрочем, не помешало ему налить стакан, не расплескав ни капли виски.

— Со-о-довую? — икнув, предложил он, хотя прекрасно знал, что Денис Парамонов никогда и ничего не разбавлял — ни спирт, ни новости.

— Да иди ты сам знаешь куда со своей содовой. На вот лучше полюбуйся, — журналист взял из принтера пару листов, на которых специально распечатал для своего друга несколько новостных веб-страниц. Андрей в прошлом был очень близорук и носил очки минус десять, а теперь хотя и видел на все 100% благодаря врачам из национального медицинского центра, но то ли по старой привычке, то ли из боязни снова стать близоруким никогда не читал с монитора, а уж с экрана миниатюрного «ноута» Парамонова тем более.

Заголовки новостных лент, телеграфных агентств, национальных каналов телевидения и радио, вся мировая сеть Интернет, первые полосы ведущих газет и журналов по всему миру, словно сговорившись, писали, показывали, говорили, кричали разного размера и формы заголовками: «Пандемия!», «Апокалипсис», «На пороге судного дня» и т.п.

Денис Владимирович повернулся было к Андрею, но тот уже дремал, откинувшись на спинку кресла.

— Слабак, — беззлобно усмехнулся Парамонов и одним залпом проглотил добрую половину золотистого содержимого стакана, налитого заботливой рукой его опьяневшего друга.

Вторую неделю они отдыхали на охотничьей заимке генерала Звягина — общего товарища со времён Афгана.

Когда-то заимка принадлежала министерству обороны, а потом во времена Большого смутокризиса начала второго десятилетия была выкуплена Звягиным, ставшим к тому времени одним из удачливых предпринимателей, почти за «понюх табака».

Заимкой её называли в шутку. Гораздо больше к этим добротным строениям, разбросанным на площади около трёх гектаров, подходило определение «минисанаторий».

При желании здесь можно было разместить и целый месяц кормить запасами из «погребка» полную роту солдат. Так что вопрос о хлебе насущном пока не стоял. С медикаментами и водой проблем тоже не было. Дизель с запасом солярки на год непрерывной эксплуатации, тепловые насосы и коллекторы, солнечные панели и даже пара ВЭУ — парусного и роторно-вертикального типов — гарантировали, что даже выход из строя внешних сетей не оставит хозяйство без энергии и тепла.

В обычное время, когда на заимке не было массовых мероприятий, ее обслуга состояла всего из трёх человек — давно живущего здесь местного жителя с женой и сыном-инвалидом.

Из средств связи на этой базе были два обычных телефона и мощная военная рация с запасом элементов питания. Также здесь работали мобильные, заодно обеспечивая через 4G-сеть выход в Интернет.

Поглядев на спящего друга, Денис Владимирович снова подсел к ноутбуку и вошёл в Skype. Тренькнув, пошёл гудок, и вскоре на экране появилось озабоченное лицо хозяина заимки — бывшего генерала-десантника, а ныне депутата Государственной Думы и обладателя десятка предприятий господина Василия Ивановича Звягина.

Центральная Россия. Кладбище небольшого провинциального городка

Настоятель Церкви Всех Святых отец Мефодий устало опустился на табурет, заботливо подставленный стоявшей рядом работницей крематория. Возраст её было не определить из-за скрывающей большую часть лица марлевой повязки. Сам батюшка носил новенький респиратор импортного производства, не мешающий говорить. Их по церковным каналам централизованно доставили священникам даже в отдалённые приходы.

Сегодня он нёс службу в крематории и отпевал уже пятнадцатого покойника. Страшно смотреть на обращённые к тебе глаза людей, оплакивающих своих близких и при этом зачастую думающих, что скоро настанёт и их черед. Лица, спрятанные под марлевыми повязками и респираторами, позволяли увидеть только глаза. Боль, непонимание, страх, последняя надежда, отречение, пустота, смирение. А у некоторых явно пожилых людей, пришедших на службу в противогазах ещё времён Второй мировой, и глаз было не разглядеть.

К видимому от того места, где сидел отец Мефодий, непрерывно облучаемому кварцевыми лампами входу в зал для последнего прощания подъехал очередной специальный катафалк. Из которого достали наглухо запаянный спецгроб. Бравые работники кладбища, в обычное время немного нагловатые и постоянно слегка пьяные, — и те стали трезвее и молчаливее. Работы, за которую им раньше платили родственники, у них стало гораздо меньше. Практически всем теперь занимались бойцы СПЭБов (специальных противоэпидемиологических бригад). В белых защитных костюмах 1 класса биозащиты с автономной системой дыхания они походили на инопланетян. Сноровисто выносили из катафалка очередной гроб, короткая молитва, никакой музыки, только жужжание механизма плиты, опускающей гроб к печам. И сдержанный плач единственного родственника — кладбище на спецрежиме, массовые посещения запрещены. Для прощания с умершими допускался только один родственник, которому возвращали урну с прахом. Её он забирал с собой, поскольку захоронения были приостановлены и откладывались до особого распоряжения властей. При въезде на городское кладбище дежурили две машины санитарной обработки да видавший виды милицейский УАЗик. А по периметру городок был блокирован войсками и входил в карантинную зону, каких становилось по стране всё больше и больше.

Покидая кладбище, все проходили специальную обработку в санпропускнике — огромной прорезиненной военной палатке. Судя по количеству новых покойников, помогало это мало, но приказ властей пока ещё соблюдали.

За последний месяц из тридцати тысяч жителей городка уже более четверти обрело вечный покой. Оставшиеся спешно скупали в магазинах продукты, заодно сметая с полок спички и всё, что могло пригодиться для житья в деревне. Очереди выстраивались задолго до открытия магазинов. Кое-где возникали перепалки. Тех, кто пытался всё решить силой, просто-напросто выкидывали из очередей военные патрули и местная милиция. Ещё верившие в то, что медики найдут-таки лекарство от неизвестной болезни, люди старались сдерживать свои чувства. Хотя с каждым днём обстановка накалялась всё больше.

США, штат Техас, окрестности скотоводческого ранчо

Джек вдавливал педаль газа с такой силой, что казалось, нога вот-вот продавит пол старенького пикапа. Но видавший виды перегруженный «Форд» реагировал на это совсем не так, как хотел его хозяин. Урча мотором и подпрыгивая на неровностях дороги, он продолжал свой путь, практически не отзываясь на утопленную в пол педаль. А до ранчо оставалось ещё миль десять. Жену и маленького Билла из города Джек забрал ещё неделю назад. Мой дом — моя крепость, так или как-то похоже говорили далекие предки Джека, прибывшие в Америку из Глазго во времена Юконской лихорадки. Этим техасским ранчо владел ещё его дед. Он удачно застолбил один из участков на Юконе. А когда на том ручье, где находился участок, обнаружилась неплохая залежь золота, пращур продал его и купил кусок земли в Техасе.

В город пускали только по специальным пропускам, и Джек сделал все закупки в пригороде. Несколько ящиков с консервами, запасные батареи для фонарей и радиоприёмников. Четыре стоящие в кузове бочки под завязку залил дизтопливом. А для Билла взял целую кипу комиксов. И вот теперь возвращался обратно.

Солнце медленно скатывалось к горизонту. Тени редких деревьев становились длиннее. Сумерки были недолгими, и темнота быстро обступила пикап. В свете фар мелькала мошкара. Дорожные указатели подмаргивали флуоресцентным отблеском.

Музыку в машине Джек не включил. Настроение совсем не располагало слушать даже его любимый тяжёлый рок.

В недавнем телеобращении к нации президент, как всегда, заверил граждан, что все силы лучших специалистов привлечены для скорейшего решения возникшей проблемы.

Пока это означало только, что по всей стране было введено чрезвычайное, а позднее и военное положение. Перемещение по стране стали ограничивать. Все коммуникационные центры перешли под контроль ФБР. Средства массовой информации взяли под контроль — всех их работников вместе с семьями после тщательной проверки на заражённость разместили в специальных, оборудованных для этой цели местах поселения. И в результате теперь с целью предотвращения возникновения панических слухов и настроений все СМИ крутили бесконечные ролики о мерах предосторожности, правилах поведения и средствах индивидуальной защиты.

А во все ранее независимые телекоммуникационные компании пришли люди из АНБ⁹ и, пользуясь чрезвычайным положением, подключили к их каналам связи свои устройства контроля трафика и сообщений.

Силиконовую долину и другие научные зоны и университетские городки, в которых собрались представители учёного мира, вообще закрыли для посещения. Там теперь, согласно обещанию президента, сотни специалистов пытались найти средства спасения.

По телеканалам сплошь показывали фильмы патриотического направления — о величии нации и страны. Увеселительные заведения от баров до казино, театры и концертные залы по приказу властей повсеместно закрылись. Занятия во всех учебных заведениях прекратились. Люди стремились встретить надвигающуюся угрозу в кругу своих близких. Студенты, туристы, командированные экстренно возвращались оттуда, откуда выезд ещё был разрешен. Взрослые везли к себе престарелых родителей или наоборот отправляли бабушкам и дедушкам внуков. Страна, раньше никогда не знавшая проблем с доставкой пассажиров, столкнулась с очередями и нехваткой билетов на внутренние и внешние рейсы.

За этими воспоминаниями Джек и не заметил, как доехал до места. Въезжая во двор, он оценил, что автоматика ворот работает как надо — послушные фотоэлементам тяжёлые створки бесшумно закрылись сразу, как только машина пересекла линию забора.

Ранчо встретило хозяина непривычной тишиной. Всё своё поголовье Джек продал месяц назад, поддавшись на уговоры бойкого торгового представителя. Цена, которую предложил покупатель, была очень высока. Спрос на говядину для консервов в последнее время вырос до ажиотажного. Бывший морской пехотинец Джек нутром чувствовал, что пандемия, возникшая, если верить новостям, по всему миру, закончится не скоро. Надо было готовиться к худшему. Риск заболеть был, конечно, и в этом отдалённом местечке. Но все меры предосторожности, какие ему были известны, он принял. И теперь надеялся на Бога и на себя.

Россия, блокпост на дальнем выезде из областного центра

Мелкий моросящий дождик шёл уже часов пять. Возле приспущенного шлагбаума уставший и раздражённый дежурный боец, чертыхаясь, докуривал очередную сигарету. Большой капюшон дождевика поблескивал в лучах дежурного освещения, почти полностью скрывая закрытое респиратором лицо постового. Светало.

Боковой люк стоявшего на обочине БМП приоткрылся, и голос старшего наряда капитана Семёнова донёс до постового радостную весть:

— Давай в машину, Лёха тебя сменит.

Лёха, большой грузный сержант, незамедлительно появился в проёме люка. Поправил пока ещё сухой дождевик и махнул товарищу рукой. Мол — иди, давай. А сам не спеша направился к шлагбауму.

Ещё минуту назад, казалось, что, услышав такие слова, постовой с разбегу бросится к военному «Уралу»-каптёрке, сбросит с себя тяжеленный дождевик, сменит промокшие ботинки на сухую обувь и наконец «нырнет» в тёплое нутро БМП. Но вот ведь какова человеческая натура! Стоит только увидеть, что вот оно, то, о чём ты мечтал целых четыре часа, стоя под дождём, и ради чего готов был бежать что есть сил к закамуфлированному грузовику, свершилось — ан нет. Теперь можно не спеша, точно так же, как и приближающийся Лёха, откинув надоедливый капюшон назад, лихо хлопнув по ладони товарища, смачно сплюнув и всем видом показав, что тебе сам чёрт не брат, вразвалочку дойти до «Урала». И, махнув ещё раз вновь заступившему постовому, потянуть ручку дверцы вниз и войти в каптёрку степенно — так, словно и не мечтал об этом последние четыре часа.

Движение по дороге мимо блокпоста было не таким насыщенным, как на главных магистралях, ведущих к другим городам. Здесь проезжали в основном жители отдалённых деревень, почти полупустых и заброшенных. И поэтому блокпост поставили как бы авансом. На блокпостах дежурили бойцы внутренних войск, а на КПП и СКП местный ОМОН и представители специальных санитарно-эпидемиологических бригад. Пока в СКП дежурили в основном три–четыре медика. И лишь в очагах эпидемии медленно, но, как говорится, уверенно возникающих по всей стране, дежурил полный штат с соответствующим медицинским оборудованием.

Областной центр в зону карантина не входил. Пока. Поскольку граница закрытия проходила по одним только медикам известным параметрам, но принцип действия в кризисных ситуациях «лучше сейчас перебдеть, чем потом перебздеть» никто не отменял — и посты, СКП и КПП спешно расставляли по всей области. Приказ перекрыть всё, даже лесные тропы исполнялся добросовестно, хотя в этой российской глубинке вряд ли можно было учесть все направления перемещения граждан. Без документа о прохождении обсервации¹⁰ никто права передвигаться по дорогам не имел. Но ведь в России не зря говорят: «Закон — что дышло, куда повернёшь — туда и вышло!» За всеми «народными тропами» не уследишь. Однако власти, напуганные масштабами и скоростью распространения смертельной заразы, старались.

Стало совсем светло. Дождь, к великой радости постовых, закончился.

— Повезло Лёхе, — подумал ночной дежурный, спускаясь по лесенке из «Урала». Он был уже переодет. Дождевик и промокшая обувь отданы старшему сержанту — «начальнику» каптёрки.

Возле шлагбаума уже стояло трое бойцов, и Лёха — сержант, широко жестикулируя, что-то им рассказывал.

— У меня кореш служит в «инженерных» в Кемеровской области, так вот их направляют в одну из тамошних карантинных зон минировать просёлочные дороги. Не дай бог, у нас такое начнётся — это сколько ж народу подорвётся, бедолаги, — сокрушённо качая головой и совсем по-детски вздыхая, произнёс широкоплечий боец.

— А пусть не лезут. Сапёры ж табличек кругом понатыкают с предупреждениями, — ответил ему коренастый смуглый паренёк.

— На заборе тоже написано было, — как-то горько усмехнулся Лёха.

— И всё же так надо, — добавил, вздохнув, третий постовой, поправив на груди автомат.

— И откуда взялась-то зараза эта? — выругавшись, то ли спросил, то ли констатировал коренастый.

— Из-за «бугра», понятно дело, — уверенно ответил сержант. Всем своим видом давая понять, что двух мнений быть не может.

— Да у них тоже везде почти, как у нас, — ответил коренастый.

— Смотрели, как в Индонезии расстреляли колону машин? — третий собеседник облокотился о брус шлагбаума.

— Во! Там не церемонятся! — смуглый боец повёл автоматом из стороны в сторону.

— Приказ открывать огонь только в очагах заражения, ну это у нас, а у этих азиатов сам чёрт не поймёт, — резюмировал сержант.

— Э-ээ! Давай азиатов не трогать, а, — делая суровое лицо, но всё-таки как-то добродушно сказал коренастый.

— Ты, Тагир, уже русский азиат, — хлопнул товарища по плечу Лёха.

— Наполовину, — согласился коренастый.

Из-за поворота показался легковой автомобиль с включёнными фарами.

— Ну, вот и первый на сегодня, — сказал Лёха, и бойцы заняли места, согласно боевому расписанию.

Областной центр на Урале. Квартира мастера очистных сооружений Скорнякова

— Ты кто? Президент? Генеральный директор? — голос срывался на крик. — Ты сантехник! Дерьмовоз! О господ-и-и!

— Заткнись! Достала уже! Битый час тебе талдычу — всех с семьями забирают на очистные. Всех! — мужчина устало опустился на край старенькой тахты.

— Зачем?! Сдохнуть среди твоего дерьма? — маленькая щуплая женщина, на вид совсем девочка, вытерла рукавом халата заплаканные глаза.

— Да у нас там чище, чем в унитазе президента. И потом, Лизонька, — ласково, сменив тон, продолжал мужчина, — мы там будем в изоляции, полной изоляции и никакая зараза к нам не пристанет.

— Ну да! Зараза к заразе не пристаёт, — уже более миролюбиво, краешком губ изобразив подобие улыбки, но всё ещё сварливым тоном произнёсла Лизонька.

— Нет, правда, хватит реветь, давай собирайся, машина через час придёт.

Женщина резко приникла к широкой груди мужа. Он совсем не ожидал такого от своей не в меру разбушевавшейся супруги. Только что она, вспоминая бога-мать со всеми святыми, была, как разъярённая камышовая кошка. Назвать её тигрицей у Семёна Скорнякова не поворачивался язык. Фигурка жены больше напоминала ему почему-то именно камышовую кошку, которую он и видел-то всего один раз в какой-то передаче о животных. А вот поди ж ты — запомнил.

Семён ласково погладил её по голове, рука прошла по спине, скользнула на маленькие упругие ягодицы. Он поднял жену на руки и прижал к себе.

— Ну всё, пусти! Мир! Всё, иду собираться! — а сама обняла за шею и прильнула поплотнее.

Через сорок минут они уже сидели на тахте рядом с упакованными в большой походный рюкзак и дорожную сумку на колёсиках вещами. Лизавета ещё раз проверяла, перечисляя вслух, всё ли, что нужно, они собрали.

— Бритву я тебе положила, — для верности она загибала пальцы на руке. — По три комплекта белья тебе и себе взяла, — кулачок был уже сжат, и она им загибала пальцы на другой руке.

Семён клацал пультом по каналам. Везде одно и то же. Внимание привлёк репортаж из городка, где оттесняемая ОМОНом толпа пыталась прорваться к супермаркету. Камера дала панораму стройного ряда ОМОНа, в полушаг надвигающегося на толпу. Ритмично ударяя по щитам дубинками и подбадривая себя громкими выкриками, одетые в специальные костюмы бойцы наступали на людей. Из толпы изредка вылетали камни, куски арматуры, но ряд щитов неумолимо приближался. Пока корреспондент, забравшийся на кирпичную ограду здания рядом с супермаркетом, рассказывал о происходящем, ОМОН технично и без особых усилий расколол толпу пополам. Кое-где уже мелькали бойцы СОБРа, лихо и по одним им только известным признакам буквально выхватывающие из толпы зачинщиков…

Звонок телефона прервал просмотр на самом интересном месте — к толпе на подмогу спешил отряд каких-то одетых во все чёрное людей, бывших, судя по манере двигаться и имевшемуся арсеналу, подготовленными бойцами. В руках у большинства поблескивали стальные цепи с шипованными шарами и мечи (и где только такое количество набрали-то, удивился Семён, беря трубку), а у нескольких человек в руках можно было рассмотреть помповые ружья.

По телефону сообщили номер подъехавшей за ними машины. Положив трубку, Семён выключил и выдернул из розетки вилку телевизора — холодильник отключили заранее, перекрыв также газ и воду. Обесточив последний работавший в доме прибор, он ловко надел рюкзак. И ещё раз окинул взглядом вдруг ставшую нежилой квартиру.

Выйдя за порог, дверь закрыл основательно, на все запоры. А на улице ещё раз глянул на окна. И мысленно, чтобы не расстраивать жену, вздохнув, твёрдым шагом направился к ожидавшей машине, в которой уже сидело три пары. С одной из них Семён был знаком. Михаил Стержнёв, заместитель главного механика очистных, со своей дочкой пятнадцатилетней Ядвигой. Жена у Стержнёва недавно погибла в автокатастрофе. За границей у родственников в Германии на скользкой трассе её автомобиль занесло на повороте и выкинуло на встречную полосу. Огромный тягач, перевозивший лес, не оставил старенькому «Жуку» и его хозяйке никаких шансов.

Подсадив Лизавету и отдав рюкзак в руки Михаила, Семён без труда забрался в кузов крытого трёхосного ЗиЛа. Ехали минут пятнадцать, петляя по переулкам.

— Ещё одного заберём, Тольку-химика, — со знанием дела сказал Михаил.

Тот уже ждал у подъезда дома.

Пока выезжали к очистным, в разговоре выяснилось, что не только их служба, но и рабочие всех водозаборов вместе с семьями в срочном порядке мобилизованы на свои рабочие места.

Из специальных быстровозводимых зданий МЧС и приданные им в помощь инженерные войска срочно строили маленькие селения для персонала, занятого на снабжении города водой, электричеством, газом, теплом, ну и, естественно, на обслуживании канализации. И не только это. Заводы по утилизации твёрдых отходов, местная теле — и радиостанции, хлебозавод — всё в спешном порядке, но пока без особой суеты бралось под охрану внутренними войсками и бригадами санитарного контроля.

Для вновь прибывших вводился пятидневный карантин с полной диагностикой и санобработкой. После чего контингент переселялся в спецзону проживания.

В поселении было всё для нормальной жизни и работы. Единственное, о чём предупреждали сразу, — в ближайшее время из спецзоны никого ни под каким предлогом не выпустят. Со всех брали подписку о неразглашении государственной тайны. Впрочем, судя по положению в стране, где возникало всё больше и больше очагов заражения, вряд ли у кого-нибудь могло желание покинуть защищённую зону спецпроживания.

Хабаровский край. Маленький провинциальный городок у границы с КНР. База противоэпидемиологических карантинных бригад (ПЭКБ)

Струи беловатой жидкости били из распылителя. Четверо в серебристых костюмах высшей биологической защиты стояли под ними, медленно поворачиваясь. Изредка один из них подходил к пульту на стене и струи меняли цвет сначала на синий, потом на зелёный, а затем снова становились белыми.

Бригада эвакуаторов после очередной доставки больных в стационар проходила санобработку. Это только первый, самый первый этап обработки — прямо в костюмах вместе с баллонами со сжатым воздухом и шлемами. Затем кварцевая сушка, после которой можно снять всё навесное оборудование, сложив его в специальные приёмники. А дотошные ребята-техники проведут контроль оборудования и сдадут на склад для очередной бригады. На все действующие группы оборудования катастрофически не хватало. Начальство каждый раз заверяло, что вот-вот поступит новое, но время шло, а обещанное всё не появлялось и не доставлялось. Затем, раздевшись догола, эвакуаторы ещё минут двадцать мылись в душе, намыливаясь специальными дезинфекционными растворами. Сушились опять под кварцевыми лампами. И уже потом в раздевалке облачались в новые комплекты нижнего белья и стандартные комбинезоны. Те, которые были сняты перед душем, отправлялись на спецхимобработку и всё то же кварцевание. Переодевшись, шли на экспресс-анализ крови и только после получения его результатов через шлюз выходили из фильтрационно-обеззараживающего блока в холл. Стараясь в санпропускнике не задерживаться — интервалы отдыха становились всё короче.

База ПЭКБ находилась в металлопластиковом ангаре. Левая сторона предназначалась для санобработки техники — спецавтомобилей для перевозки заражённых, машин скорой помощи и маломерного транспорта. Для большегрузных автомобилей и пассажирского транспорта построили отдельную станцию обработки поблизости.

Холл, отгороженный от блока очистительно-дезинфекционых устройств стеной из пластика со специальной герметизацией стыков, был просто площадкой с парой десятков табуреток, кухонным блоком, небольшим баром, парой кофе-машин, возвышением у одной из стен «а-ля сцена» и прямоугольным экраном большого LCD-телевизора.

Армированная внутренность ангара придавала ему вид пчелиных сот, поэтому иногда сотрудники станции называли холл «Ульем». Постоянное кипешение свободного от дежурства народа и непрерывно работающий телевизор и впрямь создавали ощущение улья или муравейника.

На сей раз прибывшей бригаде пришлось задержаться с выходом в «Улей» почти на час — лаборантам передали на анализ биоматериалы потенциально заражённых людей из ранее чистых районов, теперь попавших под подозрение. И поэтому до анализов врачей они добрались в последнюю очередь.

Наконец по громкой связи доложили о результатах тестов. Все облегчённо вздохнули. Так уж было заведено, если всё нормально, то результаты объявляли громко. Если же у кого-нибудь, не дай бог, результаты были плохие, то появлялась медсестра в защитном костюме и уводила «потерпевшего». Бригада помещалась на карантин в спецблок, а в дезинфекционной камере проводили внеочередную тщательную обработку. Для очистки прибывающих бригад в это время использовали резервную.

Когда формальности были закончены, даже уже изрядно обшарпанные стулья перед телевизором в улье показались едва ли не креслами перед камином.

— Михалыч, как думаешь, скока мы ещё возить будем, а? — разминая сигарету, обратился к старшему в бригаде врачу-микробиологу водитель Самвел.

Курить в холле разрешали. Какой-то умник фломастером нарисовал на листе ватмана и повесил на одной из стен весьма симпатичную рожицу медработника с большим крестом на колпаке и приписал: «ПИТЬ И КУРИТЬ МОЖНО, НО УЖЕ ПОЗДНО».

Михалыч, не отрываясь от экрана, лишь повёл плечами. Он был не только старший по должности, но ещё и по возрасту. Поговаривали, что когда-то он работал в самом «Микробе». Впрочем, любопытством никто из присутствующих, кроме Самвела, не страдал.

Темпераментный от природы, большой балагур, добродушный, всегда улыбающийся Самвел был прекрасным водителем. Как он умудрялся протискиваться по узким улочкам, огибая оставленные посреди дороги, брошенные и разграбленные автомобили, оставалось большой загадкой. Даже бывший в бригаде в роли санитара бесшабашный студент-медик Петя, увлекавшийся паркуром, и тот закрывал глаза, когда Самвел на большой скорости объезжал очередное препятствие из груды обгорелого железа. Водителем в бригаду его устроил двоюродный дядя, весьма известный врач-стоматолог, предварительно сделав ему необходимую для трудоустройства регистрацию.

Не дождавшись ответа от Михалыча, Петя решил поддержать разговор и, чуть ли не цитируя СМИ, произнёс:

— Вчера ООН приняло коммюнике и план мероприятий по противоэпидемиологическим действиям и объединению усилий по поиску средств лечения и вакцинации.

— А в Европе вводят общий для всех стран режим ЧС, — кивая, подтвердил второй санитар.

— Вот вам, Самвелушка, и ответ, — прервал просмотр телевизора врач.

Он всех вокруг называл на вы и ласковыми уменьшительными именами. Петя у него был Петрушей, второй санитар Павлушей. Даже начальника дезстанции, своего ровесника доцента Семёна Моисеевича Эрдмана он называл не иначе, как Сёмочка Моисеич. Причём к самому себе позволял обращаться просто — Михалыч.

Женский персонал был от него без ума. Всегда сверхлюбезный, он никогда не переступал черту, разделяющую его с подчинёнными. Требовал он тоже ласково, но так, что его предписания хотелось пойти и выполнить побыстрее.

— Вы, если не ошибаюсь, Петруша, уже на 3 курсе?

— Да, — студент вопросительно посмотрел на Михалыча.

— Тогда, сударь, вам не надо подробно рассказывать о кластерно-симбионтных возбудителях. Кто у вас лекции по эпидемиологии читал?

— Эрдман, — ответил студент.

Михалыч лукаво улыбнулся. И сказал:

— Тогда специально для вас, юноша, замечу, что о свойствах нового возбудителя всё говорит его официальное название Megapolymorphic virusno-bakterialno-fungoid cluster. Сокращенно MPMVBFC. Но даже нам, медикам, выговаривать столь длинную аббревиатуру тоже не охота, и поэтому прижилось название VBFMC («virusno-bakterialno-fungoid MegaCluster»). На рабочих совещаниях вне официоза новую заразу называют и вовсе просто ЛМВ (летальный мегавозбудитель).

Ну а в народе бытует название «умертвие». Коротко и ясно.

— Не, ну так нечестно — студент-то, может, что и понял, а я вот ни фига. Раз уж время есть, так просвети, Михалыч, и меня, что же это за напасть такая жуткая, — попросил Самвел.

— Контагиозность воздушно-капельным путём, — начал было врач, но, спохватившись, перешёл на язык, не обременённый медицинскими терминами.

— Пандемия, мой дорогой Самвельчик-джан, — это не что иное, как расширяющееся в пространстве с возрастающей скоростью заражение всё больших масс людей, происходящее одновременно в разных странах на всех континентах. У новой заразы тот же принцип распространения, что и у гриппа, — по воздуху, то есть при кашле, чихании, даже простом разговоре есть вероятность заражения и достаточно длинный — 2–3 недели — скрытый инкубационный период, во время которого заболевший ничем не выделяется и чувствует себя хорошо. Что затрудняет определение зон заражения и численности носителей. А после периода инкубации болезнь, наоборот, развивается крайне стремительно, за 5–6 дней с практически стопроцентной вероятностью приводя к смерти. До этого момента всё понятно?

Водитель кивнул, и Михалыч продолжил. К окончанию импровизированной лекции, не раз прерываемой возгласом «Вай, мама-джан», Самвел чувствовал себя почти кандидатом медицинских наук. Хотя, конечно, ощущение было обманчивым. Потому что обо всех свойствах нового возбудителя не знали и светила мировой микробиологии.

Тут в улей вошёл начальник отряда ПЭКБ, поздоровался, налил себе чаю и сел в стороне. Михалыч, спросив разрешения у своих слушателей, пересел к нему и на правах давнего знакомого (начальник отряда был заместителем заведующего в лаборатории, куда после отработки по распределению в «Микробе» молодой Михалыч был зачислен МНСом¹¹) тихо поинтересовался:

— Опять что-то случилось?

— Ну, ты скажешь, Михалыч, случилось! Сейчас у нас каждый день что-то случается.

— Ладно, не темни. Раз на раз не приходится. Я ж вижу, ты смурной больше обычного.

— Да опять местные китайцы баламутят — требуют позволить им вернуться на родину, к семьям. А власти граничащей с нами провинции КНР ни в какую их принимать не хотят — говорят, чтобы мы их изолировали и сами разобрались. И уже были два случая попыток нападения в китайском районе на наши бригады. Придётся каждую бригаду усиливать военным патрулём. А где их столько взять-то?

— М-да… Дела.

— Вот-вот… Попробуем через Москву попросить у Пекина их воинские части для совместного патрулирования наших «чайна-таунов».

— Ни хрена себе! Это что ж получается — мы сами китайских вояк к себе же на территорию запустим!

— А у нас, похоже, нет другого выхода. Иначе местные китаёзы сомнут нас массой и, прорвав кордоны, ломанутся через границу. А китайские власти обвинят нас в неспособности сдерживать распространение эпидемии. А если наши военные этих поганцев остановят с помощью силы и поубивают на хрен, то Пекин обвинит нас в геноциде. Так лучше нам самим китайские подразделения в ограниченном количестве пригласить, чем они к нам явятся без нашего согласия якобы для защиты китайского населения и взятия под контроль эпидемиологической обстановки.

— А не думаешь, что более вероятна ситуация, когда наоборот из Китая попрут беженцы? Там ведь плотность населения гораздо больше, а соответственно и вероятность заразиться выше. Чтобы избежать этого китайцы могут рвануть на менее заселённые территории нашего Дальнего Востока.

— Не, их своя же армия сдержит, а потом сама организованно к нам ломанётся. Потому что китайским бонзам надо не заражать свободную территорию, а постараться спасти её для себя. Это же нужно и правителям планеты из западных стран, так что китайцев от неконтролируемой экспансии в Сибирь удержат.

— Да уж, все по поговорке «кому война, а кому мать родна», — вздохнул Михалыч. — Интересно, сколько народу должно умереть, чтобы политики прекратили свои игры, и можно было работать без оглядки на все эти их выкрутасы?!

— Знаешь, по-моему, если в живых останутся всего двое во всём мире и один из них будет политиком, он и то попробует «мутить» какие-то интриги со вторым уцелевшим, — с горечью ответил начальник отряда.

Районный центр одной из областей ЦФО

¹²

России. Выездное совещание сводного областного штаба карантинных сил

— И последнее, — докладчик в синей форме сотрудника МЧС отложил в сторону папку и достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо слегка помятый листочек, расправил его и, повернув лицевой стороной к присутствующим, повёл им из стороны в сторону.

— Перед вами наспех состряпанная листовка, коих в районе за последнее время появилось довольно много, если не сказать, что очень много. Какая-то гнида, другого слова я не нахожу, пользуясь положением, распространяет эти, как они их называют, «Санбюллетени правды», явно пытаясь дестабилизировать обстановку.

Во время проведения занятий по обучению населения основным мерам защиты прошу всех без исключения, включая военных, — при этом возглавляющий выездное заседание штаба сводных карантинных сил заместитель начальника областного управления МЧС выразительно посмотрел на двух подполковников — одного со знаками различия войск химической защиты и второго, командующего бригадой внутренних войск, — вести по поводу этих листовок разъяснительную работу.

— А стоит ли? Да в Интернете таких правдолюбцев пруд пруди. А так мы лишь дополнительное внимание привлечём к этим писакам, — возразила девушка-медик из районного отдела МЧС. — А вот если удастся поймать хоть кого из этих, и впрямь слова другого нет, гнид, то руки им надо повыдёргивать! И ещё кое-что!

Выше среднего роста, немного полноватая — в народе таких называют бой-баба — она при случае могла вырвать, наверное, не только руки. Все присутствующие невольно усмехнулись.

— Ну, Интернетом и разными там хакерами-шмакерами, — брезгливо ответил докладчик, — уже занимаются. А наша основная задача пока — обучение населения, помощь милиции и обеспечение перевозки специалистов объектов жизнеобеспечения в спецгородки. В целях бесперебойного снабжения населения водой, теплом и обеспечения работы канализации. Считайте информацию о листовках новой вводной, — докладчик сказал это громко и требовательно, как на учениях, коих он за свою бытность членом областного штаба ГОиЧС провёл около двух десятков.

Затем выступил заместитель начальника районного противоэпидемиологического штаба. Согласно сводкам, состояние дел в районе пока было нормальным. Все специалисты жилищно-коммунальных служб и систем жизнеобеспечения, включая телефонную станцию и районного провайдера, а также работники районных радио — и телестудии прошли медицинское освидетельствование и были размещены на казарменном положении в спешно созданном спецпоселении. На работу и обратно их возят под охраной внутренних войск в закрытых автобусах с соблюдением строгих санитарных мер. Сами же объекты взяты под охрану внутренними войсками и на них введён ежесуточный противоэпидемиологический мониторинг.

Уже выявленный в области очаг неизвестного заболевания находился в соседнем районе, но в населенном пункте, непосредственно граничащем с их районом. И хотя небольшой городок с десятью тысячами жителей был плотно блокирован, а в самой зоне карантина работали ПЭКБ, ситуация оставалась тревожной.

Район и очаг поражения разделяла небольшая река. Выезд из городка в сторону района осуществлялся всего по двум мостам — автомобильному и железнодорожному. Выезд из города строго контролировался, а желающих покинуть зону заражения было много. Те, кто имели специальные разрешения, медленно, после тщательной санобработки и сдачи множества анализов, протискиваясь по старенькому мосту, вырывались из закрытого района и растворялись на бескрайних просторах России. Но при этом в органы внутренних дел и санитарного надзора по местам регистрации их проживания, а также на места работы рассылались уведомления о том, что эти люди пребывали в зоне карантина.

Но желающих уехать было много больше тех, кто мог по роду своих занятий рассчитывать на получение спецразрешений на выезд. Уверенность многих людей в том, что можно переждать эпидемию в глухих селах и деревнях, была столь велика, что эвакуационные центры задыхались от наплыва желающих покинуть большие города. А уж из выявленных очагов заражения люди стремились убраться всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Больше всего донимали работников эвакуационно-пропускных центров (ЭПЦ) приезжие и туристы, оказавшиеся в это время вдалеке от родного дома. Сотрудники работали без перерыва и выходных, но поток осаждающих ЭПЦ граждан не уменьшался.

Подразделения ГОиЧС в центре заражения доукомплектовали бывшими сотрудниками, находящимися на пенсии. Что характерно, отказов от призыва среди них практически не было, за исключением одного-двух случаев, и то из-за невозможности по состоянию здоровья. Старые кадры советской закалки оставались верны долгу службы до конца своих дней.

Паника, возникшая после введения карантина на заражённой территории, сопровождавшаяся несколькими эпизодами с нападением на продовольственные магазины и склады полупьяной толпой была пресечена жёстко и, по всей видимости, надолго. По мародёрам после нескольких попыток уговорить, а потом оттеснить их силами местного ОМОНа открыли огонь на поражение прибывшие к местам беспорядков внутренние войска. Желающих повторять подобное пока не находилось, особенно когда по всем каналам местного телевидения показали, как пожарные из брантсбойтов моют площадь перед одним из продовольственных складов на промышленной базе городского общепита. В кадре мелькали бурые пятна запекшейся крови, лучше любых комментариев красноречиво рассказывая телезрителям о ночном происшествии.

Ограничения вводились на каждом шагу. Запрещено! Нельзя! Проезд закрыт! В городе комендантский час. Подобные таблички появлялись в городке со скоростью лесных грибов после дождя.

Но как говорится, в семье не без урода. Сотрудники одного из районных угро¹³ во главе со своим начальником вскрыли оружейную комнату и завладели всем находящимся в ней автоматическим оружием и спецсредствами. После чего, пользуясь некоторой неразберихой, они сообщили командующему БТРом, приехавшем в район с отделением солдат-срочников, ВВ молодому — только после училища — лейтенанту, что только что позвонили и сообщили, что к отделению ВТБ24 подъехала на КАМАЗе вооружённая автоматическим оружием группа и, убив сотрудников вневедомственной охраны, грабит банк. И чтобы, если понадобиться, остановить КАМАЗ и обеспечить прикрытие группе захвата, нужен БТР. Ну а поскольку при этом все солдаты в БТР не помещались, то пятерым во главе с сержантом предложили остаться в здании УВД, усилив предложение тем предлогом, что, мол, «мало ли что ещё может случиться, и подкрепление может быть не лишним». А в банк поедет усиленная группа УГРО.

Во время движения милиционеры силой оружия принудили лейтенанта и двух его бойцов отдать оружие и средства связи, связав их, поехали и забрали из домов членов своих семей. Поскольку женаты из них были всего трое (включая начальника), то после того, как главы семейств вместе с приятелями высадились на броню, а ВВ-шников бросили в подвале одного из домов, все члены семей поместились в БТРе. После чего беглецы рванули через реку, надеясь до момента, пока о них сообщат, уйти в лес и потом пробираться в одну из намеченных деревень, где собирались отсидеться и переждать эпидемию.

Двигаться через мост они не рискнули, зная, что на случай прорыва с использованием строительной техники и большегрузного транспорта (о том, что попытку прорыва могут совершить сами сотрудники силовых структур, да ещё используя тяжёлую боевую технику, в штабе не могли даже и представить) на СКПП¹⁴ стоит боевая машина поддержки танков (БМПТ)¹⁵. Ну а если идущим на прорыв удастся вывести из строя БМПТ, дежурящим на пропускном пункте ВВ-шникам были выданы по три РПО «Бородач» и РПГ-32М¹⁶, способных остановить не то что трейлер или БТР, а тепловоз или танк. А также практически любую толпу.

Известие о прорыве пришло в штаб объединённых карантинных сил быстрого реагирования только спустя час, когда обеспокоенный потерей связи с командиром сержант отделения ВВ связался с вышестоящим начальством, а тот в свою очередь с начальником районного УВД. Узнав, что никакого сообщения о нападении на отделение банка на самом деле не поступало, он заподозрил неладное и послал ГЭР (группу экстренного реагирования) по адресам сотрудников угро. Где свидетели показали, что видели приезд БТРа и то, как в него загружались женщины и дети. Когда всё вскрылось, начальник штаба карантинных сил ввёл в действие режим «Экстра» и вышел на связь с оперативно подчинённым ему на период действия этого режима ближайшим военным аэродромом. Попросив поднять в воздух имеющиеся там два КА-50, два МИ-28Н и три из шести Ми-24М с целью прочесать с воздуха все возможные направления движения беглецов. И в случае обнаружения, при необходимости применив оружие, принудить их остановиться и сдаться властям. Спустя ещё час экипаж одного из КА-50 с помощью металлодетектора и тепловизора обнаружил замаскированный в лесу БТР. Не зная, есть ли внутри люди, пилот вертолёта произвёл предупредительный выстрел рядом парой НУРСов¹⁷. Поскольку и после этого ни из самого БТРа, ни рядом с ним никто не появился, пилот предположил и сообщил на базу, что БТР был оставлен и беглецы теперь пробираются пешком. С аэродрома были подняты ещё три МИ-24М с состоящими из бойцов бригады спецназа ВДВ группами захвата на бортах и направлены в ближайшие к месту обнаружения БТРа деревни, включая одну практически заброшенную. Туда же на всякий случай было отправлено по одному КА-50. И именно при подлёте одного из них к деревне через тепловизор в лесу была замечена группа людей. Чтобы не спугнуть их, пилот КА-50 пролетел мимо, якобы их не заметив, но сообщил об обнаружении на борт МИ-24М, который был ближе всех. Тот, вовремя сориентированный, высадил группу захвата в лесу с другой от беглецов стороны. Пользуясь преимуществом в скорости передвижения (поскольку с ними не было женщин и детей), группа захвата успела разделиться. Одна её часть вошла в деревню и устроила засаду, а вторая по дуге зашла в тыл беглецам, отсекая им путь отступления обратно в лес. Вертолёты же, сделав круг, опять вышли к деревне примерно через полчаса, как раз тогда, когда беглецы вступили-таки в бой с находящейся в деревне частью группы захвата. В это время с тыла подоспела вторая её часть, а появление «вертушек» окончательно дало понять беглецам, что придётся сдаваться. Женщин и детей вернули обратно в город, а всех милиционеров предали трибуналу и расстреляли. При этом не только не препятствуя, а даже способствуя распространению этой информации по всем возможным каналам. И после этого случая ничего подобного ни в одной из возникших по стране карантинных зон больше не повторялось. По крайней мере на этой стадии развития эпидемии.

Однако не только работники органов охраны правопорядка, но и простые граждане проявляли большую изобретательность при попытках прорыва карантинной зоны. Спустя неделю после случая с работниками угро в другом закрытом на карантин городе, обнесённом минными полями и табличками с соответствующим уведомлением, весьма успешную попытку массового прорыва предприняли работники одного из строительных трестов. Один из руководителей треста, в прошлом подполковник инженерных войск, служил в Афганистане, Анголе, Таджикистане и Чечне и знал как тактику и технику постановки минных полей, так и средства и системы их преодоления. Отставной офицер рассудил, что риск погибнуть при прорыве вполне сопоставим (а с учетом его профессионального опыта, так, может, и меньше) с риском умереть от страшной болезни в заражённом городе. Тем более что в способности властей создать вакцину или лекарство бывший полковник не верил. Служебную технику — три бульдозера и четыре тяжёлых колёсных трактора — обвешали для защиты от осколков решётками из арматуры и несколькими слоями сетки-рабицы, спереди закрепили самодельные катки и ножи-плуги. Получив некое подобие минных разградителей. Ещё на одном из тракторов сделали лёгкий сетевой трал. На сваренной из швеллеров раме подвесили сеть из стальных цепей, по нижнему краю которой подвесили стальные втулки. Те, волочась по земле, либо отбрасывали мины, либо подрывали, причём взрыв не повреждал сеть в целом. Ну а на самом тяжёлом бульдозере местные умельцы ухитрились сварганить и вовсе нечто похожее на шведско-бельгийский аппарат разминирования ORACLE.

Ещё более остроумно были использованы два автокрана с телескопическими стрелами (вот тут уж советское образование, включая и военное, показало себя во всей своей красе и мощи). Вытянув стрелы почти на 20 метров, крановщики сбрасывали на минное поле тяжёлые трубы и швеллеры, которые, падая на противопехотные мины, образовывали проходы.

Конечно, если бы расставленные минные поля прикрывались средствами огневой поддержки или хотя бы пулемётами и снайперами, попытка подобного прорыва была бы сразу пресечена. Но когда загремели первые взрывы, наблюдатели с ближайших СКПП вынуждены были сначала выйти на позиции, с которых был виден участок подрыва (а бывший подполковник и место для создания прохода выбрал грамотно — на максимальной удалённости от ближайших пропускных пунктов), и только после этого, увидев, что происходит, сообщить в штаб. К тому моменту беглецы уже проделали три прохода в минном поле и, бросив тяжёлую технику, на КрАЗах выехали на лесные проселки. Перехватить их удалось только с помощью вертолётов и мобильных поисково-заградительных групп. После этого случая, помимо минных полей, пришлось задействовать для контроля периметра города разведывательные беспилотники, а также создать передвижные патрульные группы по типу пограничных.

Уральский федеральный округ (УФО). Видеоконференция директоров крупных предприятий

Большой экран стоящего перед полпредом УФО LCD-монитора был почти целиком занят лицом директора завода спецмедтехники. На экстренную видеоконференцию тот явился одетым в красную рубашку. А сейчас к ней добавилось и ставшее почти таким же красным — то ли от высокого давления, то ли от волнения — лицо. Переживать было от чего — его только что едва не уволили. Обычно такие совещания проводил один из заместителей полпреда, но на сей раз тот созвал его САМ, да к тому же на видеосвязи были сразу три заместителя министров здравоохранения, обороны и ЧС.

Завод «краснорубашечника» практически сорвал поставку в войска недавно разработанного и испытанного респиратора полузакрытого типа повышенной степени защиты. Деньги получены, вся техническая документация и представители институтов-разработчиков на месте, но выпуск серии постоянно срывался — то комплектующих в срок не подвезли, то рабочие одного из цехов чуть забастовку не объявили.

— Теперь, когда пандемия набирает обороты, мы не можем ждать, когда вы наконец начнёте телиться! — раздающийся из саундбуфера голос замглавы минобороны был весьма грозен. — Даём ещё неделю! И чтобы выпуск пошёл как по маслу.

Сказав это, генерал-лейтенант посмотрел в другую часть стоявшего перед ним монитора, где было «окно», транслирующее видеопередачу из кабинета губернатора.

— А не сделаете, ответите и вы, и ваше региональное начальство.

Директор, виновато кивая и чувствуя, что и на этот раз пронесло, откинулся на кресло, утирая раскрасневшееся лицо большим носовым платком и думая: «Хорошо, что теперь есть такая техника и не надо ехать на селекторное совещание в райком, как в давние времена развитого социализма». А то бы все не только увидели его рубашку, но и ощутили запах перегара. Перед вызовом на экстренное совещание он улаживал проблему с деньгами, возникшую на предприятии, с одним из членов правления местного Сбербанка. Всё, как тот любил: баня, девочки… Деньги, полученные на производство, слегка придержали, дабы прокрутить их, да вот незадача. Что-то там у них, банкиров, не заладилось, вот и пришлось теперь изворачиваться и отдуваться. Пока то да сё, время прошло.

Губернатор же, услышав слова заместителя министра обороны, наоборот, тяжело вздохнул — про себя. Подумав: «Вот и созвал совещание сам вместо зама, выслужиться захотел. А теперь как бы по голове не настучали из-за раздолбая этого красномордого».

Тем временем видеоконференция продолжалась, и заместители министров вносили коррективы в планы работы предприятий на ближайшие недели.

В связи с фактически уже признанной, хотя ещё официально и не озвученной в СМИ пандемией, заводы переводились на режимы работы военного времени. Особое внимание при этом уделялось производству средств индивидуальной и коллективной защиты, медицинского оборудования и лекарств. Огромным спросом стали пользоваться ранее редко покупаемые населением ионизаторы воздуха, различные кварцевые и ультрафиолетовые лампы. А войска и сотрудники ПЭКБ остро нуждались в средствах дезинфекции, костюмах высшей защиты и спецтранспорте. И поэтому власти задействовали все мощности, которые только могли быть перепрофилированы под выпуск именно этой продукции.

Наладить все эти процессы и было задачей трёх замминистров, которые уже вторую неделю летали по стране на специальном самолёте МЧС. В чём тоже был элемент PR — мол, не на военных же самолётах летаем, а значит, всё не так уж плохо.

США. Небольшой городок на карантине в штате Оклахома. Полицейский участок

— Ховард, быстрее шевели задницей, — прокричал сержант Джеймс своему напарнику, получавшему в оружейке автомат, который полагался каждому полицейскому в составе объединённых патрулей. Свой «НК XM8 Compact» Джеймс уже получил и теперь торопил напарника, заболтавшегося с дежурившей сегодня на выдаче капралом Полански. К ней не ровно дышали все неженатые, да и некоторые семейные полицейские их участка. Но сейчас надо было поторапливаться: дежурство уже началось, и можно было схлопотать выговор от начальника. Тот после введения особого положения буквально переселился в свой кабинет и от этого был не в лучшем расположении духа.

— Уже иду, — отозвался Стив, появляясь из-за поворота коридора. — Не видел ещё, кого назначили нам в напарники — «эм пи» или национальных гвардейцев?

— Видел. Вояк. «Крутые Уокеры», мать их, — ответил Джеймс, который, как и большинство афроамериканцев, недолюбливал здоровых белых парней, подсознательно считая, что здоровыми могут быть только чёрные братья, а белые должны быть сплошь мозгоклюями. Поэтому не уступающие ему габаритами белые ребята из «эм пи» вызвали у него лёгкое раздражение. Но, с другой стороны, если придётся оказаться бок о бок в перестрелке с ними, то это будет лучше, чем с какими-нибудь резервистами из национальной гвардии. А стычек со стрельбой в последние дни происходило всё больше и больше. Город после введения карантина медленно, но верно захлестывала волна мародёрства и преступности.

Поправив полнолицевые маски респираторов и надев специальные перчатки, Джеймс и Ховард вышли на улицу. У машины их уже ждали двое новых напарников в полной боевой экипировке армейского спецназа для зоны боевых действий, вооруженные новейшими штурмовыми автоматическими винтовками FN SCAR-H/Mk.17 CQC.

Начало дежурства выдалось спокойным, но уже спустя сорок минут поступило сообщение о нападении на продуктовый магазин сети 7-Eleven. И ближайшим к нему патрулем был экипаж Джеймса.

Едва они подъехали к магазинчику, как из него на улицу выбежали двое парней — по виду то ли латинос, то ли азиаты — и, увидев полицейскую машину, не бросились бежать, а открыли по ней огонь из помповых ружей. Хорошо, что за последние две недели правительство расщедрилось, и все полицейские машины централизованно усилили композитными вставками — сверхвысокомолекулярный полиэтилен, армированный нитями из углеродных нанотрубок. А также заменили обычные стекла трёхслойными с покрытием из оксинитрида алюминия. Иначе в подобной ситуации ранения сидящих в машине патрульных были бы уже неизбежны. А так Джеймс и Ховард открыли две передние двери и, выставив стволы своих XM8 в щель между лобовым стеклом и дверьми, ответили двумя короткими очередями, заставив бандитов отступить обратно в магазин. Что позволило их напарникам из «эм пи» выбежать из машины и, прикрывая друг друга, перебежками рвануть к магазину. Но тут стекло витрины разлетелось и из глубины магазина по машине «стеганула» очередь из чего-то весьма крупнокалиберного типа русского АЕК-973 или принятой на вооружение в США НК417.

— Мать твою, они там, что, обкуренные все! — рявкнул Джеймс и, не дожидаясь, пока по машине выстрелят ещё раз, выкатился на асфальт и отполз к переднему колесу. Если там и были заложники, то они или лежат на полу, закрыв голову руками, или уже убиты. А значит, можно особо не церемониться и стрелять сразу на поражение. Ховард в это время успел перебежать под прикрытие стоящего рядом с магазином фургона — по нему бандиты не стреляли. Возможно, в нём-то они и приехали. Это позволило Ховарду, высунувшись из-за заднего колеса, бросить в магазин сквозь разбитую витрину сначала газовую, а сразу следом и светошумовую гранаты. Чем немедленно воспользовался один из уже замерших под разбитой витриной магазина «эм пи» — вскочив, он прямо через неё «рыбкой» прыгнул внутрь магазина. Ховарду и второму военному полицейскому осталось только последовать за ним через дверь навстречу характерным звукам стрельбы FN SCAR. Джеймс решил, что и он не вправе пропустить такое веселье, и метнулся к зданию. Но когда он вбежал внутрь (тоже через витрину), всё было уже кончено — четверо налётчиков убиты, а партнёры Джеймса проверяли подсобные помещения. На долю Джеймса досталось лишь спросить лежавшего на полу за стойкой насмерть перепуганного продавца: «Вы не ранены, сэр? Вам нужна медицинская помощь?» Как выяснилось, «сэр» был в порядке, только слегка наглотался газа, а так как посетителей в магазине в момент нападения не оказалось, Джеймс отправился проверить машину-фургон, по которой бандиты почему-то не стреляли. С оружием наизготовку он осмотрел пустой водительский салон и подошёл к задним дверям фургона. Встав сбоку, рванул ручку на себя. Выстрелов не последовало, и он заглянул внутрь. После чего, выругавшись, немедленно вызвал по рации дежурного по участку. А подошедшие напарники с изумлением взирали на десяток лежащих в кузове фургона среди коробок с продуктами серебристых кофров с надписью «Special storage. A vaccine»¹⁸.

США. Штат Калифорния. Причал стоянки частных яхт

— Джонни, закажи ещё комплекты для рыбалки, — прокричала Даяна вдогонку усаживающемуся на «Харлей» мужу.

В ответ он показал рукой «ОК», и двухколёсный друг унёс его с причала. Даяна вернулась внутрь яхты — начинал моросить дождь, и мокнуть ей не хотелось.

Третий день они собираются выйти в море, подальше от того ужаса, который творится в Калифорнии и по всей стране. Они оба с молодости были влюблены в море и увлекались парусным спортом. Конечно, теперь, когда им за пятьдесят, они ходят под парусом не так часто, но навыков не потеряли. Тем более что эта яхта, подаренная им детьми, была очень легка в управлении. Содержание ее, конечно, обходилось несколько дороговато, зато почти новая. А после трагической гибели детей в злополучный день одиннадцатого сентября это судно стало и домом, и местом памяти. Жить в городе они уже не могли. Ещё оставалось ранчо, но туда они не ездили лет пять. Сдали его соседям по полю, как шутил Джонни, и лишь изредка позванивали.

Как-то им пришлось провести на воде почти полгода. Джонни подписал контракт на создание очередного бестселлера в стиле так популярного в последнее время фэнтези. А лучше всего ему творилось на яхте. Ни качка, ни вахты не мешали. Пальцы сами находили нужные клавиши на закреплённом противоударном ноутбуке.

Поэтому споров о том, где переждать напасть, не было. Спорили только о маршруте. Дрейфовать вдоль побережья не хотелось. И, наконец, они приняли решение воплотить в жизнь давнюю мечту — сходить в кругосветку.

Теперь оставалось сделать необходимые запасы. С питанием и водой они особо не заморачивались — опреснителей на яхте целых два, а морская рыба в их возрасте полезнее мяса. Горючего для двух комбинированных установок (2 турбины и 2 двигателя типа Water Energy System (WES)) достаточно, особенно с учётом приобретённых российских модификаторов. Добавьте их в смесь дизельного топлива и обычной воды и получите горючее для турбины с параметрами горения лучшими, чем у исходного топлива. Ещё на 20% расход топлива сокращался за счёт снижения трения при добавлении в масла русских присадок.

Даяна посмотрела в иллюминатор. Дождь усиливался. Мысленно она попеняла Джонни — всё как мальчишка, только на своём «Харлее» и передвигается. А прекратился дождь, словно в насмешку, как раз тогда, когда Джонни вернулся. «Закон бутерброда», мать его.

Выйти в море решили завтра пополудни. По сведениям береговой охраны и синоптиков погода позволяла. Пока Джонни возился с картами, Даяна смотрела очередной выпуск новостей. Когда-то она работала в телевизионной компании. Поэтому как делаются новости и как их подают зрителю, знала не понаслышке. Последнее время всё чаще её посещали мысли о том, что паника, которую умело подогревали средства массовой информации, только на руку некоторым компаниям. Доходы от продаж лекарств, особенно антибиотиков и противовирусных средств, выросли в разы, а производство индивидуальных убежищ стало просто Клондайком. И если бы не постоянный рост числа жертв новой болезни, то можно было предложить, что это тщательно спланированная в мировом масштабе PR-акция.

Диктор зачитывала выдержки из коммюнике ООН, а выступления медиков чередовались с заявлениями политиков и руководителей различных ведомств, всё это перемешивалось рекламой. Всё как всегда. Даяна выключила телевизор и поднялась на верхнюю палубу. Завтра они уйдут в море — простор, ветер, скрип рангоута, и только они вдвоём с Джонни. И всё будет хорошо.

Гронкьявик, Фарерберген, Центральное бюро Ордена «Единая Раса»

«Миллионы жителей всего мира, ждут чуда: молятся или уповают на учёных. Но и те, кто верит, и те, кто не верит в бога, ждут, что вот-вот объявят: «Противовирусная вакцина найдена!»

Нэш отложил газету в сторону.

После возвращения из России он прошёл подряд две инициации и теперь возглавлял отдел информационных спецопераций. Через два дня ему предстоит инициация уже на третий уровень Посвящения. Обычно от инициации до инициации проходило довольно много времени, но в связи с пандемией сроки сократили, насколько смогли.

Заболевшие были уже и среди членов Ордена. Что наводило на серьёзные размышления. Как аналитик Нэш вроде представлял себе картину происшедшего, но в подсознании всё больше и больше ощущалась некая область неопределенности, содержащая что-то очень важное. И он надеялся, что после инициации третьего уровня сможет проникнуть в ещё скрытые и не управляемые уголки своего мысленного бытия и понять, что его беспокоит. А пока оставалось только ждать, наслаждаться видом заснеженного Дагелаара, и думать, думать, думать.

От размышлений его оторвал сигнал внутренней связи. Объявился куратор, не проявлявшийся уже три дня.

— Есть информация от твоих друзей из России, — голос куратора был невесёлым.

— Мне зайти сейчас? — поинтересовался Нэш.

— Через полчаса, — произнёс куратор не свойственным ему бесцветным тоном.

— Странно, — подумал про себя Нэш, но вслух ничего добавлять не стал.

За всё время знакомства с куратором тот ещё ни разу не показал подопечному своей слабости. И раз уж он начал давать слабину…

Пандемия из некоего витающего над землёй призрака всё больше превращалась во вполне реальную смертельную опасность. Согласно поступившей только что сводке, сегодня впервые за сутки по всему миру умерло свыше ста тысяч человек. Посеянные чей-то рукой — а в том, что новая зараза имеет искусственное происхождение, Нэш уже не сомневался — эти новые «зубы дракона» прорастали смертельным урожаем. Но что с этим могут поделать тайные общества? Смогут ли извечные враги «Другая Раса», русское Братство или Орден «Аватар Шивы» объединить усилия перед лицом глобальной угрозы? Тут было над чем подумать. Присев к компьютеру, Нэш начал задавать параметры возможных моделей сотрудничества. За этим делом полчаса пролетели как одно мгновение.

Примечания

9

АНБ — Агентство национальной безопасности. Спецслужба США, занимающаяся научно-технической разведкой и контрразведкой, разработками систем безопасности в информационных сетях (включая криптографию), а также занимающаяся съемом информации с систем связи потенциальных противников и анализом информации, полученной как путём электронного шпионажа, так и из открытых источников, собираемых в спецбазы данных.

10

Обсервация (лат. observatio «наблюдение») — медицинское наблюдение за изолированными в специальном помещении здоровыми людьми, имевшими контакт с больными карантинными болезнями или выезжающими за пределы очага карантинной болезни. Является противоэпидемическим мероприятием и проводится в тех случаях, когда медицинское наблюдение (без изоляции) не гарантирует защиты от новых случаев заболеваний. Обсервация обязательна при карантинных инфекциях (например, при чуме и холере), но по решению санитарно-эпидемиологической службы может проводиться и при других инфекционных болезнях. Она устанавливается с момента выхода обсервируемого из эпидемического очага или последнего контакта его с больным и имеет продолжительность соответственно сроку инкубационного периода болезни.

11

МНС — младший научный сотрудник.

12

ЦФО — Центральный федеральный округ.

13

Угро — сокращённое обозначение уголовного розыска.

14

СКПП — санитарный контрольно-пропускной пункт.

15

В комплекс вооружения БМПТ входят спаренная установка 30-мм автоматических пушек 2А42 (таких же, как на вертолёте Ка-50 «Чёрная акула»), установленный в едином блоке с ними 7,62-мм пулемет ПКТМ, два дистанционно управляемых 30-мм автоматических гранатомета АГ-17Д и имеющий четыре пусковые установки противотанковый управляемый ракетный комплекс (ПТРК) «Атака-Т».

16

Реактивный пехотный огнемёт «Бородач» от своего предшественника одноразового «Шмеля» отличается прежде всего тем, что он многозарядный — может выпустить очередью три заряда. Реактивный противотанковый гранатомет РПГ-32 способен преодолевать любые созданные к настоящему времени комплексы активной защиты (КАЗ) бронетехники и пробивать до 600 мм многослойной брони.

17

НУРС — неуправляемый реактивный снаряд. Монтируются в кассетах для ведения залпового огня по площадям.

18

Особое хранение. Вакцина.