Пандемия

Анастасия Алексеевна Попова, 2019

Пандемия – это не болезнь, а худшая из эпидемий, захватившая человечество. У нее нет ни запаха, ни вкуса, она не передается воздушно-капельным путем, она убивает сердца, от нее чернеют души и нет ни вакцины, ни лекарств. Пандемия – темная сторона нас самих… Это история о том, как страшно жить на этом свете. О том, как мы нечаянно причиняем боль, о том, чего не видим или просто не хотим замечать. Это история о жизни. О её самых острых углах, на которые мы то и дело налетаем поневоле. В этой жизни можно простить всё, но как простить себя – уже совсем другой вопрос…

Пандемия — это порок человечества, угол в который мы сами себя загоняем, из которого не возвращаются. Это наша боль, с трепетом хранимая в сердцах, о которой предпочитают молчать, глуша её в самом потаённом уголке. Но как бы мы не воспринимали звуки этого голоса, душа — где-то внутри нас всё равно эхом вопит от нестерпимой боли.

Глава 1

Я пишу для того, кто уже не прочтёт,

Я пишу для того, кто уже не ответит,

Надеюсь на то, что там тебе хорошо

И вскоре мы будем с тобою навеки…

И снова холодное лето, теплые деньки не частое явление от них уже, не бежишь, ими наслаждаешься и ждешь с нетерпением, и даже томная жара не может оттенить минуты истинного летнего счастья. Когда-то давно проливным дождям среди знойного теплого лета мы радовались как манне небесной, купались в их теплых потоках, босиком выбегая во двор, носились по мокрой траве и только что образовавшихся лужах. Нам было так легко, как будто это мы играем симфонию дождя на островках прохладной влаги в углублениях дорог и улиц, и сердце бьется в такт падающим на землю каплям, которые попадая на водную гладь выбивают другие разрывая идиллию покоя, рисуют идеальные круги, а потом вместе с ними отражается радугой на ещё угрюмом небе. Но стоит появиться этому природному световому представлению, почти всегда за считанные минуты оно меняет свой окрас, с серого до лазурно голубого. Так хочется чувствовать себя причастной к этому, любуясь неописуемым зрелищем постоянно меняющихся картин кистей самой природы. Но радуг, как и теплых дождей под которыми, хочется вымокнуть до нитки во взрослой жизни почти нет. Вернее есть, но их уже не видишь или воспринимаешь совсем по-другому.

Сегодня как раз один из таких непредсказуемых летних деньков, когда с самого утра светит яркое солнышко, с порога обдавая тебя своими теплыми, ласковыми лучами, которые так и шепчут — сегодня будет тот ещё жаркий денёк. Но как всегда к обеду набегают злобные тучки, закрывая собой последние лучики и тебе в лицо уже бьёт пронизывающий холодом северный ветер и ты сожалеешь лишь о том, что оставила кофту дома.

Но сегодня даже это не сможет омрачить очередной долгожданной встречи. Я ждала её, продумывала каждое слово которое скажу тебе, прокручивала в голове фразы и предложения, чтобы не упустить ничего важного, ведь открыть душу могу лишь тебе. Лишь ты меня всегда понимал и сейчас вновь поймешь и услышишь…

Извилистая дорога как всегда пустынна. В Русских глубинках редко встретишь попутку уже километров в десяти, отъехав от основной трассы соединяющей более — менее населённые районные центры, в которых ещё осталась: школа, больница и сельский совет. А я еду туда, где кроме сельского кладбища, развалин клуба и бабушек на скамейках у выцветших заборов не осталось ничего.

Как красивы и необъятны девственные просторы нашей Родины. Величественные склоны сменяют лесополосы, поля, луга искусственные водоёмы, оставшиеся в наследство со времён союза. Заброшенные, заросшие непролазной травой родники с чистейшей прохладной ключевой водой, бьющие из недр земли, у покинутых селений, почти стёртых с лица земли былых колхозов миллионщиков. От их не так давно гремевшей славы остались лишь фундаменты в некоторых местах уже целиком погребённые землёй. Печальная картина.

Но вот уже и она. Деревня. Со своим эксклюзивным шармом, ведь только в маленьком поселении, не отмеченном на карте, доживающим свой век, можно встретить такое разнообразие. На некоторых улицах жизнь полностью остановилась. Прогуливаясь здесь в детстве, я думала о том, что пройдя небольшой школьный парк, ты вдруг очутилась в далёком прошлом. Огромные многоквартирные двух этажные дома, величественно стоящие в два ряда, полностью исчезали из виду, а перед глазами открывался совсем другой мир. Саманные, оббитые железом вековые домишки раскрашенные в зелёные, синие и бледно жёлтые цвета панорамой уходили вдаль единственной асфальтированной дороги. Кое-где это однообразие разбавляли деревянные строения, с красивыми ставнями и резными обналичниками, величественно возвышающиеся над крышами покосившихся от времени саманных строений. В детстве мне казалось, что время тут останавливалось, оно не текло и не бежало, а застыло где-то во временах молодости моей бабушки, детстве мамы и её сестёр.

А что же сейчас. Таким разнообразием стилей стоящим на контрасте архитектурных решений может похвастаться любое село. Домишки вдоль широкой главной улицы уже не такие одноликие, они пестрят индивидуальностью и сочетанием материалов. Только здесь рядом можно увидеть блестящую жесть на крышах и тут же он чёрный как смоль, неизменный рубероид. Современный сайдинг и деревянная резьба, словно бусы венчающая дома, а рядом всё-то же железо с облупившейся и выгоревшей от солнца краской из детских воспоминаний, и теми же бабушками ничуть не постаревшими за последние пятнадцать лет, и кажется, время не тронуло их, только мы повзрослели.

За тем же парком всё тот же магазин, всё та же остановка и даже надписи те же, где-то там в её глубине на одной из стен ещё сохранилось то, что когда-то писали мы с тобой в наше последнее лето. А за ней поворот, пустырь и дорога к тебе. Калитка покосившегося забора как всегда открыта её видно с дороги, ты должно быть рад гостям, тем более сегодня, в твой день рождения. Я сейчас приду, наберусь смелости и выйду из машины, мне просто очень стыдно за то, что так долго не навещала тебя, но ты всегда был и будешь в моём сердце, не смотря на дела, заботы, проблемы и расстояние.

Как же здесь тихо и хорошо, такое чувство, что над твоим домом тучки не смеют закрывать собой солнце и тут всегда солнечно и спокойно, как и тогда, двадцать первого ноября две тысячи четвёртого года. И ты снова смотришь на меня своими безумно красивыми серыми глазами, увенчанными густыми чёрными ресницами, как же я люблю каждую чёрточку твоего лица, каждую едва уловимую морщинку вокруг любимых добрых глаз, изгибы твоих густых бровей, пухлые всегда добродушно улыбающиеся губы. Ты всегда был для меня примером, образцом, идеалом, но ты не просто был, ты им и остался. Братик, как же мне тебя не хватало. Как же я хотела и боялась увидеть тебя вновь.

— А помнишь… — но для того чтобы говорить с тобой слова не нужны. Они ведь так часто обманывают, и зачем нам с тобой слова, когда разговаривают наши души.

Я знаю, ты помнишь… Как прекрасны были эти летние деньки наши разговоры на лавочке у завалинки, шкурки от семечек, за которые мы получали, ты от мамы, а я потом от бабушки. Я помню каждое твоё слово, твой мелодичный голос, твои глаза, удивительные и неповторимые: блеск морской волны на солнце и сине — серая печаль в пасмурную погоду, от того что на улице снова дождь и ты не сможешь завести свой любимый красный мотоцикл. В такие минуты они становились необыкновенно серыми, а их рельефный рисунок выделялся на столько ясно, что казалось их узор менялся, приобретая неповторимый оттенок в тон угрюмого пасмурного неба. Ты был необыкновенно красив и даже спустя года твой образ не подвластен времени. Я помню как ветер ласково трепал твои тёмно русые волосы. Помню, как они отражали солнце передразнивая её лучи и тогда казалось, приобретали неповторимый оттенок спелой ржи, твою неизменную стрижку под полубокс, а когда твоя шелковистая копна отрастала — ты убирал их на бок и был при этом ещё красивее. Я помню каждый изгиб твоего лица. Греческий прямой нос, высокие скулы, овал подбородка, юношеский румянец на щеках и неповторимый блеск твоих прекрасных глаз. В тебе всё было идеально. Или просто ты был его олицетворением. Всегда добр, кроток и удивительно скромен. Твоей мудрости могли бы позавидовать древние философы. У тебя была своя мораль, свой взгляд и мнение на все что тебя окружало. Для тебя не существовало мелочей, ты умел видеть прекрасное во всём. В шелесте травы на поле величественно возвышающемся на холме у родника, возле дома нашей бабушки, в каждом цветке угадывал красивейшее только начинающее благоухать разнообразие ещё не тронутое солнцем, и каждый житель этого девственного уголка нашего душевного рая был дорог твоему сердцу, будь то отвратительный паук или порхающая бабочка. И с людьми было так же. Ты умел уловить хорошее в самом дальнем уголке человеческого сердца, с лёгкостью оправдать даже самый скверный поступок. Тебе следовало стать адвокатом, но этого не случилось…

Ты снова смотришь на меня всё такими же очаровательными глазами. Мне столько нужно рассказать тебе, но даже не знаю с чего начать свой рассказ. Знай одно, я пытаюсь жить по твоим заветам, пытаюсь следовать твоим наставлениям, но как всегда у твоей младшей сестры это не совсем получается. Сделав что-либо я всегда думаю, а что бы сделал ты? Так же и со словами. Мысль о тебе не покидает меня, мне кажется, мы не расставались, и словно не было этих пятнадцати лет. Давай помолчим вместе, как в детстве. Ведь чтобы разговаривать, слова не нужны, пусть говорит моя душа, а твоя пусть услышит меня.