Вся президентская рать

Владимир Гурвич

Кандидат Перегудов, не гнушаясь ничем, рвался в губернаторы богатейшего южного края – выступал на митингах, направо и налево раздавая пустые обещания и кидал безответственные призывы. И даже шеф его выборного штаба Станислав Скугорев считал, что он перегибает палку. Но когда в штабе кандидата стало известно об угрозе чеченских боевиков устроить на предстоящем митинге крупный теракт, все схватились за голову. Надо срочно остановить бандитов, ведь митинг завтра. И Скугарев решил собрать вооруженную бригаду, чтобы разгромить заброшенную ферму, где засели боевики…

Глава 4

Я сам удивился, как быстро исполнилось мое предвидение. Когда на следующий день я далеко не в самом лучшем настроении пришел на работу, ко мне подошел сияющий, как начищенный самовар? Сабов.

— Шеф, кажется, вы гений, — сказал он.

— Я это всегда знал, только никому не говорил, — скромно ответил я. — Но как ты догадался?

— Перед самым вашим приходом из администрации президента звонил Владислав Суриков. Очень хотел с вами побеседовать.

Я как ни в чем ни бывало, кивнул головой. Но внутренне я ликовал, это был сигнал, что партия началась. Я слишком хорошо представлял, кто такой этот Владислав Суриков, чтобы не сомневаться, что этот звонок предвестник начала большой игры.

Широкой публикой этот еще совсем молодой человек, сравнительно недавно перешагнувший тридцатилетний рубеж был, словно разведчик, почти неизвестен, так как всячески избегал публичности: не мелькал на телеэкране, не давал интервью, не появлялся на светских раутах. Но те, кто занимались политикой и особенно политтехнологией, очень хорошо знали, что представляет этот человек. Именно он являлся главным стратегом президентской команды, выстраивая на нашем политическом поле хитроумные и многосложные конструкции и разыгрывая тонкие, сродни шахматным, комбинации. Именно ему во многом был обязан президент своим триумфом на выборах, он разрабатывал планы кампаний по продвижению в выборные органы угодных властям политиков и партий. И надо отдать должное его изобретательности и тонкому умению просчитывать сразу на много ходов вперед. Правда, далеко не всего его действия вписывались в представления о политической морали, было известно, что когда требовали обстоятельства, Суриков не брезговал использовать весьма нечистоплотные методы. Но кого особенно смущают такие мелочи в наше время. Главное — это результат, а в этой области эффективность его действий была самая высокая. По крайней мере, до сих пор я не припомню ни одного значимого провала. Более того, ему нередко удавалось выиграть битву при самых неблагоприятных исходных позиций, когда казалось бы, что добиться победы не легче, чем переплыть океан на мотоцикле.

Среди моих коллег он получил прозвище «русский Макиавелли», не только за то, что иногда применял методы, которые рекомендовал использовать в политической борьбе этот многомудрый и многоопытный флорентиец, но и потому, что, не скрывая, он действительно поклонялся этому мыслителю. Говорили даже, что в его кабинете целая книжная полка занята творениями этого автора. Причем, не в качестве элемента интерьера, а он частенько открывает эти тома.

Впрочем, сейчас меня волновали совсем другие мотивы, я предчувствовал, что мы находимся на пороге большой удачи. Если Суриков занесет наш центр в пул пропрезидентских полититехнологов, то уж на ближайшие годы в заказах у нас не будет нехватки. Тем более, что предстоящие годы с точки зрения политики обещают быть достаточно жаркими.

— Почему вы ему не звоните? — спросил Сабов, который явно сгорал от нетерпения.

— В таких делах всегда надо уметь выдержать паузу, — заметил, улыбаясь, подошедший к нам Леонид Окулов. — Не надо показывать свою излишнюю заинтересованность. Пусть проникнутся к нам уважением. Им надо внушить мысль: что не только мы от них зависим, но и они от нас.

Я кивнул головой. Леонид озвучил мои мысли. Впрочем, такое случалось с нами далеко не первый раз, я давно заметил, что наши мыслительные процессы очень часто шли, словно поезда, параллельными курсами. В отличие оттого, что происходило в моей голове и голове Сабова. Хотя это понятно, все же разница в возрасте, а, следовательно, в опыте и в темпераменте.

— Мы позвоним ровно через час. Засекай время, — сказал я Сабову.

Ровно через час в моем маленьком кабинете собралась почти вся наша команда. Все уже знали о звонке из администрации президента, а потому хотели услышать продолжение действия. Я посмотрел на часы и стал набирать номер.

Секретарша быстро соединила меня с Суриковым.

— С вами говорит Скугорев Станислав Всеволодовия, президент центра политических исследований «Честная политика» Вы мне…

— Да, я знаю, — прервал меня Суриков. — У меня по расписанию встреча с вами назначена на двенадцать часов. Пропуск вам заказан. Я жду.

Связь оборвалась. Несколько обескураженный таким сверхкратким разговором я повесил трубку. Да, этот парень умет себя поставить, в этом ему не откажешь. Он настолько не сомневается в моем послушании, что даже не стал спрашивать ни моего согласия на встречу, ни удобного для меня времени.

— Ну что? — поинтересовался Окулов, заметив некоторое мое замешательство.

— Он ждет меня в двенадцать, — сообщил я.

Сабов посмотрел на часы.

— Время еще есть, но лучше прибыть заранее, — сказал он.

Я взглянул на него.

— Да, ты прав. Сейчас я поеду. Только десять минут посижу один в кабинете. Прошу не мешать.

Все быстро удалились, понимая, какие ответственные, даже судьбоносные решения я должен принять.

Я остался один. Я никак не мог заглушить в себе звучание тревожной ноты. Все вроде бы идет хорошо, нас заметили и явно хотят использовать для дела. И против этого у меня не было никаких возражений, только согласие. И все же я бы предпочел, чтобы это произошло как-то по-другому, а еще лучше если бы в этом деле не был бы замешан Суриков. Есть люди, от которых хочется держаться подальше. И он едва ли не возглавляет этот список.

Но выбора все равно нет, хочется того или нет, но придется иметь контакт именно с ним. И нет смысла дальше размышлять на эту тему. Я ушел из органов, чтобы чувствовать себя свободным. А свободу дают в нашем грешном мире только деньги. Но пока я их в достаточном количестве еще не заработал. И чтобы это однажды все же случилось, придется иметь дело не с тем, с кем желаешь, а с тем, с кем необходимо.

В кабинет заглянул Сабов.

— Шеф, пора ехать, — напомнил он.

Вот кто ни в чем не сомневается, подумал я, ему нужны деньги, положение, и у него нет сомнений, как следует поступать. — Еду, — ответил я и встал с кресла.

В просторной приемной Сурикова было тихо и торжественно. С неприступным видом, которому бы позавидовал бы и сам сфинкс, за письменным столом восседала секретарша. За все время, что я провел в этом помещение, она одарила меня лишь одним взглядом, да и то, когда я в него вошел. И больше не обращала на меня внимания. До двенадцати оставалось еще пять минут, и я чувствовал, что она так на меня и не посмотрит. А жаль, девушка была привлекательная, и разглядывать ее было одно удовольствие.

Часы пробили двенадцать. Секретарша встала и распахнула дверь.

— Владислав Александрович, вас ждет, — тоном мажордома, извещающего о появление господина, объявила она.

Суриков сидел за столом в кресле. Подождав, когда я приближусь, он слегка привстал и протянул мне руку, тем самым как бы показывая, кто здесь хозяин.

Я внимательно рассматривал его. Красивое, но одновременно неприятное лицо, отлично сшитый костюм, холеные руки. В этом человеке с первых минут ощущалось двоедушие. Может быть, большинство людей этого бы не заметили, но моя профессия приучили меня сразу видеть то, что другие подчас не могут разглядеть долго, а то и никогда. С ним следует держать ухо востро, но ни за что не показывать свою настороженность. Любой наш с ним разговор всегда будет строиться по сценарию внутреннего поединка при соблюдении внешней доброжелательности.

— Очень рад с вами познакомиться, Станислав Всеволодович. Ведь мы с вами, кажется, еще не встречались.

— Еще не встречались, — подтвердил я.

— Зато заочно каждый знает друг о друге немало, — засмеялся Суриков.

— По-другому в нашем с вами положении быть и не может, — признал я.

— А вот любопытно было бы определить, кто из нас знает больше друг о друге?

— У меня почти нет сомнений, что победа оказалась бы на вашей стороне.

Суриков от улыбки перешел к смеху.

— Мне нравится в вас эта черта, вы умеете признавать очевидные вещи.

— Разве это большое достоинство.

— Вы даже и близко не представляете, какое большое. Половина времени в моей работе у меня отнимает необходимость доказывать людям именно это. Большинство не желают признавать самые очевидные истины. Каждый хочет видеть мир не таким, каким он устроен, а таким, каким он бы предпочитал, чтобы он был бы таким.

— Но вы-то видите все в истинном цвете.

— Если бы я этого не старался делать, поверьте, давно бы тут не работал.

— Я верю, — вполне искренне ответил я.

Он посмотрел на меня и снова улыбнулся. До чего же улыбчивый малый, подумал я. Такие самые опасные.

— Между прочим, вы совершенно правы, когда говорите, что мне известно о вас гораздо больше. По крайней мере, о вашей кампании по выбору губернатора, могу поспорить, я знаю не меньше вас. — Он продемонстрировал мне толстую папку. — Здесь все собранные моими помощниками материалы. Я их знаю почти наизусть. Мне понравилась, как вы там работали, положение было почти безнадежным, но вы вытянули его. Я пишу диссертацию на тему использования политтехнологий и собираюсь, в том числе воспользоваться вашими наработками. Вы не возражаете?

— Отнюдь, буду только рад, если вам пригодится наш скромный опыт.

— Еще как пригодится! Но надеюсь и вам тоже в своей дальнейшей работе. — Суриков положил папку в ящик стола. — Надеюсь, в скором времени мне удастся составить такую же вторую папку. — Он многозначительно посмотрел на меня.

— Был бы рад вам помочь в очень полезном этом деле.

Суриков расхохотался.

— У вас замечательное чувство юмора, Станислав Всеволодович.

— Чем богаты, тем и рады.

Суриков кивнул головой и вдруг мгновенно стал серьезным.

— Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор носит конфиденциальный характер.

— Мне кажется, в этом кабинете других и не ведутся.

Суриков снова не выдержал и улыбнулся.

— Здесь ведутся всякие разговоры. Но сейчас я, в самом деле, хочу поговорить с вами секретно. Вы видите, какая политическая обстановка в стране. Общество абсолютно разъинтегрированно, все партии дуют в свою трубу. И никого не волнует судьба страны. Как в такой ситуации государством можно эффективно управлять, если по большому счету не на кого опереться. Президент поставил задача в каждом субъекте Федерации сформировать лояльную центру администрацию. Иначе ничего не сделать, не провести никаких реформ. Что вы об этом думаете?

— Задача правильная, но трудная, — осторожно проговорил я.

— Была бы легкая, мы тут бы с вами не сидели и не вели этот разговор. Но кому, как ни нам профессионалам ее решать. А как вы полагаете, она выполнима?

— В принципе и не такие вопросы решались. Но поработать придется много.

— Я тоже так думаю. Но разве это может испугать?

Мы посмотрели друг на друга.

— Лично меня — нет, — сказал я.

— Я не сомневался в вашем ответе. Но меня волнует сейчас больше другое, насколько вы сможете проникнуть той идей, которой мы тут все служим. Ведь вы любите самостоятельность, а не вам мне объяснять, что у нас тут доминирует над всем командный принцип. Мы все в одной связке, работаем на одну цель, на одного человека. Хотя на самом деле работаем на страну, хотя не все с этим согласны. Я не спрашиваю, входите ли вы в число согласных, я знаю вашу биографию, вы по натуре фрондер. Иначе бы не ушли из органов, где ваша карьера складывалась вполне удачно. Но ваше прошлое — это всего лишь прошлое, а мы работаем ради будущего. Вопрос в том, хотите ли вы войти в наш состав?

— Как человек деловой, то первый мой вопрос: на каких условиях?

— По большому счету условие одно: вы с нами или против нас.

Мне показалось, что в глазах Сурикова заискрилась издевка. Я покачал головой.

— Но разве это не зависит от обстоятельств?

— Нет, не зависит, все, наоборот, от этого обстоятельства зависят все остальные условия. — Суриков внезапно улыбнулся. — Не думайте, что я пытаюсь вас запугать, но есть вещи, с которых надо определиться с самого начала. Мне ли вам говорить, какая жестокая штука политика. Чтобы победить, всегда надо четко знать, на кого можно опираться, а на кого — нет. Это тот расклад, с которого начинается любая политическая партия.

— Я понимаю. Разумеется, мы на стороне президента. Нас тоже крайне тревожит ситуация в стране. А потому любые усилия по ее стабилизации нами поддерживаются.

— Вы весьма осторожны в своих высказываниях, Станислав Всеволодович, — в укором проговорил Суриков.

Я понял, что совершил оплошность, он ожидал от меня более горячей поддержки. Придется, ее продемонстрировать.

— Вы меня не совсем точно поняли, у меня нет никаких сомнений в правильности генерального курса. Бессмысленно надеется на что-то путное без консолидации общества. И со своей стороны наш центр готов внести в решение этой задачи свой посильный вклад.

— Вы быстро все понимаете, мне это нравится, — снисходительно похвалили меня Суриков. — Вы действительно готовы с нами идти в одном строю?

— Всегда готовы! — Я даже подумал, не отсалютовать ли по-пионерски.

Он в очередной раз засмеялся.

— В таком случае, что вы скажите о движение «Спасение Отчизны»?

Я невольно проглотил слюну. Этого я не ожидал. Я надеялся на что-нибудь более приличное. Это же экстремисты и демагоги.

Кажется, Суриков уловил мое замешательство.

— Да, вы правы, — ответил он на мой не высказанный вопрос, — публика не самая приятная. Но мы не можем упускать их из-под нашего влияния, они имеют определенную общественную поддержку. И с нашей стороны было бы большой ошибкой, если они выйдут из-под нашего контроля. Гораздо лучше их держать под присмотром. Тем более, они готовы войти в наш блок. Предстоят выборы в К-ом крае, а это движение пользуется там по всем опросам наибольшей популярностью. Вот и помогите им стать более цивилизованными, придайте им более благопристойный вид. — Суриков засмеялся. — Это задача для суперпрофессионалов. Докажите, что вы и есть таковые. Учитывая ваши достижения, мы хотим поручить вам обработку самого трудного участка. Но и цена вопроса повышенная.

— Я должен подумать, посоветоваться с коллективом. Ведь я работаю не один.

— Посоветуйтесь, но только так, чтобы наш с вами разговор не вышел из этих стен.

— Я понимаю. Сколько у меня времени?

— Один день. И то я вам его даю из расположения к вам. Раз был познакомиться.

— Я тоже рад.

Суриков наклонил голову, давая понять, что мое время вышло и мне пора покидать этот просторный кабинет.