Большое жюри

Владимир Гурвич

Всеволод Ланин, известный режиссер, переживает кризис. Он развелся с женой и не удовлетворен своим творчеством. А потому год ничего не снимает. Неожиданно он получает от большого киноначальника Шулятьева предложение возглавить жюри престижного кинофестиваля…

3

Ланин сидел в своей квартире и ждал Абелева. Тот как обычно задерживался, и это раздражало режиссера. Всегда он где-то носится, чем-то непонятно занимается. Хотя они знакомы немало лет, в жизни Марка для него сохраняется много тайн. Правда, особенного желания проникать в них он никогда не испытывал, но подозревал, что если бы это однажды случилось, ему бы открылось много неприглядного. Впрочем, большого осуждения это у Ланина не вызывало; у кого нет подобных страниц. У него самого их достаточно. Так стоит ли судить других, чтобы самому однажды не быть судимым.

Ланин встал и подошел к окну. Вид из него на маленький пыльный дворик ему не понравился с самого начала, когда он въехал в эту квартиру. Как, впрочем, и она сама. Хотя он живет в ней уже год, но так и не привык к ее скромным габаритам. И до сих пор с тоской вспоминает о прежних четырехкомнатных хоромах. Но они с женой разводились в такой спешке, что долго выбирать было некогда. Вот он по сути дела и въехал в первое же попавшее жилье.

Но в тот момент он почти не думал о том, где оказался, это ему было безразлично. Мысли и чувства были заняты совсем другим. Только спустя какое-то время он стал понимать, что сделал неудачный выбор, что можно было бы найти лучшее жилье. Но было уже поздно, менять не было ни желания, ни возможности. Оставалось одно — смириться с тем, что есть. Но спустя год Ланин чувствовал, что до конца это сделать не получилось. Хотя, возможно, дело не только в квартире, а во всей его жизни в последнее время.

Зазвенел звонок. Ланин ощутил облегчение, можно переключить свое сознание с себя на Абелева. Точнее, на разговор с ним.

Абелев, потный от жары, ввалился в квартиру.

— Что у тебя случилось? Выдернул меня из теплой кампашки. Если бы только видел…

— Нужно посоветоваться, — прервал его Ланин.

— Посоветоваться? — удивился Абелев. — Что-то это на тебя не похоже.

— Бывают ситуации, когда люди становятся непохожими на самих себя.

— Да? — уставился на него Абелев. — Ну, хорошо, посмотрим, что за ситуация. Нальешь?

Ланин направился на кухню. Из холодильника извлек бутылку водки, достал из шкафчика два шкалика и вернулся в комнату. Весь этот набор он поставил на стол.

— Холодненькая! — обрадовался Абелев. Он весь аж подобрался в предчувствии удовольствия. — А закуса у тебя нет?

— Нет, не успел сходить в магазин.

— Ладно, разливай и рассказывай, что тебя сделало непохожим на себя самого.

Они выпили. Ланин пересказал продюсеру разговор с Шулятьевым. Абелев внимательно слушал, но никакого удивления не выказывал. У Ланина закралось подозрение, что для Марка эта новость вовсе новостью не является. Хотя с другой стороны, откуда он может знать о сделанном ему предложении. Трудно поверить, что Шулятьев делится с ним такими вещами.

— Что ты от меня хочешь? — спросил Абелев.

— Совета.

— Странно, что ты меня об этом спрашиваешь.

— В чем же странность?

— А разве не ясно, что надо обеими руками хвататься за это предложение.

— Мне не ясно, — нахмурился Ланин. — Мне давно не нравится этот фестиваль и все, что там происходит. Вот потому я не стремился особо туда попасть. Всего-то один раз выставлял там свою картину. Да и то ты меня уговорил.

— И правильно сделал, мы получили главный приз.

— Только это был один из самых плохих моих фильмов.

— А вот жюри посчитало по-другому, — не согласился Абелев.

— Меня больше интересует собственное мнение.

— В этом весь ты. Тебя, кроме самого себя, никто и ничего не интересует. А это не правильно.

— Ну, уж извини, такой тебе попался режиссер.

— Не против, если еще по одной, — предложил Абелев.

Ланина поразило то, как сильно похожи такие разные люди: Шулятьев и Абелев. Шулятьев чинный и важный, всегда одетый с иголочки, разговаривающий веско, со значением произносящий каждое слово. И Абелев, непонятно в чем и как одетый, циник до мозга костей, не скрывающий своего цинизма, обожающий соленые шутки и выражения. А вот надо же, как много между ними сходства, которого он раньше не замечал.

— Давай по одной.

Абелев взглянул на Ланина и сам разлил водку.

— Выпьем за председателя жюри, — провозгласил продюсер тост.

— Я еще не дал согласия.

— А когда должен дать?

— Завтра до обеда.

Ланин увидел, как успокоился Марк.

— Значит, все в порядке, проснешься завтра и сразу звони Шулятьеву.

— Я еще не решил.

Абелев задумчиво пробежался взглядом по квартире, в которой бывал десятки раз.

— Ты уже как год ничего не снимаешь.

— Это так, — подтвердил Ланин.

— И долго собираешься еще не снимать?

— Сам бы хотел знать. Но нет подходящего сценария.

— Да я тебе чуть ли не каждый день по сценарию присылаю.

— Спасибо, Марк, но все не то.

— А деньги у тебя есть?

— Есть, но мало, — вздохнул Ланин. — Пару месяцев еще протяну, а потом зубы на полку класть придется. Было очень много расходов с разводом, адвокатами, переездом, ремонтом квартиры.

— Знаешь, Сев, никогда не думал, что тебя так подкосит развод, — вдруг проговорил Абелев. — В нашей среде разводов до черта — и большинство, как-то спокойно к этому относятся. А ты впал в депрессию. Я поначалу думал, что она быстро пройдет, ну максимум через пару месяцев. А она все никак не прекращается. Я тебе как друг говорю, пора завершать это мероприятие.

Ланин молчал, он был не готов к тому, что их разговор вдруг перекинется на эту тему.

— Ну чего молчишь? — недовольно проворчал продюсер. — Едва я начинаю говорить про это, ты уходишь в молчание. Думаешь, я такой дуралей, что не понимаю причину твоего простоя. Дело не в сценариях, а в разводе. Раньше ты едва закончив один проект, тут же стремишься начать новый. А сейчас даже и не собираешься.

— Дело. Марк, не в разводе, — возразил Ланин. — Ты прав, мне раньше все время хотелось работать. Одна мысль о перерыве вызывала страх. Зато сколько посредственных или даже скорей плохих фильмов сделал.

— Зато сколько денег мы заработали. Вспомни, дружище.

— Не получается.

— Что не получается? — не понял Абелев.

— Я хотел сделать фильм ради денег, даже пару сценариев приличных отобрал. И понял, не вытяну.

— Что за глупость ты говоришь?

— Это не глупость. Я утратил интерес к таким проектам. Не могу себя заставить.

— Я тебе помогу.

— Знаешь, Марк, тебе лучше поискать другого режиссера, который согласится делать кино ради денег.

— Я не только твой продюсер, но и твой друг. Ты это забыл?

— Еще нет. Только я знаю непреложную истину: если между людьми встают женщина или деньги, дружбе конец.

— Слава богу, что женщины нет, — пробурчал Абелев. Он взял бутылку со стола. — Тебе налить?

— Нет.

— Раньше ты пил больше.

— Мне кажется, перед нами стоят более важные проблемы, — усмехнулся Ланин.

Абелев с удовольствием опрокинул содержимое шкалика в свой объемистый, словно бочка, живот.

— Вот что я тебе скажу, дружище, — вдруг жестко проговорил Абелев. — Даже если у тебя и хандра, она однажды испарится. И тогда тебе ужасно захочется делать кино. Ты придешь ко мне и попросишь: Маркуша, доставай срочно бабки. Вот только, где я их тебе тогда возьму.

— Всегда же находил, — напомнил Ланин.

— Находил. Только времена были другие, деньги валялись пачками и никому они были не нужны. А сейчас эти пачки куда-то исчезли. Ты же живешь в своем заколдованном замке и не ведаешь, что делается за его пределами.

— Что же там делается, просвети?

— А то, что люди попрятали свои денежки и не хотят их ни на что давать. Даже на твои великие проекты. Если ты откажешь Шулятьеву, то перекроешь себе кислород. Возможно, очень надолго. А ведь ты уже не юноша. Напомнить, сколько тебе стукнуло?

— Спасибо, но пока помню.

— Так что же ты мне на это скажешь?

— Надо поразмыслить.

— Я позвоню тебе утром.

— Только не очень рано, — улыбнулся Ланин. Он знал, что Абелев любит спать едва ли не до обеда.

— Ты скажешь Шулятьеву «да». Иначе мы больше не партнеры.

Ланин взглянул на продюсера, и по его лицу понял, что тот совершенно серьезен.

— Завтра ты первым узнаешь мой ответ, — пообещал Ланин.