Большой привет с Малого Узеня. Веселые рассказы. Избранное из избранного

Владимир Горбань

«Искать Малый Узень, речушку, берущую начало в бескрайних Заволжских степях, на глобусе бесполезно. Если это, конечно же, не глобус Ершовского района Саратовской области», – уверяет Владимир Горбань, автор этого веселого сборника рассказов. Веселого и забавного автор знает немало, чем и готов поделиться со своими читателями. Эта книга примечательна тем, что помимо легкости пера, у автора весьма ироничные и жизнеутверждающие взгляды на окружающую действительность во всех ее проявлениях. Книга содержит нецензурную брань.

Посиделки

Единственное окно моей комнаты в коммунальной квартире выходит в крохотный дворик, где по вечерам на бревнышке, скрытом кустами сирени, собираются старички, курят на свежем воздухе и беседуют. Все они в прошлом типичные работяги, неиспорченные гуманитарным образованием, разговоры ведут незатейливые, обрывки которых доносятся до меня сквозь распахнутую форточку. Иногда мне интересно их слушать. И тогда я откладываю в сторону рукопись, закуриваю…

— Ну, как его, ну, тот самый! — кричит первый старичок. — Ну, песню он еще про лодочку пел в кино.

— Это, в каком кино? — недоуменно вопрошает второй.

— Ну, в том, где они вместе с этим играли, как его?

— С кем? — вступает в разговор третий старичок.

— Ну, с этим, как его там? Песню они еще пели про лодочку.

— Про какую лодочку? — не может понять четвертый.

— Ну, ты кино видел?

— Какое кино — то? — переспрашивает второй.

— Где песню пели, что ли? — злится третий. — Про лодочку?

— Ну да.

— С Крючковым, что ли?

— Точно, с Крючковым.

— Меркурьев?

— Ага, — радуется первый старичок. — Так вот этот самый Меркурьев у нас в локомотивном депо слесарем начинал.

— Да ну! Не может быть! — поражается второй.

— Точно говорю. Я сам с ним работал во втором цехе.

— Это, в каком же году? — язвительно вопрошает третий. — До войны что ли?

— Нет, сразу после войны.

— Да как же он мог работать в локомотивном депо, когда он в те годы в кино снимался? — спорит третий.

— Ну, значит, до войны.

— Меркурьев?

— Меркурьев.

— До войны?

— До войны.

— Да как же ты с ним в одном цехе мог работать, ты же до войны еще в школу бегал.

— Значит, после войны.

— Так после войны он же в кино снимался! — злится третий. — Он что же, сначала смену в депо отрабатывал, а после работы в Москве в кино снимался?

— Уж не знаю, как он все успевал, — оправдывается первый. Но у нас в цеху Меркурьев работал. Сразу после войны. Это точно.

— Так — то, быть может, другой Меркурьев? — предполагает второй старичок.

— Да нет, тот самый. Он еще про лодочку пел. Я хорошо помню.

— Не может быть! — пуще прежнего злится третий.

— Это почему же?

— Да потому, что ты врешь!

— Я вру?

— А кто же, я что ли? Я в те годы в первом цехе работал и ни какого Меркурьева из второго цеха не знаю. Отродясь не было у нас в локомотивном депо таких артистов!

— А у нас в цехе был.

— Врешь!

— А кто же тогда про лодочку пел?!

— Да про какую такую лодочку?!

Когда спор уже достиг апогея, вопрос вдруг задал самый молчаливый из старичков, четвертый:

— А ты где в локомотивном депо работал?

— Как где? В Ртищево.

— А ты где? — спрашивает четвертый третьего.

— В Ершове.

Разговор гаснет. Слышится чирканье спичек. Старички закуривают и долго сидят молча. Им бы на домино переключится или на какую — нибудь еще пенсионную забаву, но…

— А вот я помню в году 48 — м, — начинает третий, — дело как раз в апреле было…

И вновь вспыхивает разговор.