БЕЛЫЕ ВОДЫ. Сказка для неравнодушных

Владимир Басыня

Зависит ли будущее от нас? Или мы бессильны что-то изменить в нашей жизни? Успешный писатель вместе с героем своей книги пытаются это сделать.

Глава 6

Отец Сергий метнул из под седых бровей на вошедшего хитровато-проницательный взгляд: «Заходи с Богом».

Верховцев удивился скромной обстановке кельи старца. Деревянные нары с лоскутным одеялом, оцинкованное ведро с алюминиевой кружкой, образ Спасителя в красном углу и каменный пол, истёртый до блеска молитвенными бдениями.

— Отец наш небесный, а мать — родная земля. На ней и живём, за неё и молитвы мои. Тёмные века кончаются, пора дальше идти. Но люди ещё прошлым живут, боятся из своей норки нос высунуть. Эдак и светлое завтра просидим в темноте и грядущее царство небесное пропустим, — издалека начал старец.

— Отец Сергий, я светский человек и в царство небесное не верю. Чем же я могу вам помочь?

— Александр, нельзя одновременно служить и Богу и дьяволу.

— О чём вы, отец Сергий?

— О твоей тёмной книге.

— Отец Сергий, книга получила высокую оценку и международное признание.

— А я ведь название книги не сказал, а ты уже сам понял, какая твоя книга тёмная, — уличил писателя монах.

— Я старался правду писать. И за каждое слово в книге отвечаю, — обиделся Верховцев.

— Старался правду, а получилась ложь, — смиренно произнёс старец.

— И в чём ложь?

— А в том, что неполная правда и есть ложь. В книге ты пишешь о том, что плохо в России. Но у тебя нет ни одного светлого образа, ни одного лучика добра и света. А ведь Русь — Бел Свет была изначально и есть теперь, — отец Сергий прошёл в красный угол, опустился на колени и погрузился в молитву.

А Верховцев присел на нары и призадумался. Сколько тёмного в людей вливается средствами массовой информации: в теленовостях — аварии, катастрофы, преступления, в кино — насилие и убийства, в прессе — сплетни и грязные слухи. И его книга, возможно, стала последней каплей, переполнившей чашу негатива. Да и Ирина сказала, что книга мрачная. Жаль, вчера так нехорошо получилось. Привык, дурак, к доступным женщинам. Как стыдно… Надо будет перед ней извиниться.

Тем временем монах закончил молитву, трижды перекрестился, встал с колен и обратился к Александру:

— За тебя молился, чтобы Бог тебе дал силы выполнить твоё предназначение написать светлую книгу, которая призовёт чистых душой и сердцем сделать Россию царством Божьим на Земле.

— Отец Сергий, я совсем не ангел. Как же нечистый человек сможет написать светлую книгу?

— Не ангелы меняют жизнь людей к лучшему, а обыкновенные люди с их грехами и слабостями. Один раскаявшийся грешник дороже девяноста девяти праведников. Бог дал тебе талант, и грех не использовать его на богоугодное дело. Остальные свои грехи ты сам знаешь. А если какие забыл, то представь, что тебе отпущен Богом год жизни и подумай, что можно за это время исправить. А как исправишь, берись за книгу с чистой душой.

— Отец Сергий, мне всё время кажется, что мы с вами где-то встречались. И эти мои юношеские стихи в вашей записке… — Верховцев изучал лицо седобородого монаха. Ничего знакомого, вот только глаза… Неожиданно Александр вспомнил: — Сергей Андреевич, вы?!

— Узнал! Да, в миру был Сергей Андреевич Решетов. А после пострижения — монах Сергий.

Решетова в институте уважали. Учёный широчайшего кругозора, замечательный педагог. Он же курировал факультетскую стенную газету «Слово за слово», где когда-то «печатался» Верховцев. Решетов всячески поощрял талантливого студента: зачёты ставил «автоматом» и не задавал дополнительных вопросов на экзаменах. «Не зарывай свой талант, он ещё всем пригодится!» — говаривал профессор. Неожиданно Решетов уволился и уехал из Москвы. Поговаривали, что причиной тому был идейный конфликт с руководством института. Доходили слухи, что он принял монашество, кто-то видел его на Валааме, кто-то на Афоне. Короче был человек, а остались только слухи и домыслы.

— Сергей Андреевич, вы же учёный. Почему вы здесь? — Верховцев заглянул Решетову прямо в глаза.

— Знание не удаляет, а приближает человека к Богу. Все мы когда-то приходим к Богу, кто при жизни, кто-то после неё. У одних недостаточно знаний, поэтому они верят в чудо, а главное чудо — Бог. Другие наоборот настолько образованны, что понимают: наш мир и человек в нём — не случайное столкновение атомов, а результат работы великого Творящего Начала. Ну а третьи осуждают и тех и других. Первых за темноту и невежество, вторых за то, что от большого ума крыша поехала. А вы, Александр, к каким себя относите?

— Наверное, к тем, кто верит в чудо.

— Ну, тогда с Богом. Надеюсь, мои молитвы услышаны, — попрощался отец Сергий и проводил Верховцева до выхода с монастырского двора.