БЕЛЫЕ ВОДЫ. Сказка для неравнодушных

Владимир Басыня

Зависит ли будущее от нас? Или мы бессильны что-то изменить в нашей жизни? Успешный писатель вместе с героем своей книги пытаются это сделать.

Глава 5

Верховцев шёл на свет, мерцающий вдали. А где свет, там и люди, там жизнь. Вскоре свет превратился в огни незнакомого города. Александр уже различал отдельные здания, как вдруг потерял равновесие: земля начала уходить из-под его ног. «Обрыв! — понял Верховцев и стремительно полетел вниз прямо в чёрную холодную воду. Водоворот неумолимо потащил в глубину. Писатель рванулся вверх и… проснулся. Дверной звонок противно трещал, требуя встать с кровати. Александр вставил ноги в шлёпанцы и нехотя поплёлся в коридор. «Кому с утра неймётся!» — подумал он, подходя к двери. Верховцев щёлкнул замком, приоткрыл дверь и обнаружил на коврике сложенный треугольником листок бумаги. Развернув его, удивлённый писатель прочитал: «Приходи на Патриаршие пруды сегодня в двенадцать к памятнику Грибоедову. Там крылья ангелов трепещут на ветру».

«Чья-то неумная шутка», — сначала подумал Верховцев, но последняя строка записки заставила его вернуться в прошлое. Тогда Верховцев учился в литературном институте и пробовал писать стихи для факультетской стенгазеты. Он вспомнил этот первый поэтический опыт:

Прислушайся, проснувшись поутру:

Там крылья ангелов трепещут на ветру.

Над чистотою белых вод

Прекрасен светлый их полёт.

Этот стихотворный опыт остался у Верховцева оказался первым и последним. Он увлёкся прозой. И вот такая странная записка. Александр ещё раз ей прочёл и начал собираться.

Трамвай-трактир «Аннушка» скучал на закольцованных рельсах в ожидании посетителей. Верховцев прошёл мимо этого раритета булгаковской эпохи и направился к памятнику автору «Горя от ума». Вдоль аллейки кучковались разные неформалы: рокеры, брейкеры, металлисты, рэперы, готы. Александр прошёл мимо них к постаменту и увидел странную картину: неподалёку от памятника какой-то чудак грёб пластиковыми вёслами посуху, сидя в двухместной надувной лодке. Заметив Верховцева, странный человек помахал ему рукой: «Эй, залезай! Уже десять минут тебя жду!» Верховцев оглянулся и понял, что обращаются именно к нему. Александр забрался в лодку и уставился на гребца. Тому было на вид лет двадцать пять. Коричневые новые туфли на толстой подошве, серые с блеском брюки контрастировали с дешёвой зелёной болоньевой курткой на блестящих пуговицах. Карие глаза на круглом лице безусого юнца доброжелательно смотрели на пассажира. «Куда плывём? — Верховцев кивнул на вёсла. «Неправильный вопрос. Зачем плывём? — гребец несколько раз взмахнул вёслами, потом вынул их из уключин и уложил на дно лодки, — Давай знакомиться: Мишаня — ловец человеков».

— Александр — инженер человеческих душ, — пошутил в свою очередь писатель, — И на что ловишь?

— Когда как: иногда на деньги, иногда на обещания счастья, — он достал удочку с ярко красным поплавком и толстой леской, привязал к грузику сотенную купюру и сделал дальний заброс. Прохожие проходили мимо, опасливо обходя сторублёвку.

— Надо менять наживку, — Мишаня подтянул снасть к лодке, — Ой, кажется, рыбинспектор плывёт. Добычу за борт, быстро вылезай. Если что, просто проплывал мимо, присел отдохнуть.

Александр вылез из лодки и спрятался за Грибоедовым. А к Мишане подошёл полицейский.

— Почему нарушаем? — грозно произнёс служивый

— Господин инспектор, у меня лицензия, — Мишаня протянул какую-то бумажку. Тот прочитал и веско произнёс:

— Если у тебя справка, это не значит, что можно промышлять на асфальте. Вон, пруд рядом. Нарушать общественный порядок никому не позволено, даже психам. Сматывай удочки и собирай манатки. Через десять минут, чтобы я тебя здесь не видел, — полицейский грозно двинулся в сторону трамвая-трактира.

— Выходи, поможешь лодку до пруда дотащить, — позвал Мишаня.

Лодка благополучно перекочевала на бывшие Патриаршие пруды.

— А что за бумажка у тебя? — Верховцев внимательно посмотрел на наивное лицо Мишани.

— От психиатра.

— У тебя что, чего-то в голове не хватает?

— Нет, просто ничего лишнего. Я блаженный. Слыхал про Василия Блаженного? Он даже видел будущее, — Мишаня важно надул щёки.

— Ну, а ты можешь сказать, что будет завтра?

— Завтра в восемь утра ты выезжаешь в Оптину Пустынь к отцу Сергию.

— Зачем?

— Записку тебе написал он. А на словах передал, что тебе пора менять жизнь и не только свою. Завтра в восемь от Тёплого Стана автобусом до Козельска, потом на маршрутке до Оптиной Пустыни.

Верховцев сел на скамью у памятника великому писателю и задумался. Он и сам чувствовал, что пора менять жизнь к лучшему, но не знал как. Наверное, прав блаженный Мишаня: завтрашний день уже предопределён. Надо ехать…

— Александр, вы? — рядом стояла Ирина Ланская, — Что вы здесь делаете?

— Да, вот, решил пройтись по булгаковским местам, — Верховцев вскочил со скамьи.

— Меня тоже завораживают Чистые пруды. Здесь какая-то особая магия времени. Словно соприкасаешься с параллельным миром.

— Позвольте вас пригласить в трактир, — Верховцев показал глазами на закольцованный трамвай.

— Пожалуй, не откажусь, — Ирина позволила взять её под руку, и они направились в заведение на рельсах. Там заказали расстегаи и чай с лимоном. Верховцев смотрел на Ирину и любовался её особенной красотой: умные серые глаза, высокий лоб, греческий носик, чуть ироничные губы, милые ямочки на щеках, когда она улыбалась. Ирина почувствовала его взгляд, и её щёки окрасил прелестный румянец. Говорили сначала о литературе, потом о классической музыке. Время незаметно летело за интересной беседой. После трактира они подошли к пруду.

— Идёмте ко мне, — наконец решился Верховцев.

— Вы хотите познакомить меня с родителями?

— Я живу один, — мужчина привлёк Ирину к себе.

— Мне кажется, неприлично просто так заходить в гости к одинокому мужчине, — отстранилась Ланская.

— Это всё пуританские предрассудки, — Верховцев поцеловал Ирину в губы и сразу получил звонкую пощёчину.

— Не провожайте меня, — вспыхнула Ирина и быстро пошла прочь. А Верховцев растерянно опустился на скамью.