По следу малахитовой внучки

Владимир Апарин

Продолжение истории о приключениях Михаила Алтарина. На этот раз ему пришлось встретиться с самой Хозяйкой необычных существ, круто изменивших судьбу Михаила. И путь этот будет длинным…

Глава 6

— Что тут происходит? — показал он профессионализм «конторы», догадавшись, что какие-то события развиваются без его участия.

Теперь, чтобы увлечь вас, мой читатель, я должен бы начать отнекиваться и отправиться на свидание на свой страх и риск. Но опыт и возраст уже любителя блюза, подсказал, что этот танец делать лучше под контролем, и я произнес заветное:

— Приходила Леночка!

— Вот это номер! — подпрыгнул на своем ложе майор.

По глазам его было видно, что он желает нашей встречи не меньше моего.

— А если провокация? — задумчиво произнес он.

— Понимаешь, Иваныч, когда нас попросили прогуляться в окно, я всё же, по-моему, узнал её.

— А что молчал то?

— Не уверен был, но вот сегодня, когда увидел Леночку, понял.

— И что ты, Михаил, понял?

— Они очень были похожи. Особенно глаза. Или они родственники или…

— Ну?

— Или хорошо знакомы. Пойми, я ведь чувствую каждой клеткой. Она!

— Значит так, — начал размышлять вслух майор, — с территории больницы ни шагу. Ты сможешь себя контролировать?

— Смогу, — утвердительно в своей надежде на «животворящий» анекдот, ответил я.

— Хотя какая тут гарантия, прах нас побери.

— Да нет, есть гарантия, я думаю, есть!

— Почему? — удивился майор.

— Почему то нам переломали лишь ноги.

— Ну-ну, — даже наклонился Иваныч, — говори дальше, не тяни кота за хвост.

— Хитрые они, всё просчитывают, и думаю, нашу встречу с Леночкой или не Леночкой тоже просчитали. Ноги — это чтобы мы оставались на месте.

Я даже вспотел от догадки.

— Уверен, здесь она одна, ну в одном экземпляре.

— Да! — одобрительно засмеялся майор, — вижу, выздоравливаешь и мозги начали работать. Но… — тут он поднял указательный палец вверх, — то, что Леночка твоя это она, не факт!

— Это как раз легко проверить.

— Её или тебя могут использовать как приманку. Только вот кто.

— Доктор? Она сразу мне не понравилась. Не знаю, — пожал он плечами.

— Почему?

— Ну чего она в эту девушку вцепилась то? Давно бы уже нам передала, «контора» всё бы выяснила по тихому.

Майор видимо был этим озадачен и надолго примолк.

В общем, отправляясь в коридор, в уснувшем здании мне предстояло прошмыгнуть мимо дежурного медработника. И отвлечением его от желания остановить меня занялся майор. Мы конечно понимали, что на счет нас было какое-то распоряжение. Иначе чем объяснить «либеральное» отношение с вечерним ужином. Но подводить Леночку не хотелось. Она то была местная. Их оказалось двое. Санитар и медсестричка в очках. Майор, сославшись на бессонницу, попросил включить телевизор и во все глаза уставился в экран.

Добрался я до лифта беспрепятственно. Правда, по дороге в одной из палат слышался негромкий говорок и тянуло сигаретным дымком. Не одни мы нарушали больничный режим. В темноте у дверей лифта ждала меня женская фигура в медицинском халате и блестела глазами. Вы когда-нибудь приезжали, тьфу, приходили на свидание к своей собственной жене, заметно помолодевшей и к тому же умершей двенадцать лет назад?! А я явился. И хоть это было не первое в моей жизни необычное событие, я заметно волновался.

— Леночка, ты давно ждешь? — почти шепотом спросил я.

— Мне не нравится, когда меня называют этим именем. Зовите меня лучше Людмилой.

— Почему на вы?

— Подождите немного, привыкну хоть.

Она взяла меня за руку и довольно надолго посмотрела в глаза. Мышечная память не голый звук. Я понял, что это она. Еще и потому, что во мне что-то начало включаться. Все интерфейсы, уснувшие после ее «ухода» и засохшие за эти годы, начали оживать. Конечно, я не монах-отшельник и все эти годы, нет-нет, а выходил на охотничью тропу. Но все трофеи как-то сразу забывались. Но тут! Чудотворные глаза моей Леночки сверлили и увлажняли моё сердце.

Она улыбнулась и нажала кнопку лифта. Ночь была чудесна. Пахло растревоженной землей, распустившейся листвой тополя и стояла первозданная тишина. Только по асфальту шипели шины моей коляски. Кто-то сверху со второго этажа произнес веселым голосом:

— Во, врачи куда-то нашего брата повезли.

Леночка оглянулась и её черная коса упала мне на плечо и щекотила ухо. В общем, по асфальтным дорожкам был я привезен в отдельно стоящее здание в глубине двора, из-за которого выглядывала церковь!

— Это что? — удивился я.

— Тут же был женский монастырь когда-то. В крохотной комнатке было чисто и аккуратно, с потолка светила лампочка в пластмассовом абажуре и освещала крохотный столик, на котором было две накрытые тарелки и красивые стаканчики. Хозяйка подготовилась! Она достала из-за кровати бутылку с темной жидкостью и разлила.

— Также как тогда? — сказал я.

— Не будем говорить загадками, — ответила Леночка и, приставив стул вплотную к моей коляске, присела, подавая стаканчик. Это было вино! Немного странное на вкус: терпкое и вяжущее, но крепленное.

— Ах, да, закусывай, — открыла она тарелки.

Там был салат и колбасная нарезка.

— Специально резала? — спросил я и поставил пустой стаканчик на столик.

— А как же, для гостя!

— Ты меня узнала!

— Какая разница?

— Мне важно знать.

— Зачем? Глупости всё, — блестела глазами она.

— Нет, не глупости, я хочу разобраться.

— Начинай, — и она уселась на мои колени.

Я взвыл.

— Ой, я позабыла, извини. Тебе больно?

Но она не сказала фразу «мой красавчик», и это обнадежило. У меня затеплилась надежда, что она признается, но рукой по моей щеке она всё же провела.

— Ты здорово похож на того парня…

— Какого?

— Он, наверное, твой сын. Я его ударила банкой со сметаной.

— Хоть это помнишь.

— Почему же? Я не дура.

— А меня не узнаешь или делаешь вид?

К этому времени начало своё действие винцо и нас потянуло навстречу, со страшной силой. Мы начали узнавать себя с чудовищного поцелуя на удушение. Потеряв квалификацию, я неприлично долго возился с её пуговицами, она засмеялась и помогла. Да ей, действительно, лет двадцать! Но на этом всё и кончилось, валенки из гипса мешали.

— Ты здесь надолго? Я дождусь, когда тебя из них вынут, — поинтересовалась Леночка — Людочка, наливая новую порцию терпкой жидкости. Смотреть на неё было больно, это было действительно Лена, я знал её каждую родинку.

— Ты — крепкий и надёжный, — прильнула она к моей груди. — Всю жизнь хотела чего-нибудь надежного.

— Не всю.

— Почему?

— Потому что мы были вместе десять лет и ты была в моих надежных руках.

— Обними покрепче!

Я выполнил требование, чуть не задохнувшись от восторга.

— Нет, не помню.

— Ну как же? А наша девочка? Наша доча?

— У меня был ребенок. Но при чем тут ты? — блестела глазами Леночка. — А! Ты думаешь твой сын или кто он тебе? Тот, на остановке, — она задумалась, назойливый такой, потом в больнице меня доставал. Кстати не один. Там еще семейка из Челябинска, по-моему.

— Твои папа, мама и брат Юрий.

— Вот-вот, — подтвердила она, — кстати, мы не сделали главное.

— Что?

— Не познакомились. Как хоть тебя зовут?

— Михаил.

— Ну так и знала, того тоже Михаилом звали. Странно. Неужели и вправду ты?

— Чудо ты, Лена! Столько людей тебе говорят, что я это я, а ты это Лена, а с тебя как с гуся вода!

— Ну почему я должна врать?

— Не врать, а попытаться вспомнить, очень тебя прошу. Постарайся!

— Может так вспомню, — и она снова уселась на колени.

Что ж, пришлось терпеть, одно вознаграждение, что мы иногда всё же расцеплялись вдохнуть воздуха…

— Вы с ума сошли! — заорала на меня главврач утром, едва мы с майором въехали к ней в кабинет.

Мы почувствовали себя маленькими детьми, когда она встала из-за стола и повисла над нами как глыба.

— Я понимаю, у вас свои цели, — злобно рычала она, смотря на майора, и даже ваше горе, — она посмотрела на меня, — но вы должны, понимаете, должны, черт вас побери, понимать, что это за человек! Это единственный случай за историю человечества, когда идет противоположный процесс. Она не стареет, а становится моложе. Это нарушение всех принципов биологии, не говорю уже про второе начало термодинамики. Вы двое, гадкие эгоцентристы! Не можете понять, что у неё мозг работает по-другому. Это единственный случай! Может болезнь, может продукт эволюции, но мозг сейчас практически заменил её кровь гормональным настоем. Вы думаете, зачем мы раз в месяц прячем её в изолятор? Она просто может себя убить. А вы совершили вчера ужасную провокацию! У Людмилы сейчас приступ и мы ее поместили в изолятор. Не желаете взглянуть?

— Как в изолятор? — вырвалось у меня. — Я вчера уходил от нее, с ней было всё в порядке.

Главврач не ожидала моей реакции и изумленно молчала.

— И вообще, у нас была обычная невинная встреча, мы просто беседовали, всего лишь беседовали, — спокойно говорил я.

— Как беседовали? — удивилась она.

— Видимо, вам не известно, но для беседы необходимы целые ночи. Товарищ майор, предупредите Ирину Георгиевну, что после обеда мы хотим пообщаться с Леночкой.

Майор понял, что я что-то придумал и подтвердил моё требование. Мы выкатились из кабинета главврача.

— Ты что-то решил? — спросил он в коридоре.

— Подожди, дай доехать до палаты.

И, едва мы остались втроем, я тут же налетел на дежурного офицера, который всё это время бездельничал, рассматривая газеты.

— Вот что, друг, лети срочно в магазин детских игрушек и купи нам с майором пару калейдоскопов.

— Что это такое? — задал вопрос продукт своего времени.

— Это такая трубочка с зеркальцами внутри. Ну, в общем, найдешь, если захочешь, — распорядился майор, — запомни название.

А когда офицер испарился, он обратился ко мне:

— Ты что-нибудь придумал?

— Так может это глупость, подождем до обеда.

Кормят больных в таких заведениях очень даже хорошо. Мы питались с майором в палате, но нам перепал густой борщ-рагу со сметаной. Для русского человека борщ — это почти как пудинг для англичанина. А котлета с лошадиную подкову в толченке убедила в порядочности персонала больницы. Однако всё великолепие перечеркнул компот, вот не знаю, что они туда кладут, но за такой компот можно совершить подвиг. Ну, может и малость перегнул, но на что-то эпическое он настраивал.

Майор стонал от удовольствия и, всё жалел, что всё это нельзя отполировать ста граммами алкогольного продукта. Он посмотрел на меня, пьющего восхитительный компот и весело заметил:

— Ты особенно не радуйся компотику. А что, если Ирина Георгиевна что-нибудь туда плесканула и ты больше о женщинах и не вспомнишь?

Я как-то об этом не подумал. Тут же в проеме двери возник офицер с целлофановым пакетиком. И пока мои спутники тихо покуривали, я раскрутил детские игрушки, вытащив задник и надев на это место пустое кольцо. Получилась подзорная труба, дающая двенадцать изображений сразу. Вы, наверное, уже поняли мою мысль.

Нас пригласили проехать к лифту и, пока показавшийся синклит эскулапов в конце коридора, я вынул из-под халата калейдоскопы и сунул майору.

— Гляди! — и тут же взглянул сам.

— Твою мать! — чуть не заорал майор, что по итальянски звучало бы как — Мама мия!…..