По следу малахитовой внучки

Владимир Апарин

Продолжение истории о приключениях Михаила Алтарина. На этот раз ему пришлось встретиться с самой Хозяйкой необычных существ, круто изменивших судьбу Михаила. И путь этот будет длинным…

Глава 2

Сухими губами я пытался дать о себе знать. И когда устал это делать, надо мною склонилось врачебное лицо в маске и поводило пальцем перед глазами. Было больно вращать зрачками, но я удовлетворил любопытство эксперта.

— Ну, жив и молодец, что жив… Теперь всё будет в порядке.

Он махнул рукой, появилось такое же существо, но женского пола, и, прикоснувшись своею маленькой ручкой, погладило шерсть моей груди и что-то эротически скользкое… просунулось ко мне в подмышку. Я не думаю, чтобы все эти действия были с лечебным смыслом. Но я отчётливо вдруг вспомнил, что уже много лет к моей груди не прикасалась ни одна маленькая ручка. Появилась тяга к жизни и я стал ждать, когда эта ручка вновь прикоснётся к моим подмышкам. Увы! Подошёл эскулап и выдернул прибор.

— Ну вот как хорошо! — посмотрел он на шкалу, — а то вздумали в таком недетском возрасте прыгать из окна третьего этажа! Ай-ай-ай! Взрослый же человек!

— Как это? — прохрипел я.

— А так, уважаемый, и дружки ваши здесь. Вся компания.

— Позовите кого-нибудь из моих родных, у меня там внучка осталась, — прошипел я.

— Наташа, — обернулся эскулап, — позовите, пусть придут.

Старенькие родители мои были перепуганы и с красными глазами. Отец тихо швыркал носом.

— Как Иринка?

Ответа не последовало.

— Ну, чего молчите?

— Миша, Иринка пропала, но её ищут, Миша, ищут, — оправдывалась моя старенькая Ма. А у родителя случился кашель.

— Мы ничего не знаем. Написали заявление, но когда мы, Миша, приехали, ты уже здесь был. В квартире пусто и дежурный милиционер. Вот Светланке позвонили и ждём сегодня.

— Представляю, — вздохнул я и вспомнил те глаза, что отправили меня сюда… Но как!

— Ма, что случилось то?

— А ты не помнишь?

— А зачем я тогда спрашиваю?

— Клавдия Ивановна говорит, ты с друзьями из окна выпрыгнул, по очереди.

Клавдия Ивановна — моя смежная соседка и близкая родственница Буратино, любит всюду совать свой нос. И если она говорит, что выпрыгнул, то это точно.

— А Иринку она не видела?

— В том то и дело, Миша, правнучка наша ушла с какой-то женщиной.

Человек странно устроен. По сути он всего лишь около двух килограммов серого студня в черепной коробке, всё остальное — его интерфейс: ноги, груди, губы, руки, уши. И всё это периферийное добро стареет и очень быстро. И чтобы не запутаться, мозг начинает сам себя обманывать, использовать сигнал от дряблого интерфейса как новый. Но есть и контрольный прибор, то есть маркер самоидентификации, часть мозга, выведенная наружу. Это зеркало души — человеческие глаза. Маркер надёжный! Скоро по нему начнут идентифицировать как по отпечаткам пальцев. И я теперь вспомнил эти эти сверлящие контрольные приборы из открытой двери.

— Нет, — в неверии покачал я головой сам себе.

— Что с тобой, Миша? — мать прикоснулась своим интерфейсом, тьфу, своей тёплой ладошкой к моей голове. — Вроде жара нет.

— Ладно, ма, идите домой. Я устал.

— Тебе точно ничего не нужно?

— Если бы, — вздохнул я.

И неразлучная парочка, как по команде, удалилась.

А меня понесло!

Всё, что я пытался эти годы не вспоминать, вывалилось наружу и сознание упорно выдвигало это на обдумывание.

— Я же видел страшную смерть этой женщины от донышка взорвавшейся бутылки Советского шампанского. Они, наверное, вылечили её тогда! Сволочи! Не могли предупредить?! Да! Да! Видимо я всё же большой дурак! Они ловят на живца! От того, что я почувствовал себя подопытным кроликом, меня передёрнуло. Ничего себе ощущеньеце, бедные собачки Павлова!

Пока я так веселился, за дверью возникло какое-то движение. И несколько человек без халатов ввалились в палату, один из них, как паук, на четырёх конечностях.

— Совсем крыша поехала, худо дело… — подумал я, узнавая в пауке Валентина Ивановича.

— Товарищ майор, вы что ли?

— Вот видишь, — обратился к кому-то майор, — узнаёт. А ты говорил, бредит.

У Кислова была в гипсе правая нога и той же масти рука на повязке через плечо.

— Собирайся, Михаил Владимирович, собирайся.

— Куда?

— Ты не видел, что эта подруга с капитанами сделала. Поехали к нам. У нас охраняемая база — госпиталь, лес, воздух и безопасность.

Он плюхнулся на краешек моей кровати.

— Знаешь кто это, с нами сделал?

— Догадываюсь, — прошипел я.

— А что молчал? Э! Да что теперь… Теперь тобой такие фрукты займутся. Лучше бы мне рассказал.

— Извини, не успел, — вздохнул я.

— Поехали, Миша. Тебе, видать, ещё хлебать не расхлебать. Так хоть время выиграешь.

— Я только за, — прохрипел я.

Время выигрывать меня привезли в Ленково. Это санаторий ФСБ. Весь день меня двигали и трогали только врачи. Вечером явился Валентин Иванович. Ему выделили электрическую коляску и он лихо на ней накручивал разновеликие траектории. В конце одной из них майор появился у меня в палате с огромным апельсином.

— Да я ещё и рот то раскрыть не в силах, — поблагодарил я его.

— Ничего, путь будет индикатором. Как только сможешь съесть, так, считай, выздоровел. А?

Жизнерадостность этого человека была исцеляющей. После каждого появления мне становилось гораздо легче.

— Слушай, там сейчас подключены самые большие силы. Ищем твою внучу. Ищем, друг. У нас иголка в Енисее найдётся.

— Тут другое, Валентин Иванович. Вы моё дело смотрели?

— В том то и дело, что нет. Нет твоего дела. В Москве оно, гриф «секретно», для ограниченных лиц. Так что давай колись, пока столичные не налетели.

— Вам надо связаться с Семёновым Иваном Ивановичем. Он вёл моё дело.

— Знаю такого. Он сейчас генерал-лейтенант, не в конторе конечно. Два года по-моему был в Совете Федерации, в настоящее время заведующий кафедрой в академии ФСБ.

— Высоко забрался.

— Дааа, — мечтательно произнёс майор, — станет ли он на нас время тратить.

— Что, власть так меняет?

— Да нет. Говорят, нормальный мужик.

Он вплотную подъехал и заговорщицки тихо произнёс:

— Слушайте, Михаил… Можно называть Михаил?

— Да, конечно.

— Вот что, Михаил, там наши коллеги в разобранном виде. Может ты примерно знаешь, как им хоть помочь? У них же семьи, дети. Ты же сталкивался. Их сейчас заберут в Москву и добьют этим окончательно.

— Совсем ничего не помнят и никого не узнают?

— Ну! Вот ты же в курсе.

— Сам был в таком состоянии. Надо найти кого-то из этих существ. Они вылечат.

— Каких существ? Они, что, не люди? — воскликнул он.

Я махнул рукой с досады и отвернул голову к стенке.

— Ну извини. Я не верил в это всё. Понимаешь, я должен это пощупать, потрогать, лизнуть. Я — практик. А так по рассказам…

— У тебя переломанная нога и чуть не оторвана рука. Какие ещё тебе нужны доказательства?

— Брось. Это всего лишь гипноз. Но не существа!

— Расскажи об этом своим двум капитанам. Это их позабавит, если конечно они тебя расслышат.

Этот Фома неверующий долго молчал, пыхтел, уставившись в одну точку и наконец родил.

— Пожалуй, поверю. Но что же это получается? По стране разгуливают нелюди, в смысле не человеки, и делают, что хотят?!

— Да они уже, по-моему, по всему миру делают, что хотят.

Тогда, двадцать лет назад, я увидел работу настоящих профессионалов. Всё, что с мной произошло, произошло у них на глазах. Я всегда чувствовал их плечо. Правда они были романтиками что ли… То, что начал делать этот деятельный майор, показало, что это поколение другое. Прагматическое и… тормознутое.

Через час после нашего разговора он привёл с собой человека, и они записали весь наш разговор: что, где, когда и почему. Я ответил, как мог.

— Да, Михаил, — почесал он голову и упилил на своей коляске в коридор.

Через сорок минут он снова появился с казённым бланком и листом бумаги.

— Что это? — удивился я.

— Понимаешь, Михаил, у меня к тебе просьба. От нас от всех. Может это поможет спасти моих товарищей.

— И моих, — вставил я.

— Да, да, ты прав. Поэтому я не буду тянут кота за хвост. Ты мужик мужественный. В общем, это постановление на эксгумацию А тут надо расписаться, что ты не против.

— Чью эксгумацию? — насторожился я.

— Твоей жены.

— Ты с ума сошёл? — как можно громче зашипел я. — Идиот что ли, трогать её память?

— Так надо. Я думаю, надо начинать с этого.

— Зачем? Это чудовищная глупость. Что вы там найдёте?

— У этих двоих следы уколов, — спокойно ответил он, — вещество из неопределяемых, но похоже на тетрадиамидмитемизир.

— Это что ещё?

— Это новейшие разработки, слитетиновамфетаминной группы.

— Ну а моя жена зачем вам понадобилась?

— Не жена, а её останки. Прости. Её же чем-то вылечили от такого случая.

— За эти двадцать лет и следов не осталось от лекарства.

— О, Миша, ты отстал брат, они один атом на девять миллиардов находят. Так что подписать, Миша, надо.

Он немного помолчал.

— Время идёт, Миша, мы же можем и у родителей твоих спросить и всё решить без тебя.

— Вот вцепился!

— Ты пойми, там мои ребята и я хочу их вылечить, если есть хоть один шанс из тысячи.

— Не надо родителей трогать, — прошипел я, — можно мне хоть посмотреть?

— Не надо, Михаил, поверь мне. Пусть лучше она будет у тебя в памяти молодой. Я уже сталкивался с таким делом.

— Вы не очень то её тревожьте.

— Ты что? Они возьмут только небольшую выемку из кости, грамм десять не больше.

Я подписал. А майор протянул мне свою сильную лапу, по-другому не назвать этот молоток.

После того, как он укатил, я остался в тишине до тех пор, пока медсестра не пришла ставить систему.

Но мысли мои были далеко. Я вспомнил свою Леночку и… пришлось поморгать немного глазами, чтобы не накликать какой-нибудь клизмы.

Утром, после завтрака, в палату вошли мои старики, въехал майор и мужчина в форме прокурорских. У родительницы были красные глаза, родитель швыркал носом и они были явно расстроены.

— В чём дело? — спросил я первым.

— Миша, ну как же так? — воскликнула моя ма.

— Михаил, — вперёд выехал майор и протянул фотографии, — могила пуста. Там никого нет и давно… Вот протокол экспертизы.