Малахитовое отчаяние

Владимир Апарин

Михаил Алтарин вновь решает страшную загадку, от которой зависит жизнь его близких. Но теперь на кону жизнь всей человеческой цивилизации.

Глава 5

Там, в царстве сна, я понимал, что салон «Нива» заперт и ничто не может проникнуть вовнутрь. Но сон и-за утренней свежести, перешедший в стадию полуреальности и волосы мои стали приподниматься от ужаса… Я открыл глаза и резко посмотрел на сиденье. Вокруг меня навалилось с полсотни маленьких ящерок. Они были с закрытыми глазами и ровно дышали во сне, согретые моим телом. Я потянулся к замку зажигания, но руки мои не были телескопическими и мне пришлось приподняться. Вся эта стайка кинулась врассыпную. Хорошенькое дельце! Мне что теперь придется стать нянькой этим существам?!

Салон начал наполняться теплым воздухом от двигателя и мои «воспитанники» принялись «прошмыгивать» в пассажирскую нишу для ног, куда была направлена основная струя тепла. Компания была приличная. Их следовало пересчитать. От приятной нагретости струи они стали вялыми и беспомощными. Сонно открывали глаза и закрывали вновь, медленно перебирая лапками. Я легко брал их в руку и счетом они были тридцать семь.

Вернув водительское сидение в рабочее положение, я переключил скорость и надавил на акселератор.

Снова я, на трассе Курган — Петропавловск. Объехав в темноте по объездной этот большой город, я «отмахал» от Шадринска добрые сто семьдесят километров. Теперь через час езды предстояло пройти российско-казахстанскую таможню у станции Петухово. И затем, не въезжая в Петропавловск, трястись еще два часа до Разжиково. Я стремился туда. Мне следовало найти хоть какие-нибудь намеки на решение моей проблемы. А главное, я уже начинал беспокоиться своей свободой. Где ищущая меня контора? Где доктор? Где в конце концов «хозяйка медной горы»? Что-то я уже начал по ним всем скучать! Но прежде предстояло заправиться — мне, машине и моим подопечным. Они, освоившись, не проявляли страха, а начали просыпаться, потягиваясь и поднимая свои ящерные хвосты. Им явно нравилось на коврике в ногах пассажирского сиденья.

На одном из въездов на трассу, на огромном асфальтном плацу, размещалось всё, что нужно путнику: заправка, туалет, шиномонтажная, смотровая яма и венец сервиса, железнодорожный вагон, на брюхе изображавший из себя придорожное кафе «Лесничное». Возле него дымил мангал и протирал глаза от сажи бывший младший братик из Средней Азии. Запах жаренного мяса привел в восторг моих подопечных. Они засуетились, подняли хвосты, забегали, поглядывая на меня. Хороший аппетит был налицо.

Я заказал четыре порции у прищурившегося умельца, покрошил их на мелкую соломку и вместе с хлебом в чашке из фольги поставил в машину. Прищур у умельца исчез, но я пригрозил пальцем, и он снова лениво начал махать фанеркой, раздувая огни.

Сам же сделал солидный заказ, неторопливо умылся, посмотрел газеты за журнальным столиком, пока накрывала стол крупная женщина в переднике и был приглашен к трапезе. Медленно и с удовольствием поглощал я мясной суп по-молдавски, потом огромный шницель с толченой картошкой, обильно посыпанный зеленым луком, укропом и еще чем-то. Впереди маячили два горячих чебурека и огромный стакан чая с молоком. Между прочим, за последние два года я не ел с таким аппетитом. И надо было обратить внимание на это. Но я был голоден и смотрел в вагонное окно, как на плацу парковался «китаец» и из него выныривали и разминались его пассажиры. Тень от этого автобуса накрыла «Ниву». Я успел подумать, вот гад, места им мало что ли?

Тут кто-то покашлял рядом. Оглядываться я не стал. Звук происходил в моей голове…

— Извините, здравствуйте. Приятного аппетита! — голос транслировался прямо мне в голову. Это было что-то новенькое.

— Ну и как это понимать? — подумал я.

— Мы хотели бы с вами поговорить, просто поговорить.

Тут я догадался, кто сейчас небольшой толпой стояли молча у «двухэтажника». Они густой кучей окружили Братчиковскую «Ниву» и просто прилипли взглядами к его правому переднему стеклу. Ну да! Так лучше было видно, что сейчас происходило перед пассажирским сиденьем. Я глянул с сожалением на чебуреки и чай и двинулся на выход.

Едва я показался в дверях кафе «Лесничное», они все, как по команде, обернули головы в мою сторону. Но самое интересное было в том, что эти красивые хорошо одетые мужчины и женщины, молча смотрящие на меня, были красивыми только для длинного брата из Киргизии с отвисшей челюстью и испытывающего сейчас когнитивный диссонанс. Я видел их теми серыми ушастиками, с маленькими черными глазками и короткими хоботками, которые у них приподнялись и жадно обнюхивали действительность. Однако их объединяло, как я догадался, обреченная усталость в глазах и на лицах.

Есть в анналах волшебного «Голливуда» прикольная вещь, называется она «Однажды на Диком Западе» с Питером Бронсоном. Там означенный Питер выгружается на пустынном полустанке и встречается с молчаливыми «коллегами». У них короткий диалог, в полной тишине и четыре выстрела. Для чего это я? Вот рождены мы русские, чтобы сказку сделать ассиметричной былью. У меня тоже сейчас за спиной стоял железнодорожный вагон без колёс, а по мере моего неторопливого приближения все эти «милашки» молча раздвигались и обступали вокруг меня большой подковой и, не шелохнувшись, смотрели на меня.

Я затылком чувствовал, как повариха и крупная официантка из кафе прилипли к окнам.

Наконец один из них вышел вперед и «сказал», показывая пальцем на «Ниву»:

— Там большое зло, Михаил. Вы знаете об этом?

— Вы для этого приехали сюда всем этим автобусом, чтобы открыть мне глаза?

Не сердитесь, Михаил. Мы здесь для другого. Мы просим у вас помощи и спасения.

— О как! Котировки упали? С чего бы это?

— Вы многое не знаете, молодой человек, но Хозяйка убивает нас… каждый день. — Он оглянулся на своих «соплеменников» и показал пальцем на «Ниву»: — из-за этого.

— Поподробнее, пожалуйста. И почему ко мне претензии?

Хотя я уже догадывался. Их было «человек» стосорок и совместно они могли меня просто нашинковать на мелкой терке. Но они не шинковали, а жалко жались друг к другу. Перепуганные. Дети, всюду дети и у этих были прималенькие малюсенькие хоботки и умные глазки.

— Это просто, Михаил. Вы сейчас сильнее её и мы просим вас. Спасите наших детей хотя бы!

— А где ваши старики?

— О! Они немощны, и она на них плюнула, Михаил.

— Ну, Михаил, Михаил. Что дальше? Не тяните резину. С чего это она озверела?

— Всё просто. Она беспокоится о потомстве и уничтожает конкурентов. Сейчас мы её конкуренты. Но, увы, люди, тоже заблуждаетесь на свой счет. Закончит с нами, потом займется вашими детками.

— Кстати о детках, раз уж вы такие сердобольные. Где моя внучка и дочка? Настоящие!

Возникла пауза.

— Вот что, давайте-ка разговаривать лингвально, а то всех переполошим, — подумал я и сказал вслух: — Вон братело уже шашлык сжег.

Все тут же заулыбались как по команде и заговорили. Получилось, как щелчок тумблера, вернувшего звук.

Этот самый бойкий мужчина в кавычках был пожилой с белыми висками человек, в белой рубашке, отглаженных брюках и совершенно девственных туфлях, слепящих блеском. Как потом выяснилось, профессор права Екатеринбургской юридической академии.

— Спасибо, что выслушали, — произнес он.

— Вы не ответили.

— Мы знаем, о чем вы спрашиваете, но примите это как мужчина. У вас не было детей с вашей женой. Никогда. Это были наши женщины и рожали они наших детей.

— Я давно догадываюсь о чем-то таком, но я хочу видеть тех, кто был ими. Они с вами?

— Нет. Увы, они далеко. Они успели убежать.

— А вы?

— А мы собрались в кучу. Почти все, кто живет в России. Нас осталось сорок девять. И мы вместе одновременно ей не по зубам, но у неё есть один козырь.

— Доктор?

— Да. Вы поймите, нам трудно просить человека о помощи. Это нонсенс. Мы несомненно сильнее вас, людей в своё время и вывели как вид для обслуживания таких как мы. Но так случилось, что мы на пороге исчезновения.

Я улыбнулся.

— Не смейтесь. Это касается и человечества. Яйцеклады размножаются в геометрической прогрессии. Они оставят вас столько, сколько необходимо им. Они безжалостны. Они — машины для жизни, этика и мораль не для них. Так решила природа для сохранения баланса. Вы ведь не будете отрицать неизбежность смерти, вот эти наоборот праведники жизни. Они утверждают неизбежность разумной жизни. Увы…

— Увы? Вы ведь для своего существования не один десяток тысяч наших отправили в психушку.

— Да, но мы не убивали. Они оставались жить. Но этот плац это не место для дискуссии. Вы отказываетесь нам помочь?

Ё-моё, этот чемодан без ручки в виде двухэтажного автобуса китайского производства, к тому же наполненный волшебным содержанием, просился быть моим. Вот такие галеры я сейчас мог себе приобрести легко.

— Мы не будем вам в тягость, — буркнул профессор.

— Не пытайтесь читать мои мысли, а то застрянете здесь навсегда.

— Это значит да?

Я посмотрел на них уже человеческим взглядом. Ведь могут же, когда захотят. Прелестные человеческие лица смотрели на меня с любопытством.

— Даю вам час на завтрак, а вы потом сядете ко мне в машину.

Толпа загомонила и ломанулась в кафе. Киргизский товарищ был доволен.

— Вот что, — предупредил я профессора. — Рассчитайтесь нормально. Деньгами! Мне не нужно много шума.

Я уселся в «Ниву», а через несколько минут знакомая «Дюймовочка» в официантском переднике принесла поднос с чаем и моими чебуреками. Как ни странно, они были подозрительно обжигающими. Я посмотрел на девушку. Она покраснела в ответ. Это был наш российский сервис в действии!

Еще через час я гнал «Ниву» по гладкому асфальту в сторону Петропавловска. На пассажирском сиденье сидел профессор и обдувал себя из открытой ветровой форточки. А в зеркале заднего вида маячил огромный сине-белый «двухэтажник».

— Зачем они вам нужны? — показал он на крошки под его ногами?

— Еще не знаю. Но формально они мои дети.

— Они растут медленно, даже медленнее нас раз в пять. Похожими на нас они станут лет через пятьсот.

— Ого! А что вы имеете в виду?

— Хвост отвалится. И они станут прямоходящими. У вас в Красноярских окрестностях они не выживут самостоятельно. Сибирские морозы их прикончат.

— Давно хотел вас кого-нибудь спросить, — улыбнулся я. — Уральские морозы не меньше сибирских. Как вы-то выживали?

— У нас есть готовые природные убежища. Там геотермальность и всё такое.

— И что же мы, я имею в виду люди, до сих пор их не нашли? — спросил я.

— Некоторые нашли. Некоторые нашли, но не дошли. Вы понимаете?

— А с перевалом Дятлова ваших рук дело? — вдруг спросил я.

Ответа не последовало. Профессор вдруг уставился как завороженный на дорогу.

— Ну да, ответа и не надо, — вздохнул я. — Итак всё понятно.

Позади нас начало что-то происходить. Водитель автобуса моргнул фарами и ушёл на обгон…