ZOV. В Ад и обратно

Владимир Андронаки, 2023

"В ад и обратно" – это история о русском журналисте, который волею судьбы попадает на территорию бандеровской Украины. События стремительно разворачиваются на фоне специальной военной операции России на Украине, раскрывая сущность нацистского режима. Ему противостоят обычные люди, чья гражданская позиция, благородство и взаимовыручка не дают им мириться с бесчеловечной идеологией. Находясь на волосок от гибели, главный герой и его друзья проявляют мужество и хладнокровие, уходя от погони. Они выходят победителями в схватке с жестоким и коварным врагом.

Глава 1

После полуночи нежданно разразилась гроза. Весь февраль солнце разгоняло холодный воздух, а в начале марта погода резко изменилась. Порывистый ветер бросал тяжёлые капли на шершавый асфальт, на жухлую прошлогоднюю траву и голые деревья. Водяная картечь била в окна, дробь гулко отзывалась в длинном коридоре общежития.

Алексей Свиридов спал безмятежно. Шум дождя успокаивал его, словно смывал все тревоги и хлопоты. Даже когда в ночи прозвучали два таких громких взрыва, что мама не горюй, он не проснулся, подспудно принимая их за раскаты грома. На самом деле, ПВО и в этот раз не промахнулась по «хаймарсам», запущенным в Мелитополь с другой стороны линии боевого соприкосновения. 70 километров лёта ракеты позволяли засечь её, рассчитать траекторию и не оставить никакого шанса достичь цели.

В полпятого утра Свиридов проснулся, хотя будильник в телефоне был выставлен на 15 минут позже. Было ещё темно. Он бы выехал прямо сейчас, но комендантский час вынуждал ждать. К тому же, полиция была вдвойне начеку: вчера у рынка на улице Кирова диверсанты подорвали машину какого-то предпринимателя. Он погиб, случайный прохожий тяжело ранен. Напряжённая обстановка витала в воздухе.

Вообще-то предстоящая поездка была некстати. У Свиридова на сегодня намечалось интервью с известной оперной дивой. Отважная дама уже дала несколько концертов на Донбассе, а вчера приехала в Мелитополь. Понятно, что надо было её засветить и на ТВ. Но и сама по себе встреча с мировой знаменитостью — журналистская удача. Хотя сколько удач уже было у него за два десятка лет телекарьеры!

Ещё надо было записать несколько стендапов к годовщине Крымской весны. В контексте исторической связи той весны и прошедших осенью референдумов в Запорожской и Херсонской областях, на которых народ мощно поддержал возвращение регионов в Россию. Помнится, все радовались, что история бандеровской Украины здесь закончилась. Телекомпания стояла на ушах, агитируя народ, хотя было понятно, что люди и сами не сомневались в выборе.

Дел хватало. А тут на тебе — неотложная поездка в Васильевку, на пограничный пункт. И чтоб непременно обратно успеть к трём часам в телекомпанию. Собственно, времени хватало, так что можно не мчаться в поросячий визг.

Свиридов подошёл к окну, украшенному прилипшим кленовым листком и каплями прошедшей грозы. Проспект Богдана Хмельницкого блестел серебряной лентой в обрамлении жёлтых фонарей. Вдали показались тёмные контуры грузовиков с выключенными фарами. Колонна из пяти армейских машин, хлопая брезентовыми тентами, с шумом промчалась по спящему городу в сторону фронта.

Будильник заиграл мажорную побудку.

— Пора! — потянулся Свиридов и танцующе размял ещё сонные мышцы.

В небольшой комнатке даже простенькая зарядка была занятием для ловких. При росте выше среднего, сухощавый журналист с осторожностью побоксировал длинными руками, сделал несколько наклонов, махов ногами и растянулся на шпагате.

В сорок два года немногие его сверстники имели такую физическую форму. Если бы не малоподвижная работа телеведущего и дурацкое курение, от которого он безвольно не мог избавиться, то ему, как либеро, цены бы не было в какой-нибудь ветеранской команде по волейболу. А так всё осталось в прошлом — и звание «мастера спорта», и все его успехи на площадке.

— Куда в такую рань, Лёш? — окликнул Свиридова дежурный солдат, выпуская из ворот салатовый «ситроен». После теракта у телекомпании, когда подорванная под окнами «Таврия» разнесла несколько кабинетов, охрана стала подозрительной и тревожной.

— Навстречу счастью, — бросил Алексей, закуривая сигарету.

— Скажи, пусть подружку возьмёт.

Свиридов кисло хмыкнул и выжал педаль газа. Рядом, на переднем сиденье, лежала пухлая чёрная папка.

* * *

Две недели назад, после очередного эфира, Алексей Свиридов расслаблялся пивом и листал информационный портал РИА Новости. Серьёзных перемен на фронте не было — бои местного значения. Ожесточённые, кровавые, но едва меняющие общую ситуацию. Наши продвигались тяжело у Северска, Авдеевки, Артёмовска… Под Херсоном артиллерия прицельно накрыла очередное форсирование Днепра диверсионно-разведывательной группой нацистов.

И тут в телеграме тренькнул телефонный вызов, а на экране появилась мигающая зелёная трубка и фамилия: Степан Поронич. «Надо же!» — обалдел Алексей. Верный друг — да что там, брат! — Стёпка жил в Киеве. В начале специальной военной операции они регулярно перезванивались и каждый из первых рук узнавал о делах «на той стороне». Но месяца три назад связь оборвалась. Точней, Степан избегал не то что звонков, но и переписки.

Свиридов не удивился. Служба безопасности по всей Украине крепко взялась за тех, кто поддерживал связи с россиянами. Бандеровцы опасались утечки информации из страны, правдивых российских новостей, да и просто в каждом видели «москальского шпигуна». Таких вылавливали, просеивая соцсети и мессенджеры, проверяли телефоны, хватали по чьему-то доносу.

Но Поронича пока не трогали, возможно, из-за статуса. Он 15 лет работал в Transparency World, неправительственной международной организации по борьбе с коррупцией и исследованию уровня мздоимства по всему миру. Должность у него была довольно солидной, а зарплата такой, какую бы при своих талантах не нашёл ни в России, ни на Украине. Ну а частые командировки по странам и континентам позволяли удовлетворять тягу к путешествиям.

Тем не менее, уже три месяца как Степан оборвал переписку со Свиридовым. И тут — звонок!

— Привет, дружище! — первым откликнулся Алексей. — Как ты там, в преисподней? Не бросил горбатиться на своё «паучье гнездо»?

— Здорово, Лёха, — голос Поронича был неестественно бесцветным и тихим. — Извини, я по делу. Марии Фёдоровне совсем плохо с сердцем. Толковых врачей сейчас днём с огнём не найти, с обследованиями — полный кабздец. Народ бежит в Европу, как подорванный. И паспорт у неё с крымской пропиской, российской… Я тут в районной больничке нашёл одного перерожденца, но ему для диагноза и лечения нужна медкарта и всякая хреновина — КТ, МРТ, кардиограммы и прочее. Фёдоровна всё это забыла в Симферополе…

Голос умолк. Свиридов понял, что друг мысленно кроет склеротичную тёщу.

–…Лёха, очень нужна папка с долбаными бумагами и снимками. Там ещё немного денег… Чёрная, в верхнем ящике книжного шкафа. Привези её на пропускной пункт в Васильевке и отдай моему коллеге Бруно Моретти. Через неделю, утром, он будет возвращаться из Донецка в Киев.

— Не проще ли отправить Марию Фёдоровну в Европу на лечение, если всё так серьёзно? Лена с Вадиком её бы сопровождали. И тебе спокойней было бы за них.

Стёпа грустно хмыкнул.

— Думаешь, у меня не хватило ума до этого додуматься? Как её везти, если она нетранспортабельна! Поэтому и звоню тебе. Можешь помочь? Ничего не объясняй, просто скажи: да или нет?

— Да.

Свиридов поспешил ответить, потому что любая пауза выглядела бы двусмысленной и болезненной для Стёпы. Да и какие варианты — друг всё-таки.

— А как я на пропускном пункте найду этого… как его?

— Бру-но Мо-рет-ти, Лёша! Да в чём проблема? Будь через неделю утром на КПП. У него светло-серый «Фольксваген Туран», с немецким номером B-PM 123. Хуле запоминать? Мужик будет в оранжевой куртке и рыжей лохматой шапке. Всё, пока!

Связь беззвучно исчезла.

На выходных Свиридов смотался в Симферополь и взял в квартире друга так необходимые его больной тёще медицинские документы. Смотался — это три часа херачить по вдрызг разбитой трассе до пропускного пункта «Чонгар», лавируя между фурами и военными грузовиками. Потом выстоять очередь пару часов на проверку и ещё полтора часа трястись до столицы полуострова. Так что смотаться — это вымотаться до предела. Что Свиридов с успехом и сделал.

* * *

«Ситроен» промчался по безлюдному Мелитополю и выскочил на трассу, прямиком на север.

Алексей включил радио и с лёгким сердцем вспомнил друга. Получается, Стёпа всё продумал, максимально облегчив свою просьбу. Всего-то надо будет подъехать к КПП за Васильевкой, найти какого-то итальянца в оранжевой куртке, фамилию которого он благополучно забыл, и отдать ему папку. Всё.

Прежде чем Свиридов добрался до цели, его три раза тормозили на блокпостах по дороге. На последнем небритый боец с флагом Чечни на плечевом шевроне, после вопросов «откуда-куда-зачем», вернул журналистское удостоверение и улыбнулся:

— Брат, я тебя узнал. Ты «висишь» в Мелитополе, да?

— Да, это я, — кивнул Свиридов. Билборды с его жизнерадостным оскалом уже месяца три рекламировали телекомпанию по всему городу.

— Молодец! Давай, будь осторожен!

— Мы победим! — журналист лихо вскинул руку с пальцами буквой «V».

Машина подъехала к Васильевке, когда небольшой городок только встречал новый день. Миновав несколько перекрёстков по Центральному бульвару, Свиридов оказался на окраине и издалека увидел широкую площадь с большим автомобильным кольцом. В центре его, окружённый мохнатыми пирамидальными туями и фонарными столбами, возвышался на длинных лапах из труб чудаковатый полицейский пост. Он больше напоминал подбитую летающую тарелку со спущенным трапом. Над ней колыхался российский триколор.

Длинная очередь из легковушек и снующих между ними людей упиралась в бетонные плиты, перегораживающие часть шоссе. Тут же торчала будка, возле которой прохаживались автоматчики. Это и был КПП, где военные проверяли документы, осматривали машины и вещи тех, кто собирался пересечь прифронтовой кордон. Дальше, за мостом через речку Карачекрак, начиналась так называемая «серая зона». Там ничейное пространство, где отсутствует власть, рыскают свои и чужие разведгруппы, а главным аргументом при встречах остаётся автомат Калашникова.

Свиридов подкатил к концу очереди у пробитого пулями указателя «ЗАПОРIЖЖЯ 44 км» и, кряхтя, выбрался из малолитражки, которая была ему явно не по размеру.

— Добрый день, мужчина!

Он вздрогнул и обернулся.

К нему подходила женщина неопределённого возраста, по виду давно не приводившая себя в порядок. Из-под распахнутой куртки виднелась уже не белая кофта, неопрятно заправленная в длинную мятую юбку, стоптанные ботинки поблёскивали грязью. Затрапезное облачение скрывало фигуру и вполне сочеталось с её невыразительным лицом, правда, не лишённым тонких черт, и бесцветными обветренными губами. Немытые каштановые пряди, прикрытые легкомысленным беретиком, свисали на глаза. Серые бусинки зрачков смотрели пронзительно и цепко.

— Возьмите меня, пожалуйста! — мягкий грудной голос звучал устало и умоляюще. Она сбросила на мокрую землю толстый школьный рюкзак и негромко выдохнула: — Явите милость…

Свиридов иронично поднял бровь:

— Здесь и сейчас? А что, в Васильевке больше не осталось достойных женихов?

Пошлость никак не тронула её. Вытащив из кармана руку, она протянула ему скомканные деньги:

— Я заплачу сразу. Хотя бы до Запорожья…

Он понял, что этой убогой не до шуток и, наверное, не стоило её унижать непристойностью.

— Простите, мне в другую сторону, — примирительно склонил голову Свиридов и для убедительности развёл руками.

Женщина грустно посмотрела ему в глаза и снисходительно улыбнулась, как бывает, когда человека ловят на явном вранье. Тяжело взвалив на плечо рюкзак, она требовательно крикнула в сторону придорожных кустов:

— Славка! Пойдём, сынок.

На дорогу вышел щуплый мальчишка лет десяти тоже с заплечным грузом и телефоном в руке. Он выглядел куда опрятней матери, хотя усталость читалась и на его осунувшейся мордашке. Женщина слегка подтолкнула его вперёд, и они понуро двинулись в сторону КПП.

Очередь на пересечение границы прирастала.

Журналист закурил и озадаченно почесал затылок. То, что Стёпин коллега приедет утром, было растяжимым понятием. Может, он уже мается в очереди? Или уже прошёл проверку и где-то пылит по «серой зоне»? Свиридов пробежал взглядом по разноцветным авто. Ничего путного из обзора не вышло. «Да, придётся искать иголку в стоге сена», — он раздражённо полез за папкой в тесный салон «ситроена».

Совсем рядом с раскрытой дверью шумно промчалась машина, обдав Свиридова воздушной волной и тяжёлыми каплями грязи.

— Вот сука! — рявкнул он и резко выпрямился.

От него стремительно удалялся заляпанный светло-серый «Фольксваген Туран», с едва различимым номером B-PM 123. Тот самый!

— Ах ты, гадёныш! — брезгливо поморщился Свиридов. — Ну, какая контора, такие мудаки там и пашут. Куда ж ты так ломишься напролом?

Между тем, наперерез компактвэну выскочили несколько мужчин и протестующе замахали руками, останавливая его. Из машины вывалился грузный водитель в оранжевом полупальто и о чём-то эмоционально затараторил. Перебранка почти не была слышна, но по категоричной жестикуляции мужиков угадывалось, что они требовали от хитрожопого иностранца по-хорошему стать в общую очередь.

Страсти накалялись. Опасаясь самосуда над наглым иностранцем, журналист поспешил к разборке.

И тут раздался страшный взрыв!