Хлопоты из ларца

Влад Галущенко

Сборник детективных рассказов «Хлопоты из ларца» предназначен для любителей и ценителей малых детективных форм – коротких рассказов. Тому, кто откроет эту книгу, скучно не будет точно, не только благодаря лихо закрученным детективным сюжетам, но и блестящей ироничной манере изложения автора.

1. Соль Земли и невеста Змея

Я опустил ноги в тазик с горячей водой и блаженно вздохнул. Кажется, теперь все готово к встрече Рождества. Как и Новый Год, всегда встречал этот светлый праздник дома. В философском одиночестве. Третий год подряд. Это были для меня вечера подведения годовых итогов. Время обдумывания житейских планов и фантастических проектов на будущее.

Вот и в этот раз я без сожаления отклонил все предложения от корпоративов, знакомых и соседей. Тем более, что лично мне год не дал поводов для особых восторгов. Хотя нет. Некоторые надежды он мне принес. В плане решения моих финансовых проблем.

Как всегда, расположился в кресле перед огромным окном на балкон. Шторы я предварительно раздвинул. Почему перед окном? В нашем небольшом городке принято отмечать Новый Год и Рождество фейерверком. Двенадцатью залпами в двенадцать часов. Фейерверки я обожаю. Вот под них я и выпью шампанского и бокал французского «Камю». Эту традицию я установил для себя недавно, в год развода с Мари.

Нет, это не была для меня трагедия. Это был праздник! И устроила мне этот праздник моя компаньон-секретарша-кассир Виньета Блюм. Именно в таких ипостасях эта хорошенькая евреечка со временем закрепилась в нашем разваливающемся детективном агентстве. Ее младший брат уже год бесплатно стажировался у меня на должностях частного агента и бухгалтера. Я не возражал. Пусть работают.

Все это — благодаря моей лени, любви к мягкому дивану и хорошему коньяку. В этом году я решил окончательно завязать с агентством. Предложил свою долю Виньете, но та отказалась менять нравившуюся ей вывеску «Ищейка Роб». Роб — это сокращение от моего имени Роберт Клюев. Уволенный по возрасту инспектор полиции. С нищенской пенсией и бесперспективным будущим.

Я подлил в тазик из чайника горячей водички. Пахнуло запахом чистотела и ромашки. Да, инспектора кормят ноги. И они же первыми вскоре отказываются ему служить.

Хорошо. Приятное тепло разлилось по распаренным лодыжкам. Дадут вам на корпоративе вот так посидеть в кресле и попарить ноги? То-то же!

А тут перед креслом — журнальный столик. На нем — накрытый вафельным полотенцем горячий гусь, фаршированный гречневой кашей с яблоками, бутылка шампанского в ведерке со льдом, холодненькое пиво в банках на подоконнике и заветный бокал с чудным ароматным коньяком. Я тоненько нарезал лимончик и посыпал его сахарком. Дольки тут же пустили слезу. Последний завершающий штрих начала праздника!

И все это благодаря Виньете. Когда в начале года я отошел от дел, конверты с моей месячной денежной долей стали приходить все толще и толще. Когда сумма стала в десять раз больше моей пенсии, я окончательно пришел к выводу о собственной никчемности. И о таланте моей прекрасной секретарши. С благодарностью вспоминаю тот день три года назад, когда нанял эту черноволосую непоседливую красотку к себе на работу. Я-то ее нанимал, как куклу для витрины фирмы. А оказалось…

Первое, чем она занялась — это моим разводом с женой. Нет, тогда мы с Мари и не думали о разводе. О нем позаботилась Виньета.

Уже через полгода я с удовольствием вкушал плоды свободы. Меня немного удручало то, что моя секретарша с таким же рвением взялась за решение второй проблемы — женить меня снова. Естественно, на себе. Кто бы сомневался!

Вот уже два года я пока успешно отбиваю ее наполеоновские атаки. Такие же изощренные по глубине стратегических и тактических построений, полные женских хитростей, сдобренные солидной порцией эротики и кулинарных праздников для моего желудка. Все чаще стал подумывать о почетной капитуляции. Хотя терять выгоды нынешнего положения очень не хочется.

Добавил в тазик еще порцию горячей водички. Осталась одна минута до двенадцати. Я хлопнул пробкой от шампанского и налил в узкий бокал до краев. Шапка белой пены быстро оседала. Выключил свет и поднял бокал. Раздался приглушенный оконным стеклом звук залпа. Фейерверк разноцветных брызг взорвался внутри бокала. Я с наслаждением выпил этот ароматный букет запаха, цвета и вкуса. С Рождеством меня!

В окне вскоре расцвел второй шквал цветов из разноцветных огненных капель. Они приятно тонули в аромате, вкусе и цвете золотой жидкости в широком бокале.

На пятом выстреле в окне появилась она. Черный стройный девичий силуэт на фоне небесного разноцветья. Очень красиво.

Нет, вру. Вначале я увидел упавший сверху толстый узловатый канат. И только потом на нем появилась быстро скользящая вниз фигурка голой девушки. То, что она абсолютно голая, я хорошо рассмотрел на фоне горящего огненными цветами неба. Шестой залп мне не понравился. Показалось, что пушка выстрелила чуть ли не с соседнего балкона.

Я замер с поднятым бокалом коньяка. Скрипнула балконная дверь. Девушка бесшумно вошла и вытянула вперед руки. Я понял, что ослепленная вспышкой фейерверка, она сейчас абсолютно ничего не видит. Медленно она прошла мимо меня, пока не уткнулась руками в стену. Тогда она стала мелкими шажками смещаться влево, шаря руками по стене. Когда она промахнулась мимо выключателя, я не выдержал.

— Девушка, выключатель выше! — и в этот момент за окном вспыхнуло новое буйство огня и красок. Свет в комнате вспыхнул тоже.

Я повернулся в своем кресле. Она без тени смущения рассматривала мою холостяцкую обитель. Потом перевела взгляд на меня. Но я уже давно не боялся этих пронзительных женских взоров и не искал в них отражений любви, нежности или покорности. Жизненный опыт научил меня многому.

Долго эта молчаливая перестрелка взглядами не могла продолжаться. Я зашлепал босыми мокрыми ногами в сторону ванной. Принес оттуда свой банный халат. Девушка завернулась в него и уселась в мое насиженное теплое гнездышко.

Я же сел в кресло у стены и мысленно открутил события назад. До шестого залпа.

— Это ты стреляла из пистолета?

— Нет, — голос был хриплым и дрожащим. Видимо, не такие уж у нее крепкие нервы.

— А кто?

— Не знаю.

— Надеюсь, ты стерла с него свои отпечатки пальцев? — обычная полицейская уловка. Пока простенькая.

— Нет. Я ничего не стирала. У меня не было пистолета.

Не попал. Пойдем дальше. Сначала усыпим ее бдительность.

— Я раньше работал в частном детективном агентстве. Возможно, я смогу тебе помочь.

— Мне не надо помогать. Я его не убивала.

Ага. Это уже кое-что. Ситуация проясняется. Значит, я действительно слышал выстрелы. Надо мной на четвертом этаже жил полупомешанный археолог, постоянно говорящий только о костях. Даже возле стола козлятников во дворе, куда его иногда вывозила в коляске уже немолодая дочка. Значит, он убит. Выстрелом. Дочери его я уже с полгода не видел. Как и самого археолога. У него было какое-то редкое заболевание ног, подхваченное на раскопках. По крайней мере, ходить сам он не мог.

— А как тебя называть, юная леди?

— Лиза.

Я проследил ее взгляд за окно при очередной вспышке фейерверка. Канат за окном исчез. Странно, может его не видно из-за включенного в комнате света?

— А фамилия? — она тут же отвела взгляд.

— Зачем вам? Дайте мне другую одежду и я уйду.

— А почему ты не взяла свою одежду там? — я поднял вверх палец.

— Я очень сильно испугалась. Кто-то стал стучать в дверь. Очень сильно. Я думала, они ее выбьют.

— Они?

— Да. В глазок двери я видела трех здоровенных мужчин. Поэтому связала три простыни и бросилась на балкон. По ним и спустилась к вам, — она снова перевела взгляд на окно. Странно, узловатый канат снова висел на своем месте. Значит, показалось.

— Дайте мне любую одежду. Вы же не сдадите меня полиции?

Я пошел рыться в шкафу. Выбрал серый зимний спортивный костюм и старую лыжную куртку. Если подвернуть рукава, все вполне подойдет. Лиза буквально вырвала одежду из моих рук. Только что она спокойно сидела и разговаривала. А теперь в ее действиях появилась непонятная судорожность. Даже не отворачиваясь, она скинула халат мне на руки и быстро оделась. Суетливо подвернула рукава и бросилась к дверям. Глянула в глазок и тут же отпрянула.

— Они там! — Я подошел к глазку.

Напротив моей двери размахивали руками три мордоворота. Значит, про них Лиза сказала правду. И тут я увидел тянущуюся к двери руку. Раздался звонок. Я оглянулся. Лизы сзади не было. Странно. Я открыл замок. Сразу после щелчка дверь ринулась на меня.

Очнулся я на полу. Лиза стояла надо мной с кувшином воды. Ледяной. Это я чувствовал мокрым затылком.

— Эй, хватит! — я поднял руку. — Где они?

— Сначала обшарили вашу квартиру. Потом ушли наверх.

— Они еще там?

— Нет. Только что уехали на машине.

— И долго я был без сознания?

— Не очень.

С трудом встал и подошел к зеркалу. Меня в этом уроде не узнала бы даже родная мама. Носа не было совсем. Вместо него и губ — сплошное красное месиво. Так вот почему мне так больно говорить. Да, теряю навыки. Раньше, открывая дверь, я обязательно бы сделал шаг в сторону.

— А почему они тебя не нашли? Где ты была?

— Там, — она подняла палец вверх.

Ах, да. Я глянул на балкон. Канат висел на месте. Прямо обезьяна какая-то. Я направился к двери.

— Вы куда? — В ее голосе слышался испуг.

— Туда, — я тоже поднял палец и сунул босые ноги в меховые полусапожки.

— Я с вами! — Мне осталось только безразлично шевельнуть плечами.

В комнате археолога увидел то, что и ожидал. Сломанный замок двери и полный бардак внутри. Из открытой балконной двери доносилось далекое завывание полицейских сирен.

Все добро хозяина квартиры лежало горой посреди зала. Явно здесь эти три бугая что-то искали. И явно ничего не нашли. Об этом свидетельствовали желтые потеки на стенах коридора. Так сказать — последняя месть обманутых надежд.

Завывание полицейских сирен слышалось все ближе.

Археолога я обнаружил в кресле. Естественно — мертвого. Из левого сжатого кулака торчал кусочек бумаги. Я потянулся за ним. И тут вдруг свет выключился. Но только для меня.

Очнулся я опять в своей комнате. В боковом кресле. Сзади за плечи меня держали руки. Судя по нашивкам на рукавах — сержантские.

Передо мной в любимом кресле развалился Пудель, опер из убойного отдела. Из молодых, да ранний. Не очень лестно отзывались о нем мои друзья. Пуделем его, видимо, прозвали за косматую шевелюру и лохматые желтые усы.

— Очнулся? Хорошо. Следователь Путель. Назови свою фамилию, — он держал в руках мой раскрытый паспорт. Как быстро они его нашли! Я его год уже не видел.

А может и не за шевелюру с усами ему дали кличку? Фамилию его я слышал в первый раз.

Разговора у нас с ним не получилось. Поняв, что мне все его полицейские уловки давно знакомы, а предъявлять мне нечего, кроме лежания в кресле в обнимку с трупом, он вскоре ушел.

Сняв отпечатки и пробу на порох с моих пальцев. И взяв подписку о невыезде. А также выхлебав до донышка мой любимый коньяк. Очень дорогой, кстати.

Я снова подошел к зеркалу. К красному месиву спереди головы добавилось кровавое пятно сзади. И это всего за два часа! Если празднование Рождества и дальше пойдет у меня в таком темпе, то не только мать, к утру я сам откажусь от своего портрета.

Как ни странно, удар по затылку чудесным образом поставил мозги на место. Я сел в, наконец-то, освободившееся любимое кресло. Выпил из горлышка несколько глотков теплого, противного, выдохшегося шампанского. Почему-то соленого. А, это, наверное, от крови на разбитых губах.

В зеркало на себя уже смотреть не хотелось.

Два часа ночи. Час меня дурачили и регулярно били. Потом лежал без сознания. Полчаса допрашивали. Чтоб вы все так праздновали! Что осталось в остатке?

Выстрел на шестом залпе фейерверка, таинственно два раза исчезавшая Лиза, три здоровенных мужика уголовного вида, два удара по башке и лохматый Путель. Негусто!

Что-то еще я не перечислил. Что-то важное! Это меня нервировало. Ах, да! Канат из связанных простыней, который, то появлялся, то исчезал. Я поплелся на балкон. Канат, как ни странно, был на месте. К его краю был привязан кухонный топорик. Лезвие у него было полумесяцем. Отличный крюк, но зачем? Крюк нужен, чтобы лезть вверх, а канат висит вниз. Это надо проверить.

Я поднялся по лестнице на четвертый этаж.

Узенькая полоска бумаги поперек двери археолога меня не остановила. Я вышел на его балкон и осмотрелся. Это был последний этаж дома. Выше балкона — три метра голой бетонной стены. И сверху — полуметровый бетонный бортик. Так, так. Я вышел на лестничную площадку.

Люк наверх был заварен. Понятно. Так вот для чего был нужен крюк! Чтобы с балкона подняться на крышу!

Все теперь складывалось. Значит, когда мы с Лизой подошли к креслу с археологом, она треснула меня по затылку, вышла на балкон и поднялась по канату на крышу. Крюк сбросила вниз. Когда приехала вызванная напуганными стрельбой соседями полиция, ее в доме не было. Люк заварен. На крышу полиция по стене не полезла.

Но как же тогда Лиза спустилась с крыши? Ведь канат висит вниз. Не могла же она прыгнуть с крыши на балкон? Нет, конечно. Четыре метра! Верная смерть. Это же не в воду прыгать, а на бетон!

Так может она и сейчас там? Я глянул вверх.

С четвертой попытки топорик надежно зацепился за бетонную ограду. Канат был холодный и противно липкий. Я полез вверх. В три часа ночи. В темень. На четвертом этаже. По голой стене! Ну, разве не дурак?

Перевалился через бортик ограждения и долго не мог отдышаться. Вот тебе мягкий диван, вот тебе коньяк и толстый живот! Получай!

Отдышался. Огляделся. Ничего не видно. Почему же я не взял фонарик? Не дай бог об этой истории узнает Виньета! О том, как ее бывший шеф поперся ночью на крышу без фонаря искать голую девку.

Решил ползти. Боялся свалиться с крыши через низкое ограждение. Не могли его повыше сделать! Совсем никакой заботы о людях, гуляющих ночью по скользким крышам!

Первую шишку я набил, наткнувшись на кирпичную трубу вентиляции. Потом чуть не выколол глаз, напоровшись на сломанную телеантенну.

Вторая шишка вскочила, когда я головой определил край ограждения. Сел на теплую коробку вентиляции согреться и подсчитать потери. Опухший глаз, две шишки и протертый до дыр на коленях и локтях праздничный костюм. Единственный и очень дорогой!

Какого черта я не переоделся в лыжный? В нем и теплее, и лазить удобнее.

Пополз дальше. Сверху начал сыпать легкий снежок. Он забелил черную крышу и стало светлее.

Впереди показалась пристройка с дверью. Выход в соседний подъезд. Я открыл дверь и всунул внутрь голову. Зачем, спрашивается? Неужели у меня не нашлось всунуть внутрь ничего более бесполезного?

Удар, конечно же, пришелся по ней. Моей тыкве, балде, кочану. Разрешаю называть это безмозглое приспособление для чавканья, как угодно, но только не головой. Головой люди думают. А такие, как я, суют ее туда, куда собака даже хвост постесняется сунуть! А я сунул. И получил такой удар совковой лопатой в правое ухо, что раздавшемуся звону позавидуют даже трамваи.

Звон продолжался, даже когда я очнулся. И первая моя мысль была как раз о трамвае. Я подумал, что теперь смогу наниматься на работу звонком и бегать впереди трамваев.

— Вам не очень больно?

Я сразу узнал голос Лизы.

— Что ты, деточка, конечно, нет! Огромное спасибо тебе, что ударила в другое место. По затылку второго удара я бы не выдержал.

— Простите. Я же не знала, что это опять вы!

Я лежал в пристройке на крыше. И, видимо, долго, так как уже взошла луна и светила прямо в открытую дверь. Меня трясло от холода. Хорошо, что я валялся не на бетоне, а на досках. Иначе бы — верное воспаление легких. Рядом со мной раздался стон. Молодой смуглый парень лежал рядом на боку и бредил.

— Кто это?

— Это мой… знакомый. Пат Лубак. Это значит — Зеленый Змей. Он индеец.

Значит, она — его невеста. Ишь, как зарделась!

Почти час мы с Лизой переносили ее жениха с крыши в мою квартиру. У него было ранение в спину.

Я тут же позвонил своему другу. Он хоть сам ветеринар, но его сын Сашка заканчивает человеческий медицинский институт. Учится на хирургическом отделении.

— Толик, это я, Роберт.

— Слушай, мужик, какой к черту Роберт в четыре утра после праздника?

— Ну, Толик, просыпайся быстрее. Это я, Клюев. Вспомнил?

— Ты что, недопил или наоборот? Ты, Роб, на часы глянь!

— Толик, да ты мне не нужен.

— А какого хрена тогда звонишь?

— Ты скажи только, сын твой дома?

— Конечно! Тоже спит. Как и все. И жена спит. И теща. Мать ее.

— Ну, ладно. Не ругайся. Дай трубку сыну.

— Слушай, Роб, может, лучше с тещей поговоришь? Мне будет приятней! А то храпит, как лошадь!

— Нет, дай трубку сыну. — На том конце послышался печальный вздох. А потом испуганный шепот Сашки.

— Дядя Роб! Что с вами опять случилось? — Были у меня с Сашкой раньше дела. Не одну дырку он мне зашил.

— Саша, огнестрел.

— Понял. Вы у себя дома?

— Да.

— Приложите лед. Я уже еду.

Зашивал Сашка рану после удаления пули на балконе. Сказал — на морозе лучше. Микробов нет. Лиза светила ему переноской.

А я опять поднялся к археологу. Держа ладонь у левого уха. Единственно целой детали на моей многострадальной выпуклости. Назвать головой это месиво совесть не позволяла.

Ладонь какая-никакая, а защита. Рук у меня пока две, а ухо осталось одно. Жалко его.

Четыре часа утра, а сколько уже ярких праздничных впечатлений!

Я не очень надеялся найти что-то полезное в разнесенной на кусочки квартире. Но нашел.

Добросовестно читал все разбросанные бумаги из письменного стола. Несколько документов сунул в карман. Рекомендательное письмо на Лизу Соловьеву, горничную, с образованием учителя английского языка. На обороте — шесть строк выплаты зарплаты по месяцам.

Копия договора с детективным агентством «Три Слона». Об установлении слежки за горничной. Подписана стариком. Сумма солидная. На документах — грязные отпечатки подошвы одного из «слонов» сорок растоптанного размера. Грубо работали ребята. Как в посудной лавке. Мозги они носили явно не в голове.

Из всего найденного стала складываться интересная картина. Бывшая учительница полгода назад нанялась гувернанткой к заболевшему археологу. Но… зачем?

На некоторые мысли меня натолкнули путевые заметки старика из растрепанной записной книжки. Оказывается, последние свои раскопки пять лет назад он вел в Центральной Америке.

Старик записал в блокнот легенду индейцев племени сапотеков о Дереве Здоровья. В ней говорилось о чудном цветном кристалле, закопанном предками под волшебным деревом. Кристалл они называли Соль Земли. Из записей было понятно, что кристалл был найден и привезен стариком с собой в Россию.

Я вернулся в свою квартиру.

— Ну, что Саш?

— Жить будет. Молодой еще умирать. Сутки будет спать. Я завтра с утреца подъеду. Перепугали вы меня, дядь Роб. Думал, у вас ранение. А лицо и затылок заживут. Нос, правда, потолще теперь будет. Давайте, теперь я вас обработаю.

Я ведь еще про звон в ухе ему не сказал. И так парня трясет всего.

Он уехал в шесть. На машине отца. Еще даже не рассветало.

Я перенес индейца на свой диван. А потом мы с Лизой пили крепкий душистый чай. Она до самого рассвета рассказывала свои похождения.

Отец Змея был вождем индейцев племени сапотеков. Звали его Сина Лубак — Красный Змей. Все его сыновья — тоже Змеи.

Я положил перед девушкой записную книжку археолога, раскрытую на странице с легендой о Дереве Здоровья.

Лиза посмотрела мне в глаза и продолжила рассказ.

Племя сапотеков год назад постигла великая беда. Потеряло силу Дерево Здоровья. Его листья стали желтеть и перестали вылечивать болезни. Шаман племени сказал, что это произошло после раскопок русских археологов на их землях. Люди племени пошли к Дереву Здоровья и увидели огромную яму в его корнях. Вместе с выкопанным кристаллом археологи улетели в далекую Россию.

Индейцы потребовали от шамана наказания грабителей. Шаман разжег костер возле Дерева Здоровья и колдовал целый месяц.

Потом принес вождю куклу старика-археолога с отрезанными ногами.

— Боги лишили злодея ног! Он теперь никуда не сможет убежать с нашим кристаллом!

Пошли своего сына вернуть назад Соль Земли.

Красный Змей послал своего старшего сына. Как туриста. Лиза была переводчицей в их группе. Так они и познакомились.

Она вытерла мягкой салфеткой пот со лба спящего Змея.

— И ты устроилась к археологу гувернанткой? — я положил на стол ее рекомендательное письмо.

— Да, — Лиза склонила голову.

— И полгода искала кристалл?

— Искала, но не нашла. И Пат искал. Старик его очень хорошо спрятал.

— А вы задумали его убить? Зачем?

— Нет, вовсе не убить. Когда отчаялись, то решили его просто припугнуть. Посадили старика в кресло, а Пат принес из подвала крысу. Поясом от халата привязал за хвост к подлокотнику и посадил ему на колени.

Я археологу сказала, что крыса съест его заживо, если он не скажет, где кристалл.

Вышли на кухню и вдруг услышали бормотанье старика. Прибежали, а тот смеется и показывает сотовый телефон. Пат его отобрал и выкинул, открыв балконную дверь.

Мы стали спрашивать у старика, куда он звонил. Но он только смеялся. Снова ушли на кухню посоветоваться. И вдруг — вопли старика.

Он отчаянно пытался отодрать вцепившуюся ему в нос крысу. Потом задергался — и умер. Сердце, наверное, не выдержало.

А вскоре раздались звонки и удары в дверь. Приехали вызванные археологом бандиты из агентства. Все трое с пистолетами.

Мы решили удирать. Пат сделал канат из простыней, привязал к нему кухонный топорик и закинул крюк на крышу.

Тут начался салют. Детективы, которых вызвал старик, вышибли дверь и ворвались в дом. Змей уже лез вверх по канату. Я, чтобы задержать, бросилась агентам под ноги.

Двое упали, но третий громила успел выскочить на балкон и выстрелить Пату в спину. Но тот уже перевалился через бортик.

А бандиты стали меня пытать.

— Старик по телефону сказал, что вы требуете у него кристаллы. Где бриллианты?

Они обыскали меня, разорвав всю одежду. Поясом связали руки и бросили у балконной двери. Сами же начали обыск в квартире.

Я прокусила губу и смазала руки кровью. Я знала этот старый испытанный способ освободиться от пут. Кожа становится очень скользкой.

Тихо выбралась на балкон. Но подняться вверх уже не смогла. Канат пропитался кровью Пата и скользил. Тогда он сбросил его вниз и я спустилась на ваш балкон. Ну, а дальше вы знаете.

Я потрогал голову. Да, как раз во время пятого салюта начались уже мои приключения.

— Зачем ты меня ударила в затылок?

— Я тоже заметила кусок бумажки в кулаке старика. Подумала, что там записано место, где спрятан кристалл.

— И?

— Это был просто обрывок газеты.

Теперь понятно. Обнаружив отсутствие девушки, детективы выскочили на балкон. Подняли канат и обнаружили на нем топорик. Но не поняли его назначения. Значит, мне не показалось, что канат исчезал.

Правильно решили, что девушка спустилась на мой балкон и бросились вниз.

Не найдя девушку, вернулись наверх довершать погром. А Лиза опять спустилась вниз.

Отливать меня ледяной водой.

Соседи, испуганные выстрелами, вызвали полицейских. Заслышав сирены, компаньоны-агенты ретировались.

А я, пока полиция добиралась до дома, очнувшись, поперся вместе с Лизой наверх, предложив себя на роль убийцы-неудачника. Хорошо, хоть наследить нигде не успел. Ну, а обниматься с трупом пока законом не запрещено. А то бы писал все это на бумаге в клеточку от тюремного окошка.

У меня была целая неделя на размышления, пока поправлялся жених Лизы. Путель дело закрыл, признав смерть старика от инфаркта. Да так оно и было!

Я же сегодня вспомнил о дочери археолога. Адрес ее дачи разыскали без труда. Мы туда поехали втроем. Дача пустовала. А вот в саду нас ждало чудо.

Узнать яблоньку с кристаллом было нетрудно. Несмотря на начавшиеся морозы, она стояла вся в розовых цветах. Даже жалко было выкапывать кристалл.

Лиза с Патом вскоре поженились и увезли Соль Земли на далекую родину. Судьбу трех детективов-бандитов я тоже недавно узнал. Моя жена Виньета как-то рассказала, подливая мне в тазик горячей водички, о своих бывших конкурентах из фирмы «Три Слона». Фирма закрылась, так как у всех троих неожиданно отказали ноги. И теперь они могут передвигаться только в инвалидных колясках.

А что — слон в коляске!

Оригинально!