Лесс и его обитатели

Виталий Павлов

В удивительный мир Лесса можно попасть лишь случайно. Здесь и только здесь вы встретите уникальные деревья: Книжное, Снежное, Грибное, Певучее или Загадочное. Заботятся о деревьях сники или лессники, каждый из которых похож на небольшую кучу опавших листьев. Мы бы, несомненно, и не узнали обо всем этом, если бы благодаря веренице совпадений в Лессе не оказался школьник Егор Шатунов в облике обычного кота. Но какие опасности угрожают этому необычному миру? И сможет ли Егор вернуться домой?

Глава 2.

Как кот, который совсем не кот, стал котом

Неоднократно подтверждено всеми, кроме любителей хорошенько поспать, что день обычно начинается с утра. А еще многие из нас знают, что если с самого утра вы «встали не с той ноги», то потом целый день все идет неправильно, как, например, не удалось сегодняшнее утро у нашего цыпленка — кота, который на самом деле не являлся ни цыпленком, ни котом, а еще вчера, позавчера и позапозавчера был мальчишкой Егором Шатуновым, обычным пареньком двенадцати лет и учеником 5-го «Б» класса, переходящим после длительных летних каникул в класс шестой.

В свои двенадцать с коротким хвостиком лет Егор Шатунов, живший в обычной панельной пятиэтажке на окраине обычного городка у границы большого лесного массива, вовсе не казался героем — ни в глазах сверстников, ни в своих собственных. Напротив, и сам он, и окружающие — родители, друзья, знакомые и даже прабабушка — считали его человеком, ребенком, с которым почти ничего не происходит. С родителями Егор не ругался, днем по крышам и в лесу по ночам не бегал. Дрался редко и только понарошку — со своей старшей сестрицей Жанной, или Джанеттой, когда она из другого города, где жила в студенческом общежитии, приезжала. И даже в школе учился хорошо. Без троек. Ну, почти без троек.

Внешностью он тоже из сверстников не выделялся. Стригся просто: не коротко, но и без модных даже среди ребят хвостов, косичек и чубов. Был светловолосым, сероглазым, летом загорелым мальчишкой, высоким и стройным для своего возраста. Увлекался футболом и плаванием. Физкультуру любил, математику уважал, а история и музыка клонили его в сон, но спать на уроках он не мог, потому что стеснялся. Из девочек больше всех нравилась ему Наташа Синицына, что училась в классе «А», худая и симпатичная, с роскошной косой и озорными карими глазами, но познакомиться с ней толком никак не удавалось, потому что подойти и заговорить первым с девчонкой он стеснялся даже больше, чем на уроках дремать.

Лишь одно приключение, предшествующее сегодняшним удивительным событиям, случилось за предыдущие двенадцать лет с Егором. «Четыре путешествия. Пять книг. Шесть королей», — таково было предсказание старой цыганки из покосившегося от ветхости бревенчатого домика где-то на окраине провинциального рабочего городка.

Мальчишки не боятся никого и ничего. Но и Егор, тогда еще восьмилетний пацан, и его дружки, веселая ватага таких же отчаянных сорванцов, проводивших на улице в бесконечных играх все свое свободное время, побаивались этой женщины. Им случалось из озорства залезать в чужие огороды в окрестностях небольшого микрорайона из двухэтажных кирпичных домов, построенного пленными немцами сразу после войны. Но ее огород, маленький, заросший, неухоженный, однако с прекрасными ветвистыми яблонями, всегда полными по осени крупных привлекательных плодов, ребята обходили стороной.

— Ведьма, — говорили о ней Егоркины друзья — те, что постарше. — Заколдует враз, потом хлопот не оберешься. С такой лучше не связываться.

И верно, когда старая цыганка выходила на вечерней заре в огород, и местные мальчишки случайно, играя где-то неподалеку, ловили ее мимолетный взгляд, им сразу становилось немного не по себе. Было во всем этом что-то странное, что так просто не объяснишь.

Но однажды Егорий все-таки оказался в том саду. Дело было так. Однажды замечательным августовским утром мальчик бродил по округе, скучая от безделья и одиночества. Родители его только легли отдыхать, вернувшись из очередной геологической экспедиции, а друзья еще не проснулись. Вдруг Егор, проходя мимо, обратил внимание на необычный фрукт на одном из яблоневых деревьев в огороде цыганки, самом близком к ограде. Плод висел на краю ветки и по размеру походил скорее на вишню, чем на яблоко. Кроме того, он был удивительного оранжевого цвета.

И любопытство заставило мальчика нарушить негласный запрет — перебраться через невысокий забор и подойти к дереву, не отрывая взгляда от нужной ветки. Около минуты стоял он и просто глядел, пытаясь сообразить, что же это за плод или ягода. Он и не заметил, откуда появилась старая цыганка. Казалось, она мгновенно выросла в нескольких шагах прямо из-под земли. А затем долго и пристально смотрела на него. Мальчик, вместо того, чтобы пуститься без оглядки наутек, словно окаменел, и тоже смотрел в ее большие и черные, полные какой-то потаенной глубины глаза, не в силах оторваться.

— Дай руку, мальчик, — сказала вдруг она Егору полную убедительности фразу, нарушив звенящую тишину в его ушах. — Не бойся. Подойди и дай мне руку. Я тебе погадаю.

Он робко подошел и протянул ей сразу обе руки.

— Жизнь твоя будет неплохой, — сказала она, внимательно оглядев детские ладони. — Особенно по нынешним меркам. Так… Вижу, что ждут тебя в зрелости длинные спокойные годы. Будет у тебя интересная работа. Обзаведешься семьей, вырастишь детей, появятся и внуки. Так и будет течь жизнь твоя, что неторопливая река, а вот пока… Что это? — удивленно произнесла вдруг она и замолкла на несколько секунд, будто бы задумавшись над тем, какими словами выразить Егору свое знание. — Но до всего этого ты совершишь четыре необычных путешествия, напишешь пять интересных книг и познакомишься с шестью известными королями.

Егор молчал то ли от страха, то ли от волнения. А может, и от скромности.

— Раз судьба у тебя не совсем обычная, на, возьми его, может, и пригодится, — продолжила цыганка и взглянула вверх, на оранжевую вишню. — Съешь прямо сейчас!

Удивительный плод упал на ее раскрытую ладонь, и она протянула его мальчишке. На этом все и закончилось.

Через месяц вокруг закипела большая стройка. Частные дома стали сносить, освобождая место под новенькие жилые высотки, и вскоре ветхий, временами так пугавший ребят домишко исчез, уступив место глубокому котловану. А вместе с ним исчезла и цыганка. Егор никогда ее больше не видел, но про встречу ту никому так и не рассказал. А потом и вообще забыл на длительное время о ней. Пока не наступило сегодняшнее утро.

Во всех дальнейших происшествиях оказались «виноваты» старинные часы. Висели они всегда, сколько Егор себя помнил, спокойно в его комнате на стене, напротив кровати. Часы были очень красивы: лакированные, из темного дерева, с огромным маятником за стеклянной дверцей, тусклым медным циферблатом с двумя ажурными золотыми стрелками, часовой и минутной, а также с широкой крышей-домиком поверх циферблата и с «чердаком» в этой самой крыше, из створок которого выскакивает в подобных часах неугомонная и звонкая кукушка. Ходили часы превосходно точно, может быть, и потому, что мальчик никогда не забывал их заводить по воскресеньям старинным, тоже потемневшим от времени стальным шестигранным ключом. Папа говорил, что часы ему достались по наследству от деда, а тому от его деда, и вторых таких часов во всем мире не сыскать. Жаль только, что кукушка сломалась.

Егор сегодня проснулся в девять, проснулся сам, без напоминалок и будильников, и настроение его поначалу было абсолютно превосходным. Он встал, переоделся, как обычно, умылся и почистил зубы, а потом вернулся из ванной в свою маленькую комнату и стал, не торопясь, планировать распорядок предстоящего дня.

Он стоял на красном прикроватном коврике и, кривляясь перед небольшим настольным зеркалом, методично и мелодично напевал свежесочиненную песенку в очень популярном среди подрастающего поколения стиле рэп. Она звучала примерно так:

Окно. Июнь. Двадцать один.

Родители-геологи. Один.

Каникулы. Футбол. Лафа.

Ты — вратарь команды УЕФА (ну почти).

Прабабушка на кухне, и обед,

И завтрак так ужасен: молоко, омлет…

И когда он звонко, с выдохом, как и положено крутым исполнителям, произнес «У-у-у-у-у», в этот самый момент где-то снаружи вдруг сверкнула молния, ударил раскат грома, а в окно забарабанил спешащий дождь. И часы на стене ни с того ни с сего вдруг стали бить, хотя было еще не десять и даже не половина десятого, а всего лишь 9:20 утра.

А самое неожиданное, что из домика в часах выскочила темная птица — не кукушка, а скорее ворона. Она держала в клюве три знакомых по саду цыганки ягоды, только не оранжевого, а бордового цвета. «Высокий день», — проговорила отчетливо ворона, не разжимая клюва, спряталась и сразу выскочила снова: «Высокий лес». Егор, впавший было в ступор от неожиданности, теперь сориентировался и подошел к часам поближе. «Высокий час». Егор поднес к часам руку. «Высокий дуб. Высокое дупло». Птица, наконец, умолкла, и мальчик цепко схватил ее за крылья, чтобы она не упорхнула обратно, в свое часовое гнездо.

Это действительно была большая деревянная ворона, только не с двумя, а с четырьмя крыльями. И еще: странное незнакомое слово «ЛЕСС» было выгравировано на металлической табличке, прикрепленной к ее груди. Бордовые ягоды из клюва пойманной птицы скатились Егору в ладонь, и он, недолго думая, проглотил их, будто маленькую горсть спелой черешни.

И тут же, моментально, мир Запахов и мир Звуков словно два неистовых смерча ворвались в его дом и сорвали двери с петель. И теперь Егор чувствовал, что в холодильнике на кухне лежат молочные сосиски и слышал сквозь плотно закрытые окна звуки далеких, идущих по шоссе автомобилей. Он ощущал, что в квартире тремя этажами ниже неделю назад травили тараканов, а в квартире на первом этаже, оказывается, живет маленькая собачка-пекинес. Он слышал звук телевизора в соседнем подъезде и шорохи мышей в подвале.

Он чувствовал, что ощущает все, что есть в этом мире: далекое и близкое, маленькое и большое, родное и чужое. Только он не мог выразить все это словами, потому что не мог говорить. А мог только мяукать. И еще рычать от досады.

Случилось невероятное. Он не был больше человеком. Он стал котом.