НОЧЬ

Виталий Комаров

Протяжённая загородная трасса проходит через лесной массив. На удалённый охраняемый объект приходят всё более странные люди. Женщина уверяет, что они с мужем стали жертвой нападения. С приездом полиции проблемы должны бы были пойти на убыль, но даже с полицейским, кажется, что-то не так…

© Виталий Комаров, 2022

ISBN 978-5-0056-6346-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Виталий Комаров

НОЧЬ

Рита всматривалась в чёрные деревья за стеклом широкого прямоугольного окна. Несмотря на давно сгоревший бледно-жёлтый закат, небо странно подсвечивалось. Над лесом и позади него. Последнее обстоятельство придавало простиравшийся картине ещё большую внушительность. Стволы будто срослись в одну сплошную стену из тени и черноты, а ветки тянулись вверх ровными, почти что вертикальными линиями, и оттого походили на антенны неведомых коммуникаций. Целый строй таковых — застилают линию горизонта от края и до края. Занесло же…

В комнате мерно гудели батареи. А вот техника работала, напротив, почти без шума. Лампочку без абажура, зависшую под высоким потолком, включать не хотелось — электрический свет тут же сделал бы темноту по другую сторону стекла непроглядной. Хватало холодного рассеянного света, источаемого мониторами. Все три стояли рядом, на столе перед окном, и каждый был поделен на девять одинаковых секторов. Черно-белые картинки, транслируемые камерами слежения, оставались совершенно статичными. Будь это запись вместо прямой трансляции, можно было бы нажать на паузу, да и оставить так — скорее всего, подмены никто бы и не обнаружил.

Рита подумала, как точно отрегулировано отопление. Если не делаешь резких движений и остаёшься в верхней одежде — то вот прямо идеально. Интересно, кто подгонял тепло, какой гений коммунального искусства? Как будто специально под её форменный чёрный бушлат. Сидишь, не раздеваешься, посматриваешь то на мониторы, то в плоский телевизор на стене. Чёткость сигнала на последнем не очень, но с задачей создавать досуг вполне справляется. Главное — не пить слишком горячий чай. Она и не пьёт. Равно как и соблюдает все прочие «должностные инструкции», перечисленные выше, пусть они и негласные.

Постояв ещё немного в сонном томлении, неизбежно порождаемом общей расслабленностью обстановки, Рита перевела взгляд с мониторов «Аквариус» на средних размеров «Тошибу». Звук она тоже не включала, как и свет. Точнее, не «не включала», а не добавляла его пультом обратно. Хотелось послушать эту скованную морозом тишину, проникающую сквозь гул батарей.

Зима в этом году выдалась не слишком кошмарная. Мороз снаружи был не то чтобы дубак, но, пожалуй, тянул на оценку «достойно». Расслабляться вот так, на улице точно не давал. Снега тоже выпало прилично. Сугробы в здешних местах доходили до колена. Их прибило всё тем же морозом, отчего сверху образовалась твёрдая корка. Они ненавязчиво блестели за стеклом, словно усеянные мелким одноцветным бисером. Переливались под луной и внешним электрическим освещением. Последнее выхватывало лишь ближайшие из них.

Маленькой Рите когда-то давно думалось, что в сугробах-то как раз Дед Мороз и прячет подарки. Да, родители рассказывали ей, что он применяет для этого большой мешок, однако сугробы выглядели слишком подходящими для такого хранения.

«Слишком удобно, чтобы не спрятать, — думала она. — Хотя бы какую-то часть. На всех детей в один мешок, как ни пихай, всё равно не хватит».

Мысли раскапывать снег, впрочем, не появлялось. Если подарки и спрятаны — то как она отличит те, что причитаются ей, от предназначенных другим детям? Нельзя же брать чужое.

Нельзя.

Рита, через много лет стоявшая посреди комнаты охраны, вдруг нахмурилась.

Нельзя брать чужое.

Интересно, а отдавать своё по доброй воле… Можно?

Эти не слишком очевидные мысли не так уж и часто её посещали, но иногда бывало. И вот опять…

Приподнявшись, она качнулась туда-обратно на носках, и берцы скрипнули начищенной юфтью. С глухим стуком Рита приземлилась пятками на половицы и моргнула, точно собираясь со всё теми же мыслями. Это просто темнота и тишина действуют таким образом. Как будто утягивает куда-то. Какая-то естественная природная форма гипноза.

Телевизор слева замигал, отогнав инертное чувство электрическими всполохами. Периферийное зрение обеспокоилось, и мозг намеревался теперь выяснить, в чём тут дело. Рита повернула голову, переведя взгляд на стену. «Впрочем, ничего нового» — уже вошедшая в устойчивый оборот фраза телеведущего новостной программы: помехи, только и всего. Причём, запланированные, если можно так выразиться. «Природа», в свою очередь, данного явления тоже оставалась загадкой: работающий телевизор на исходе каждого часа стабильно выдавал пять необъяснимых помех к ряду, после чего всё приходило в норму на следующие шестьдесят минут. К слову, по телевизору в данный момент транслировались вовсе не новости, а футбольный матч.

Рита глубоко вдохнула на исходе пятой помехи и с шумом выпустила воздух из лёгких.

Неслабо отдававший «морзянкой» сигнал прекратился. Стало хорошо видно, как мяч навесом летит через центр поля. Рита сунула руки в карманы бушлата и ещё несколько секунд топталась на месте в нерешительности. У стены, на которой висел телевизор, стоял ещё один стол — поменьше и сплошь заставленный всякой всячиной. К нему были придвинуты кресло на колёсиках и обычный деревянный стул.

Слева от телевизора висел почти у самой входной двери потрёпанный настенный шкафчик. В соседней, третьей стене — если двигаться дальше против часовой — имелась ещё одна дверь, которая вела в глубь здания. К четвёртой стене были приставлены деревянный шкаф, а ближе к окну — жёлтый сильно продавленный диван. Рита смотрела с него телевизор, однако, когда ей надоедало, перемещалась в кресло, стараясь на диване не задерживаться. Она подозревала, что осталось ему недолго, и скоро из обивки полезут-таки пружины. Пусть уж это случится с кем-то из другой смены. Если кому-то всё-таки суждено напороться на железное остриё своей задницей…

Здание было довольно большое, равно как и прилегающая территория. Тем не менее, в большую часть комнат Рита практически никогда не заходила.

Обширная территория двора, большей частью, не использовалась. Добрую треть занимала свалка из автомобильных остовов разной степени разложения и таких же изношенных покрышек. Теперь и их укрыло снегом тоже.

Выходить на улицу и хотелось, и не хотелось одновременно. Сложно объяснить, как подобные желания порой уживаются в человеке, но пример далеко не единственный. Напиться и пойти в спортзал, бывает, хочется вот так же: в одно и то же время.

Рита бросила ещё один взгляд на табло. Счёт по-прежнему оставался равным. Надо бы уже включить звук, зачем она вообще его выключила? Послушать тишину, да, но с чего бы? С другой стороны, всё равно придётся выходить. Уж лучше врубить тогда по возвращении. Что толку…

Брякнули ключи. Замок двери наружу сработал с хриплым, точно ломающимся звуком, растворившимся в тёплом комнатном воздухе по одну её сторону и в прозрачном морозном по другую. Рита щёлкнула выключателем возле дверного косяка, и свет загорелся. Она всегда закрывала дверь и когда выходила, и когда заходила обратно. Мало ли что — ни к чему проблемы на ровном месте, когда можешь перестраховаться заранее.

Ещё одним ею выработанным и ей же положительно оценённым ритуалом являлась «дежурная» оглядка на мониторы слежения. За секунду до того, как шагнуть на улицу. Не занесло ли кого на территорию? Не слоняется ли там какой ошалевший от холода пьяница или более радикальная личность в виде наркомана? Всё возможно, но в данную минуту лишь в теории: ни одна из камер не фиксировала никакого движения. Движение было лишь в телевизоре: там словно отдувались за все мониторы сразу, всё пасуя, водясь и срываясь на подкаты. Правда, долго смотреть туда Рита на сей раз не стала. Так и вовсе до утра не выберешься. Вместо этого она толкнула дверь и заведомо поморщилась.

Порыв холодного сухого ветра резанул по коже лица. Тот же ветер принялся наваливаться с той стороны, так что пришлось надавить плечом, оттесняя непогоду и прорываясь за пределы помещения.

Петли заскрипели будто бы над самым ухом. Надо бы их смазать, конечно, дабы не оказаться однажды заблокированной на собственном рабочем месте, но это не её дело. Пусть разбираются те, на кого возложены соответствующие обязанности. А она ограничится исполнением своих — и будет с неё.

Рита протиснулась в образовавшуюся щель. С внешней стороны к двери был приделан железный щит, за годы окропленный ржавчиной.

Налетевший порыв ветра, мешавшего ранее, охотно помог захлопнуть дверь. Рита крутанула в руке связку — будто нож-бабочку — и повторно приноровилась к замку. Снова хруст, снова на два оборота, и быстро замёрзшая рука спешно нырнула в карман чёрного бушлата, прихватив с собой ключи.

Долбанная керосинка тут как тут. Из-за своего роста она, как и во многих предшествовавших тому случаях, не разошлась головой с нижней частью подвешенной у самого входа лампы, отчего та противно брякнула. Лампу, разумеется, уже сто лет, как не заправляли, но она, при этом, исправно пребывала на своём месте, рядом с электрической «сменщицей». Рита работала на объекте не так давно, и местные старожилы — из числа ЧОП-овцев, да и не только — рассказывали ей, что данный «антиквариат» висит здесь из символичных соображений. «Реликвия от злых духов» или типа того. Никто уже не помнил, откуда пошло такое поверье. Не помнили — да и в общем-то плевать. Разве что, слово «реликвия» в употребляемом здесь обороте представлялось не вполне уместным. Впрочем, катилась бы эта лингвистика куда подальше. Правила русского языка Риту не слишком волновали. ЕГЭ для неё закончился уже больше десяти лет назад, а дальше сношайтесь сами со своим «великим и могучим».

Рита смерила застонавшую на цепи лампу неприязненным взглядом. Придумали же…

А вообще выглядело странным, конечно. Особенно учитывая, что «фольклор», судя по всему, дальше охраняемой территории не распространялся, сводясь к одной конкретной керосиновой лампе. Быть может, это окружающий в прямом и переносном смыслах лес подействовал на особо впечатлительных работяг таким образом?

Облачённые в металлический каркас деревянные ступеньки влажно заскрипели под берцами. Дерево по какой-то причине не рассыхалось, а наоборот мокло и постепенно гнило. Не исключено, что из-за близости труб отопления, проходивших через подвал. Снег, сколько бы ни падал, непременно таял, и вода была здесь постоянно. Однако же, стоило преодолеть три ступени — и четвёртую, наполовину утопленную в бетонную отмостку, как холод и снег тут же вступали в законные права.

Рита сошла по ступенькам и не самым широким шагом направилась вперёд по узкому проходу, образованному стеной здания и высоким сетчатым забором из рабицы. Сразу за забором начинались большие сугробы, буквально через пару метров переходившие в шоссе. Ночью по нему почти никто не ездил. Местная глухомань мало чем могла заинтересовать тех, кто в ней не работал и постоянно не проживал. Так что поверх волнистой линии белого снега тянулась полоса густой зимней темноты. Через равные интервалы её разбивал электрический свет фонарей на опорах ЛЭП, но их лампы выхватывали лишь небольшие промежутки прямо под собой. Как будто не свет исходил из фонаря, а вода лилась из душа. Рита поёжилась, но в большей степени из-за общей атмосферы. Она ещё не успела замёрзнуть. Ещё даже не начинала. Она пошла дальше по не так давно расчищенной от снежных заносов дорожке, чтобы обогнуть угол здания — фактически, ту самую комнату, из которой минуту назад и выбралась на свежий воздух. Свежий и очень холодный. Он всё продолжал чернеть навстречу этой приближающейся на всех парах зимней ночи. Ну и конечно же помимо «всех», был ещё один пар — тот, который изо рта. Ветер подхватывал мутные, едва различимые при таком освещении облачка перед самым лицом и быстро уносил прочь. Тот же ветер, налетавший порывами, гудел в ушах, скрытых чёрной — почти совсем как у спецназовца — шапкой, и скрипел сеткой забора по левую руку.

В принципе, света во дворе хватало. Светилось окно поста, работала лампочка над входом и ещё в паре мест на территории, однако мощность всей этой иллюминации могла бы быть и побольше. Темнота быстро рассеивала свет, стоило удалиться от источника, так что в целом ситуация была приблизительно та же, какая и на трассе.

Рита остановилась, только когда дошла до колодца. Он стоял слева, почти у самого забора — в том месте, где последний начинал изгибаться, вторя изгибу автомобильной дороги, которая брала здание и двор как бы в «полукольцо», устремляясь дальше в обоих направлениях.

Колодец давным-давно засыпали, но разбирать отчего-то не стали. Спроси Риту, так объяснение банальнейшее — возиться с древним гидротехническим сооружением никому не сдалось, вот и ограничились несколькими кусками листового металла, который положили сверху. Не увалится никто по темноте — да и ладно. Дожди заставили металл порыжеть и покоричневеть, но, покуда он сохранял свою целостность, никто его менять на что-либо другое, по-видимому, и не думал.

Небольшой — меньше ладони размером — край пространства, очерченного горловиной, оставался неприкрытым. Просто чёрный полуовал, похожий на глаз. Точно кто-то смотрит изнутри. Приглядывает за «приглядывающей». Не было никакого смысла останавливаться, и тем не менее, Рита это сделала. Теперь она неподвижно смотрела на выступавшую из земли конструкцию — вроде бы взгляд сбоку, а вроде бы и сверху вниз.

Ещё на пару мгновений Рита будто бы впала в ступор. Дело не сложное, когда вокруг один только снег, холод, да мерно завывающие стремительные потоки воздуха. И ночь. Выпала из реальности — да и не вернулась…

Рита повернулась к колодцу всем телом, а затем шагнула в его направлении. Шагнула раз, другой… Ветер теперь бил прямиком в лицо. Даже если бы и накинула капюшон — всё равно наверняка сорвало бы. Ну да неважно.

Надземной частью колодец почти достигал высоты её пояса. Высоты ремня с закреплённым на нём фонарём. Посреди всех этих заборов и подвешенных тут и там камер дыра в земле вполне тянула на вход в целую систему подземных сооружений. Даже обидно становится, когда знаешь заранее, что там всего-навсего пара метров пустоты и ничто иное, как всё та же земля, набросанная лопатами. Едва ли экскаватор мог сюда втиснуться — разве что, до возведения забора.

На листах, укрывавших горловину, тоже успел скопиться снег. Скопиться и местами обледенеть. Его белизна становилась необычайно яркой даже в полутьме, стоило перевести взгляд чуть ниже. Эта щель… и уже настоящая тьма внутри. Рита взглянула туда, и снова проняло насквозь. Появилась мысль, что, быть может, не всё так однозначно и предсказуемо? Во всяком случае, сейчас, когда совсем стемнело… Что угодно ведь может скрываться там, и, пока не удостоверишься, нельзя знать точно. И что-то в этом действительно было. По крайней мере, в самой этой нехитрой логической цепочке. При свете дня подобный вид рассуждений, вероятно, покажется абсурдным, но ведь на то он и день. Днём всё не так, как ночью. И наоборот…

В этом не было никакого смысла, но Рита, тем не менее, вдруг навалилась на груду металла и начала толкать. Холодная поверхность обожгла кожу обеих ладоней.

Надо было прихватить перчатки, ну да ладно уж. Она продолжала налегать на импровизированную крышку колодца, будто на тележку из супермаркета, загруженную чем-то тяжёлым. Какими-нибудь гантелями из спортивного отдела или чем-то ещё в этом роде. К гулу ветра добавился протяжный грохочущий скрежет. Поддавалось с трудом, но всё же поддавалось. Рита оттолкала несуразное нагромождение до середины и остановилась. «Полуовал» кратно разросся. Она сделала одно резкое амплитудное движение, уже сама отталкиваясь от того, во что упирались руки, и стала вертикально. По инерции пришлось чуть отскочить назад. Порыв ветра, опять же, подтолкнул в нужную сторону. Хорошо, что остановилась на середине, хорошо, что стояла против ветра. А то, кто знает, что могло бы случиться… Что стоит потерять равновесие, да и свалиться туда?

И куда это — «туда»?

Она зачем-то посмотрела по сторонам, как будто за ней могли подглядывать. Как будто она не одна здесь, развлекается на морозе… Во дворе, само собой, никого не обнаружилось. Рита поморщилась и снова шагнула к колодцу.

Резиновые палки относились к категории спецсредств, а потому их приобретение — и в особенности использование — тянуло за собой исключительно лишние сложности и ничего больше. На предприятии заморачиваться не захотели, и роль дубинки была отведена длиннющему фонарю «Маглайт» в очень прочном корпусе. Такие вроде бы любили таскать охранники за границей. Что-то вроде неофициальной интеграции иностранного опыта. Интересно, конечно, — спору нет…

Рита взялась за головную часть фонаря, линза которого смотрела в небо, и вытащила рукоятку из кольца.

Что там, внизу? Эта сокрытая тьмой глубина завладела буквально всеми её мыслями. Глупость от начала до конца, но раз уж взялась… Направив фонарь вниз, Рита нажала кнопку на корпусе. Щёлкнуло почти неслышно, и яркий свет устремился в колодезную шахту. Тьма рассеялась быстрее, нежели Рита успела хоть что-то понять, и внизу логично возникла земляная насыпь. До неё было всё-таки больше двух метров — что-то около трёх с копейками. В остальном, удивляться оказалось нечему. Если речь идёт об удивлении, а не о чём-то ещё…

Рита громко выдохнула в морозный воздух. На этот раз возникшее перед лицом облако было большим. Пар тут же утащило куда-то за левое ухо. Поморгав, Рита выключила фонарь и вернула его в подвеску. Тянуть отсюда будет неудобно…

Обогнув колодец, Рита шагнула в сугроб. Снег захрустел, проваливаясь под подошвами. Рита зашла с противоположной стороны и сдвинула куски листового металла в прежнее положение. Выбравшись назад на дорогу, она опять огляделась. Так, ладно. Она вышла из своей тёплой резиденции не для этого. Едва ли кто-то впоследствии сможет выяснить, проводила она обход территории или нет, однако свои должностные обязанности Рита намеревалась выполнять. Равно как и касаться чужих была не намерена. Она опять сунула руки в карманы и, сутулясь, пошла вперёд через двор. Вот и шлагбаум замаячил…

Впереди слева находился съезд с трассы. Дорожка уходила вправо и тянулась параллельно стене здания. Там, дальше, стояли собачьи будки. Повернув за угол, Рита не увидела ни одной псины из пристёгнутых четырёх. Животные, не имея обязанности ничего обходить, благоразумно укрылись от непогоды. Рита удостоила будки лишь беглым взглядом. Кормить собак — не её забота. Она прошла мимо будок, миновала занесённые снегом кузова автомобилей и пирамиды шин. В углу двора лежали сложенные в кучу строительные доски. Она проследовала мимо всего этого и упёрлась в гаражи.

Боксы стояли глухой стеной. Тянулись не то справа налево, не то слева направо. Массивные ворота походили на заваренные. Если б не тяжёлые навесные замки, было бы вообще не отличить — так монолитно всё это выглядело. Рите подумалось, что ворота могли и примёрзнуть при таких-то столбиках термометров. И тогда она со своим сравнением и вовсе в шаге от истины.

Её глаза медленно двигались из стороны в сторону. Не будь площадка перед гаражами свободной от снега, можно было бы подумать, глаза как раз таковой и расчищают. Прямо-таки бесконтактный бой в условиях невесомости.

Повернув вправо ещё раз, Рита добрела почти до самого ограждения, совершив, таким образом, без четверти полный оборот. Посмотрела в узкий проход уже с другой стороны и предсказуемо не увидела там никого из числа нарушителей. Равно как и из какого-либо другого числа. Когда её голова вернулась «на исходную», Рита уже собиралась разворачиваться, но задержалась. За сеткой убегало вдаль сплошь покрытое снегом голое поле, отрезанное дорогой. На самой линии тонувшего в темноте горизонта виднелись среди всё тех же деревьев ели заметные постройки. Над ними чадила труба сталелитейного завода. На фоне даже как-то неправдоподобно светлого неба светлый дым приобретал угольный оттенок. Столб загибался прямо на Риту, верхние клубы отрывало ветром, и они быстро рассеивались. Какое-то время она наблюдала как зачарованная. Пустынность будто высасывала из неё рассудок. Так продолжалось до следующего резкого порыва леденящего ветра. Поёжившись, Рита повернула обратно. Снова двор, снова нагромождение бессмысленного и бесполезного. Вновь шлагбаум, но теперь ей вдруг нестерпимо захотелось выйти туда — за пределы территории. Ну а почему бы и нет. Не на цепи же она сама здесь сидит, в конце концов… Она повернула совсем не туда, куда подсказывал здравый смысл, и пошла на холодный белый свет закреплённых на столбах фонарей.

Было бы не слишком человеколюбиво ставить шлагбаум у самой дороги — в образовавшемся «закутке» могла развернуться легковушка или «Газель». Такое случалось, к слову, частенько. Здешние места были довольно скудными на дорожные указатели, и автомобилисты, то и дело, давали маху, сворачивая совсем не туда посреди глуши.

Поговаривали, что ночью из леса иногда выходят волки. Причём, довольно-таки здоровые — просто мутанты какие-то, если верить рассказам. Рита полагала, что никаких волков нет, а если и есть, то они уж точно самых обыкновенных размеров. Страх ведь известен своими гипертрофированными зрительными органами. Как бы то ни было, далеко она старалась не отходить. Мало ли, кто там, в чащобе…

Обогнув преграждающее устройство сквозь ещё один довольно тесный проход, Рита остановилась у самой кромки асфальта.

Лес, начинавшийся через десяток шагов, стоило только перейти на ту сторону, был теперь совсем близко. Отсюда он и воспринимался как-то иначе. Деревья сделались настоящими. Большими, высокими и величественными. Настоящими. Такими они и были. И была эта темнота среди толстых стволов. Она казалась невообразимо огромным чудищем, запертым за редким частоколом. Как если бы и не существовало там ничего другого, кроме этой темноты, никаких других деревьев, никакой глубокой чащи.

«Темнота — это просто отсутствующий свет. Ничего такого, что можно было бы потрогать», — с неясной целью напомнила себе Рита и чуть приподняла голову, мазнув взглядом по верхушкам.

В серое небо над чёрными деревьями взметнулась вдалеке такая же чёрная россыпь. Совсем как искры от костра. Только не яркие и горячие, а наоборот. И не скажешь даже, что птицы… Никакого шума, хотя с такого расстояния крик, вероятно, и нельзя было услышать.

«Наверное, ума у нас с ними примерно одинаково, — не факт, но вроде бы её губы искривились в не имевшей адресата ухмылке. — Раз уж торчим в этих широтах в такое время года. Это же немыслимо».

Россыпь скрылась за лесом. Будто бы вновь стала с ним одним целым. То ли сама растворилась, то ли была поглощена.

Рита опустила голову и увидела, что через дорогу от неё стоит волк. При всей невероятности, это не выглядело ничем другим: морда, характерный окрас шерсти и четыре конечности, утопающие в снегу. Не мутант-переросток, однако же, размер вполне взрослой особи. Особь смотрела ей прямо в глаза. Рита не заметила, как так получилось. Взгляд просто наткнулся на животное, и будто притянуло к тому, другому взгляду. И они уставились друг на друга.

Ощущение попервой возникло такое, будто остановилось сердце. Выключилось одним щелчком — точно кнопку нажали.

Кнопки. Тревожная. Открывающая шлагбаум… Она слишком далеко от поста. Сделала всего несколько шагов за периметр, а оказалась так далеко… Какие-то пространственные аномалии, не иначе.

Рита стояла на месте, не до конца понимая, как поступить. Страх ещё не подкатил к горлу — только-только зарождался где-то в самом низу живота. И она будто бы увидела себя со стороны. Поняла, что надо принимать какое-то решение прямо сейчас, покуда не захлестнула паника. Время словно покатилось в обратном направлении. В ушах появился стремительно нарастающий глухой стук. Рита развернулась, не ощутив веса собственного тела, и бросилась бежать. Снег и темнота запрыгали вокруг, вызывая рвотный рефлекс. Рита неслась на безумной, как ей самой казалось, скорости. Не останавливаясь, она упала на спину и прокатилась под шлагбаумом. Вскочила и краем глаза заметила бегущую приземистую тень. Та уже перемахнула через трассу и была в паре метров. Лучше бы не смотрела…

Двор будто мчался навстречу. Низко наклонив голову, Рита на бегу прикидывала, сколько осталось до крыльца. Успеет ли она добраться до двери, прежде чем до неё самой доберутся? Её топот смешивался с шумом крови в ушах. Вот и ступеньки. Рита не могла ни увидеть, ни услышать, но каким-то образом всё равно поняла, что расстояние между ней и зверем за её спиной практически свелось на нет. И эта дверь. Она же её заперла… Когда Рита поняла, что дверь закрыта на замок, чувство ориентации в пространстве исчезло напрочь. Она запнулась носком о первую же «полуступеньку» и рухнула лицом вниз на остальные, едва успев сгруппироваться. Удар о деревянное ребро пришёлся в район предплечья. Рита не почувствовала боли. Страх догнал её как цунами, накатив оглушающей волной. Вот сейчас, вот сей…

Она подняла другую руку, отчаянно закрывая горло. Да, главное — не дать вцепиться в горло. Тогда ещё есть шансы. Хоть какие-то, у неё же фонарь, на худой конец… Лёжа на ступеньках, она перевернулась на бок и приготовилась неистово молотить руками и ногами. Куда вопьются клыки? Где взорвётся фонтан горячей нестерпимой боли? Получится ли сделать хоть что-то, когда мозг захлестнет такая сильная боль? Что…

Две мягкие лапы опустились на её бок, и она услышала частое шумное дыхание прямо над ухом. И больше ничего. Лишь теперь до Риты дошло, что она, оказывается, зажмурилась от неконтролируемого страха. Она медленно разомкнула веки и посмотрела наверх широкими зрачками выпученных глаз. Сторожевая собака — та единственная из пяти, которая не была пристёгнута и свободно разгуливала по территории, — весело таращилась на неё, высунув длинный розовый язык.

Какое-то время Рита так и смотрела. Лёжа наполовину на боку, наполовину на спине посреди лестницы. Собака — теперь она вспоминала, что это был пёс, то есть, кобель, — как будто бы ждала продолжения «игры». Широкая морда нависала над Ритой на фоне ночного неба, затянутого облаками, и ветер трепал собачью шерсть, отчего она напоминала колышущуюся на том же ветру траву. Хорошенькое дельце — весело же они сейчас, должно быть, смотрятся со стороны. Видел бы кто из работающих здесь эту «захватывающую погоню» от и до, анекдоты бы ходили долго.

Обеими руками Рита упёрлась собаке в грудь, деликатно отстраняя последнюю от себя. Та отступила, но ровно настолько, насколько, по её расчётам, требовал человек. Глаза пса были слишком добрыми, и всё возможное раздражение, какое могло бы появиться у Риты, утонуло в этих добрых глазах, не успев расцвести.

Рита вздохнула. Край ступеньки больно вдавливался ей в поясницу. Не слишком-то удачное, как ни посмотри, место она выбрала, чтобы «прилечь»…

«Куда, вот тебя понесло, а»? — тихо спросила Рита, хмурясь на собаку. Тут она поняла ещё одну вещь — из головы совершенно выпала кличка этого четвероногого любителя погоняться за двуногими веселья ради. И вот ведь, как забавно устроено: если и забыла что-то такое, то не можешь не только вспомнить, но и даже понять, в какой именно момент это произошло. Помнила ли она кличку этой собаки, например, вчера или в предыдущую смену? Она оторвалась от неуместного рассуждения и попыталась встать, но с первого раза не вышло. Тело оказалось неожиданно тяжёлым для ног. Впрочем, это, скорее, сами конечности ослабли и ещё не до конца вернулись в норму после такого испуга. Ей не оставалось ничего, кроме как вновь обратиться к собаке: «Чего молчишь? Вот скажу, что ты за территорию выходишь — и забудь про кость из борща. Кобелина ты гулящая…»

Опять налетел холодный ветер, и мимо лица Риты пронеслось несколько мелких беспокойных снежинок. А потом она увидела и остальные. Летевшие точно так же — по скошенной траектории. Скрипнула покачнувшаяся на ветру керосинка. Из-за того, что голова Риты сейчас находилась так близко к земле, скрип пришёл, казалось, с самых небес — откуда-то очень свысока. Рита запрокинула голову и почти сразу опустила обратно. Собака почему-то прижала уши и попятилась. Её глаза округлились — совсем как у Риты минуту назад — и она уставилась куда-то вперёд и чуть в сторону. То, на что она смотрела, по логике вещей, должно было находиться у Риты за плечом. Однако же, когда последняя обернулась, там нашёлся лишь угол выпирающей стены, в которую была вмонтирована верхняя площадка лестницы. Если собака и видела несколько дальше из своего положения, то определённо совсем немного. Почему-то у Риты возникло ощущение, что животное и не видит. В буквальном понимании. На такую реакцию пса наталкивали какие-то иные органы чувств. Быть может, обоняние… или что-то другое.

Рита опять повернулась к собаке. Та выгнула спину и вжалась головой в туловище. Рита подумала, что пёс вот-вот оскалится и зарычит, но вместо этого собака продолжала отшатываться назад. Движения выглядели нервозными, и, чем дальше собака отходила, тем нервознее они становились.

«Ты чего»? — спросила Рита с такой явной вопросительной интонацией, словно ей могли ответить. Взгляд животного ей тоже не нравился. Он был не любопытным, как раньше, и даже не удивлённым. В нём читался страх. Рита даже поймала себя на том, какими похожими на человеческие сделались глаза. Хвост собаки тоже беспомощно стелился к земле. Она всё отходила, продолжая пялиться в неведомую точку.

«Алё! По какому поводу вообще»? — Рита спросила это умышленно громким голосом. На такой одомашненному человеком животному инстинктивно полагалось хоть как-то отреагировать. Но собака поджала уши и быстро-быстро удалилась. Рита даже не успела заметить, куда. Лишь бурая с подпалинами спина мелькнула в электрическом свете, и на мгновение сквозь разум проскользнула быстрая, но предельно чёткая мысль: «Как я могла спутать с волком? Не похоже ведь и близко. Из-за освещения, что ли»? Оставшись в одиночестве, она поначалу растерялась. Вновь взглянула себе за плечо. Вновь уткнулась взглядом в стену. Тем временем, подключились и органы чувств самой Риты. Слух уловил какой-то мерный шум. Нарастающее гудение, разбавляемое порывами ветра. Потом асфальт за сетчатым ограждением осветился, и стало понятно, что работают автомобильные фары. Гул двигателя окончательно прорвался сквозь «ветряную завесу» и секунду спустя машина отделилась от края стены. Свет фар больно ослепил, так что Рита невольно отпрянула, насколько мог поступить таким образом человек, развалившийся всем телом на ступеньках. И это ещё сетка хоть сколько-то рассеяла… Похоже, глаза слишком отвыкли от яркого света, пока она бродила тут, в обманчивом сумраке…

Автомобиль проехал мимо неё. Когда они поравнялись, Рита, ещё не в полной мере прозрев, разглядела синюю полосу по борту. Сама машина была то ли белая, то ли светло-серая… но точно не чёрная. На крыше возвышалась массивная не работающая мигалка. Рита успела подумать и о том, с чего вдруг взялись посреди ночи патрулировать такую глухомань наперегонки с ведомством Юры, и о том, уж не собрались ли заворачивать к ней — вот ещё, чего не хватало, — но машина просто проследовала дальше по изгибающейся дороге и скрылась из виду. Издаваемый мотором звук и шуршание шин стихли, вновь растворившись в ночи.

Рита поморгала, то ли приводя глаза в порядок, то ли просто силясь сосредоточиться. Хватит лежать на холодных поверхностях. Поднявшись на ноги, она нелепо пошатнулась, потому что произошедшие за последние пять минут события ощутимо выбили её из равновесия. Причём, во всех смыслах.

Она пошла вперёд, будто только и могла, что двигаться по замкнутым траекториям в этом дворе. «Правды в ногах» не было, как никогда. Желания рисковать — тоже. Рита отставила правую руку и легонько опёрлась о стену. Шаркая берцами, она дошла до угла и остановилась. На дороге опять никого не было. Разница заключалась лишь в том, что теперь сыпал противный мелкий снег. С другой стороны, вроде бы распогоживается… Глядишь, так и луна проглянет. Сегодня, конечно, не полнолуние, однако лишний источник света лишним точно не будет. Да и вообще — зачем вся эта пасмурная облачность? Как будто одних холода и снега мало….

Рита шмыгнула подмёрзшим носом. Так, ну и куда девалась собака? Забилась в какой-нибудь дальний угол? Рита не собиралась искать её. Полоумное создание сначала появляется из ниоткуда — из леса как из-под земли, — потом шугается случайной машины не пойми с чего… Разве что, испугалась более крупной «легавой». Бред.

«Ненормальный какой-то», — тихо проговорила Рита вслух, имея в виду конечно же собаку. А затем совершила оборот кругом и с решительным видом направилась ко входу в здание.

Внутри было всё так же светло и тепло, когда Рита ввалилась на пост с улицы и громко захлопнула за собой дверь. Погуляла, так погуляла… Её лицо раскраснелось от мороза, а глаза выражали переходящую в злость бессмысленную досаду. Как оказалось, должно было пройти некоторое время, прежде чем абсурд ситуации проявился во всей красе. Рита чувствовала себя идиоткой. Хотелось провалиться сквозь землю — прямиком туда, откуда взялась эта шавка. Хотя собака, разумеется, не при чём. Нечего пенять на братьев меньших, коли сестры большие забыли протереть глаза. А вот с точки зрения «внеплановых учений», оценка, безусловно, неудовлетворительная. В реальных условиях до двери не добежишь. Особенно до запертой. Надо будет переговорить с руководством насчёт обхода территории. Так ли уж это необходимо? Камеры-то на что? Вот так выйдешь — и обглодают. В теории, всякую живность из леса собаки, конечно, должны бы чуять и поднимать лай… хотя кто их разберёт. В любом случае, она замыкается до самого визита проверки. Хватит с неё на сегодня «бега с препятствиями».

Рука с нажимом утопила ключ в замочной скважине. С усилием провернула. Связка звякнула составляющими, и было принято решение оставить её в замке. Плевать уже на всё.

Игра по телевизору шла по-прежнему равная. Рита схватила пульт с края стола и зажала мягкую кнопку, одновременно тыкнув пультом в направлении мерцающего экрана. Вернулись звуки с трибун. А вот и голоса тех двух косноязыких комментаторов… Может, лучше они вдвоём тут побегают, а она проведёт трансляцию-другую?

Вид отчаянно бьющихся за мяч игроков вдруг будто бы напомнил ей о чём-то. Рита изогнулась в попытке рассмотреть собственную спину. Ну конечно, кто бы сомневался! Вся ведь уделалась.

Она завела руку за спину и принялась нервно сбивать снег с формы. Резкие взмахи предплечья сопровождались такими же резкими визгливыми звуками, от которых по коже прокатывался мерзкий зуд. Убедившись, что превращение в снеговика оперативно остановлено, Рита сорвала с головы шапку и запихнула её в карман. Тёмно-коричневые, высветленные ближе к кончикам волосы спускались ниже плеч и были стянуты в тугой хвост. Было бы даже неправдоподобно, не забейся снежная пыль и туда. Рита схватила себя за хвост — кошки порой гоняются за своим, но поймать, как правило, не могут, а у неё, глядите-ка, получилось — и перекинула его через правое плечо. Ещё больше распыляясь от зрительного подтверждения собственной нелепости, она потрошила гущу волос, а вратарь всё парировал и парировал удары, несмотря на то, что мяч вновь и вновь уходил на угловой. Кое-как Рите удалось разобраться с наловленными «репейниками» от мира зимы, а вот нападение сделать с защитой так ничего и не смогло.

«Футболистка», — на выдохе прошипела Рита, оставив хвост в покое и согнувшись, совсем как умотанный игрок, которому давно пора на замену. Её ладони упирались в гладкую ткань брюк, и влажная от растаявшего снега кожа плавно соскальзывала.

Разогнувшись, Рита схватилась за спинку стоявшего возле стола кресла и дёрнула к стене. Колёсики покатились с мажущим грохочущим звуком, покуда кресло не врезалось в шкаф, чуть откатившись в обратном направлении. Рита села и, уставившись в телевизор, какое-то время просто сидела неподвижно, водрузив руки на подлокотники. Предплечье, которым она приложилась о грань ступеньки, тихонько поднывало. Ну, хорошо хоть морду не расквасила. Свою собственную. Собаку оставь в покое.

Покусанные холодом пальцы пришли в норму. Начали ощущать шероховатость дешёвой пластмассы. Да и внутри вроде бы поулеглось. Это всё эмоции — вполне возможно, что завтра она и вовсе позабудет о случившемся во дворе недоразумении. Впрочем, технически недоразумение произошло за всё теми же пресловутыми «пределами территории». Именно там она приняла одно за другое. Как всё же легко обмануться… Особенно ночью.

На исходе восемьдесят третьей минуты матча, счёт которого так никто и не удосужился открыть, с улицы громко просигналили. Громко и протяжно — как будто подчёркивая той самой протяжённостью обращение к конкретному, заранее известному человеку. Само собой, Рита знала, кто такой есть этот вышеназванный человек…

Её голова лениво повернулась к мониторам. В окно пробивался смутный свет, направленный приблизительно в её сторону. Он распространялся явно не от фонаря сверху вниз, а наоборот горизонтально. Представлялось нетрудным понять, что это такое. Вот и одна из камер, выведенных на средний монитор, фиксировала, что на въезде во двор остановилась машина. Рита шумно выдохнула через нос. Попробуем сэкономить энергию… Она развернулась в кресле, оттолкнулась ногой и подъехала к столу с мониторами. По кнопке, открывающей шлагбаум, она ни разу ещё не промахивалась. Не промазала и на сей раз. По другой кнопке — как-раз вызывающей тех, кто припарковался в данную минуту — по идее, тоже не промахнёшься. Только потянуться надо к другому столу… Той кнопкой Рита никогда не пользовалась. Вот и не надо. Вот и незачем.

Облизав успевшие засохнуть губы, она поднялась на ноги и, снова открыв дверь, вышла на улицу.

Серая «Лада Гранта» с красной полосой на боку успела заехать во двор, когда Рита появилась из-за угла, став более чем заметной в ярком искусственном свете. Снова просигналили. Только коротко — будто бы радостно. Пришлось вымученно улыбаться в лобовое стекло: ну не плеваться же в ответ такой душевности…

Приглушённо сработал запирающий механизм водительской двери. Рита смотрела, как последняя неспешно открывается, выпуская силуэт Юры в холодное царство хрустальной сказки. Которую здесь никто никому не рассказывал. Ну а худую долговязую фигуру, в свою очередь, не узнать было попросту невозможно. Рита притормозила шагах в десяти от переднего бампера. Сунула руки в карманы, готовясь простоять на холоде какое-то время. Юра ведь никогда не торопится, правда? В её смену — уж точно.

Вот по снегу и захрустело. Человек в тёмно-синей форме приближался небрежной раскачивающейся походкой, и Рита задалась вопросом, видели ли они, интересно, шлейф, оставленный не так давно на снегу под самым шлагбаумом… Могли и не заметить. Могли и не придать значения. Да и вообще — едва ли до чего-то подобного можно дойти своим умом при одном лишь взгляде… Ей следует расслабиться — вот и всё.

— Ритулька-красотулька, ты ли это? — весёлый голос натолкнул на мысль о чём-то маслянистом и лоснящемся.

— Не называй меня так, — хрипло сказала Рита, сделав из губ тонкую прямую линию.

Она вообще говорила чуть с хрипотцой, да и тембр был ниже, чем у большинства представительниц её пола, однако мужчин данное обстоятельство не отпугивало. Возможно, даже наоборот…

— Прошу прощения, Маргарита Сергеевна, — одёрнул себя Юра, и это было сделано с таким правдоподобием, что ирония почти не улавливалась. — Как вы тут? Всё без происшествий?

— Ну мы ж не в гетто, — Рита пожала плечами. — Обычно здесь всё спокойно. Ну или я бы на кнопку нажала.

— Ну так это же хорошо, — Юра дошёл до неё и поцеловал в щёку успевшими остыть губами. Затем стал прямо напротив. Контуры его вытянутого лица подсвечивались автомобильными фарами, которые били ему в спину. — Молодец. Всё у тебя тут, как надо, значит. И сама на боевом дежурстве. Загляденье.

— Ну так дисциплинарочку схлопотать тоже как-то не хочется.

— Да брось. Я ж не тебя лично проверять приехал. Просто смотрим, как тут что… Охраняем, так сказать. Это ты коллег по ЧОП-у шугайся, если вдруг снизойдут до таких удалённых пунктов. А я тебе — друг, товарищ… и брат по оружию.

— Любезно с твоей стороны, — оценила Рита и начала немного подпрыгивать на месте, как бы намекая, что погода не слишком располагает к беседам на открытом воздухе.

— Сложно быть грубым рядом с красивой женщиной, — плечи Юры тоже поднялись и опустились, так что чёрный бронежилет поверх куртки заметно дёрнулся.

— Может быть, — Рита заглянула ему за плечо и обнаружила, что у ВАЗ-а теперь открыта и вторая дверца тоже: — Привет, Егор!

Юра растерянно оглянулся вслед её выкрику. Его совсем ещё молодой напарник, сидевший боком на переднем пассажирском и сбросивший ноги в проём открытой двери, вскинул руку в молчаливом приветствии. Прямая рука поднялась так высоко, словно он опасался, что его не заметят. Почему-то в голове Риты возникла ассоциация с футбольным судьёй, показывающим жёлтую карточку. А то, может, и красную.

— Ты такая высокая, Рит, — Юра снова покосился прямо на неё, и в тоне его голоса проскользнуло что-то мечтательное. — Я даже не знаю, где мы тебе мужа найдём. Вам же надо, чтоб выше был и вот это вот всё…

— Ну, может, ты ещё попрыгаешь как вокруг ёлочки? — закатила глаза Рита. — Бусы надеть?

— Ри-и-ит.

— Ну что ещё?

Юра дурашливо улыбался.

— А правда можешь мужика об колено сломать? Ну, среднестатистического? Про тебя рассказывали. Я слышал.

— Ну если только совсем среднестатистического.

— Обалдеть. Это ж с тобой надо аккуратней. Потом в каталке до конца жизни передвигаться, если до оргазма довести…

— Кто бы довёл…

Рита отвлечённо глянула в сторону дороги. Хотелось прервать этот разговор. Ну или хотя бы сменить направление.

— К своим вернуться не думала? — спросил Юра как будто невзначай.

— Да не. Хватит с меня. Не моё. Тут, вон, тепло, светло и зарплата неплохая. Сидишь себе… и выспаться в выходные можно. Хоть график… не вилами по воде.

Рита вернулась взглядом к визитёру и прищурилась:

— Слушай, Юр, а у вас тут в округе никакой зэк не сбегал?

— Откуда? Тюрьма ближайшая в другом конце города.

— Ну да… Я просто смотрю, тут и полиция катается, и вы катаетесь… Думала, может, рванул кто, — она усмехнулась, и пока брови Юры ползли к переносью, а глаза настороженно опускались в самый низ — куда-то к носкам ботинок — её рука выскользнула из кармана и изобразила поводок. — Будут тут сейчас с собаками прочёсывать.

Похоже, последние слова начисто оборвали мысли Юры, который, было, смутился, однако тут же повеселел:

— Да будет тебе известно, след при минус двадцати и ниже взять не получится. Так что извиняй — никакого цирка с животными. Ближе к утру до двадцати семи мороза, передают. Да и не сбегал никто, Рит. Можешь быть спокойна.

— Тогда буду очень-очень спокойной до самого утра.

— А твоя-то машина где?

— Да тут, в гараже. Второй бокс справа.

— Эт-то ты там ставишь где-то? — он указал в сторону дремлющей во тьме глубины двора.

— Ну да, с другого края, отсюда не видно. Приходится выруливать, весь дом огибать. Тут по-дурацки сделано. С моей стороны не проедешь.

— Понятно, — пробормотал Юра, кивая с отсутствующим видом. Похоже, он не знал, как продолжить диалог. Только бы не взялся опять за своё… Рита подумала, что с каждой совместной сменой его шуточки заходят всё дальше, и останавливаться он не собирается. С другой стороны, что должно его останавливать? Развод, отгремевший при царе Горохе, или начинавшая сочиться по вискам седина? Ну так виски — всё одно — скрыты сейчас этим его пятнистым шлемом. Нет никаких причин не пуститься во все тяжкие.

Рита ощутила, как подрагивают её желваки.

— Как отец? — дружески качнул подбородком Юра и взглянул на неё как-то даже… примирительно, что ли? Неужели их там и мысли учат читать?

— Нормально, — заверила Рита и продолжила, сама не зная, для чего. — На его машине, вот, как раз, и езжу. Своя собственная в ремонте простаивает.

— Да ты что? — Юре самую малость не хватило удивления — настоящего или напускного — чтобы присвистнуть. — Серьёзно?

— Угу. Что-то там всё совсем… не здо́рово. Говорят, месяц ждать — минимум. И это ещё механик плюс-минус свой человек. Ну ничего, ничего, у меня есть план, как ускорить эту ситуацию.

— Ну вот видишь. А была бы сиротой, никто б не почесался.

— Выдохни! Я езжу на ведре с болтами. Его давно пора на свалку или в музей, я не знаю, но как же! Папа не признаёт современные машины. Видите ли, автодизайн пошёл «куда-то не туда».

Ему бы здесь понравилось…

Юра рассмеялся. Сдержанно и немного неловко: будто бы не зная, как перевести разговор на другую тему.

— Берта не гавкает на тебя?

— Привыкла вроде. Но на всех прочих неместных — исправно. Работает за четверых — странно, что не ест. Точнее, за пятерых. Этот вообще бесполезный, по-моему. А она прямо, знаешь, так — с-солирует. Остальные на подтанцовке.

Юра полез в боковой карман и выудил пачку «Силк кат». Его напарник звучно сплюнул под ноги. Вторая рука Юры решительно нырнула в брюки, а вынырнула уже с бензиновой зажигалкой в золотистом корпусе. Металл тускло поблёскивал.

Рита сморщила нос, и это выглядело заблаговременной реакцией. Слишком явной? Да, без сомнения, именно такой. Ладно хоть дым потащит ветром в другую сторону… Смешнее оказалось то, что Юра не смог поджечь сигарету. Зажигалка лишь издавала приглушённый звук. Вроде как чиркала, а вроде как и жужжала. Юра выругался и посмотрел на Риту, беспомощно скривив нижнюю губу.

— Ну вот ты представляешь? — зажёванная сигарета мешала ему говорить. — Третий день вот такое. Не, ну это всё, — большой палец крутанул шершавое колёсико ещё два раза и окончательно замер. — Это шляпа. Хоть бросай.

— Ну так заправил бы.

— Да она заправленная! Тут, наверное, кремню уже конец пришёл. Финита ля комедия.

— Ну ладно, пошли, у меня в конторе спички. Распишешься как раз.

Слишком хорошая возможность, чтобы не воспользоваться. Заморозить он её, что ли, здесь решил?

Юра кивнул с сигаретой в зубах, и Рита нетерпеливо развернулась. Она практически побежала ко входу. Её спутник — наконец-то он соизволил заделаться в таковые — последовал за ней. Шаги широкие, но, опять же, не очень-то резвые. Рита обернулась только один раз — на ходу и исключительно для того, чтобы убедиться. Идёт? Да неужели… А она уж решила, это никогда не закончится.

— А уютно у тебя тут всё же, — ботинки Юры громко топнули, оббивая с подошв последний снег. Рита как-то печально посмотрела на коврик. — Ну серьёзно. И телевизор такой, внушительный.

— Да, мне тоже нравится.

Она шагнула в направлении окна, высвобождая проход к столу, стоявшему под впечатлившим гостя телевизором.

Ну да впечатлиться возможность была, и не одна. Он просто валяет дурака.

— Так а что ты там с машиной делать собралась? — Юра, как на зло, остановился в шаге от стола. Раскрытый журнал он словно бы не замечал и вовсе.

— А, да это… Приобрела тут, — Рита мотнула головой в сторону настенного шкафа. — Так сказать, для мотивации. Да вот всё никак не завезу. Прикинь, два раза забываю уже забрать. Утром прямо рубит, уже никакая к восьми ближе. Как ещё не потырили…

Юра повернул голову и с любопытством покосился на закрытые дверцы цвета кофе с молоком. Медленным, но от того едва ли менее бесцеремонным движением он открыл левую и на мгновение замер. На верхней полке стояла красновато-коричневая высокая коробка из картона.

— Сильно, — оценил Юра секундой позже. — Ты гляди, пять звёзд. Как отель.

— Ага, высокогорный, — добавила Рита недовольным голосом, имея в виду значившуюся на коробке латиницей надпись «Арарат». Тон её голоса недвусмысленно намекал, что делать некоторые вещи определённо не следует.

Юра довольно крякнул.

— За бутылку «конины» ускорить процесс хочешь? Коррупция, однако.

— Ничего не попишешь. Привыкла подкупать людей.

К её удовольствию, рука в синем форменном рукаве захлопнула дверцу шкафа, а сам обладатель руки наконец вплотную подошёл к столу. Согнувшись над журналом, он вытащил авторучку из пластикового стаканчика, где ей составляли компанию два карандаша с ластиками, короткая линейка и непонятно как затесавшийся среди них циркуль. Кнопка нажалась, и стержень исправно выщелкнулся наружу.

Рита мысленно усмехнулась: кое-что работает получше зажигалки.

Тем временем, Юра звучно черканул размашистую ярко-фиолетовую роспись по клетчатой бумаге и бросил ручку на стол. Залихватский жест, о котором, Рита была уверена, он пожалел уже в следующую секунду. Теперь у неё появились основания обвинить его в том, что он чинит беспорядок. Но она не стала этого делать.

— А где… — он завертел головой, выискивая и не находя, и Рита подошла ближе. Она скрипнула второй створкой шкафчика, после чего взяла с самого края жёлтый коробок, слегка стёсанный по краям.

— Держи.

— Пасибочки, — он кивнул, забирая то, что выглядело небольшим презентом, но не являлось, поскольку было дано на время.

— Не могу сказать «на здоровье». Так что пусть будет «пожалуйста».

Спички тихо шелохнулись, озвучивая примерно наполовину заполнявшую коробок пустоту.

— Ну не всем же быть спортсменами. И спортсменками тоже…

— Да какая я спортсменка уже. Так — душа пропащая.

— Не в этих местах о пропащих душах… — он как-то мрачновато хмыкнул, и она хотела спросить, о чём речь, но его дальнейшие действия оборвали ход мыслей.

Юра вытащил спичку и уже отвёл кисть чуть назад, занеся головку над полосой серы как топор над дровиной.

— Не здесь.

— Чего?

— Говорю, на улице закуришь. Спички положи там… где-нибудь…

Рита поняла, что не в состоянии вот так сходу сообразить, где во дворе можно пристроить спичечный коробок. Ни лавочки… ни верстака…

Потом она заметила, что Юра внимательно смотрит на неё. Внимательно — и почти с вызовом. Она попыталась, было, открыть рот…

— Не хочешь, чтоб курил? — Юра прищурился, но совсем слегка. Затем кивнул, как будто всё ж таки рубанул тем самым топором. — Не буду. Вот с этого самого дня. Точнее, ночи.

Он шлёпнул ладонью по крышке стола, а когда поднял руку, там остался лежать коробок. Рядом примостилась одинокая спичка.

Брови Риты растерянно поползли вверх.

— Я…

Но его рука уже исчезала в кармане.

— Вот, — рядом с коробком брякнула о стол зажигалка. — Не смотри, что сломанная. На добрую память.

Рита почувствовала, как сгорел в так ничем и не разожжённом пламени последний предохранитель. И хотя она не была уверена, «горят» предохранители или «перегорают» — знала только, что обычно это происходит не в огне — ей самой было уже «до лампочки». Осталась только злость. Не сильная, но ощутимая. И держать её внутри дальше совершенно не хотелось.

— Ну что? — она вопросительно развела руками. — Ты впечатление хотел произвести? Ну произвёл. Иди, Юр, иди. Тихой тебе смены.

Так просто развернуться и выйти он конечно же не мог. А потому ещё пару секунд смотрел на неё.

— Ну ты даёшь, — его голова качнулась чуть в сторону, и это было нехорошее восхищение. Взгляд соскользнул с Риты, но больше ни на чём не сфокусировался. — Кто ж в таких обстоятельствах «тихой смены» желает?..

А вот после этих слов он уже развернулся и вышел. Дверь захлопнулась. Негромко. Даже тише, чем обычно. К Рите пришло осознание того факта, что она по-прежнему недовольна. Она так и осталась стоять, глядя на дверь. От неё больше ничего и не требовалось. Разве что, опустить шлагбаум, когда машина сдаст задним ходом. Но просто стоять тоже было не по себе, так что Рита машинально взяла с края стола бензиновую зажигалку.

Надо же, как разоружился… чего пачку-то не оставил, хочется спросить. Беспамятство? Или дешёвый фокус? Очень-очень дешёвый…

«Или просто не успел. Надо, вот, было тебе»!

На её лице вновь воцарилось выражение глухой досады. Совсем как после «пробежки» во дворе. Она слышала, как завёлся двигатель, но оборачиваться к окну и мониторам не стала. Вместо этого левая её рука — свободная от зажигалки — потянулась к откидывающейся ветрозащитной крышке. Одним поперечным движением Рита привела устройство в «боевую готовность», и, глядя поверх занятой руки, чиркнула колёсиком. Машина за её спиной и широким прямоугольным окном, судя по звуку, уже выбралась на шоссе. Свет фар, достававших до комнаты, сделался значительно слабее. Он вильнул в сторону и померк, несколькими мгновениями позже звуки с улицы прекратились. Рита едва слышно выдохнула, а затем до неё дошло, что освещение в комнате всё ещё ведёт себя непривычно. Слабый огонёк плясал где-то внизу, на самой границе зрения. Он дрогнул на её выдохе, подрожал и успокоился. Но не исчез. Рита опустила взгляд. Зажигалка работала. Поначалу в это было даже как-то трудно поверить. Может, ей мерещится? Потребовалось лишь захлопнуть крышку с плотным лязгнувшим щелчком, чтобы пришло убеждение в реальности возникшей пред ней картины. Рита тут же открыла зажигалку вновь — всё тем же продолжающимся движением в обратную сторону. Вновь провернула округлую узкую жёсткость, раздражавшую нежную кожу подушечки пальца. Зажигалка сработала, и при незамедлительно последовавшей третьей попытке у Риты уже отсутствовали всякие сомнения, что огонь загорится. Огонь загорелся. Невысокий язычок пламени возник из невидимой искры и едва заметно затрепетал в безветрии комнаты. Голубовато-синий у основания. Жёлтый у самой вершины. Он появился и четвёртый раз, и в пятый, и в ше… Рита захлопнула крышку и больше не открывала. Оставалось только покачать головой и саркастически усмехнуться. Что она и сделала.

Потревоженная наглыми фарами, за окном сгущалась темнота. Она изгибалась вокруг постоянных источников света — лампочек во дворе и нескольких видимых отсюда фонарей на дороге. В остальном оконное стекло будто выкрасили в матовый цвет. Можно было щёлкнуть выключателем, чтобы снаружи стало чуть светлее. Щёлкнуть — чтобы погрузиться во мрак.

Скрипнув дверью видавшего виды холодильника «ЗИЛ», Рита ещё какое-то время бессмысленно пялилась в его полупустое нутро. Заступив на смену, она сразу же сунула внутрь бисквитный рулет в упаковке и теперь полагала, что для него самое время. Её отец всегда говорил, что хранить эти бисквиты можно и при комнатной температуре, а она занимается ерундой, но Рита предпочитала перестраховаться.

Электрический холод почти не ощутился на коже, поскольку кисть погрузилась в него на какие-то секунды. Цельная упаковка хрустнула, сминаясь под длинными пальцами, и Рита вытащила «дополнение к чаю» наружу. Дверца мягко захлопнулась, и ботинки застучали в пол кухни. От угла, в котором стоял холодильник, до длинного — на шесть человек — стола по центру было шага четыре. Стол покрывала такая же длинная скатерть, достававшая почти до самого пола, и сейчас едва ли её получилось бы чем-то заляпать или повредить. Банально потому, что на столе ничего не стояло и не лежало, как бы ни подходили к этому вопросу с точки зрения всё того же русского языка. Поверхность была гладкой и чистой.

Рита положила упаковку на край и повернула голову к газовой плите. Пламя конфорки с тихим шёпотом лизало дно закопченного пузатого чайника со свистком. По расчётам Риты, «сигнал» должны были подать уже совсем скоро.

Помимо всего прочего, у стены здесь когда-то давно пришвартовали исцарапанное пианино. В кухонный антураж оно логично не вписывалось, да и не играли на нём. Кто вообще играл в живую на её памяти в последний раз? Вроде бы в актовом зале института. Какая-то женщина с ногтями такой длины, что бросалось в глаза даже со сцены. Сама она тогда, помнится, сидела во втором ряду.

На такой работе ногти особо не отрастишь, ну да хоть накрасить можно. Рита надорвала край упаковки и вытащила пластиковую подложку из её и без того нарушенной герметичности. Клубникой — тем, что здесь её имитировало — не пахло. Запах ароматизатора ощущался только в упор. Рита прошла в противоположную от холодильника половину комнаты. В углу стояла тумбочка с возвышавшейся на ней подставкой под приборы. Деревянная ручка торчала вверх и чуть под углом. Гладкая на ощупь, но, при этом, удобная.

Рита вытащила большой нож с широким белым лезвием. Нижний край последнего выступал далеко вперёд. Нож выглядел, и в самом деле, сурово. Металлические — в цвет лезвия — кружки, расположенные на равном расстоянии друг от друга, тянулись вдоль рукояти. Рита не знала, для чего они предназначались, но подозревала, что конструктивно они поддерживают целостность ручки с клинком. Что-то вроде шляпок гвоздей. Хотя, разумеется, то были не гвозди. Коричневое дерево благородного оттенка имело вкрапления потемней. Не то это и вправду была такая древесина, не то имела место весьма умелая имитация. Возле самой шейки на лезвии значилось «95х18 кованая».

Рита вернулась и пошинковала рулет. Кто-то здесь постарался с заточкой — нож двигался сквозь бисквит словно сквозь пустоту. Ну вот, теперь придётся ещё и мыть… Ожидаемо, но всё равно лень.

Поставив вымытый нож обратно, Рита на секунду остановилась. Слева от неё висел огнетушитель, а справа находилась ещё одна дверь. Прямо напротив той, через которую входили из коридора. Эта вела наружу — во двор. Сегодня Рита уже проходила мимо неё, когда «прогуливалась» по территории. Двери она проверяла ещё в начале дежурства, но почему-то возникло сомнение. Скривив губу, Рита дёрнула дверную ручку. Заперто. Вот и хорошо.

Закипел чайник, и, ухнув кипятку в большую фиолетовую чашку с уже валявшимся на дне пакетиком, Рита пошла обратно. С чашкой в одной руке и рулетом в другой.

Кухня плыла вокруг неё. По стенам тянулись тонкие газовые трубы. Своими изгибами они напоминали древнюю игру из «Тетриса».

Коридор казался очень длинным. Возможно, потому, что ходила она здесь всегда медленно — особенно с чашкой. Нужно было повернуть направо и дойти до самого конца. Коридор заканчивался дверью прямиком на пост. Открывалась она, как по закону подлости, наружу, вторя в этом смысле входной. То есть, в данный момент на Риту. Дверь нельзя было распахнуть в общепринятом понимании: она открывалась на девяносто градусов и упиралась в стену. Приходилось подпирать её стулом, а затем пробираться через всё это в комнату.

Пробравшись, Рита поставила чай и рулет на стол под телевизором, и вернула стул на место.

Обе двери замыкались на ключ, но запирать ведущую в глубь здания, когда ходишь туда-сюда, Рита не видела никакой надобности. Она села за стол и шумно прихлебнула из чашки. Обожгло. Рановато…

Чем закончился матч? Досмотреть ей не дали: когда она вспомнила про телевизор, там уже рекламировали не вызывавший доверия банк. Потом футбол как-то забылся, а вот теперь любопытство взяло своё. Маловероятно, чтобы счёт открыли под занавес, но хотелось удостовериться.

Она вытащила смартфон из кармана бушлата. «Ван Плас 6» называли доступным «убийцей флагманов», но стоил он не так уж и дёшево. Впрочем, новомодный сканер лица имелся, хотя раньше такие ставили только на «Айфон».

Интернет в этих краях ловил плохо, и, введя поисковый запрос, Рита настроилась привычно ждать. Сначала она смотрела в телефон, а затем подняла глаза к стене. Экран телевизора извергался яркими красками музыкального клипа. Вот сейчас она вернётся взглядом к смартфону, и…

И в дверь постучали. Точнее, это был самый настоящий грохот. Железная дверь во двор сотряслась от нескольких быстрых ударов. Не в буквальном понимании, само собой, но звук заставил подскочить в кресле. «Ван Плас» едва не полетел на пол. Безумно оглядываясь, Рита не сразу сообразила, куда надо смотреть. Когда дошло — признаки жизни на мониторах фиксировал только один квадратик. Левый монитор…

Не убирая телефона, Рита подкатилась ближе и вытянула шею. Брови сошлись так близко, что готовы были вот-вот превратиться в одну — в форме галочки. Над переносицей возникла глубокая складка. В дверь лупил кулаком какой-то мужик. Из-за наброшенного на голову капюшона «Аляски», лица было не разобрать, хоть бы даже и мельком. Рите стало страшно. Очень похоже, что впервые за последнее время, если не брать во внимание сегодняшнюю нелепость с собакой.

Стоило вспомнить об этом, как до неё начал доноситься лай с улицы. Раньше она не слышала из-за работающего телевизора или попросту не придавала значения. Но теперь…

Рита встала и погасила звук на «Тошибе». В дверь опять громко постучали. Мысли крутились как в центрифуге. Почти что инстинктивный взгляд на тревожную кнопку сразу же породил желание нажать. Рита остановила этот порыв. Не стоит так торопиться. Никто же пока не нападает. Да и Юра прилетит — как с ним разговаривать? Расстались-то они на не слишком хорошей ноте… О чём она думает вообще?

По спине бегали мурашки, а грудь снова начинало сдавливать. Слишком неожиданно. Слишком врасплох… Можно, в принципе, и не открывать эту дверь. Никто же не заставляет. Нигде в обязанностях человека, находящегося на её должности, не прописано впускать с мороза всяких бомжей. Отчего же он всё-таки так молотит…

На стене рядом с дверью висел домофон.

— Внимательно! — объявила Рита, сняв трубку, и напряжённо поджала губы.

— Зд-д-д-драйствуйте! — у мужчины по ту сторону двери отчётливо стучали зубы. Похоже, он находился на холоде уже не пять и не десять минут. Данное обстоятельство вызывало смутную тревогу. Как будто бы самим этим фактом где-то образовывалось некое осложнение. — Д-д-д-дайте п-позвонить п-п-пожалуйста. О-очень надо!

Рита подумала про гонявшего её по двору кобеля. Где же он, когда так нужен? Вцепился бы этому любителю стучать всем и во всё подряд в какое-нибудь место, да и развернул отсюда. А она бы дальше спокойно сидела, и не было бы всей этой заварухи. Или что, только играться с охраной эта псина и может?

— Что у вас случилось? — с демонстративной терпеливостью осведомилась Рита, метнув по сторонам бессмысленные взгляды.

Домофон механически прохрипел, напомнив о помехах по телевизору.

— М-м-машина заглохла! Х-х-холодно, ак-к-к… — но выговорить это слово ему было уже определённо не под силу, — сел. У т-те-лефона т-тоже. П-п-п-пжалста!

Рита заморгала, и было непонятно, пытается ли она собраться с мыслями или хочет проснуться.

«Ну почему здесь… — мысль, по ощущениям, походящая на то, как когда сведёт мышцу. — Неужели нельзя было где-нибудь подальше»?

— А звонить вы куда собрались? — тактика, откровенно говоря, сомнительная, но вдруг он плюнет, развернётся и уйдёт? Тянем-потянем…

— В-в-вызову э-эваку-у-уатор.

Как он ещё осилил «эвакуатор»?

Рита посмотрела на свисавшую вдоль дверного косяка цепочку. На её памяти никто и никогда этой штукой здесь не пользовался. Быть «пионеркой» в данном вопросе совсем не хотелось. Тем более, что пионерок, как вроде бы тоже насиловали. Да всех насиловали…

Коротко прокашлявшись, она всё ж таки зацепила свободный край цепочки за планку на двери и потянулась к ключам, которые так и оставались в замке. Она взялась за них, решив, что в крайнем случае долбанёт по рукам фонарём или включит его прямо в рожу. Можно и по переносице заехать — почему бы и нет, если на лицо противоправные действия?

Но пока что противоправных действий не наблюдалось. Выдохнув, Рита отперла дверь и толкнула её вперёд — навстречу леденящему душу ветру и промёрзшему незнакомцу. Едва ли он притворялся…

И какой же холодный ветер… Стоило ему обдать лицо, как стало жутко. Жутко представить себя на месте того, кто застрял вот так посреди снежной пустыни на задворках вселенной. Рита невольно поморщилась.

Мужчине было около сорока, и сохранился он не очень. Даже не считая спутанной чёрной бороды с набившимся в неё снегом и общий заторможенный вид. Хотя, скорее уж, «замороженный».

— Это пост охраны, — недовольно озвучила довольно очевидную вещь Рита, глядя поверх натянувшейся цепочки на мужчину, продолжавшего колотиться на пороге. — Я не могу сюда никого пустить. Объект режимный. Вы как вообще? Шлагбаум видели, нет?

Лай собак сделался рваным из-за немилосердной вьюги, которая визжала в узкую щель между дверью и дверной коробкой. Рита отчётливо видела мелкие снежинки, проносившиеся перед глазами.

Самый настоящий ад — только термостат выкрутили в обратную сторону…

— Д-дайте м-мо-мобильник, я б-быстро…

«А потом гоняйся там за ним во тьме, ну конечно».

Рита всё ж таки посмотрела шальным взглядом на смартфон, оставшийся лежать на столе экраном вверх. Экран давно погас.

Нет, определённо, более идиотской идеи в её положении не придумать.

Взгляд нехотя вернулся к незнакомцу. Его широкое лицо казалось высеченным из дерева.

— Молодой человек, — насколько мерзкой стервой нужно быть, чтобы он ушёл сам? Просто взял и ушёл. Пусть лучше задубеет где-нибудь тут — но только на дороге, не в пределах двора. И тогда она сможет вызвать ему скорую помощь. Пусть кто-то другой решает чужие проблемы, она-то здесь причём? Глаза Риты как будто нашли что-то на потолке. Не совсем над головой, а где-то чуть правее. — Послушайте, я не могу… э-э… говорю же, я здесь на работе. Уходите, пожалуйста. Вас здесь быть не…

— Д-девушка, милая, я ж там околею. Н-н-не май м-месяц на дворе, ну…

А то она не заметила.

— Я вам не девушка, я… — Рита прицепилась к его словам — а прицепиться, кроме таковых, было и не к чему, — но осеклась. Чувство такое, словно она открыла рот, чтобы произнести одни слова, но в действительности прозвучали какие-то совсем другие. — Слушайте…

— П-п-простите, — незнакомец улыбнулся скользкой улыбкой, которая, пожалуй, была бы ещё неприятнее, не потеряй губы некоторую часть подвижности от переохлаждения. — Но я же т-т-так у-умру.

— Хорошо, — первым словом Рита точно выразила свою лояльность к озвученному сценарию. — Давайте я позвоню. Говорите номер и что сказать надо.

Она снова посмотрела на телефон, а потом опять на незнакомца, потому что последний отчего-то молчал.

Прямо перед её лицом в проём двери просунулось нечто тонкое и кожисто-угловатое. Рита секунды три разглядывала предмет и только на исходе четвёртой осознала, что перед ней паспорт. «Примороженный» держал его вертикально: двумя пальцами, по-щипачьи. Документ ходил ходуном. Взгляд Риты застыл. Как если бы и её «приморозило».

— Ну и что это? — спросила она с показательной усталостью в голосе.

— В-в-возьмите в з-з-залог, — мужчина продолжал криво улыбаться, но в глазах была уже откровенная паника. Он ведь и в самом деле может там околеть… — Я п-п-позвоню бы-ыстро! — слово «быстро» он вытянул из себя с мучением, которое сложно было бы изобразить, не испытывая. — П-позвон-ню и уйд-ду. П-подержи-ите п-пока.

От стояния у приоткрытой двери холодно становилось уже самой Рите. И какое-то время она просто смотрела. Не мигая.

— С-спасибо вам огромное, — уже почти отогревшийся мужчина перестал клацать зубами. Вместо этого он лишь изредка шипел на первых буквах некоторых слов. Выглядело чем-то на манер остаточного явления при закончившейся простуде. Стоявшая по центру комнаты Рита почему-то однозначно решила, что он всё равно заболеет.

В обветренных руках её незваного гостя подрагивала фиолетовая чашка. Это тоже происходило всё реже, хотя саму чашку он до сих пор ни разу не отпустил, притом, что держался за неё обеими руками, игнорируя ручку. Наверняка он уже успел обжечь обе ладони, не успев их отогреть. Если Рита ничего не упускала, то чая внутри оставалось уже чуть меньше половины. Мужчина частил, прихлёбывая маленькими глотками с отвратительным звуком. Рита не стеснялась морщиться от каждого. Хотя бородатый мужик в общем-то на неё и не смотрел. Он сидел за столом на деревянном стуле, приставленном к столу с торца. Не исключено, что Рита усадила его именно так — лицом к широкому окну с по-прежнему неистовствовавшей там непогодой — из издевательских соображений. Пусть не забывает, откуда он сюда заявился, раз уж заявился.

— Вы себе даже не представляете. Еду. Ничто не предвещает беды… — мелкие глаза-бусинки прерывисто зыркали по комнате, ни на что конкретно не глядя. Снег в лохматой бороде растаял, отчего она сплошь пошла крупными слипшимися комьями. — Потом авто, видите ли, выключается. От слова совсем. Выхожу. Лезу в капот. Ну, надо же подсветить чем-то. Беру телефон. Пока около мотора плясал — телефон туда же. Смешно, в общем и целом.

— Не поздновато катаетесь?

— Да вот же. От мамы ехал. Она у меня за городом живёт.

— Ну и с чего вдруг? — левая бровь Риты ушла в крен. Руки она подчёркнуто глубоко сунула в карманы.

— Прошу прощения?

— С чего вдруг аккумулятор сел?

— Да я вечно так. Всё откладываю и откладываю. Давно надо было зарядить. Не зарядил. Ну и вот.

— Карма, однако, — Рита произнесла это безо всякой попытки пошутить. Ночной гость ей совсем не нравился. Слащавое выражение его лица, прямо-таки ни на секунду с этого самого лица не сходившее, стоило мужчине едва-едва прийти в себя, быстро начало действовать на нервы. Излишняя весёлость, не имеющая под собой причин, необычайно подвижный взгляд хитрых глаз — всё это заставляло усомниться в правильности принятого решения. Рите пришло в голову, что пройдёт ещё минут пять — вряд ли больше — и она пожалеет, что впустила эту несостоявшуюся ледяную скульптуру, уже по-настоящему сильно.

Почему, вот, он, например, всё сидит здесь и никуда не звонит? Прохладные, похожие на сквозняк опасения раз за разом останавливали Риту, хотя поторопить его хотелось.

— Вот, вот. Вы не представляете, как вы меня выручили. Спасибо вам вот просто огромнейшее! — он вдруг повернулся в её сторону. — Вы знаете, у меня появился тайный план. Хочу вас отблагодарить.

То, как это было сказано, вызвало прямо-таки физическое отвращение. И улыбочка на последних словах конечно же только дополняла образ. Рита изменилась в лице, как если бы внезапно услышала в свой адрес глубокое личное оскорбление. Ощущалось так, будто незнакомец объявил о самых грязных намерениях в её сторону. И приступить он собирался если не в эту минуту, то уж точно в следующую. Он был ниже ростом, но довольно крепкий и мускулистый. Рита будто чувствовала это — видела сквозь всё нагромождение его засаленной зимней одежды. Перед глазами возникла столь яркая картинка, что она даже испугалась: не галлюцинирует ли? Вот её насилуют здесь же, на столе… Как там Юра говорил про колено? Да уж, отдежурила, так отдежурила.

Рита успела подумать о том, что нужно будет ударить в пах носком ботинка. Берцы тяжёлые — удар должен получиться достаточно мощным. А потом уже бить фонарём по голове, может, даже раскроить череп для верности — не важно. Она не даст этого с собой сделать.

Не даст…

Смартфон, который она предусмотрительно убрала подальше от шаловливых ручонок, зазвонил в предсказуемо правом кармане. Совсем не в левом, потому что в левом была шапка.

Ход мыслей оборвался, и Рита быстро отступила на шаг от незнакомца за столом. Будто он мог быть каким-то образом причастен к звонку. Хотя почему не мог?

Рука чересчур крепко сжала «китайфон» в прозрачном чехле. Чехол шёл вместе с телефоном — в коробке.

— Да, Юра, что такое? — подчёркнуто холодным тоном поинтересовалась она. Кто бы мог подумать, но заготовка предназначалась не звонившему.

«Не показывай. Не показывай, что нервничаешь. С такими показать страх — самое худшее, что только можно сделать».

Жестом она одновременно указала неприятному субъекту, чтобы он оставался, где сидит. Он воззрился на неё даже как-то с опасением, что ли. Но конечно же это от неожиданности. Сам-то он уверен, что он здесь главный, пусть даже этого и не демонстрирует…

— Рита, ты на месте? — Юра говорил непривычно глухо и быстро. Курил, что ли, на морозе?

— Д-да, — она не смогла не кинуть лишний осторожный взгляд на сидевшего под плоским телевизором. В телевизоре, тем временем, происходило нечто невразумительное. С первого взгляда было попросту не понять. — На посту. Что у тебя?

Конец ознакомительного фрагмента.