Крымская лихорадка

Виталий Ерёмин, 2006

Документально-художественный политический детектив. 1994-й год. Первым президентом Крыма становится бывший следователь прокуратуры Носков. Ярый сторонник возвращения полуострова в Россию. Но Москва не хочет раскрывать объятия родной Тавриде. Боится разрыва с Украиной. Зато служба безопасности Незалежной готовит Носкову одну ловушку за другой, пока не заманивает его в западню и не доводит конфликт с Россией до угрозы большой войны. Да, война могла разразиться еще тогда. Эти события просто не попали на страницы газет того времени. Но у крымского президента были еще два опасных врага. Два местных уголовника, которых он, будучи следователем, когда-то задержал за убийство. И вот они, самые большие местные «авторитеты», соревнуются друг с другом, кто первым уничтожит Носкова. Это был единственный случай, когда Большой криминал пытался войти в государственную власть путем убийства президента.

Глава 8

Яшин подошел к Носкову, они познакомились, и через полчаса уже сидели в помещении общества афганцев втроем: Носков, Алла и Яшин.

— Публикация в российской газете — это хорошо, — сказал Носков. — Но вы ведь, Андрей Васильевич, вроде не журналист. Как, говорите, ваша профессия называется?

— Политтехнолог, — сказал Яшин. — Не извольте сомневаться. Все будет написано, как надо. Если будет рассказано, как надо.

— Расскажем, — тихо пообещал Носков, думая о чем-то своем.

— Рассказывать про свои подвиги мы страсть, как любим, — с мягкой иронией вставила Алла.

Она сидела рядом с Носковым на диване, и при этих словах взяла его за руку.

— Аллочка, ты еще здесь? — насмешливо спросил ее Носков.

— Молчу, — сникла Алла.

Носков обратился к Яшину:

— Вот вы видели интервью с журналистами. Какое у вас впечатление, как у политтехнолога?

— В таких случаях требуется предельная откровенность. Ведь вам нужна правда о себе и только правда. А мы едва знакомы, — сказал Яшин.

Носков вынул из ящика письменного стола бутылку мадеры, разлил по двум бокалам, себе плеснул какого-то сока. И предложил:

— Давай, Андрей Васильевич, выпьем и перейдем на “ты”. Тогда тебе будет проще резать правду-матку.

Выпили, и Носков вперил в приезжего москвича вопрошающий взгляд.

— Я понимаю, — сказал Яшин, — сейчас трудное время. Многие из нас ходят в поношенных костюмах и поношенных туфлях. Но туфли должны быть начищены. Даже если на улице грязь, твой телохранитель должен постоянно иметь при себе влажную тряпку. Чтобы перед встречей с людьми ты мог вытереть себе обувь. И носки должны быть длинные, закрывающие голени. Ведь ты можешь сидеть, закинув ногу на ногу. Это — как минимум.

— А максимум? — спросил Носков.

— По максимуму кандидат в президенты должен испытывать удовольствие от своего внешнего вида.

Носков хотел что-то сказать, но промолчал.

— Дальше, — продолжал Яшин. — Ты смеешься в слишком высоком диапазоне. Точнее, не смеешься, а хихикаешь. Этого не должно быть в принципе. И еще покашливаешь. Простыл, что ли?

— У меня всегда, когда выступаю, першит в горле, — признался Носков.

— В таком случае пей перед выступлением теплый чай с лимоном.

— А если я вообще малость теряюсь перед аудиторией?

— Лучшее средство снять робость — сказать людям, что ты волнуешься. И попросить их не судить тебя слишком строго.

— Еще? — спросил Носков.

— Держи подбородок чуть приподнятым. Как Горбачев. Он это делает правильно.

— Ты ему посоветовал, что ли? — насторожился Носков.

— Горбачев — не мой уровень.

— Еще?

— На женщин не пялься, — вставила Алла.

— Отчасти это правильно, — подтвердил Яшин. — Желательно переводить взгляд с одного лица на другое, а не смотреть на кого-то одного. Каждый слушатель должен чувствовать, что ты обращаешься к нему лично.

— А можно чуть подробнее об упаковке. Какой должна быть одежда? — спросила Алла.

— Цвет костюма лучше всего серый, — сказал Яшин. — И ни в коем случае не черный. Серый цвет — означает спокойствие, доверие и успех. Светлая серая рубашка всегда лучше, чем чисто белая. К тому же она не должна быть слишком узкой. Многие предпочитают ярко-красный галстук, якобы он олицетворяет власть. Но это не так. А желтый цвет вообще, на мой взгляд, ужасная безвкусица. Лучше приглушенно-красные тона с добавлением винно-красного цвета. Булавка для галстука, как правило, выглядит старомодно.

— Вот! — наставительно произнесла Алла. Видно, Носков был большой любитель булавок.

— Ну, и последнее, — сказал Яшин. — Ты — бывший следователь. Привык скрывать свои эмоции. Отсюда мышечная невыразительность лица, особенно глаз. У нас избиратели программы не читают. Они смотрят в глаза. Надо работать перед зеркалом, ставить взгляд.

— То есть? — не понял Носков.

— Ну, как тебе сказать, — замялся Яшин. — Есть такое правило: мало быть честным, надо казаться таковым. А еще надо так выглядеть, чтобы простому избирателю захотелось выпить с тобой.

— Я не пью, — сказал Носков.

— На здоровье, не пей. Но кажись мужиком, с которым хочется выпить и поговорить за жизнь.

Носков вздохнул и покачал головой.

— Будем работать, — тоном жены пообещала Алла.