Тридевять земель

Виталий Викторович Абакшин, 2018

Первая часть рассказов о приключениях русского космонавта Глеба Седьмицы и его жены – ведьмы Светозары, погружает внимание читателя в конфликт Корпуса разведки с британским богачом, технократом Диком Фэроусом. Сюжет-матрешка намекает на взаимосвязь с повестью «Лукавый мир».

Машенька

Светозара пристально рассматривала Глеба Седьмицу, довольно прикрывшего веки.

— У тебя нос толстый и с горбинкой, — после долгого молчания, наконец, сказала она — а подбородок квадратный. Это как-то неправильно.

— Почему? — Глеб открыл серо-зелёные глаза и нежно посмотрел на любимую. Они лежали в душистой полевой траве голышом. На многие километры вокруг них простиралось бескрайнее русское поле. Рядом на клетчатом покрывале стояла початая бутылка «Чёрного полковника» и лежали яблоки, сыр, хлеб. А неподалеку на обочине романтического пикничка жарился под лучами летнего солнца арендованный авиалёт.

— Нос тоже должен быть квадратным, — распорядилась Светозара, тряхнув копной соломенных волос. Затем взяла двумя руками голову Глеба и, критично разглядывая лицо, дополнила, — а в щеках нужно ямочки просверлить.

Обняв за гибкую талию Светозару, Глеб поцеловал её в губы, и смиренно сказал:

— Квадратные? Будет сделано, — он с удовольствием оглядел лицо своей девушки — распахнутые в мир зелёные глаза, слегка вздёрнутый нос, немного тонкие губы с ироничными морщинками вокруг и дополнил, — а в тебе ничего менять не нужно.

— Ещё бы — улыбнулась возлюбленная и, перевернувшись на спину, положила Глебу голову на плечо. Взгляд её устремился в синие небеса с двумя легкими белыми облаками.

Седьмица остро почувствовал её настроение — печаль от скорой разлуки. Но что он мог поделать? Космос — мечта всей его жизни. Глеб бывал у друзей отца на космодроме ещё совсем мальчишкой. Там он впервые увидел, как взлетают корабли, как работают на вышке связи, как решают нештатные ситуации. Но больше всего ему запомнился пилот — в темно-зелёном форменном комбинезоне с нашивками штурмана и знаком мастера. Это отличие давало космонавту управлять всеми типами кораблей малой и средней дальности. Заметив восхищённого Седьмицу, пилот подошёл к нему, посмотрел необыкновенно синими глазами и с улыбкой спросил — «Что малыш, хочешь космос покорять?» Мальчишка, конечно же, кивнул. Пилот благосклонно взглянул на него и вытащил из нагрудного кармана неожиданный подарок — значок курсанта академии звездоплавания. Ему! Шестилетнему мальцу! Любой 15-летний подросток получив такой знак, — гоголем бы ходил. Чего греха таить он и возгордился…до первого разговора с отцом.

Глеб подумал — «Сколько лет миновало и как я теперь близок к исполнению мечты». Проект по освоению Луны захватил его воображение. Даже когда он ел, тщательно вспоминал, все ли документы подал в комиссию проекта, не забыл ли чего из вещей собранных в дорогу. От взгляда Глеба, конечно, не укрылось, как его девушка переживает скорое расставание. Он отмечал грустно-ироничные реплики о космосе дедушки Мирослава Кузьмича. Но переступить через себя он не мог. «Если я останусь на Земле, — думал он — возненавижу всех и вся. Любовь Светозары станет клеткой, а советы Кузьмича — удушьем».

— Что ты там будешь делать? — грустно спросила она, разглядывая плывущие облака.

— На Луне? — по взмаху длинных ресниц Глеб понял — «да, чёрт побери, на этой чёртовой растреклятой Луне».

— Организовывать добычу изотопа гелий 3. Если мы начнём его поставки, — постепенно воодушевляясь, сказал Глеб, — запрыгнем, влетим в космос. Понесемся вскачь к планетам. Нужно…

— Ой, ладно, не надо — Светозара резко встала, прикрыв упругую грудь, схватила свой летний сарафан и принялась его натягивать.

Глеб вздохнул. Потянулся за летними лёгкими брюками.

К дому дедушки Глеба они летели молча. Седьмица виновато поглядывал на Светозару. Она сидела прямо, глядя перед собой.

«Лучше к ней не лезть» — печально подумал Седьмица и направил мысли по привычному кругу. Завтра на космодром. Оттуда к орбитальной станции. Там начнутся первые тесты.

— Ты меня не любишь, — безжалостным голосом сказала она.

Чьи-то холодные когти вонзились в сердце Седьмицы и прошлись рваной бороздой вниз к животу.

— Солнышко. Что ты? Люблю, конечно.

Она повернула голову. В её изумрудных дивных глазах дрожали слёзы. Глеб почувствовал, как леденящие когти делают вторую борозду крест-накрест.

— Светозара, это нечестно, — возмутился он — я космонавт. Это моё дело.

Она отвернулась. Сглотнула комок в горле и подняла лицо, чтобы не дать слезам выбежать из глаз.

— Я беременна.

Глеб едва не выпустил руль авиалёта.

— Что? — растерянно спросил он.

— Что слышал! — с яростью сказала Светозара.

Глеб тупо помолчал. Затем его осенило.

— Ух, ты! Ну и ну! — бросив штурвал, он полез к ней обниматься. И всё переменилось.

— Тише, тише! Руль! — закричала она, расплескивая из глаз слёзы на сияющее от счастья лицо.

Авиалёт стал заваливаться на одно крыло. Истошно заверещал зуммер. Но Глеб уже прыгнул назад в кресло пилота и выровнял машину. Вперёд он не смотрел, Его влюблённые, и преданные глаза были обращены на Светозару.

— Любой каприз, царица. Я у ваших ног.

— Звезду с небес и красные сафьяновые сапожки, живо — смеясь, распорядилась она.

Глеб хотел сказать — «Вот завтра на космодром и за звездой», но вовремя прикусил губу. Тему расставания нужно было срочно исключить.

Когда авиалёт приземлился в просторном дворе дома Кузьмича, Глеб молнией метнулся к дверям со стороны Светозары, открыл. Взял её на руки. Торжественно ступая, он победно посмотрел на критично улыбающегося дедушку. Затем, горделиво, на любимую.

— Никак беременна? — спросил Кузьмич, подняв седеющую бровь.

«Как!? Как он догадался!?» — восхитился и удивился Глеб.

— Ну, заходите в дом.

Светозара чмокнула Глеба в нос и легко соскочила с его рук, давая понять, — хватит паясничать. Девушка юркнула в низкую дверь, невольно поклонившись и терему и его хозяевам. Глеб последовал за ней.

В доме был не совсем обычный гость. Элекс ТУ-134. Истории этого странного существа можно было бы позавидовать. Несмотря на свою кибернетическую внешность, он всё же был человеком. Из будущего. Из 1 июля 2286 года. Элекс попал в 1991 год, как он утверждал, заменив трёх подростков из 20 века. Он легко позволил себя исследовать американской научной группе, которую возглавлял ученый с русской фамилией Преображенин. Этот шаг аукается до сих пор. Элекс оказался напичкан столь совершенными и смелыми технологиями, что несколько лет подряд Преображенин выдавал на гора одно открытие за другим. Но минуло семьдесят лет. Старого ученого уже нет в живых. Его изобретения принадлежат сыну, который отгородился в лаборатории отца от всего мира. Элекс же связанный договором о неразглашении своих тайн, был предоставлен сам себе. И он все эти годы с удовольствием летал по планете, с неописуемым восторгом рассказывал школьникам и студентам невероятные истории. А пару лет назад крепко-накрепко сдружился с Мирославом Кузьмичом.

Почему? Глеб не знал. Но на всякий случай к элексу относился с опаской.

— О! Светозара! Глеб! — воскликнул элекс густым голосом, с кавказским акцентом и выпустил две летающие видеокамеры размером с горошину. Он вообще любил менять свой голос, подбирая под ситуацию наиболее подходящий — Я пару минут назад был в Австралии. Жара! — он смахнул воображаемую капельку пота с нанолба, и провел манипулятором под мышкой. Его хромированное «лицо» с выпуклыми чёрными рецепторами растянулось в механическом оскале улыбки. Видимо это была шутка. Так элекс демонстрировал, сколь многих физиологических изъянов присущих обычным людям, он лишён.

— «ТУшка», перестань бахвалиться, — одёрнул элекса Мирослав Кузьмич — у нас серьёзный разговор. Наша Светозара беременна.

Элекс сник. Получив бессмертие, он производить потомство не мог.

— А Глеб решил лететь на Луну. Добытчик, ёха-маха! — дедушка внимательно наблюдал за внуком, и тот быстро понял от тяжёлого разговора не уйти.

У Мирослава Кузьмича и Родославы Сергеевной родилось девять детей. Пять дочек и четыре сына. Глеб был первым внуком самого старшего сына Ивана. Первым и пока единственным. Остальные дети Кузьмича обзаводиться семьями почему-то не спешили, чем иногда приводили своего отца в чрезвычайно саркастичное настроение. «Прогрессоры, ёха-маха… Научники безродные и негодные. Бесстыжие должники. Скоро самой младшенькой 35 стукнет, а она на батискафах в океанах никак не наплавается. Ну что за глупости?» — с горечью говорил он в редкие минуты своей иронии смешанной с неприкрытым желанием увидеть, как его дети остепеняться. Мирослав Кузьмич искренне полагал, что каждый мужчина-славянин, обязан отдать долг предкам — выпестовать, минимум, девять детей. Ссылаясь на традиции и космогонию русских, он объяснял Глебу, что рождение, жизнь, смерть процессы вполне управляемые для осознанных людей. При поддержке родичей можно призвать лучшего представителя рода, а чтобы его дух быстро вернулся на помощь из небытия провести обряд после его смерти. Глеб отлично помнил свой разговор с Кузьмичом. «Если дети пойдут, все, конец личной жизни» — убеждал внук деда. «А что это личная жизнь? — ехидно спрашивал дед — «Клубные ржачки с разными девицами? Карьера? Гадь на нижнего смотри в попу вышнему? Нет скажи. Что это? Лежание на диване? Собирание марок? Чемпионат этот твой? Объясни мне старику». Глеб не знал, что ответить деду. Его, Глеба, участие в авиалётных гонках, уступали в важности делу создания семьи и добродетельного потомства. Он представить не мог, как можно сравнивать веселые погони в Алтайских горах с долгом всему роду. Прадеду Кузьме Ивановичу, воевавшему в Афганистане, прапрадеду Ивану Герасимовичу, потерявшему руку на Ленинградском фронте в Великую Отечественную войну и многим другим Седьмицам, жизнь которых расписана в родовой книге. Не дождавшись аргументов от внука, Кузьмич продолжал — «Признайся, внучок. Ты просто ответственности боишься?». Глеб смущённо кивнул. Спорить ему не хотелось ещё по одной причине. После смерти бабушки Родославы Сергеевной дед остро переживал своё одиночество в огромном покинутом детьми тереме. Ни пчёлы и пасека, ни чёрный с магическими глазами кот Василий, ни верный пёс Дружок не могли избавить от этого чувства живого деятельного восьмидесятилетнего Мирослава Кузьмича.

Была в голове внука, где-то на краешке сознания еще одна мысль. Дед ведь не оставит Светозару, если вдруг Глеб задержится на Луне? От этой догадки на душе стало мерзко. Он бросал еще не рожденное дитя? Любимую? Ждал, что дед поддержит, поможет? Надеялся на его благородство? Искал причину, чтобы убежать от отцовства?

Глеб вздохнул. А как же мечта?

— Я откажусь от участия в проекте, — выдавил из себя Глеб.

Светозара удивлённо посмотрела на него. Дед хмыкнул. Элекс сделал голос народных масс и сказал:

— Правильное решение!!!

— Погоди, не руби с плеча, — протянул Мирослав Кузьмич — за юбку держаться, тоже не дело. Давай прикинем. У Светозары срок около двух недель.

— С чего это вы взяли? — заносчиво спросила девушка.

— Да уж взял. Потом и тебя научу. Дай руку.

Светозара немного опешив, протянула руку ладонью вниз.

— Ага, значит, девка будет.

— Откуда такие выводы? — возмутился элекс — Давайте хотя бы анализ крови проведем. И что за слова с экспрессивной окраской. «Девка…»

— Цыц. Глеб, сколько ты там будешь?

— На Луне? — переспросил внук. Кузьмич кивнул.

— Меня отобрали в тестовую группу. Полечу на орбитальную станцию, которая вращается на окололунной орбите. Там будут ещё тесты два месяца. Если всё сдам, примут в проект. Нет. Пакую чемоданы. Но через два месяца в любом случае придётся вернуться на Землю, чтобы мышечную массу не растерять. Искусственная гравитация. Привыкать надо постепенно.

Кузьмич почесал бороду и стал еле слышным голосом прикидывать, ни к кому особо не обращаясь:

— Так. Не по-людски конечно, ну да ладно. Живот еще не сильно видно будет. Иван, Михаил и Борислав скорее всего, приедут. Серёга не успеет, наверное. А дочки? Только Нинка из-за своих батискафов, наверное, проигнорирует. Остальные должны быть. Джамура позвать…

— Дед ты, что нашу свадьбу планируешь? — осенило Глеба.

Кузьмич коротко посмотрел на внука. Он уже всё решил.

— Через два месяца как раз сентябрь. Пора свадеб. Два народа поженим.

— Что-то ты Кузьмич с беленой попутал, — извратив устойчивое выражение, сказал элекс — какие народы? Девочка да мальчик.

— Эти девочка да мальчик, сколько потомков дать могут? А их потомки? А потомки потомков? Народищу будет! — Кузьмич, мечтательно возвёл густые брови к потолку. Города встанут! Страны новые образуются!

Непонятно было, шутит дедушка или мечтает. Его зелёные глаза смеялись. А возможно он просто радовался, что его вынужденное одиночество вскоре окончится. С правнучкой не соскучишься.

— Имя уже придумали? — деловито спросил дедушка.

— Предлагаю ЮЗ-525, — важно сказал элекс.

Глеб и Светозара переглянулись и рассмеялись. Мирослав Кузьмич только покачал головой.

— Почему ЮЗ? — сквозь смех спросил Глеб.

— Сейчас Юпитер и Земля на одной прямой. В 525-ю галактическую минуту происходит наречение.

— Нет, самолёт. Девочка уже с именем, нужно только спросить… — спокойно объяснил Мирослав Кузьмич.

— Машенька её зовут — сказала Светозара.

Глеб улыбнулся и кивнул. Одобрение мелькнуло и в глазах дедушки.

— Как хотите — сварливо прокомментировал элекс. Искусственное лицо не могло скрыть его обиду.

Дед поманил пальцем элекса и они вдвоем вышли во двор. Мирослав Кузьмич часто использовал возможности электронного друга. Вот и сейчас хотел обсудить, как наночеловек оформит приглашения, снимет свадьбу, покатает детей из местной деревушки.

— Ты когда летишь? — тихо спросила Светозара. Голос у нее был грустный.

— Через три часа.

Глеб в охапку взял девушку. Заглянул в её глаза и с улыбкой сказал:

— Два месяца пролетят быстро, любимая. И я вернусь к тебе.

— Вернешься? — эхом переспросила будущая невеста.

— Не сомневайся. Самое главное забыли! Светозара, пойдешь за меня?

Вместо ответа девушка обвила руками шею Глеба и горячо поцеловала.

* * *

Космодромный комплекс «Восточный» за последние тридцать лет сильно разросся. Здесь работали двенадцать взлётных площадок, которые использовали добрая половина стран Азиатско-Тихооканского региона. Основали три фабрики по производству разнообразной космической техники от скафандров и спутников до орбитальных челноков. Говорят, тут была даже солидная киностудия.

Припарковав авиалёт, Глеб прошел к белому зданию. На табличке рядом с дверью было крупными буквами написано «Институт исследования Луны». Глеб уже бывал здесь, поэтому шёл уверенно, почти не оглядывая местную экзотику. Поднявшись на второй этаж, он толкнул дверь с табличкой «Руководитель проекта В. С. Бульба».

— А, Глеб Седьмица. Двадцатилетний чемпион Кубка.

Из кресла поднялся высокий худощавый человек с синими глазами и короткой бородой. «Владимир Сергеевич» — вспомнил имя-отчество будущего руководителя Седьмица.

Они пожали друг другу руки.

— Очень надеялся работать в проекте — сказал заученные слова Глеб и почему-то вспомнил имя дочки. Почти нараспев он мысленно повторил его: «Машенька». В груди необыкновенно потеплело.

— Мы тоже на вас рассчитываем.

— Надеюсь, не подведу — Глеб, поймал себя на мысли, что сейчас проект кажется чем-то второстепенным, а мысли возвращаются в прошлое. В образах и воспоминаниях было как в зазеркалье — душистая полевая трава, качающаяся над головой, дрожащие слезы Светозары, смеющиеся глаза Кузьмича, надменно выдвинутый от обиды «подбородок» элекса.

— Я провожу вас — сказал Бульба.

Глеб усмехнулся и сделал мысленный шаг из зазеркалья воспоминаний.

Они прошли по длинному коридору и, поднявшись на вверх сели в серебристую капсулу вакуумного метро. Через минуту оказались на дальней взлётной площадке «Восточного».

Челнок уже стоял под парами. Два техника в темно-зеленых комбинезонах с логотипом лунной программы давно всё проверили и скучали. Увидев Седьмицу и Бульбу, один из них поспешно подошёл и вытянувшись, доложил:

— Орбитальный челнок «Муравей» неисправностей не имеет. Докладывал Ринат Джанибеков.

— Отлично, ну что, Ринат, когда на Марс? — спросил Бульба.

— Через неделю, Владимир Сергеевич — Ринат широко улыбнулся и Глеб подумал, что с таким и в разведку не страшно.

— Передумаешь, сообщи. Мне такие специалисты как ты — позарез — Бульба провёл рукой по горлу.

— Хорошо — сказал «разведчик», но по тону было ясно — вряд ли он передумает.

Бульба махнул второму технику, чтобы тот открыл люк челнока и сделал Глебу приглашающий жест.

Протиснувшись в люк, Глеб сразу занял пассажирское кресло. Но Бульба, усмехнулся и предложил сесть ему в кабине пилотов. Челнок шел на орбиту Земли пустым. Летели только Седьмица и Бульба.

Руководитель одел наушники, и быстро переключив тумблеры, оживил челнок. Получив разрешение на взлет, Бульба поднял машину в воздух.

«Машенька» — грустно подумал Глеб, наблюдая, как стремительно уменьшается взлётная площадка космодрома.