Правда о маяках. Возвращение императора

Виктория Прессман

В 3-ей части книги наш герой возвращается домой. Происходит возвращение императора в замок сердца. В книгу вошли воспоминания о паломничествах в Иерусалим, а также карантинные философские размышления последних времен. Героиня снова прошла по Пути Святого Иакова из Le Puy в святой год Компостеллано. Кто знает, возможно, время сжалось, и не было 12 лет скитаний и трудов. Или просто «Лазарь был мертв, а теперь воскрес». Апокалиптический нон-фикшн.

Под покровом трезубца Нептуна

Засветило солнце, и улица зазвенела, заискрилась, зазвучала, звуки парили расслабленно над поверхностью кутерьмы, над поверхностью пробуждающейся земли. С Маросейки открывался вид на сталинскую высотку, вид сверху, иногда удавалось поймать взглядом улетный кадр, когда в прорезь спасоглинищевского переулка заглядывало солнце и заливало его. Быть может свет этот был связан с невидимым присутствием Бога, Шхиной: на этом переулке стояла старейшая московская синагога. Через дорогу от синагоги на огороженной площадке юноши матюгаясь играли в баскетбол. Не знаю были ли эти юноши евреями или просто учились или жили по соседству… В принципе матюгалась вся Маросейка. Особенно на пятачке у макдоналдса творилось что-то неладное. Вечером из-за скопления молодежи по тротуару было невозможно ходить. Молодежь тусила — курила, бухала, болтала, ругалась. Колобродила. Короткие штаны, шапочки, кроссовки, торчащие голые ноги в зоне лодыжек. Мешковатый берлинский стиль. Хипстерня. Я не знала, чем жили, чем дышали эти люди. Они не были мне очень интересны. И хоть им привили уважение к старшим, и они не приставали ко мне с просьбами, веяло от них немного чем-то грубым, угловатым даже агрессивным. Каждое утро по пути на работу я встречала одного и того же иудея в кипе, в черном, спешащего по направлению к синагоге или уже оттуда. Он был в очках, лицо его показалось мне знакомым. Ах да, я пару лет назад видела его в баре в переулочках тверской, он громко обсуждал варианты заработков, полулегальных с каким-то финансовым аналитиком. Ничто земное евреям не чуждо. Работала я в подворотнях Маросейки, в старом доме. Подворотня была обоссана, в ней ошивались странные элементы, все бухали и курили. В соседнем подъезде с нами расположился магазин «Гнездо совы» — таро, магия, амулеты, заговоренные на успех камушки, травы, рога, копыта. В нашем же подъезде на первом этаже было несколько офисов — антикварная лавка, торгующая иконами и соцреализмом, холи скин (который у меня всегда ассоциировался с холи смок), и еще пара контор с непонятными вывесками. На последнем этаже был дешевый отель «старая москва» и эзотерический центр «серединный путь». Секта. А в нашем пространстве сдавались кабинеты для психологов. Все было вполне прилично, пристойно. Я работала администратором, менеджером. Логотипом компании была ручка двери, а вместо замочной скважины — трезубец Нептуна. Конечно, это было не случайно. Люди моря, люди Атлантиды оставили свою традицию на Путях святого Иакова. Передали ее тамплиерам и монахам бенедиктинского и цистерцианского орденов, а те в свою очередь запечатлели ее в камне, в архитектуре храмов и монастырей. Символ трезубца часто встречается в орнаменте церквей, раскиданных по Путям Сантьяго. Гусиная лапка, напоминающая трезубец, считается символом тамплиеров. Во многих католических храмах можно увидеть копию медных колонн Яхин и Боаз, которые стояли при входе в разрушенный храм Соломона, построенный Хирамом. Впоследствии эти колонны всегда фигурируют при постройке масонских храмов, в них входят на пути к свету, пройдя очищение 5 первоэлементами.

В пространстве под покровом трезубца, во втором пространстве, расположенном рядом с особняком Морозова с ракушками Сантьяго, состоялась моя первая презентация книги и была прочитана лекция о святых древних дорогах. Народу было мало, раз два и обчелся. Но действо было совершено, и презентация ознаменовала собой начало этапа возращения к людям. Фотография Сантьяго с книгой, сделанная на Виа Франчиджена, явилась символом лекции. «Твои Слова свет стезям моим». Да не подвижуся во век.

Одна приятная дама, кинезиолог, купила почти все напечатанные небольшим тиражом книги.

Я немного влезла в кредиты — купила себе цифровое пианино. Банк, который назывался «Черная кошка», принял меня на работу фриланс копирайтером.

Предстояла встреча с инструментом. Он ждал меня. И уже не щемило так под ложечкой от одиночества. Его будто бы и не было.

Мой огненный инструмент

Как вы уже знаете, по прошествии трех месяцев с момента своего возвращения к людям, к миру и к себе домой, я купила в кредит цифровое пианино Роланд. Инструмент звучал как рояль, на нем было легко играть, я не могла остановиться. Когда я доставала ноты (они пролежали в пуфике долгое время, ждали, когда я достану их), так вот в этом же пуфике неожиданно обнаружилась икона огненных ангелов, которую я считала безвозвратно утраченной. Я привезла ее лет десять назад с острова Лерос, куда поехала после папиной смерти через Одессу, Стамбул и Бодрум, и где провела почти пол-лета. На Леросе жила знаменитая старица Гавриила, она работала с прокаженными в Индии, дружила с Ганди, у нее была прямая связь с ангельским миром. Гавриила приняла постриг на святой Земле, в монастыре в Вифании, но потом подвизалась в разных странах, помогая людям, оставаясь монахиней и бессребреницей. Конец жизни она провела на острове в обители ангелов. И вот эта икона привезена оттуда. Я было подумала, что ее уже нет, вспоминала про нее. Икона пропала, когда квартира сдавалась третьим или четвертым по счету жильцам, гагаузам, трудолюбивой семье из Молдавии. Потом было еще 3 или 4 арендатора. И вот теперь ангелы вернулись домой. И черно белые клавиши дома.

Любопытно, что трезубец — это еще и символ музыки, таланта музыканта. В моем случае дара и проклятия, всю жизнь меня любили и ненавидели за мою гениальность и я использовала ее не по назначению, потакая желаниям своим и чужим и занимаясь бесконечным самовыпячиванием и самоутверждением, вместо самореализации и трудов. Одно утешает, как и многие гении, я протусовалась до 40 и остановилась. Теперь меня ждала работа. Я не теряла ни минуты времени. Лет в 20 я написала «успею впрыгнуть в последние закрывающиеся двери последнего вагона уходящего поезда». И вот теперь я в поезде. И это мой поезд.

А еще мне стали везде попадаться пятерки. Остаток денег на счете — 555, номера машин. Новое для меня число, я ломала голову к чему бы это.

А потом мне приснилась печать Соломона. Я загуглила и обнаружила, что в ней кроме всего прочего скрыт палиндром Сатор, квадрат 5 на 5, в церковнославянской версии в центре квадрата буква Н, которая также означает цифру 50. (В церковнославянском все цифры обозначаются буквами). Вот они три пятерки. Палиндром сатор — это сжатая модель мироздания и он всегда сопровождается следующей надписью: «Святым Духом всякая тварь обновляется, когда снова возвращается к началу». Я ведь вернулась к началу.. И продолжаю возвращаться. Пятеричный состав человека, пять переводит материю в дух и наоборот. В моем случае сейчас наоборот. Когда-нибудь я вернусь, и все вернется снова.

Если соединить одни и те же буквы, вписанные в квадрат палиндрома, получается узор меркаба и отчетливо видно мальтийский крест. Я купила маленький серебряный мальтийский крест в городе остановившегося времени, в Рабате, на Мальте. В ту самую поездку, когда я случайно или промыслительно, улетая с острова блаженных, оставила в аэропорту в выброшенном рюкзаке (в нем завелись жуки) большой дорожный деревянный крест, который был со мной все 10 лет скитаний и которым я когда-то крестила папу. Да, на Мальте огромное количество мегалитов, связанных с обрядами друидов и людей атлантиды. Может быть эти мегалиты также связаны с большими захоронениями и культом мертвых. Крест, забытый в помойке аэропорта на Мальте стал последней взяткой царству мертвых, и душа отца обрела покой.

Мальтийский крест — маленький, изящный, будто испещренный морщинками филиграни, узорчатого деликатного ремесла, уходящего в прошлое из-за трудоемкости и временных затрат, крестик этот висит на гвозде дома, на одной цепочке с крестом Святой Нины, подаренным мне в Тбилиси и серебряной маленькой иконой Прп. Антония, купленной у дальних пещер Киево-Печерской Лавры. «Всем нужны быстрые деньги», сказала мне филигранных дел мастерица в городке мальтийского ордена. А я бродила часами по залитым солнцем старинным улицам. Времени не существовало. Казалось, что я в раю… В музейном раю.

Недавно, придя с работы, я почувствовала сильный запах побелки или штукатурки. Зашла в комнату и о ужас, из прорвавшегося выше этажом стояка отопления лила вода, потолок был залит, пол поднялся, я вызвала аварийку, стояк перекрыли. Еще чуть-чуть и вода бы стала капать на инструмент. Но я пришла вовремя. Верхних соседей дома не было. Их не было дома и все последующие дни. И только через 3 дня проблема была устранена, инженер составил акт. Виноваты были не соседи, а старая система общих коммуникаций. Правда, инженер сразу мне объяснила, что денег они мне дать не могут. Потом увидела у меня ноты и говорит «я нашла на улице мешок выброшенных старинных нот. Вам надо?». «Конечно надо, я их заклею и буду играть». Я вспомнила о потерях своей жизни. О том, что все мамины ноты сгнили в подвале у сестры, все старые книги были проданы, когда сестра сидела на наркоте. Рояль мачеха продала, а рояльный стульчик до сих пор стоял у нее. И вот тут, подарок. Возвращение нот. Да, кстати, к Роланду бесплатно прилагалась банкетка и подставка. Так что теперь у меня было все или почти все для счастья. Чего мне не хватало? Признания, успеха, известности? Кого-то кто бы любил, понимал, и был рядом? Я по привычке, по инерции иногда звонила старым друзьям, людям из прошлого, бывшим любовникам и любовницам, но никто из них не был мне интересен и это было взаимно.

Среди нот оказался Бах в большом количестве, я сразу стала его играть, читать с листа — инвенции, симфонии, фуги. Романс «я ехала домой», издание 30 годов, рижские ноты конца 20 годов, Лист, Шуберт, Стравинский, Шостакович. Кстати «я ехала домой» был любимым романсом моей бабушки. Маминой мамы. А те самые 24 прелюдии и фуги Шостаковича в исполнении Кита Джарета я заслушала в плеере на французском Пути святого Иакова. Еще одни ноты, самарское издание 1927 года, их составителем оказался однофамилец, Пресман. Это довольно странное совпадение, т.к. людей с такой фамилией не так уж много. В общем мир мертвых заботился обо мне наверное даже лучше, чем мир живых. Хозяев этих нот должно быть уже не было в живых, как и моих родных и близких.

Прорвав покров старых вещей, покров, отделяющий мертвое от живого, через измерение антиквариата я вернулась к жизни, но вернулась ли я?

Под покровом трезубца работали психологи, они лечили человеческие души. Я была их капитаном, капитаном баронов человеческих душ. Моя душа была огнегрива, предельно открыта, наши глаза часто пересекались — они работали с душами, и их глаза тоже были зеркалами души. Я творила музыку, эту королеву душ, я чувствовала лимфотоки вселенной, запускала свои руки в покров коллективных душ. И я была в центре и я управляла этими потоками в пространстве под покровом трезубца. Психологи по призванию в большинстве своем чистые открытые создания, врачи, которые работают на пограничной территории души и тела. Я пришла сверху, я работаю на пограничной территории души и духа. Высшее предназначение искусства — очищение души и напоминание душе о Боге. Большинство психологов говорят, что зла нет. Есть зажатости, несвободы, травмы, с которыми надо работать. Возможно, на пути к освобождению будет выплеск негатива, выплеск мата, крика, вопля. Странно, но именно психологи были теми людьми, с которыми мне хотелось дружить. Странно, потому что столько лет я считала психологов шарлатанами, а саму психологию псевдонаукой, появившейся на фоне полной деградации человека. А еще, мне казалось, ла и немного кажется до сих пор, что психология потакает человеческим слабостям и порокам, оправдывает их, вместо того, чтобы указать человеку путь к истинной свободе в Боге.

В определенный момент я стала вытеснять своей энергией начальника, все меня любили и вся информация проходила через меня, я знала о его клиентах больше, чем он, и это конечно его раздражало. Маленький ничтожный повод послужил толчком к моему уходу. И значит пришло время. Я собиралась работать до весны. И если бы не обострение отношений с начальником, я бы в силу аморфности просидела еще долго на этой работе. Или если бы мне предложили повышение, оценили мой труд. Но ничего из этого не произошло. На мне висели кредиты, на дворе была уже весна, в кошельке лежала сумма на погашение первого взноса по пианино. И мне еще должна была причитаться страховка из-за залива. Впереди как всегда ждала неизвестность. Свобода окрыляла. Скоро бутон раскроется, и все зацветет.

Пост

1 марта в день рождения бабушки было прощеное воскресенье. Год выдался високосный. В Австралии горели коалы, вспышки гнева на подступах к вратам Рая, последний отсчет быть может.. Теперь вот еще и коронавирус лютовал. Из старого фотоальбома выпало семейное фото бабушки, где она в платьице с родителями и сестрой бабой Валей. Мощный бородатый отец, слепая блаженная мать, их было 11 детей в семье. Сибиряки. Это мои прабабушка и прадедушка.

1 марта странник, чистильщик, император собрал в рюкзачок все необходимое для лекции о камино сантьяго. Положил в рюкзак ракушку Сантьяго, свои книги о пути пилигрима и тамплиера, креденциаль со штампами, изображение Святого Рока, Тау крест. Выходя из дома, я заметила, что состояние будто я на Дороге, в Пути, светило солнце по-весеннему ярко в этой зиме, которой не было. Я чувствовала заступничество Сантьяго и ангелов. Один и тот же человек уже во второй раз купил мои книги и подарил розовые тюльпаны. Видимо сакральность информации не предполагала ее широкого распространения. Я планировала набрать небольшую группу, чтобы вместе идти Камино, наблюдать, чувствовать и меняться. Мы ведь все разные звезды и все по-особому светим и образуем галактику. Объятия весны словно объятия Отца. Странник шел и звенел колокольчик в рюкзаке. Человек кафедральный собор. Но из-за эпидемии все границы были временно зарыты. После презентации я подошла к батюшке с Крестом в храме на Афанасьевском переулке — получила благословение на предстоящий Великий Пост. Подошла к Кресту с букетом розовых тюльпанов в руках. Потом в ближайшем дворе заговелась, выпив бутылку Маси. И под конец шлифанула все пивом в баре на районе.

Московская серость, свобода и одиночество сделали свое дело. Врата мистерий в России закрываются. Правда, дом мой раскрывается. И сюда возвращаются ангелы из разных стран. А в Москве прибивает к земле, смиряет, обесточивает возможно из-за нехватки кислорода. Я начала думать о побеге из вновь обретенного дома. Дом — это место, из которого отправляешься в дорогу. Возможно, дом мой не здесь. И я здесь чужак, я не отсюда. Хотя я везде чужак и везде не отсюда. Странник, пришлец.

Я немного раскрыла секрет волхва, странника, джокера, двуликого януса — в каждой из своих ипостасей он в полноте и в каждом из обличий он не лжет, поэтому он не проигрывает. То есть и в минусовой и в плюсовой орбите он остается предельно собой для себя и для других. Тогда вспоминается — путь вверх и путь вниз один и тот же путь. Он же Локи и Гермес.

Я обычно приезжаю в Москву, когда здесь строят что-то окольцовывающее или что-то глобальное и (или) что-то глобально сносят. В общем — то я наблюдаю изменения ландшафта, а теперь еще изменение климата, зима просто исчезла с карты сезонов. Очень много птиц стало в городе. Речка Сетунь в одноименном заказнике попахивает нечистотами.

Я приезжаю не часто, раз в полгода и в этот раз задержалась уже почти на три месяца. На никчемной и тупой работе за гроши взяла на себя намного больше, чем того требовала ситуация. Наступила на грабли неблагодарности, и была такова. Это был освежающий пинок под зад моей всегдашней аморфности, жертвенности и слабохарактерности в одном флаконе. Я была скопищем противоречий. Но засветилось солнце новой весны, а в мире люди умирали от коронавируса. На дворе стоял Великий Пост и хотелось иногда есть. И иногда хотелось быть с кем-то, разделить радость бытия. Ко мне вернулась музыка, ко мне вернулся дом, но от меня ушли старые деструктивные унизительные модели отношений. Я больше не позволяла себя унижать и в итоге осталась одна. Или почти одна. Параллельно я все время шуршала по дому, иногда ходила гулять в сетуньский заказник, заходила в храм, который теперь был совсем рядом с домом.

Мой район мне нравился. Он был как отдельная деревенька. Как отдельный город. В общем-то здесь у меня было все, что нужно для полноценной жизни, здесь у меня было даже немного больше, чем во время затворничества в Печорах. Главное, здесь у меня была свобода, которую ничто не могло сломить. Горячий душ, пианино. Хотя не было печки и сада… и здесь я снова обрела свою молодость. Я отработала карму своего рода и могла теперь прикоснуться к музыке. А ведь почти 10 дет я была словно узник, проклятый скиталец, изгой. Я не могла дотронуться до музыки до определенного времени в силу своих несвобод, проклятий и крестов. Сегодня река искрилась по-весеннему. Еще пару дней назад я заметила издалека сквозь ветки поблескивания реки и подумала, что так играет солнце в реке только весной или летом. И сегодня эти блески радости продолжались.

А еще я недавно заметила, что у домов в нашем дворе больше не стоят лавочки.. Полжизни назад, начиная с весны, бабушки постоянно восседали на лавочках, здоровались, обсуждали всех. Для них это был просвет в их старой и не очень обеспеченной жизни. В кафе они навряд ли могли себе позволить сидеть, как в Италии или Испании…. Не знаю, может есть какие-то клубы для стариков — типа общества ветеранов или общества пенсионеров и юбиляров. Сегодня я услышала как с балкона мать звала свою дочку, было в этом что-то-деревенское, местечковое. Я повернулась и узнала ее, это была моя соседка напротив. Когда я только въехала в свой дом, в свою квартиру, а было это полжизни назад, я конечно кутила и тусила тогда жестко и весь подъезд меня обсуждал и осуждал. Мать нынешней соседки умерла лет 10 назад, а дочь при ее жизни обитала в соседнем доме с мужем и сыном. Так вот эта бабка, царствие ей небесное, с извечным беломором и огромной грудью всегда свисала с балкона и орала что-то то внуку, то кому-то еще, строила всех во дворе, и все ее боялись. Она даже не орала, а истошно рычала. И меня пыталась воспитывать. Она била внука и у нее была маленькая грязно-белая тявкающая собачка, неприятная, как и она сама. А теперь вот эстафета перешла к ее дочери. И та теперь орет с балкона один в один как ее покойная мать. Окликает дочку. Правда пока не рычит и не курит беломор. Сын уже совсем большой и учится где-то, ходит вразвалочку, за ним семенит его толстозадая пассия, они родили дитятю и гуляют рядом со стадионом во дворе. В этом доре на лавочке частенько сидит какой-нибудь алкаш или спит на этой же лавочке. Еще в нашем дворе трудятся человек 10 таджиков, они вычищают наш двор до блеска. Я конечно чувствую себя чужаком с запада, не отсюда, я другая. Но я принимаю всех и мне почти все безразличны.

А еще сегодня мне подумалось, что мое развитие двигалось от чувств и эмоций к интеллекту. Хотя в детстве я тоже была чистым интеллектом и мне пришлось, идя на поводу у других стать эмоциональной, попытаться стать как все. На самом деле меня мало что интересовало из того, что обычно интересует детей. Книги, бабушка, марки, познание, мудрость, восход солнца, большой теннис, моя собака, глобус, атлас мира, йога, медитации, цигун. Весь мир умещался в моей маленькой комнатке, 6 кв метров в центре Таллина. Эта комнатка примыкала к длинной кишкообразной кухне и была когда-то комнатой прислуги.

В последнее время так как я перестала быть жертвой и воспряла, я стала думать о возвращении долгов пусть не напрямую от людей, но через кого-то. Ко мне вернулась музыка, мне подарили старые ноты, абсолютно чужой человек… В общем-то желания продолжали исполняться, только это были уже более глобальные желания, это было возвращение меня к себе и всего что было моего ко мне.

Мне приснился мой старый пес грустный боксер с горячей мордой и грудной младенец, который увидев меня вдруг заговорил, спросил, есть ли у меня зубы.

Альбомы с марками, — я открываю их и с ними возвращается целый пласт воспоминаний детства, но к нему присовокупляется и что-то новое, новая я. Я ведь раньше не замечала, да и не придавала этому значения, что на одной из почтовых марок в разделе испания изображен пилигрим (старинные марки, не из серии флора и фауна разложены по странам). Выпуск этой марки, серии таких марок, в 1965 году был приурочен к т.н. святому году Компостеллано. В тот год всем пилигримам, дошедшим до Сантьяго в его день отпускались грехи. И день Сантьяго совпадал с воскресеньем. То есть 25 июля, день памяти апостола Иакова в католическом календаре совпадал с воскресеньем. Кстати, 25 июля это еще и день моих именин, день святой праведной Вероники по православному календарю. Следующий компостеллано будет в 2021 году. А в разделе франция в альбоме для марок есть серия со святыми католическими местами, монастырями Франции и там есть две почтовых марки с изображениями Монт Сан Мишель и Ле Пюи — ни в одном из этих мест я пока не была и каждое из них меня манит. Из Ле Пюи начинается один из самых красивых древних путей Сантьяго из Франции chemin le puy.

Мы стоим на высоком мысу, на пороге смены полюсов. Точка беззакония дошла почти что до предела и быть может теперь все будет развиваться очень быстро.