Ужасные невинные

Виктория Платова, 2020

Эти люди опасны и порочны, но Макс вынужден на них работать. Запрещенный и рисковый бизнес дает ему деньги на поиски невероятной, волшебной, фантастической девушки Тинатин. Макс встречался с ней лишь однажды. Она одарила его всего лишь поцелуем, но забыть ее он теперь не в силах. Он мечется по странам. Он видит ее на страницах глянцевых журналов. Он легко убивает всех, кто ему мешает и тех, кто тоже безумно влюблен и хочет разыскать Тинатин. Кровавой работы Максу предстоит немало: все, кого целует эта неуловимая девушка, без ума от нее. Число конкурентов растет. Проходя весь этот ад вместе с Максом, ты так и не можешь понять, деградируешь ты, сходишь с ума или переходишь на совершенно иной, недоступный простым обывателям уровень.

«Случайно, Бальтазар»

* * *

…Надо бы съездить домой, переодеться. Все утро я думаю об этом, о многом другом, но и об этом тоже. Надо бы съездить, привести себя в порядок, надо бы просто отоспаться, отличная идея. Голова раскалывается, трещит по швам, хотя ничего крепче пива мы с Лу не пили. Да и пива было немного.

Ночь я провел с Жан-Луи. Не в «Пирелли», из «Пирелли» мы ушли через полчаса после бесславной гибели пластикового стаканчика. Вернее, ушли мы поодиночке, сначала он, потом я, я едва не упустил Лу. И упустил бы, если бы не его хромота, оказавшаяся благословенной. Жан-Луи прихрамывает сильнее, а я бегаю быстрее, чем мне казалось, теперь даже не вспомнить, когда я так выкладывался. На стометровке в школе?

Кажется, я был чемпионом школы по бегу на сто метров.

Как сначала был чемпионом по ненависти к собственному отцу. Мне просто повезло, что я успел догнать Жан-Луи. Мне всего лишь хотелось побольше узнать о девушке, которая пьет мохито с неудачниками из видеопроката и откусывает головы несчастным влюбленным («это не метафора, Макс!»).

…В почтовом ящике болтаются семь писем.

Четыре — явный спам: зарегистрируйте фирму, помощь в аудите, продажа DVD-дисков, магазин горящих путевок, Мадагаскар, Сенегал, Албания, какой дурак поедет в Албанию?.. Еще одно послание — от Рыбы без трусов.

Ruba bez trusov — Пи, увлечение постмодернизмом не прошло бесследно. Я подозреваю, что без трусов Пи выглядит гораздо экстравагантнее, чем косяк сельди в вышеозначенной детали туалета.

В письме от Пи две ссылки, «это тебя позабавит, старичок»: половые извращения в животном мире и лас-вегасская группа «Jenny’s Tortures»^[21], садо-мазо-рок-н-ролл, смотреть видео, качать файлы в формате МР3.

«Загляни в наш чат “J’embrasse Pas”, и ты узнаешь такое, что навсегда изменит твою жизнь. Ты уже никогда не будешь прежним. Если в твоей жизни произошло что-то важное — загляни!!!» — тоже можно отнести к разряду спама, если это не шутки Rubu bez trusov, большого любителя подрочить перед монитором.

Идиот.

Раскрыть последнее письмо не удается, глючит ссылка, к тому же я вижу Лору.

Лора, утром, в редакции, — это из ряда вон, раньше трех часов она здесь не появляется, если появляется вообще. За судьбу «Порша» можно не волноваться, все закончилось благополучно, во всяком случае, для него, можно ли сказать то же самое о Лоре? Черная футболка, черные джинсы, ботинки на шнуровке, Лора даже не заглядывает в комнату, где сижу я, идет дальше по коридору. В конце коридора — место для курения.

Сигареты у меня кончились еще ночью. Придется стрелять у Пи.

Пи курит до отвращения патриотическую «Яву», Яночка, секретарша г-жи Паникаровской, фатальная крашеная блондинка по кличке «хочЮмачо», — ментоловый «Вог», Лора сегодня без мундштука. Никаких дежурных объятий, никаких поцелуев, черт знает что, мы с Лорой ведем себя как тайные любовники!..

— Привет, — говорю я. Лора кивает.

–…ончЮдо, — щебечет Яночка. — Настоящий мачо.

— У нашей Яночки новый роман, — хихикает Пи, вечный наперсник всех фатальных крашеных блондинок. — Кто он, Яночка?

— Трехскоростной вибратор, — делает предположение Лора.

Типичное противостояние стервы-брюнетки и дуры-блондинки, Лора убеждена, что вместо мозгов у секретарши все те же крашеные волосы, уложенные в несколько слоев. Яночка же пребывает в уверенности, что Лорин клитор снабжен миниатюрными яйцами.

— Фи, какая глупость, — морщится Яночка. — Вибратор — это для тебя, Лора. Ни один приличный молодой человек к тебе и на сто метров не подойдет.

— Брейк, девочки. — Пи делает примирительный жест рукой. — И что в твоем понимании приличный молодой человек, душенька?

— Приличный — это приличный… Это… Это… — Яночка закатывает глаза, подобрать эпитет она не в состоянии.

— Это тот, который платит за интим-услуги вперед. — Теперь уже Лора закатывает глаза. — И не подкладывает тебя под своего начальника.

— Ну тебе виднее, Лора…

— Это тот, у кого ни разу не было глистов.

— Фи, какая гадость!..

Я курю Яночкин «Вог» и потому предпочитаю не вмешиваться.

— Хотите орешков, девочки? — Пацифист Пи все еще полон желания примирить стороны и даже вынимает из кармана пару грецких орехов.

— Орехи портят эмаль, — замечает Яночка. — И вообще…

— А ты, Макс? Орехи, между прочим, положительно влияют на потенцию.

— Нет… Что-то не хочется.

Герда, старая норвежка,

Рассказала мне о том,

Как сидел внутри орешка

Черт с рогами и хвостом.

Когда мама была мамой, когда она не пила разбавленное спиртом вино и не прижигала папашину щетину зажигалкой, она читала маленькому Максу этот стишок. Я до сих пор его помню, я помню его в таких инфернальных хичкоковских подробностях, и эти подробности так пугали меня когда-то, что за всю свою жизнь я не расколол ни одного ореха.

Если бы сейчас я расколол орех, из него выпал бы Жан-Луи.

…Спаривание бабочек-махаонов — первое, что я увидел в его берлоге. Отличная макрофотография, висящая на стене против входа. Есть еще одна — дальше по коридору: спаривание богомолов, те же пугающие масштабы действа, голова самца уже оторвана. Мне легко представить на месте богомолов Лу и Мод, себя и Тинатин я представить не могу, но, возможно, именно так выглядит страсть по Жан-Луи.

Квартира Лу состоит из комнаты и кухни, фактура стен что-то неуловимо напоминает мне. Комната почти пуста, если не считать узкой кровати, стола, стула и камина в углу. Вряд ли Жан-Луи когда-либо пользовался камином, он заложен кирпичами, кладка совсем свежая. Я видел немало каминов в недрах старого ЭсПэБэ, обычно они украшены голландскими печными изразцами — мельницы, домики с островерхими крышами, как вариант танцующая парочка в сабо. Камин в комнате Жан-Луи ничего общего с мельницами не имеет, вместо изразцов — сколотый в нескольких местах пожелтевший мрамор. Полка для фотографий — вот что это такое; для фотографий, хоть и не таких масштабных, как спаривание бабочек-махаонов. Три снимка в рамках на каминной полке и фарфоровая статуэтка, господи ты боже мой, Жан-Луи похож на сентиментального толстого бюргера из Кельна, отца одной из совращенных мной немок.

У Жан-Луи нет даже телевизора, но есть еще одна комната, которую я сразу не заметил: дверь в нее плотно прикрыта. Я пялюсь на дверь, подобно жене Синей Бороды, может, именно за ней Лу прячет свое истинное лицо: среднестатистическая кровать и стол со стулом могут принадлежать кому угодно. Нет даже плохонького постера с Франсуаз Фабиан — Мод, а уж его-то я надеялся увидеть в первую очередь.

— Да ты аскет, Лу!

Жан-Луи оставляет мою реплику без внимания.

— А там что? — я указываю подбородком на дверь.

— Кладовка.

Так я тебе и поверил, Лу!

— Пиво можно выпить на кухне.

Жан-Луи не очень-то гостеприимен, но ведь никто не заставлял его открывать передо мной входную дверь. Но если уж открыл… А фотографии на камине имеют такое же отношение к нему, как и спаривающиеся бабочки:

стена с одиноким окном, за ним нет ничего, кроме черноты;

фронтон какой-то лавки — то ли бакалейной, то ли чайной, вьющиеся растения в кадках, выставленные на улицу, на переднем плане — велосипед: краска на раме облупилась, сквозь нее проступает ржавчина;

близкая перспектива улицы: беленые стены домов, синие двери, синие ставни, открытые террасы вторых этажей, каменные плиты мостовой тоже кажутся побеленными — все это напоминает Средиземноморье, но я не совсем уверен. В глубине кадра — там, где крылья улицы почти смыкаются, — силуэт человеческой фигуры.

Кроме призрачного силуэта на снимках нет ни единой персоналии, возможно, эти места дороги сердцу Жан-Луи, напоминают ему о чем-то важном или, наоборот, незначительном, жизнь полна незначительных вещей, они и составляют ее суть. Статуэтка, зажатая между снимками, может напомнить лишь о том, что фарфор хрупок и недолговечен, пасторальная сценка: юноша в парике и камзоле с флейтой у губ и девушка, аккомпанирующая ему на клавесине, почти все пальцы у обоих отбиты. Лучше всего сохранился мопс у ног юноши, даже хвост у него на месте. Саксонский трофей, как сказал бы Пи, такие вывозились из Германии тоннами после Второй мировой — вместе с коврами, сервизами и аккордеонами. Дед Пи тоже кое-что вывез, а двоюродный дед Пи эмигрировал в Канаду сразу после окончания боевых действий. Возможно, нам всем придется эмигрировать в Канаду, всему человечеству, россказни Пи об участии его предков во Второй мировой нисколько не трогают Лору. Меня, кстати, тоже. Какая музыка льется из-под отбитых фарфоровых пальцев?

Жан-Луи знает наверняка. Но что он знает о Тинатин?..

— Расскажи мне об этой девушке. О Тинатин.

— Ты за этим пришел?

— Нетрудно догадаться, Лу.

— С чего ты взял, что я могу что-то о ней рассказать?

— Ты знаешь ее, ты даже выпивал с ней.

— Ну и что?

— И ты не был в нее влюблен.

— Это резко меняет дело, — Жан-Луи улыбается.

— Это просто меняет дело. Ты не был влюблен, значит, можешь рассказать. Только влюбленные ни на чем не могут сосредоточиться и паяют окружающим лишь о своих чувствах.

Неужели это говорю я? Впору увольняться с должности штатного кинокритика и переходить на работу в слезоточивый еженедельник для домохозяек. Рубрика «Люди и страсти» мне подойдет. Колченогий байроновский романтизм и утирание соплей всем страждущим, письма от экзальтированных мамзелек будут приходить мешками, в каждом из них — засушенные корни кровохлебки.

Rhizomata cum radicibus Sanguisorbae.

— Держись от нее подальше, Макс. Она разбила не одно сердце.

— Ты вещал мне вовсе не о сердцах.

— Головы она тоже разбивает.

— Откусывает. Ты забыл.

— Неважно. Разбивает, откусывает — и это не метафора.

— Откусывает, как самка богомола? Во время траха?

Жан-Луи морщится. «Трах» в его словаре синонимов (33 750 слов, включая артикли, составитель — Мод) отсутствует по определению.

— Откуда у тебя эта фотография? В прихожей, там, где богомолы?

— Подарок.

— От нее?

— Нет. От одного парня, фотографа. Ее он тоже фотографировал.

Я до сих пор не уверен, об одной ли девушке мы говорим. Но пока все сходится — помертвевшее лицо Жан-Луи, когда я впервые упомянул о Тинатин, описал ее. Должно быть, мое лицо выглядело не лучше при встрече с ней.

— Вот как? Может, спишешь его адресок?

— Зачем?

— Хочу поговорить с ним, если уж из тебя ничего не вытянуть.

— Думаю, тебе вряд ли удастся поговорить.

— Это почему же?

— Его нет. Он погиб в прошлом году. Несчастный случай на горнолыжном курорте. Где-то в Австрии. Его накрыло лавиной.

Погиб. Отлично. Одним конкурентом меньше.

— И как его звали?

— Илья. Илья Макаров.

— А снимки на камине? Тоже его?

Мне не нравится физиономия Жан-Луи, определенно. Хотя упоминание о каминных ландшафтах не вызывает у Лу той бурной реакции, какую вызвало упоминание о Тинатин: всего лишь легкая, запутавшаяся в бороде улыбка превосходства — как будто он уже успел посмотреть новый опус Ромера, а я этот опус прощелкал.

— Нет. Не его. Вырезал из журнала «Вокруг света». Люблю пейзажную лирику.

В пустой комнате Жан-Луи ни ножниц, ни журналов не просматривается, очевидно, все это добро спрятано в кладовке. За закрытой дверью.

Добраться до нее мне так и не удается, как не удается добраться до откровений о Тинатин. Все заканчивается сосанием пива на кухне, с шаткого табурета, на котором я сижу, хорошо видны богомолы. Временами мне кажется, что картинка оживает, лапки самца дергаются в конвульсиях — с его точки зрения смерть фотоохотника на австрийском горнолыжном курорте вовсе не кажется случайной. Если у самцов-богомолов есть свой бог, он наверняка этому посодействовал.

Вот что напоминает мне фактура стен в квартире Жан-Луи:

скорлупу грецкого ореха.

Внешнюю ее сторону, внутренней я никогда не видел.

…Пи перекатывает орехи в руке, подобно китайским шарикам с драконами. Или с заезженным символом инь-ян, единственная разница — орехи не звенят.

–…Вчера мы были с ним в стрип-клубе, — Яночку распирает от желания рассказать о вновь обретенном мачо. — И для нас исполнили приватный танец. Правда, романтично?

— Безумно романтично, — поддакивает Пи. — Я бы тоже исполнил для тебя приватный танец.

— Ты совсем не в моем вкусе.

— А я, милый?..

Лора, мастер провокаций, гений эпатажа, с традиционным гермафродитским «милый», с традиционным похлопыванием ладонью по первой подвернувшейся щеке, зачем Лора делает это? Туповатая секретарша влечет Лору не больше чем памятник миноносцу «Стремительный», сюжет с ней не наскребет и двух строк в «Live:-):-) journal», намедни почесала за ушком юзеру xochu macho. юзер xochu macho кончила. Не единожды. Йоу!

Да. Если бы секретарша Яночка завела страничку в «ЖЖ», она назвалась бы xochy macho. Непременно. Юзер xochu macho в отчаянии ищет юзера xyj-navzvode. юзеруреасе-да! просьба не беспокоить и не бросать пакости в почтовый ящик. 7 comments от юзеров lele putin. zhopa. яйго Napoleona.

–…А я, милый?

— Ну Лора… Как ты можешь?..

Исчерпывающий ответ, Лора отделяется от нашей группы (один несчастный влюбленный, один секс-мутант и одна дурочка с переулочка), я вижу ее спину и надпись на футболке:

«J’embrasse Pas».

Понятия не имею, как произнести это вслух. Я догоняю Лору у дверей в дамский клозет, за которыми она оперативно скрывается. Плевать.

— Лора!

— Ты спутал дверь, милый, — Лора даже не оборачивается. — Отхожее место для кабальерос напротив.

Надпись на Лориной футболке влечет меня непреодолимо.

«Загляни в наш чат “J’embrassePas”, и ты узнаешь такое, что навсегда изменит твою жизнь. Ты уже никогда не будешь прежним. Если в твоей жизни произошло что-то важное — загляни!!!»

Медленно, очень медленно я приближаюсь к стоящей неподвижно Лоре и кладу обе ладони ей на спину.

— Что здесь написано, Лора?

— Где?

— У тебя на футболке.

Стриженый затылок Лоры, изученный мной еще в «Порше» — во всех подробностях и тектонических разломах, — стриженый затылок совсем рядом.

— Жембресс пас.

Мои губы уже в разломе, даже альпинистского снаряжения им не понадобилось.

— Я не целуюсь.

— Я это понял, Лора. Еще вчера.

— Жембресс пас. Я не целуюсь. Перевод с французского. Для назойливых кабальерос со спущенной мотней. Отвали.

«J’embrasse Pas».

Французский, конечно же. С чешскими субтитрами, именно в этом варианте я и видел «J’embrasse Pas». Хваткие педики из провинции, крашеные проститутки без нижнего белья, но с театральными биноклями в сумочках; крашеные губы актрисульки Эммануэль Беар — плато Устюрт, затерянный мир, — их и за неделю не обскачешь; Эммануэль Беар, похожая на шлюху при синагоге, никогда мне не нравилась. Никогда, волосы Лоры снова вытягиваются в струнку. Знакомая картина, но теперь она меня нисколько не удивляет.

— Отвали от меня, Макс, — шепчет Лора, вжимаясь затылком мне в рот.

— Всю эту ночь ты думала о ней…

— Отвали.

— Ты думала о ней, правда?

Если бы сейчас мне в голову пришла вздорная идея удавить Лору бретельками от лифчика — ничего бы не вышло: лифчика на Лоре нет. И я в очередной раз поражаюсь ее соскам, таким маленьким, таким беззащитным. Они восстают под моими пальцами, интересно, как бы они реагировали на фарфоровые пальцы Тинатин?..

— Ты думала о ней. Ты и сейчас о ней думаешь.

— Так же, как и ты, милый. Так же, как и ты.

— И что же ты думаешь о ней?

— Ничего утешительного. Внебрачная дочь клоуна-чревовещателя, вот кто она такая. Пятая по счету из девяти детей.

— Тоже внебрачных?

— Возможно.

— Возможно, она держит дома ручного хорька?

— Мангуста.

— Танцует танго?

— Сальсу.

— Ест исключительно палочками?

— Руками.

— Грабила банки?

— Супермаркеты.

— Пересекла на яхте Атлантику?

— Пересекла вплавь Ла-Манш.

— Летает на метле?

— Летает просто так. Как китайский летающий воин…

Вчера Тинатин была лишь динамисткой и одинокой тварью, но за ночь ее тайная жизнь обросла новыми головокружительными подробностями. Лора и вправду постаралась, странно, что нет и намека на гастрономические предпочтения Тинатин, Лорин конек оказался невзнузданным. Зато мне ничего не стоит обуздать ее соски. Неудобство доставляет лишь надпись на футболке «я не целуюсь», буквы кажутся рельефными, горячими, они прожигают мне грудь, не волнуйся, Лора, я и не собирался целоваться с тобой. До поцелуев можно добраться по следующим ссылкам:

— как соблазнить девушку во время просмотра мульта «Леди и бродяга»;

— как приготовить взрывное устройство в домашних условиях;

— как научиться правильно прерывать половой акт;

— как сказать девушке, что ты болен СПИДом;

— как сказать девушке, что ты гомосексуалист;

— как сказать девушке, что ты импотент;

— как сказать девушке, что ты предпочитаешь йоркширских овец;

— как сказать девушке, что ты предпочитаешь другую;

— как увести девушку у олигарха;

— как научиться играть на губной гармошке;

— как научиться играть в крикет;

— как зарегистрировать общественное объединение;

— как отличить албанку от хорватки;

— как отличить пингвина от утконоса;

— как найти точку G;

— как вырастить марихуану на подоконнике;

— как увеличить размер члена;

— как трахнуть девушку, чтобы она этого даже не заметила.

Ссылки действительны для поисковых систем «Яндекс», «Рамблер» и «Апорт».

Поза, в которой мы с Лорой стоим посередине дамского сортира, совершенно недвусмысленна, так что забредшей сюда секретарше Яночке остается лишь тихонько взвизгнуть:

— Ну вы даете!..

— Присоединяйся к нам. — Лора и сейчас верна себе. — Или тебе только прокладку поменять?

— Очень остроумно, — Яночка фыркает носом. — Я, пожалуй, попозже зайду.

— Пропустишь самое интересное…

Яночка хлопает дверью, и это действует на нас отрезвляюще. Я отстраняюсь от Лоры, Лора отстраняется от меня — ничего, кроме жжения в груди. Там, где должны отпечататься буквы, в зеркале они прочтутся справа налево. Почти арабский.

— Что мы будем делать, Лора?

— Мастурбировать. Каждый на своей странице. Можешь прихватить страницу Пи.

— Ты знаешь, о чем я…

— Понятия не имею.

Лора лжет: я вижу это по ее вздернутому подбородку, по разъехавшимся губам, ее выдает оскал, Лора наверняка знает, что делать, у нее полно знакомых среди светского шакалья.

И это шакалье наверняка что-то слышало о Тинатин, а если не шакалье — то стервятники из конкурирующих СМИ, таких приятелей у Лоры тоже навалом. На моей стороне только невнятный хромоножка Жан-Луи и мертвый фотограф Макаров.

Выращивание алмазов из углеводов покойника.

Такие вещи тоже практикуются наряду с отправкой праха на околоземную орбиту, его развеиванием над побережьем Островов Зеленого Мыса, а также втягиванием остатков через нос, кокаиновая техника — впирает не по-детски, особенно если ты не католик. И не любитель рыбной ловли в устье Амазонки.

Лора покидает меня: у меня уйма работы, милый, к тому же нужно продезинфицироваться после твоих грязных лап; я еще несколько минут толкусь у распахнутых дверей кабинок, мы все больше становимся похожи на тайных любовников, вот и Яночка нас застукала. Кабинки женского туалета обклеены рекламными постерами: Nike, Reebok, колготки «OMSA», TALEON CLUB, зал игровых автоматов, CRAZY FROOT, пиво за счет заведения,

ФЛОРАНС:

Букеты

Оформление интерьеров

Подарки

Доставка

«Барабу-кафе», открыты вакансии!

«Сон Зигмунда», театральный перформанс по работе З. Фрейда «Толкование сновидений», Totale Theater Kupferblum (Австрия).

Как я мог пропустить такое!.. Тем более что в театре последний раз я был лет семь назад.

И то лишь потому, что спутал вход, нечетную сторону улицы и саму улицу.

Частные объявления на фоне унитаза тоже выглядят впечатляюще, крик души внештатников и рекламных агентов:

«Help! Жажду сменить пол, но по натуре очень стеснительный. Please! Оставьте адреса известных вам клиник, где делают подобные операции. Писать сюда и, если можно, анонимно. Аноним».

«Люблю свою собаку, особенно когда она по своей инициативе гадит под дверь соседям, которых не люблю. Вот».

«Продаю пояс шахида, б/у, в хорошем состоянии. С чулками».

«Минет. Дорого. Апартаменты».

…До обеда я шарю по Интернету в поисках сведений об Илье Макарове, фотографе. Его имя всплывает сразу на трех сайтах:

FOTO.RU

PAPARAZZI

PEOPLE & INSECTS

«Люди и насекомые». Там обнаруживается уже знакомая мне задокументированная страсть богомолов, спаривающиеся бабочки, есть и кое-что новенькое, но тоже спаривающееся: божьи коровки, лесные клопы, стрекозы на бамбуковом стебле, единственный снимок вне insects-эроса — дохлый жук в пустом бокале для бренди. Даты жизни фотографа: 1970–2003, никаких сведений о датах жизни самца-богомола не приведено. На сайте «Paparazzi» Макаров представлен гораздо скуднее, всего-то одна лихая хреновина: Папа Римский, лапающий за грудь Чиччолину, в жизни не приходилось наблюдать такого искусного фотомонтажа!.. Подписи к нему, неизвестно кем оставленные:

«Свят, свят, свят!»

«Я знал, знал, что он старый греховодник! И куда только смотрит Матерь Божья?! В отстой!»

«Трепещите, халдеи! Ище польска не сгинела!»

«А правда, что папа — перекрашенный афроамериканец?»

«Хочу такую же грудь! Хочу!!!»

«Ха-ха, видела то же самое, но с Усамой бен Ладеном и Маргарет Тэтчер! В мемориез!»

Серия пейзажей на «Foto ru», Альпы — скорее всего? австрийские, те самые, которые убили его, серия со швейцарскими сырами, серия с парижскими клошарами, Рождество в Ганновере, портовые склады (режимная съемка) — и никаких следов Тинатин. Вместо них я нахожу отпечаток подошвы «Кларксов» Жан-Луи: фотография чертовой статуэтки с каминной полки, юноша с флейтой, девушка у клавесина, пальцев у обоих на три больше, чем в реальности, виден и край камина, и один из снимков в рамке. Значит, покойничек, специалист по макросъемке, бывал в гостях у старины Лу. Наверняка его принимали гораздо лучше, чем меня, и — при определенных обстоятельствах — он мог сунуть нос в кладовку. И увидеть там такое, чего не увидел я. И даже сфотографировать. Но не это волнует меня, совсем не это.

Снимок.

Снимок на снимке.

Я увеличиваю его на мониторе, чтобы получше рассмотреть. Ухватить фото полностью мешает фарфоровая головка девушки, украшенная париком «помпадур», и кто только их придумал? да и фокус размыт. И тем не менее стена с окном вполне узнаваема, я хорошо ее запомнил. Стена с одиноким окном, за ним ничего нет, кроме черноты. Так, по крайней мере, снимок выглядел сегодня ночью. Но то, что я вижу на экране монитора…

В окне хорошо просматривается чей-то силуэт.

Я не могу определить, мужской он или женский, но то, что он там, не вызывает никаких сомнений. Пошло все к черту, дыши глубже, бэбик!.. Заморачиваться еще и этим себе дороже, снимок наверняка из разряда интернет-приколов, по типу богохульного выпада против Иоанна Павла Второго. Конечно, чернота за окном устраивала меня гораздо больше, футболка Лоры с надписью «J’embrasse Pas» примерно такого же цвета.

Какое-то время я пытаюсь сосредоточиться на психоанализе скудоумной молодежной комедии «Добейся успеха». История жизнерадостных идиотов из группы поддержки футбольной команды, вопрос: стоило ли истреблять бизонов и сокращать популяцию индейцев навахо, чтобы в результате прийти к популяции потнючих подмышек?.. Политкорректная гимнастическая тухлятина, лучше уж купить абонемент на японских барабанщиков, лучше уж с утра до вечера пялиться на китайских летающих воинов, тут Лора права.

Лора.

«J’embrasse Pas».

«Загляни в наш чат «J’embrasse Pas» и ты узнаешь такое, что навсегда изменит твою жизнь. Ты уже никогда не будешь прежним. Если в твоей жизни произошло что-то важное — загляни!!!»

Лорины штучки, я почти уверен в этом, — ):-)’embrasse pas, она не только оставляет дверь открытой настежь — она кладет ключ под коврик. На всякий случай. Лорины штучки, но сомнения все еще остаются, шляться по чатам в поисках сомнительных виртуальных развлечений — это скорее в духе Пи и еще десятка редакционных мудозвонов, прибившихся к журналу только потому, что доступ в Интернет здесь неограничен. Интернет-сообщества, в которых они состоят:

русский нудист;

русский хэллоуин;

татуировки, пирсинг и шрамирование;

женщины и секс-меньшинства в политике;

клуб бойцовых рыбок;

Масяня и ее друзья;

Чикатило и его друзья;

голливудские боги;

крокодильи фермы;

автостопом по Центральной Азии.

Представить себе Лору, живо интересующуюся крокодильими фермами, я не в состоянии.

Как не в состоянии представить ее трущей собственный клитор в каком-нибудь sexy-чате. Для того чтобы войти в «J’embrassePas», необходимо зарегистрироваться.

Логин: lost a girl (я выбираю самый незамысловатый, но соответствующий моменту ник «потерял девушку», я действительно потерял Тинатин, надежда найти ее призрачна, интересно, что по этому поводу думает Лора?)

Пароль: * * ** * **

Добро пожаловать, lost a girl, заходи!

Черный фон — такой же, как чернота в окне на снимке, такой же, как футболка Лоры, ты можешь воспользоваться смайликами, lost a girl, — :-), — ):-), — ):-):-).

Не густо.

Некоторое время я вижу собственный ник, болтающийся в полном одиночестве. Чат «J’embrasse Pas» бешеной популярностью не пользуется, ни одна тварь не почтила его своим вниманием, кроме заполошного бэбика из журнала «Полный дзэн». Дурь какая-то. Ты приходишь на свидание вслепую, но вместо цыпочки с незабудкой в петлице обнаруживаешь пятерых свидетелей Иеговы с кружками для пожертвований. Их сменяют адепты Рона Хаббарда с плакатом: «К Богу — через дианетику!», затем шпалоукладчики в апельсиновых жилетах, затем байкеры на «харлеях», затем все разом исчезают, а цыпочки все нет и нет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

21

Мучители Дженни (англ.).