Школа Ангелов. Приключения Ива

Виктория Пилипцевич, 2010

Книга обо мне. Написана она простым языком, по-нашенски, без магических заворотов и детективных прикрас. Здесь моя жизнь. Скромная небесная, немного земная, чутка в аду… Ах да, забыл сказать… Зовут меня Ив. Я ангел. И, поверьте, это отнюдь не относится к моему характеру. Просто предки у меня из той же серии. Весёлого прочтения и хорошего настроения, уважаемый читатель.

Часть 2. Ив на задании

Дом, милый дом

— Мам, ты дома?

Аккуратненько открыл дверь: мама не любит, когда дверью стучат. В прихожей разулся. Свобода для ног! Какое счастье. Посмотрел на ботиночки: и как в них мои ножищи помещались? И ходил ведь в этом. Ладно, забыли. Прошёл в гостиную. Обычно мама хранит всякую вкуснятину на столе в вазе. Точно — суфле. Пару штучек на перекусить пойдёт. Прошёл в свою комнату. Снял исподнее. Тряпки выкинул в урну. Щёлкнул пальцами, появилась ванна с тёплой благоухающей водой. Блаженство.

— Поздравляю, молодой человек, — голос с неба меня застал в тот момент, когда я почти вылез из ванны. От неожиданности и испуга я нырнул обратно в воду.

— Привет, пап, — у него определённо талант выбирать самое неподходящее время.

— Наслышан о твоей практике, — да уж, хорошо на небо поставлена система оповещения, — сейчас домывайся, одевайся, а вечером поговорим.

— Хорошо, папа.

Вот за что папу уважаю, так это за немногословие. У него талант выбирать коротенькие фразы, оформить их как приказ, который не выполнить нельзя.

Вылез, обсох, оделся. Услышал, как кто-то завозился в гостиной. Решил посмотреть — оказалось, мама. Увидев меня, она обрадовалась, подошла, обняла. Спросила, хочу ли есть. О чём речь! От такого никогда не отказывался. Поели. Я с удовольствием вкушал яства. Мой желудок радовался нормальному вкусу пищи. А в голове крутилась одна мысль: завтра свидание с Марьяночкой, а я даже не знал, как себя на нём вести. Мама всё это время рассказывала, как они с папой волновались. Как она ночь не спала, извелась вся. При этом подкладывала мне на тарелку то, что считала самым вкусным. Я ел, поддакивал, охал, но сам всё думал о дочке декана.

— Мам, а как себя папа на первом вашем свидании вёл?

Спросил я маму, когда она замолчала, чтобы перевести дух. Этот вопрос её поставил в тупик. Она собралась было обидеться на мою бестактность, но потом что-то вспомнила и призадумалась.

— Мы познакомились на одной вечеринке, он был пьян и начал ко мне приставать. Всё звал потанцевать, а сам на ногах чуть держался. Его друзья поддерживали, чтоб не упал. А он их отпихивал и ко мне руки тянул, — Мама заулыбалась, вспоминая тот случай, — я тогда его обозвала на чём свет стоит и ушла. Наутро он протрезвел и пришёл извинения просить. Как сейчас помню: стоит под деревом возле нашего дома, такой беззащитный, за голову держится, так как опохмел явно был недостаточный.

Мама всегда была очень высокого мнения о папе, ценила в нём добросердечие и умеренность…

— Долго подойти к двери дома не решался. А его друзья за углом напротив притаились и ему знаки всё делали, мол, иди же, чего ждёшь. Я с сестрой тогда ещё на уборку в комнате поспорила, решится или нет. Решился, от дерева оттолкнулся, подошёл к двери, постучал. Я не захотела ему открывать, а сестра сказала, что это не её дело, и тоже никуда не двинулась. Он постоял-постоял, плюнул и пошёл с дружками добираться.

— Так вы что, сразу после этого поженились? — мне как-то мамин рассказ не показался романтичным.

— Нет, мы потом ещё несколько раз виделись, каждый раз переругивались. А как-то сидели в опере вместе, так получилось. Что шло, не помню, но мы разговорились, даже поспорили, но как-то беззлобно. А потом он домой меня проводил. И пошло-поехало. Даже не знаю, как получилось, что мы встречаться стали. А как таковых свиданий и не было. Просто встречались, были вместе.

— Выходит, опыта у вас с папой с гулькин нос. Не помощники вы мне, — я не заметил, как с расстройства сказал всё это вслух.

— В чём тебе помощь нужна?

Встрепенулась мама, превратившись в слух. Я трижды выругал себя за длинный язык. Но деваться некуда, да и папе всё равно донесут, с кем я и где. Так что рассказал про Марьяночку, но будто сам назначил встречу. Хорошо, ума хватило не выдать наш договор с деканом.

Мама пообещала папу попросить, чтоб он мне всё как надо объяснил. А для верности она ещё и с подругами поговорит. В общем, мне уже к вечеру была обещана полная информация, как обхаживать девочек на первом свидании так, чтоб гарантированно на 100% Марьяне понравиться. Мама спросила, может, кого из знакомых прислать для экспериментального закрепления теории. Я в вежливой форме отказался. Ну почему мне досталась такая деятельная мама? Я уже искренне сожалел о том, что раскрыл рот. Но сделанного не воротишь. Поблагодарил маму за заботу, отправился на улицу. Вечер мне предстоял насыщенный, а я уже дня два ничего не пил. В смысле не выпил. Ну, вы поняли.

Марьяночка

Прогулка по злачным местам неба была не очень радостной: мои друзья всё ещё на практике. Так что пить было не с кем, а в одиночку — я не алкаш. Походил, побродил, поскучал. Как не хотелось, но возвращаться домой пришлось в дупель трезвым.

Разговор с папой был весьма содержательным. Естественно, получил нагоняй за то, что представился Валерию Игоревичу. Но в целом папа не зверствовал, даже в конце моего повествования похвалил, что не растерялся. Посмеялся с Валерика, пообещал помочь в его трудоустройстве. Я был немного горд собой. Уточнил насчёт Марьяночки. Но папа меня разочаровал, заявив, что он верный семьянин, а потому ничего толкового посоветовать не может. При этом он как-то странно, исподтишка посматривал на маму, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Я невольно подумал, что он врёт. Нагло врёт. И, скорее всего, помог бы мне хорошими советами, если б мама не навострила ушки. Я его, конечно, понимаю — скандал с женой, узнавшей о гулях, вещь неприятная. Но ради счастья сына мог бы потерпеть.

Папа почувствовал, что дело пахнет жареным, вспомнил про какие-то важные дела и аккуратненько смотался. Мама дала совет быть естественным и вести себя культурно. Никогда не умел последнего. А, значит, если попытаться второе исполнить, то первого не получится. Но маму поблагодарил за заботу.

Пошёл в свою комнату, разделся, лёг спать. Долго ворочался. В голове прокручивались сцены последних двух дней. Потом мысли переключились на Марьяночку.

Я вдруг понял, что панически боюсь встречи с ней. Марьяночка не только красавица, каких поискать. Она ещё и с язычком, острым как бритва. С её язвительностью я уже через день буду позором № 1. Возникла идея отказаться, не пойти. А и пусть себе постоит, подождёт меня.

А я вот возьму и не приду. Вот смеху-то будет. Декан, интересно, стерпит такое? Скорее всего, да. А вот эта стервочка вряд ли. Интересно, а что она придумает мне в отместку? Что-нибудь наверняка оригинальное и супернеприятное. Позорное клеймо мне она приклеит в случае неявки однозначно.

Может, прийти и как-нибудь с ней договориться? Например, положением папы пошантажировать? Она не дура — поймёт. Я только сейчас осознал, какой сам дурак, что согласился с деканом. Нужно было гордо отказать ему — ещё бы и героем посчитали. А теперь мучайся сомнением.

Ещё покрутился немного, прикинул, что шансов договориться с Марьяночкой довольно много. Успокоился и заснул. Проснулся поздно. По мобиле пришло сообщение, что свидание будет под райским древом, когда его макушки коснётся солнце.

Неплохо, у меня ещё часа 2 на сборы. Умылся, вычистил ауру и нимб (нужно быть во всеоружии в предстоящей схватке). Поел, отбиваясь от маминого желания перекормить меня. Вычесал волосы, мама порывалась сделать лаковую укладку — с трудом, но увернулся.

Оделся под мамины причитания. Вышел из дома уже порядком взвинченный. Мама, откровенно говоря, за два часа меня достала. По пути к райскому дереву матерился и выговаривал всё то, что маме сказать хотелось, но пришлось держать в себе.

Стал под древом, продолжая переругиваться с воображаемым маминым прототипом.

— Ты это обо мне? — уверенный женский голос с лёгкой хрипотцой прервал меня на самом завёрнутом ругательстве.

— Будешь меня доставать, и тебе повторю то же самое, — я только-только начал выигрывать выдуманную словесную перепалку с мамой, а тут меня прервали!

— Хам, — тот же голос. Вот же дура, чего трогает: я весь на взводе. Я бросил яростный взгляд на…

— А, это ты… — тепла и нежности в моём голосе, как вы понимаете, не было.

— Здравствуй, — Марьяночка выглядела растерянной.

— Привет, — я тоже вспомнил про правила культурного поведения, — пойдём, что ли, прогуляемся.

Я уверенно зашагал по аллее. Марьяночка молча пристроилась за мной хвостиком. Шли так довольно долго. Я успокаивался, а что она думала, я не знаю. Мне нужно было для полного успокоения выпить нектарчику в баре.

— Чего-нибудь выпить хочешь? — спросил у Марьяночки. Та помотала головой, отказываясь. — А перекусить? — в ответ молчаливое пожатие плеч. — Пойдём в одно место, там можно в тишине и покое выпить и закусить.

Пока ждали выполнения заказа, я рассматривал Марьяночку. Нагло так, уверенно. Она чувствовала себя неловко, помалкивала. Оказывается, ничего страшного в ней и нет. Нормальная такая, обычная.

Принесли заказ. Я сразу приложился к нектару. Стало значительно лучше. Марьяночка тоже попросила себе нектару. Грациозно поднесла бокал к губам, сделала несколько маленьких глоточков. Порозовела, улыбнулась. Почувствовала себя комфортнее, расслабилась. Улыбка у неё из робкой постепенно превратилась в злорадно хитрющую. Хммм, зря я ей налил. Теперь неуютно было мне.

— А ты ничего парниша, — ну вот, сглазил, передо мной сидела матёрая стерва и нагло меня рассматривала оценивающим взглядом, — не хлипкий.

— И ты ничего, даже симпатичная… — терять особо нечего, будем отвечать ей её же монетой, а потому нагло добавил, — моментами.

— Странно, но мне о тебе рассказывали как о пустомеле, скандалисте и трусе, — она не собиралась меня жалеть. Что ж, поиграем и в эту игру. Хотя она права — раньше я бы прикусил язычок. А сейчас что-то менялось во мне. Захотелось обломать её, поставить на место. И очень хотелось выглядеть в её глазах лучше, увереннее, сильнее.

— А ты своим глазам уже не доверяешь?

— Бойкий, — она налила новую порцию нектара себе в бокал и уже без должной грации опрокинула в себя.

— Не пей слишком много, а то мне тебя ещё папе под роспись сдавать, — я вытащил из её рук бокал, отставил его в сторону, так чтоб она не дотянулась.

— Хам, — надула губки и отвернулась. Я молча налил себе, поводил вилкой в тарелке, выудил кусок мяса поприятнее, съел. Запил, начал ковырять в зубах, — чего молчишь?

— А о чём говорить? — ну, правда, вы мне скажите, о чём с ней разговаривать? Не качество же нектара обсуждать? Что она в нём понимает — с двух бокалов разморило. Явно пьёт раз в год, и то под строгим надзором родителей.

— Ты меня на свидание пригласил, а сам не знаешь, о чём разговаривать? — кошечка выпустила коготки.

— Хочешь, расскажу, какая ты красивая? — мне и правда сейчас вот такая разъярённая она очень даже нравилась.

Она насупилась, но, судя по блеску в глазах, я попал в точку. Чтоб сказать такого умного и приятного, но при этом не схамить?

— У тебя красивые глаза, — начал я хвалебную оду, — и фигурка хорошая. Не то что у меня на Земле.

— У тебя? — я поставил её в тупик.

— Да, у меня, — и тут на меня нашло красноречие. Я рассказывал о моих похождениях во время практики. Она смеялась, прерывала меня, заставляя пересказать по нескольку раз наиболее запоминающиеся моменты. Каким-то чудом бокал с нектаром опять оказался в её руках. Я, если честно, не помню, сколько раз его наполнял, но к концу моего рассказа Марьяночка была прилично «навеселе». Момент расставания с Валерием Игоревичем она озвучила горючими слезами. И я понял, что нужно выползать из-за стола и переносить её на руки любящего декана.

Шли домой далеко за полночь. Прогулка на свежем воздухе немного отрезвила мою подругу. Возле порога она меня поблагодарила за вечер и предложила при желании повторить. Сказал — договоримся позже.

Домой я шёл, сам не веря в то, что пережил этот день.

Доля геройская

Несмотря на то что время было позднее, мама терпеливо ждала меня у входа в дом. Я махнул ей головой, но не сказал ни слова, боясь, что она по запаху определит количество выпитого.

Мама уточнила, голоден ли я. Помотал головой, плотно сжав губы. Спросила, как я провёл вечер. Я пожал плечами. Ой, как хотелось дышать! Ускорил шаг в надежде, что мама отстанет. Увы. Почти бегом добрался до своей комнаты, сквозь зубы процедил «всё завтра» и закрыл перед мамой дверь. Она расплакалась. Ну, как так можно! Шантаж в самой жестокой форме!

— Мам, — через дверь можно было говорить в полный голос, не боясь завтрашнего нагоняя от отца за пьянку, — я завтра всё расскажу. А сейчас очень устал, хочу спать. Не обижайся, ладно? Я правда сейчас не в состоянии толком что-то рассказать.

Всхлипывания стали тише.

— Я понимаю, что ты волновалась за меня, не спала. Всё прошло нормально. Но я с ног валюсь. И ты устала. Давай спать.

— Ты меня не обманываешь? — хоть плакать перестала, и то хорошо.

— Я говорю правду, — я уже разделся и завалился в кровать.

— Хорошо, завтра поговорим. Спи.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Мама ушла. Ура! А сейчас отдых.

Утром мобила оповестила о возвращении моих друзей — Валика и Норика. Договорились встретиться через час. Обещали рассказать о том, как и что у них прошло. Увы, я прилично опоздал: мама у меня выпытывала детали по встрече с Марьяночкой. Сложно было всё рассказать, не вспоминая о нектаре. Вкратце получилось: был культурным, обходительным, как ты учила; сумел произвести неизгладимое впечатление, договорились встретиться ещё раз. В конце концов, мама сделала умный вывод о том, что я девушке понравился. Похвалила за то, что был послушным мальчиком и последовал её совету. И т.д. и т.п.

— Ты чего так долго? — кореша прилично уже остаканились.

— Ай, с мамой разговаривал. Выпить есть что или всё вылакали без меня?

Мне нужно было опохмелиться. Интересно, а как там Марьяночка? Наверное, несладко. Раздался сигнал в мобиле.

— Привет… Я нормально, а ты как?… Ой, нет, не могу, Марьяночка, извини. Я с друзьями сижу… Только с практики вернулись… Я понимаю, но давай в другой раз… Папе привет… Хорошо, сегодня вечером… Я уже сказал, что согласен… МАРЬЯНОЧКА! СЕЙЧАС НЕ МОГУ!… Я не кричу… Не плачь… Договорились… Приду… Пока, — я на всякий отключил мобилу.

Друзья смотрели на меня не мигая.

— Ты это с кем только что говорил? — Норик даже отошёл от своей привычки коверкать слова.

— С Марьяночкой. Так, выпить есть? — можно подумать, они не знают её.

— С дочкой декана? — опять Норик. Вот непонятливый.

— Можно подумать, у нас ещё какие-то Марьяночки есть.

Голова раскалывается, а он про ерунду какую-то второй раз спрашивает. Плюнул на эти статуи, сам нашёл что глотнуть. Стало легче.

— А чего это она тебе звонила? — Валик включился в допрос.

— Просила заглянуть к ней в гости. Да вы и сами всё слышали. Договорились на вечер.

— А, так это она, наверное, по поручению папочки, — улыбнулись оба, — и что на этот раз учудил, что декан тебя домой к себе вызывает?

— Нет, она сказала, что родители куда-то уматывают, дом свободен. Можно собраться, поговорить. То да сё, — я зевнул. Вроде выспался, странно, — как у вас практика прошла, лучше расскажите.

— Да поскучнее твоей. Ты лучше расскажи, что учудил такого.

Валик и Норик были полны внимания. Они жаждали сенсации. И я им рассказал про наш поход в бар. Немного приукрасил, так чуть-чуть, для красивого словца и сохранения стиля. И понял — с этой минуты я их кумир!

Дальше повествование о нашей посиделке не столь интересно. Я о нём умолчу. Что было в доме декана — обозначу в двух словах. Встретились, снова прилично выпили, потом мне пришлось слушать всхлипывания Марьяночки о том, какие все вокруг сво… Терпел сколько мог, распрощался и ушёл. Наутро выслушал по мобиле оду в честь моей невероятной культурности в исполнении Марьяночки. Как я понял, суть культуры моей заключалась в том, что я к ней не приставал, а ведь мог, пользуясь её подпитием. Хмм, трезвая она ничего, а как выпьет — одно желание — от неё смотаться куда подальше. Я, конечно, этого не сказал, но поохал, что да, действительно, родители хорошо воспитали. В итоге распрощались довольные друг другом.

В последующие дни я пару раз появился во ВША. Не подумайте ничего плохого: не учиться я туда приходил, честно. Просто от нечего делать прошёлся знакомыми коридорами. Меня заметила Марьяночка, повисла на моей руке и дала понять всем окружающим, что это право у неё оспаривать себе дороже. Никто особо не спорил, но на меня так заглядывались, что первое время было неудобно. Друзья попытались завладеть моим вниманием и телом — но отбить у Марьяночки и то и другое оказалось делом сложным. Помогло обещание вечером встретиться. И только вдвоём, никого больше… Ушла…

Я начинал понимать, почему декан мне подсунул это «сокровище» в качестве взятки за ничегонеделание. А я, дурак, согласился. Короче, нагло воспользовались моей малолетней неопытностью. Использовали «вслепую».

Хотя следует отметить, что после столь явного интереса к моей персоне Марьяночки отношение студентов во ВША ко мне очень здорово изменилось. Первое, что бросалось в глаза, — меня слушали, за мной бегали, на меня молились. Второе — появились уважение и желание меня пригласить куда-нибудь на вечеринку. В карманах странным образом начали появляться записки довольно откровенного содержания. Судя по почерку — от девушек. Что ж, если за популярность нужно терпеть периодические прилипания доченьки декана — потерпим. Мы не гордые, мы практичные.

Работа! Снова работа!

День ото дня становилось скучнее и скучнее. Безделье откровенно утомило. Пару раз даже посидел на парах — не помогло. Однажды я маялся в саду нашей школы, спасаясь от дочери декана в тени деревьев и кустов. Надоела она мне.

Всё чаще начинал задумываться над несоответствием впечатления, построенного на внешнем восприятии и внутренней составляющей человека. Тяготил и тот факт, что воспользоваться открывшимися возможностями в плане общения Марьяночка мне не дала. Записки очень быстро исчезли. Девушки от меня отворачивались, шарахались, как от прокажённого. И чего она им устроила? Вот же стерва.

Друзьям я доставался с ТАКИМ боем, что они предпочитали мне скидывать сообщение и обходными путями уводить из дома.

Самое плохое было то, что родители в Марьяночке души не чаяли, и с их стороны помощи ждать не приходилось. Они сдавали меня с потрохами: где я, с кем я. Перестал сообщать маме, где собирались с друзьями. Так она по просьбе «этой душечки» звонила папеньке, а уж у него служба поиска поставлена на ура! И не было мне спасения…

Эти размышления о жизни были прерваны… Кем бы вы думали? Не угадали… Ко мне подошёл Максимыч. С извинениями за опоздание вручил мне отчёт. Хммм, он что не в курсе, что ВША я уже окончил? Похоже, что нет. Но сказал ему спасибо, взял распечатку и уставился в дерево напротив.

— Тебе нехорошо? — искренне заботясь, спросил Максимыч.

— Ай, — я не хотел ни о чём говорить. Мне было тоскливо. Как это объяснишь?

— Я вижу, что что-то не так, — Максимыч приземлился рядом на скамеечку, — расскажи, мне можно.

— Да? — я был искренне поражён его словами. — И почему это?

— Так ведь столько вместе пережили за последние дни. Почти сдружились.

Я слушал внимательно. И знаете, что самое интересное было в его речи? То, что он сам себе верил!

— Может, вы со мной сдружились, а я, простите, с вами — нет.

— Твоё бескультурье меня не огорчает, Ив. Ты всегда такой был, невоспитанный. Но вот твоё состояние и впрямь вызывает беспокойство. Знаешь, у меня сейчас несколько неотложных заданий. Увы, помочь тебе не смогу. Но, как только вернусь, обязательно!

Даже просиял. Эх, Максимыч, твоя жажда помощи окружающим и жертвенность просто удручают…

— А что за задания? — мне было до того тоскливо, что я даже поинтересовался этим.

— Два вполне обычных — молодые решили втайне от родителей связать себя узами Гименеи; одно немного странное, но на месте, может, понятнее будет.

Он поднялся, чтобы уходить. Но последняя фраза меня почему-то заинтересовала.

— А в чём странность?

— Да, на, сам прочти!

Он сунул мне в руки бланк официального запроса на ДД (доброе дело). Я открыл его, прочёл: «В посёлке Р. Иван Петрович Сереньков 1963 г. р. в ближайшее время должен быть спасён от самого себя. Выбор инструментов на ваше усмотрение. Главное — результат!»

— Ничего не понял, — честно признался я.

— Я тоже, — в тон мне произнёс Максимыч.

— Эх, жаль не мне оно, это задание, выпало. Вот хорошо было бы снова на Землю смотаться, делом заняться!

Я размечтался и не заметил, как у Максимыча загорелись в глазах опасные огоньки страстного желания… Ничего плохого только не подумайте — он хотел гораздо худшего… мне ПОМОЧЬ! Ой, мамочки! Ой, а ручонки так и тянутся ко мне! Блин, я ж, дурак, прочёл задание последним — если хлопнет сейчас — каюк мне! Ладошки моего незабываемого куратора соединились, пальчики соприкоснулись. Я зажмурился.

КОПЧИК! Сво… ты, Максимыч, за столько лет не научился нормально ангелов приземлять? Ещё раз сво… А для верности ещё три раза сво… Открыл глаза, осмотрелся. Должно быть, посёлок Р. Здравствуй, посёлочек. Покуралесим и тут, раз уж случай выпал. Чтоб я ещё раз с Максимычем о работе разговаривал? Да ни за что! Вот напомните мне мои слова, если вдруг нарушу обещание.

Вольная воля

На этот раз я был, как того и требуют инструкции, невидим и неосязаем. Проверил это быстро и просто — прошёл сквозь несколько домов, заглянул в десяток комнат, пошумел — попугал домочадцев. И за эти все шалости никто на меня не прикрикнул. А ведь не так уж всё и плохо. Можно поразвлечься, как планировал в прошлый раз.

Для начала осмотрелся. Посёлочек состоял из нескольких десятков одноэтажных домов. Часть из них была из дерева, часть — из кирпича. Парочка развалюх. С десяток сарайчиков. Красивые сады, цветнички, несколько огородиков. Цивильненько. Много собак… Последнее портило впечатление от отдыха. Эти зверушки реагировали на моё приближение или звонким лаем, или ластились к моим ногам. Т. е. обозначали моё присутствие, подрывая основы конспирации. Люди, правда, на это не реагировали, что успокаивало.

Чтоб такое сделать?

Тётенька идёт с авоськами. А мы ей камешек под ножки… Ап! Авоськи в разные стороны, она на коленочки упала, ручки раскинула! Вот умора. Ой, мальчик на велике — и ему камешек. Колёсики восьмёрочкой, локоточки и коленочки расквасил…

Смешно, но я повторился, вам не кажется? Надо быть профессионалом. А значит, в пакостях повторяться не стоит. Заглянем в дом какой-нибудь — там побольше вариантов будет.

Зашёл в ближайший. Пустая комната, снова пустая… О, а вот и экземпляр для творчества! Девушка за компьютером, явно в сети треплется. А мы сейчас проводочек от модемчика потянем. Ап! Связь прервалась, теперь на место поставим, чтоб она ничего не поняла. Расстроена. Ха! Набирает снова. Упрямая. Подождём. Теперь вспомним, что нам преподавали во ВША. Рученьки в системный блок и аккуратненько за схемочку потянули. Опаньки, сбойнул системничек. Теперь восстановление только после установки новых запчастей.

Ха-ха. Вот это практика! Вот это жизнь!

Ой, расплакалась. На кнопочку перезагрузки жмёт. Дурёха! На улицу иди, солнышком подыши, на воздух свежий полюбуйся. Ой, наоборот, но вы поняли. Здесь нам больше делать нечего. Пойдём дальше…

Ближайшие несколько часов я развлекался тем, что придумывал и воплощал в жизнь различные смешные ситуации. Народ начал кучковаться, перезваниваться, сообщая о моих творениях. Постепенно они пришли к выводу, что у них завёлся какой-то дух. Одни называли его «полтергейстом», другие — «барабашкой». Долго спорили, но к единому мнению так и не пришли. Захотелось перекусить.

Выбрал тот дом, в котором я заметил праздничный стол. Материализовал руки. Взял тарелку, пока народ поднимал очередной тост за именинника, наложил всякой вкусности на тарелку. Пристроился в уголке, с аппетитом всё это съел, полез за добавкой. Какой-то нахал чуть у меня из-под носа не увёл последнюю ножку вкуснющей курочки. Дал ему подзатыльник, подцепил вилкой желанный кусок. Добавил салатиков, разносолов. Хорошо я зашёл.

Решил немного выпить. Поискал глазами нектар — не нашёл. Присмотрелся к тому, чем набирались присутствующие. Какая-то прозрачная жидкость. Что ж, если они глотают это с удовольствием, почему бы и мне не попробовать. Взял фужер побольше, наполнил до краёв (чтоб дважды не ходить), вернулся на уже излюбленное место. Хрустнул огурчиком, глотнул жидкости…

К-хе! К-хе! К-хе! Воздуха! Дышать! Воды! Не помню, что из этого орал. Но вдруг стало невыносимо тихо. Огляделся. Народ замер кто в какой получилось позе. Смотрели кто куда. Фу, хоть это хорошо: меня, кажись, опять не заметили. Оставил тарелку и разбитый фужерчик на своих местах, тихонько ушёл с места приключения.

До вечера слонялся по посёлку, ещё чуток повредничал, оставляя о себе память на ближайшие недели-полторы. Присмотрел домик для ночёвки, залез с ногами на кровать, поворочался, покрутился. Решил, что, не поев, не усну. Сходил на кухню, в холодильнике отыскал всякой всячины, перекусил, успокоился. И, наконец, уснул. Ой, зря…

Опаньки

Сон меня поразил открывающимися перспективами на Земле. Начну с того, что сновидения нагло распихал мой отец и заявил: «Слушай внимательно, времени мало, не перебивай, запоминай. Ты влип в очень плохую историю. По Серенькову работает не только наша контора. Чтобы тебя не вычислили, я, как узнал, твою мобилу обрубил. Этот канал секретный, если смогу — ещё пару раз выйду на связь. Твоя задача — найти Митеньку. Наш постоянный резидент. Все вопросы задашь ему. Найдёшь его в том доме, где успел накуролесить. А сейчас уходи из этой комнаты. Не бойся…»

Связь прервалась в самый неожиданный момент. Меня пробил озноб, я проснулся и подскочил на кровати. Впервые в жизни я видел папу ТАКИМ обеспокоенным.

Я должен был идти. Только куда? В этом посёлке не осталось, наверное, ни одного дома, где бы я не отметился. Какая контора меня разыскивает? Что за ерунда?!

— Ну, и кто из вас, придурков, учудил всё это?

Странный шипящий голос за стенкой, в соседней комнате. Я прислушался, замер.

— Да, говорю тебе, не мы это, — тоже шипящий, но чуть больше в альт.

— А кто? — снова первый.

— Не знаю, но мы ж проверенные черти, сам знаешь, такую ерунду вытворять не будем. Это детские шалости какие-то.

— Это район боевых действий, здесь детей нет!

Судя по усиленным гласным, первый считает, что его держат за дурака.

— А я знаю, что никто из моих сегодня днём не выходил из укрытия. Мы конспирацию не нарушали. Тем более после известия о возможной высадке в посёлке агента противника. Наши разведчики сообщили, что послали одного из самых опытных ангелов. Так что, сам понимаешь, дурью, будоражащей людей, мои черти заниматься никак не будут. Им жизнь дорога.

— Так кто ж тогда весь этот кавардак устроил? Ты хоть представляешь, как у нас начальство сейчас всех дрючит? А со мной что будет? Я как им отчитаюсь? Что скажу? Вы хоть агента-то вычислили?

— Нет. Вечером всех отправил на прочёсывание местности, но пока не нашли. Специального чёрта отправил к Митеньковскому дому. Митенька — их постоянный агент на Земле в районе. Думаю, новый ангел там появится. Как только это случится — нам отсигналят.

— Хоть что-то. Но этот бедлам в домах жителей! Пусть несколько чертей изучат все случаи и найдут того придурка, который всё это навытворял. И мне его принесут, разделанного на кусочки…

Тут раздался звук мобилы. Я вздрогнул: уже подумал, что моя. Нет, пронесло.

— Да… Хорошо… Уже расследуем… Лучшие черти… Не волнуйтесь, всё сделаем… Так точно!… Пошли, кретин, на улицу. Сами присмотримся, шеф лютует…

Дальнейший разговор меня не касался. А вот первая часть очень заинтересовала. Думаю, разыскиваемый «придурок», он же «суперагент» — одно и то же лицо, т. е. моё… Судьбы же для этих моих ипостасей заготовили разные. Первого хотят порвать на кусочки, а второго… Хмм, кто-нибудь знает, что делают с пойманными врагами? Если я не выкручусь — узнаю на собственной шкуре. Жив останусь — вам расскажу, поделюсь трогательным жизненным опытом. Обещаю, только вы немного поволнуйтесь за меня. Мне не так страшно будет. Договорились?

Так, Ив, давай без паники. Соберись с мыслями. Ну, черти, ну и что? Ты их на лекциях на картинках рассматривал. Мама ещё ночами пугала, говорила, что ангелов черти живьём съедают… Нет, это бред, полнейший бред. Ив, не верь детским сказкам. Лучше подумай над тем, что у тебя есть в наличии?

Мобила и любая связь с нашими накрылась.

Ждать помощи от Митеньки бесполезно. Он сидит «под колпаком» и не шуршит. Почему папа только об этом не знает? И вообще, кто-нибудь понимает, что здесь происходит? Я — ни капельки.

Продолжаем инвентаризацию. Знаний — ноль. Хотя насколько я понимаю, ключевой фигурой является во всём этом некто Сереньков. С ним что-то в ближайшие дни случится. И я должен его спасти. Я выполняю задание — и могу быть спасён. Даже если боевые действия здесь продолжаются, меня это, по крайней мере, волновать не будет.

Пусть дальше действуют профессионалы. А я домой хочу. Надоела мне эта вольная воля.

Итак, план прост: 1) пытаюсь выжить любой ценой; 2) нахожу Серенькова, спасаю; 3) возвращаюсь домой и носа из-под маминой юбки не высовываю.

Хороший план? Супер. Хотя можно добавить ещё один пунктик относительно Максимыча. Его содержание вы, думаю, уже себе представили. Данный пунктик я выполню с не меньшим рвением, чем первый, уж поверьте.

Снова шум… Подорвался с кровати, поправил покрывало на постели и залез под кровать. Пыльно здесь, но это мелочи. Главное — живой!

В комнату через стену прошли два чёрта. Да, именно такими их и рисовали учебники: тёмные личности, рожки, хвост. Держатся напряжённо, явно переругались, только огрызаются. Голоса эти я уже слышал: они были в соседней комнате, когда я проснулся. Меня не заметили, прошли комнату насквозь. Повезло. Стараясь сильно не шевелиться, чтобы не поднять пыль, я устроился на ночёвку под кроватью. Без удобств, подушек и одеяла. Но это мелочи. Главное — выжить…

Падший ангел

Утро наступило не так скоро, как я того хотел. Вроде даже немного кимарнул перед восходом. Со всеми возможными предосторожностями передислоцировался с места ночёвки в туалет, потом в ванную комнату. Чертей не было. Залез в холодильник, пошуровал чутка, перекусил.

Дальнейшие мои действия в этом посёлке были вполне очевидны: нужно определить, в каком из домов обитает Иван Петрович. Так что в доме засиживаться не имело смысла — вышел на улицу. Заодно подумал, что в искомом доме наверняка находится круглосуточная засада. Там меня сразу вычислят. Нужно информацию собрать окольными путями. Плохо, что я о чертях ничего не знаю. Увы, не входили они в сферу моих скромных интересов. Было бы проще в выборе стратегии, а так приходится полагаться на удачу и метод «тыка наугад».

Моё внимание привлёк характерный шум, раздававшийся из ближайшего окна. Надо же, до сих пор гуляют! Вот же печень крепкая у людей. Решил, что особо ничего не потеряю, если загляну на огонёк. Протиснулся между гостями, дотянулся до стакана (фужеры кончились), налил вчерашней горячительной жидкости. Уж очень сильно хотелось узнать, чем таким новым народ надирается. По опыту зная, как она режет горло, сделал маленький глоток. Прислушался к организму — желудок принял, обрадованно сигнализируя разливающимся теплом по всему телу. Понравилось, глотнул ещё раз, потом ещё…

— Осторожнее, молодой человек. С непривычки может сильно в голову ударить.

Заботливый баритон сопровождался вытягиванием из моих рук стаканчика. Я посмотрел на этого нахала, плюнул ему в лицо и, пока он утирался, приложился к отвоёванной жидкости. Нахалов близнецов стало двое, причём оба тянули ко мне руки. Плюнул снова. В одного, кажется, попал! Меня прижали к стенке: правильно, их больше — они сильнее. Стакан отобрали, слегка придушили и со словами «рыпнешься — об стенку стукну» отнесли в соседнюю комнату… не открывая дверь, просто сквозь стенку. — «Наши», — подумал я, отключаясь.

Ощущение качки, как будто в лодке на волнах… Знаете, бывает вот так кинут на дно и забудут о тебе… Вот, и водичка из-за кормы попадает… в рот, в нос… Тьфу… Ап-ч-хи!!!! Тьфу… Вода лилась мне на лицо, холодная, противная. Что-то трясло за руки, хлопало по щекам.

— Да очнись ты! — снова по моим щекам. — Малолетний придурок, открывай глаза!

— Обзываться будешь — папе расскажу, — глаза открывать я не собирался, так как голова кружилась и подташнивало. А с открытыми глазами могло стать хуже.

— Живой, слава Богу.

Меня оставили в покое, и на том спасибо. Опять отключился. Пришёл в себя я часа через два-три. Был в комнате один. Лежал на кровати. Головокружение стало терпимым, но тошнило сильнее. Поднялся, по стеночке выбрался на улицу…

— Это тебе наказание за невоздержание в питье.

Уже поднадоевший баритон прокомментировал мои попытки прийти в себя. Спасибо, что не тряс. Но мог бы и посочувствовать. Когда тошнота прошла — меня подхватили под руки и проводили в дом. Знакомым путём — через стенку. Усадили за стол (гости ушли). Напоили солёным чем-то. Не сопротивлялся. Рассмотрел мучителя: высок, худощав, светловолосый, глаза голубые. Над головой — след от нимба, но самого диска нет. Одет так, как и все здесь, — в джинсы и рубашку.

— Ты ангел? — спросил, хотя это и так было понятно.

— Да, бывший.

— А такие бывают?

— Как видишь.

— Никогда не слышал.

Не то чтобы я не верил ему, просто странно это как-то. Если рождён ангелом, то и быть тебе им всю жизнь. Вот вы можете себе представить «бывшего китайца»? Я — нет.

— Нас много, бывших.

Сказал с такой тоской, что мне сердце защемило и снова желудок поджало. Выскочил на улицу… потом вернулся, сел.

— Пожуй это.

Мне в руки дали лимон. Съедим — ему виднее, что на опохмел нужно. Он старше, опытнее. Кривясь от кислоты, я попросил рачительного хозяина рассказать, что с ним случилось. Оказывается, он не смог выполнить задание на Земле: подопечный упал с лошади и умер. А по договору ему теперь нет возможности вернуться на небо. Вот ведь как бывает.

— Как к вам обращаться?

— Друзья-ангелы зовут меня Митенька.

— А вы с ними контактируете?

— Конечно, они иногда даже заглядывают ко мне. Как свободная минутка выпадает. Только всё реже это случается…

Снова тоска в голосе. Надо полагать, лет сто никто не вспоминал, не навещал. Митенька… О нём, кажется, папа говорил. Ок, воспользуемся данным источником информации.

— Скажите, а вы знаете что-нибудь о чертях?

— Знаю, один у меня даже живёт в подвале.

На его лице не было испуга. Значит, черти не так страшны, как мама расписывала.

— Вас это нисколько, похоже, не смущает.

— Да что смущаться-то? Чёрт как чёрт. Молоденький, закомплексованный. Если хочешь, познакомлю с ним. Хотя нет, не стоит. Ещё кому расскажет, что ангелов в посёлке стало больше, шум поднимет.

— Он специально за вами следит.

Меня начала злить откровенная безалаберность Митеньки. Я чётко помнил слова о боевых действиях. В посёлке готовилась какая-то серьёзная афера, и мне не хотелось в неё ввязываться.

— Я знаю, — снова беспечный ответ. Да он просто дурак, раз ничего не понимает.

— Как вы можете так относиться к серьёзным вещам? — в памяти ещё очень свежи были ночные страхи и лежания на полу.

— А как я должен относиться?

— Вам что совсем не страшно?

— Чего боятся? Самое страшное, что могло быть, со мной случилось. На небо я не вернусь никогда. Не ангел, не человек — я сейчас никто. Что хуже может быть? А черти? Да что в них страшного? Мелкие пакостники, корректировщики судьбы. Хотя тебе поостеречься их стоит — если они тебе в твоём задании помешают, мне компанию составишь. Узнаешь, что такое столетия изгнания. А в остальном они наивные, забитые системой создания. Мой, например, двое суток сидел без куска хлеба и глотка воды. Его на задание отправили по принципу «самообеспечение на месте по обстоятельствам». Сам знаешь, тоже на подножном корму бывал.

— Нормально я питаюсь, без обид.

— Так у тебя дурацких комплексов нет. А этот идейный, чужого не берёт.

Наличие таких принципов у чёрта меня рассмешило. Никогда сам от них не страдал.

— Я его выловил на кухне, когда он над кастрюлей плакал с вилкой в руках. Сжалился, накормил бедного и с собой еды дал, чтоб не голодным в холоде сидел. Теперь хоть есть с кем вечерами поболтать. Да, а ты здесь почему?

— По заданию.

— Интересно как, расскажи, может, помогу чем.

— Секретному.

Вот хоть режьте, ничего не хотелось говорить этому профану.

— Хоть имя скажи, объясню, в каком доме живёт.

— Сереньков, — всё равно выследит, если захочет. Деваться некуда.

— Сосед мой, дом направо от двери повернёшь, следующий по улице, — Митенька рукой махнул в нужном направлении.

— Спасибо. А скажите ещё, почему меня черти до сих пор не вычислили?

— Откуда ты вообще знаешь, что они в посёлке?

Наконец, первый толковый вопрос. Не удивительно, что ты, Митенька, задание завалил. С такими умственными способностями как тебе вообще кого-то доверили, не пойму. Пересказал подслушанный ночной разговор.

— Будь осторожен. Ты правильно поступил, что спрятался от них.

Он стал серьёзным. На лице отражались волнение и усиленное шевеление извилин. Но толкового совета я так и не услышал.

— Хоть скажите, чем конкретно мне черти помешать могут?

— Они умеют накидывать кокон, который блокирует твои способности. Ещё силой могут задавить. Скажем, к полу прижать, руки связать и прочее.

— А убить?

— Нет, этого не могут. Сильно повредить тоже. У нас договорённость с их конторой. Мы их не бьём, а они — нас. Табу. За всё время совместной деятельности на Земле ещё ни разу не нарушалось.

— Это радует и успокаивает.

— А в каком доме ты чертей видел?

Я объяснил. Митенька почесал затылок, улыбнулся чему-то, а потом заявил:

— Теперь понятно, почему Мироныч съехал. Всё жаловался на боли, странные шумы по ночам, тени. А я ещё подумал, что он навыдумывал это. Оказывается, нет. Нужно будет при случае извиниться.

Я не стал задерживаться, распрощался с Митенькой. Втихаря стащил бутылку прозрачной со стола.

По пути заглянул к Серенькову, понаблюдал за ним. Обычный человек, живёт одиноко. Немного расстроенный, имеет привычку бормотать себе под нос.

Чертей нигде не наблюдалось. На старую ночёвку возвращаться не стоило. Поэтому разместился здесь же. Выбрал уголок поукромнее: залез на печку, разгрёб бытовой мусор, залёг, решил ждать дальнейших событий. Надеюсь, меня чертям падший ангел не заложит. И очень надеюсь, что разберусь с этим заданием до завтрашней ночи.

Дело

Устроился, нужно отметить, неплохо. Пока хозяин выходил на улицу, успел перетащить на печку матрас и подушку. Достал заначку и маленькими глоточками начал сокращать ожидание. Кимарнул часок-другой.

Пару раз вышел на свежий воздух… Хорошо-то как! Придержал дверь подопечному, когда тот вносил какую-то коробку. Он поблагодарил почему-то за услугу не меня, а Бога. Вот и делай таким добро. Задумался над вечным вопросом несправедливости и чуть не рухнул, когда Сереньков с силой вырвал у меня из рук дверную ручку. Выматерились оба одновременно. Потом вспомнил, что он меня не видит, тоже поблагодарил Бога за заботу и отправился на печку.

Ближе к вечеру зазвонил телефон.

— Алло… Да… Я… Да пойми… Ну как ты можешь такое говорить?!… Нет, денег больше не будет… На этой неделе точно… Да, я помню, что у меня сын… И дочь… Да, я помню, сколько я тебе отдал в прошлый раз… Извини, больше не зарабатываю… Конечно, он лучше меня… Ты правильно сделала, что к нему ушла… С детьми можно будет встретиться?… Ты обещала… Понятно, маме привет…

Трубка была брошена на аппарат. Несколько матерных слов женского рода сопровождали её полёт. Да, мужик, бывшие они такие… Правильно ты о них сказал… Сильно… Что-то тёмное промелькнуло из угла в угол. Или мне показалось? Снова телефонный звонок.

— Алло… Привет, да ничего, со своей поговорил… Ай, что у тебя нового?… Тьфу ты…

Иван Петрович подёргал шнур, подул в трубку. Судя по всему, звонок сорвался. Положил трубку. Снова мат, такой проникновенный, аж за душу прихватило. В знак солидарности я глотнул горяченькой. Х-р-шо то как!

Мой подопечный странными двоящимися зигзагами ходил по комнате, наводя в ней порядок. Не очень адекватным сознанием я замечал серые тени, маячившие за его спиной. Он поднял тарелки, видно, переставить хотел — пыль протереть… Споткнулся и разбил всё вдребезги. Хорошую ему подножку подставили. Я ещё глотнул.

Матерясь и жалуясь на жизнь, Иван Петрович взялся за веник и совок. Мусор благодаря грамотным манипуляциям чертей убегал от попыток его убрать. Хи-хи. Хорошие ребята, классно мужика доводят до грани. Упс, бросил совок. Плюнул на мусор. Включил телевизор. Симпатяга с рожками протиснул руку в проводку, коротнул её. Изображение, естественно, накрылось. Хммм. Мата уже не было.

Интересно, как часто они тут развлекаются? Судя по уверенным движениям — чуть ли не каждый вечер. Хэх, мужик, ты попал… Может, тоже покуролесить?

Оставил недопитую бутылку на краю печки. Слез. Почти уверенным шагом приблизился к Серенькову, опёрся о его плечо. Оттолкнул чёрта, который попытался закрыть обзор. С любопытством уставился на виток добротной верёвки и кусок мыла. Придержал узел, который никак не получался у Ивана Петровича. Благодарности даже не ожидал. Хотя было обидно: можно сказать со всей душой, готов помочь, а тут… Придержал табуреточку, чтоб не упал подопечный. Мы, ангелы, такие: всегда за плечом, всегда готовы услужить. Дал под зад чёрту, который шарил под ногами. Тот обиделся и побежал из дому — наверное, жаловаться. Кто-то нагло подхватил меня сзади, завалил на живот, прижал к полу.

— Рыпнешься, придушу… — нежные слова прозвучали над ухом.

Ха! Придурок забыл убрать ноги в сторону — как идиот расставил их, открыв интимное место для удара. Звезданул пяткой — классно получилось. Вот бывает так: чувствуешь, что сделал всё правильно, отточенное получилось движение и попало куда надо. Чёртик скукожился, схватился за причинное, глазки выпучил. Хвостиком засучил. Язычком пол вылизывать начал. Сам виноват. Нефиг подставляться.

Оперевшись о табуретку… извините, чуть не развернул… я встал. Отряхнулся. Поправил на шее бубнившего что-то Серенькова верёвочку, чтоб эстетичнее смотрелась. Доковылял до печки, прихватил бутылку. Глотнул, подошёл к бледно-розовому хозяину обители, предложил на посашок и для храбрости. Тот согласился. Приложился так неплохо… Мда, вылакал всё. А ведь там почти треть оставалась.

— Чего это я? — я тоже не знаю, чего это ты со мной не поделился. — Да неужто из-за этой ерунды в петлю полезу?

Сереньков снял верёвку с шеи, аккуратно опустился на пол, сел на табуретку.

— Спасибо, Боже, что вовремя в руки водки бутылку дал. Прояснил мозги.

И т. д. в том же духе. Не, ну вы слышали! Мои лавры опять кому-то достаются. Неблагодарная сво.. ты, Сереньков. Не буду тебя спасать. И гори оно гаром задание это ангельское. Пусть и всю жизнь придётся тут куковать. Вон, к Митеньке на постоялку определюсь. А и прямо сейчас пойду к нему. Нетвёрдой походкой, сквозь стенку…

Конец ознакомительного фрагмента.