Невинная соблазнительница

Виктория Паркер, 2013

Случайно застигнутая в двусмысленной ситуации с миллиардером Данте Витале, Ева Сен-Джордж рискует лишиться не только доброго имени, но и успешного бизнеса. В безвыходной ситуации Ева вынуждена согласиться на роль фиктивной невесты циничного бизнесмена…

A Reputation to Uphold

© 2013 by Victoria Parker

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Глава 1

Прижав телефон к уху, Ева Сент-Джордж безуспешно пыталась расслышать брата сквозь шум светского раута. Она надеялась, что потрескивание в трубке вызвано помехами на линии, а не завыванием пурги в занесенной снегом Швейцарии.

— Пожалуйста, Финн, только не сегодня. Черт! — Она пробиралась сквозь гудящий рой увешанных драгоценностями женщин и одетых в смокинги мужчин, представлявших деловую и финансовую элиту города. Спеша к выходу, Ева не сводила взгляда с высоких дубовых дверей самого престижного зала приемов Лондона. — Финн, подожди минуту.

Стены и потолок просторного помещения украшали шестиметровые баннеры с гирляндами хрустальных сердец — эмблемами фонда борьбы с раком груди, который поддерживали Ева и Финн. Раз в год брат и сестра в память о матери устраивали благотворительный бал для сбора пожертвований. В нынешнем году обстоятельства впервые разлучили их, и это приводило Еву в отчаяние.

Она толкнула ладонями тяжелые двери и вышла в вестибюль Королевского центра конференций.

— Теперь слушаю. Где ты?

— Прости, сестренка, мне очень жаль. В Швейцарии все аэропорты закрыты. Я обещал заплатить полмиллиона пилоту частного самолета, но ему не дают разрешения на взлет.

Ева закрыла глаза от пронзившей висок боли:

— О господи.

— Ты не растеряешься, я знаю.

Заметив кушетку в маленьком алькове, Ева без сил опустилась на нее:

— Финн, они ждут нас обоих. Я не смогу… — Она осеклась на полуслове и глубоко вздохнула. Конечно, сможет, хотя перспектива выступить с речью перед сотнями людей, втайне надеющихся, что «Дива» опозорится, ей совсем не нравилась. Оказавшись порознь в этот день, они словно бы предавали память матери. Однако меньше всего ей хотелось огорчить Финна или внушить ему чувство вины. — Ладно, не беспокойся. Я справлюсь.

— Уверен, — сказал он с некоторым сомнением в голосе. — В конце концов, тебе же удалось произвести впечатление на Пруденс Вест, будущую герцогиню Уилтширскую. Поздравляю, кстати.

Ева потерла виски, стараясь унять боль и переключиться на новую тему.

— Спасибо, Финни. Пруденс без ума от моих платьев.

— Неудивительно. Любой, у кого есть хоть капля вкуса, сразу увидит звездный почерк. Свадьба в Вестминстерском аббатстве? — Он сделал паузу и продолжил с восхищением: — Моя маленькая сестричка выходит на королевский уровень. Я горжусь тобой.

Ева улыбнулась и подумала, как соскучилась по нему. Финн был единственным здравомыслящим членом их семьи. Точнее, он мыслил настолько здраво, насколько это доступно профессиональному автогонщику.

Она облокотилась о прохладную стену:

— Спасибо, что веришь в меня. Надеюсь, в аббатстве соберется целая толпа аристократок, чтобы оценить мой дизайн. Потом я с удовольствием сяду придумывать модели, которые удовлетворят и их фантазии. Но когда еще придет это время… Отец тоже здесь — крутится среди стаи бывших жен, готовых убить друг друга. Честно, Финн, он даст сто очков Генриху Восьмому. По-моему, он уже пьян и выглядит полным дураком. Почему отец не может вести себя прилично хотя бы в этот день?

— Выше нос и не обращай внимания.

— Тебе легко говорить, — пожаловалась Ева и вздрогнула от неприятного предчувствия. — Я столько сил положила, чтобы добиться успеха, но, если сегодня что-то пойдет не так, мое лицо украсит страницы желтой прессы по всей стране.

— Послушай… — Финн перевел дыхание, и ее нервы натянулись до предела: дело плохо, если даже невозмутимый брат обеспокоен. — Я действительно переживаю, ведь этот день так много значит для тебя. Я отправил тебе…

Мимо прошла группа гостей, Ева отвернулась к стене. Перед глазами оказалась фреска с сюжетом Благовещения, которую она восприняла как хороший знак. Отправил — что?

— Он не будет навязываться, но поможет, если понадобиться.

«Мне не нужна помощь, за которую потом приходится дорого платить. Нет, спасибо».

Постойте-ка… Он? Сердце больно сжалось в груди.

— Кто он? Тебя не слышно.

— Я… попросил Витале… заменить меня.

Ангел на фреске перед глазами Евы мгновенно превратился в Люцифера с рогами и копытами.

— Данте? Никогда… Отзови его.

— Что значит — отзови? — с мрачным смешком спросил Финн. — Несмотря на скандальную репутацию, он не цепной пес, Ева.

— Как бы не так, — прошептала она, задыхаясь. Гормоны будто взбесились. — Грубый, надменный… зверь.

— Эй, он славный парень и ни разу не подвел меня. Данте не добился бы мирового признания, если бы мурлыкал как кот. Ты совсем не знаешь его.

Ева знала достаточно, но не собиралась делиться с Финном: зачем ей лишние вопросы. Она сделала несколько глубоких вдохов. Грудь вздымалась, рискуя выпасть из глубокого декольте шелкового платья цвета вишни. Ева прижала ладонь к животу, надеясь унять боль, но пальцы дрожали, а желудок крутило, как барабан стиральной машины на полных оборотах.

— Я думала, он в Сингапуре, обустраивает очередной дорогущий универмаг, как будто не хватает тех, что уже есть. — Брат не подозревал, что Ева пользовалась полученными от него сведениями о Данте Витале, чтобы надежно затаиться, если тот осчастливит Лондон своим визитом.

Невероятно. Сколько ей тогда было лет? Она отогнала непрошенные мысли.

— Он снова собирается… — В трубке затрещало, голос почти пропал. — У меня нет слов…

— Финн! Где ты? Господи, я готова убить тебя. Слышишь? Задушу собственными руками. Никогда не прощу…

Нелепая ложь, потому что Ева была готова простить брату все. А вот найдет ли она в себе силы помириться с Данте?

Связь оборвалась. Сам того не зная, Финн только что подлил масла в огонь. Закрыв глаза, Ева заставила себя дышать. Какой у нее был выбор — выстоять или рухнуть с высоты десятисантиметровых каблуков супермодных туфель, на радость папарацци? Ева еще раз напомнила себе, зачем она здесь. Конечно, она произнесет речь, даже если Финна не будет рядом. Она взрослая женщина, которая без посторонней помощи добилась успеха и только что подписала самый важный контракт в карьере. Ева не позволит ни пьяному отцу, ни его бывшим женам, ни Данте Витале стать свидетелями ее провала.

Ей потребовалось много лет, чтобы вернуться к жизни после трагической смерти матери. К счастью, время стерло следы прошлых ошибок. Больше ей не придется по утрам любоваться скандальными фотографиями на страницах таблоидов. Никогда. Отныне на страницах прессы будут красоваться только ее творения. Ева докажет всем, что представляет интерес не только как дочь знаменитостей — рок-звезды восьмидесятых и модного дизайнера.

Расправив плечи и гордо подняв подбородок, она вернулась в бальный зал, окунувшись в гул великосветских разговоров и атмосферу флирта. Не обращая внимания на призывные жесты отца, Ева направилась прямо к стойке бара и попросила бокал газированной воды. Она почти убедила себя, что справится.

Вдруг Еву словно молнией ударило — теплый мускусный аромат окутал ее словно кашемир. За спиной раздался завораживающий низкий голос с едва заметным итальянским акцентом.

Всплеск адреналина, легкое головокружение.

— Ты сегодня пай-девочка, правда, Ева?

Кожа покрылась мурашками. Ей стоило огромных усилий держаться прямо и вдыхать достаточно кислорода, чтобы не упасть в обморок.

— Событие заслуживает того, Данте, — сказала Ева, гордясь тем, что голос почти не дрогнул. «Отвечать ударом на удар».

С вежливой улыбкой, с трудом отрывая каблуки от пола, она заставила себя повернуться и обомлела. Дыхание сбилось, когда она встретила умный, проницательный взгляд глаз цвета жженого янтаря. Черты лица надменного итальянца отвечали высоким канонам классической мужской красоты, темные густые волосы волной падали на загорелый лоб. Ева нервно теребила ремешок сумки, заставляя себя отвести глаза от цинично изогнутого, чувственного рта. В юности она мечтала узнать вкус его поцелуев!

Красота Данте почти смертельна, думала она, оглядывая атлетическую фигуру, облаченную в безупречный, самый дорогой вечерний костюм. Ева облизнула губы:

— Какой приятный сюрприз.

— Не уверен, — сказал он, внимательно изучая ее лицо.

Ему не откажешь в наблюдательности. Мысль о том, что Данте догадывается о ее смятении, испугала Еву: с ним давно покончено, ее уже не интересует этот человек.

Ради справедливости приходилось признать, что его темный магнетизм действовал безотказно. Она не сомневалась, что каждая женщина в огромном зале с вожделением провожала итальянца глазами. Тем хуже для них. Однако над ней он больше не властен. Однажды ее невинное юное сердце было растоптано, и с тех пор Ева твердо усвоила разницу между сексуальным влечением и любовью. Ей не нужно ни того, ни другого, будь то Данте или другой мужчина.

Ева сжала в пальцах холодный хрусталь и приподняла бокал, приветствуя кого-то из бывших заказчиков.

— Послушай, не знаю, что Финн наговорил тебе, но я не нуждаюсь в суфлере. Я взрослая девочка. А ты иди-ка домой к очередной любовнице.

Широко известный деловой хваткой, финансовой прозорливостью и неутомимой страстью в постели, Данте был принципиальным любовником на одну ночь. Исключение составляла только его жена Наталия. Если Еве не изменяла память, она продержалась целых две недели — почти столько же, сколько одна из бывших пассий ее отца.

Самое страшное, что Ева когда-то была так безнадежно влюблена в него, что согласилась бы и на одну ночь. Но Данте предпочитал томных кареглазых брюнеток со смуглой кожей. Неудивительно, что он ни разу не взглянул в ее сторону до тех пор, пока она в прямом смысле не встала у него на пути. Но даже тогда…

Ева залилась краской, вспомнив нанесенную ей обиду.

— Извини, но мне надо общаться с гостями. — Она успела сделать два шага на негнущихся ногах, когда сильная рука обхватила ее талию и вернула на прежнее место.

Ева вздрогнула от непрошенного всплеска чувств. Данте тряхнул головой, откинув упавшую на глаза темную прядь. В глазах был приказ остановиться. Он заказал бармену порцию виски, удерживая Еву возле медного поручня в кольце рук. Как только пальцы тронули тонкий шелк платья, жар отхлынул от ее лица куда-то в низ живота.

— Твой наряд не слишком откровенен? Это благотворительный бал, а не ночная тусовка. — Данте залпом осушил рюмку и поставил ее на полированное красное дерево стойки.

— С моим платьем все в порядке. — Она была одета как монахиня по сравнению с тем, что обычно носили его подружки. — Зачем ты пришел, Данте? Добрые намерения Финна мне понятны, он не знал, что было между нами. — Она покачала головой. — Почему ты не отказался, тем более что не можешь вынести меня дольше пяти секунд?

Данте смерил ее долгим равнодушным взглядом, как будто бросил в лицо кубики льда из стакана.

— Я здесь только ради Финна, моего друга. Как ты справедливо заметила, у меня есть более интересные занятия, чем нянчиться с легкомысленной девчонкой. Но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я нарушу слово.

Ева на мгновение закрыла глаза:

— Люди взрослеют, меняются.

— Нет. — Он придвинулся чуть ближе, смущая Еву. — Особенно если фотографии этих людей способны парализовать город. — Только Данте мог с циничной усмешкой превратить комплимент в оскорбление. Он окинул ее многозначительным взглядом, и Ева прокляла свое согласие позировать для рекламы. — Из-за тебя на Пиккадили-Серкус образовалась дикая пробка. Тебе нравится, когда весь мир глазеет на твое тело?

— Это всего лишь рекламный плакат! — опешила Ева.

Данте только отмахнулся, а Ева вздохнула. Какой смысл спорить с человеком, который видит все в черно-белом цвете? Она промолчала, надеясь, что он отстанет.

— Иди домой, Данте. За мной не нужно присматривать.

— Сомневаюсь, — сказал он, кивая на ее бокал с газированной водой. — Хорошо еще, что не успела надраться.

Ева задохнулась. Неужели она была влюблена в этого человека?

— Ты живешь в прошлом и не знаешь меня.

— Неужели?

Одного слова, произнесенного с убийственной интонацией, достаточно, чтобы она поняла — он не имеет представления, чем она занимается. Последний год Данте провел в Сингапуре, до этого жил в Италии. Конечно, он встречался с Финном, но вряд ли расспрашивал о ней. Впрочем, с нее довольно инсинуаций. Ева уже открыла рот, чтобы рассказать о своем бутике и заказе от будущей герцогини…

Неожиданно Данте фыркнул, как норовистый конь.

— Чем же ты живешь, Ева? — Его глаза хищно блеснули, но голос звучал мягко и нежно. — Обеспечиваешь утренние газеты горячими сплетнями? Теперь, когда я вернулся в Лондон, интересно, чем меня завтра удивят заголовки?

Ева крепче вцепилась в сумочку и гордо подняла подбородок, готовая дать безжалостный отпор.

— Уверен, что Финн просил оказать мне именно такую поддержку? Осыпать оскорблениями, даже не зная, чем я занималась последние годы? Подорвать мою уверенность в себе, прежде чем я выйду к микрофону? Ну и ну! Обязательно расскажу брату, как ты справился с задачей. А теперь убери свои грязные руки и проваливай. Разве не так ты обычно расстаешься с женщинами?

Данте напрягся, чувствуя, как зачастил пульс, однако ему потребовалась всего секунда, чтобы убедить себя — боль в ее глазах ему только почудилась. Он опустил руки. На него повеяло эротичным ароматом духов, когда она повернулась с грацией балерины и двинулась прочь сквозь толпу безвкусно наряженных меценатов — вишневый фейерверк на фоне блеклых туалетов. Вероятно, роль организатора благотворительного вечера заставила Еву выбрать броский наряд. Данте отвел взгляд от сексуального изгиба ее бедер и заказал еще порцию виски. Ему казалось, что атмосфера в зале накалялась, готовая разразиться скандалом.

Черт возьми! Ева права: он не справился с миссией. Он должен был предложить Финну найти другого человека.

Красоту Евы называли безупречной, но он не мог согласиться. В прекрасных зеленых, как нежный мох, глазах под длинными ресницами таился порок. Как он ошибался, считая, что воспоминания больше не тревожат его! Он не забыл нежный вкус кожи с легким оттенком миндаля, наводившим на мысль о девичьей невинности. Но это была всего лишь опасная уловка. Не обманывали только эротичные изгибы ее великолепного тела. Его вдруг захлестнула горячая волна вожделения.

Ева Сент-Джордж. Своевольный ребенок. Несбыточная сексуальная фантазия любого мужчины с горячей кровью.

Он быстро опрокинул вторую порцию виски. Крепкий янтарный напиток обжег горло и обострил не дававшую покоя обиду. Ему не стоило трогать Еву. Данте не прощал женщинам только одного — отказа. Первым уходил он. Правило было нарушено только однажды. Сколько раз он твердил себе, что хотел лишь утешить Еву в ночь смерти ее матери, но рассудок почти изменил ему. Он был близок к тому, чтобы овладеть ею… прямо в беседке у бассейна.

Сегодня она снова испытывала боль. Он читал это в ее глазах. Что ни говори, Ева любила мать, ее горе было неподдельным. Вспомнив о Финне, он снова оглядел многолюдный зал. Надо забыть прошлое, выполнить обещание и уйти. В конце концов, он может вести себя вежливо хотя бы двадцать минут.

Оставив на стойке пятидесятифунтовый банкнот, Данте шагнул в толпу. Он быстро заметил Еву благодаря яркому платью. Ее тонкие пальцы сжимали бокал с шампанским, а просящие поцелуя губы соблазнительно улыбались очередному поклоннику.

«Ты не знаешь меня, — сказала она ему. — Люди меняются». Как бы не так! Пятнадцать лет он напрасно надеялся, умолял, просил Бога, чтобы его столь же своевольная мать образумилась. Поэтому, когда Финн начинал расхваливать любимую сестру, Данте быстро менял тему. Финн не мог быть объективным, а Данте не хотел лишать друга иллюзий.

Он двинулся через зал, рассекая нарядную толпу, минуя официантов в строгой черно-белой униформе, разносящих гостям канапе и напитки. Приглушенные звуки классической музыки немного сняли нервное напряжение. Когда Данте добрался до Евы, она в одиночестве сидела в кресле за большим столом. Он опустился в соседнее кресло, выхватил из ее пальцев бокал с шампанским и поставил на поднос проходящего мимо официанта.

— Это снова я.

Она резко повернула голову, локоны медового цвета рассыпались по обнаженным плечам.

— Ты что, не понимаешь намеков? Я в порядке. Ты… мне… не нужен.

Он лениво откинулся назад:

— Нет.

В ее глазах сверкнула злость, но она сразу взяла себя в руки, не желая устраивать сцену.

— Что ты вообще здесь делаешь? Мне говорили, ты целиком поглощен новым проектом в Сингапуре.

— Ерунда. Ничто не может захватить меня целиком.

Ева облокотилась на спинку кресла, грациозно сложив руки. Ее великолепная грудь приподнялась, давая возможность Данте любоваться нежными полушариями в глубоком вырезе платья. Если она хотела привлечь его внимание, ей это удалось.

— Как я могла забыть? — насмешливо протянула Ева. — Решила, что в бизнесе ты более постоянен.

Данте отвел глаза от ее груди:

— В Сингапуре я добился успеха: два универмага за двенадцать месяцев и роскошная торговая галерея.

— Но ты, похоже, разочарован. Этого мало?

— Мне всегда мало.

Теперь он нацелен на магазин в престижном Найтсбридже, который должен стать бриллиантом в короне торговой империи Витале. Данте мечтал о нем почти десять лет. Оставалось только доказать продавцу, что Данте — самый достойный покупатель. Но Якатани, упрямый японский бизнесмен, желал, чтобы магазин достался семейному человеку, а этот корабль уплыл уже четыре года назад под флагом измены.

В нем закипела прошлая обида, и Данте до боли жал пальцы в кулак. Увидев, что Ева заметила его жест, Данте разжал ладонь.

— Что дальше? Зачем ты вернулся в Лондон? — слегка нахмурила лоб Ева.

— Почему бы нет? — нарочито небрежно пожал плечами Данте.

— Должна быть причина, по лицу вижу.

Данте отвел глаза, уверенный, что Ева оставит тему, если он промолчит. Пауза затянулась. Данте всем существом старался противостоять эротическим вибрациям, исходившим от сидящей рядом женщины. Ему даже нравилось подавлять возбуждение, проверяя свою выдержку. Он принялся разглядывать роскошную вазу в центре стола. Раскрывшиеся бутоны белых роз были обернуты прозрачной фольгой, а стебли оплетены жемчужными нитями. Неожиданно он представил, как окутывает жемчугом обнаженное тело Евы, ее длинные ноги, бедра, горячее и влажное лоно… Никогда с ним такого не случалось. Щеки вспыхнули, ему показалось, что он застонал.

— Данте, ты не болен?

Он помедлил и лениво обернулся:

— Нет.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Данте опешил, вспоминая, когда последний раз кто-то посмел требовать от него ответа. Впрочем, от непредсказуемой Евы можно ожидать чего угодно. Он резко одернул манжеты, ярко сверкнули бриллиантовые запонки. Вряд ли Ева помешает его планам. Ее имя мелькало на страницах светских сплетен, а не в колонках деловых новостей, ко торые читали его клиенты. Надо же говорить о чем-то.

— Почему Лондон? — Он сделал эффектную паузу, желая больше заинтриговать, и наконец не без самодовольства произнес заветное слово: — «Хэмптонз».

— Не может быть! — выдохнула Ева.

Данте решил, что она имитирует интерес, как опытная соблазнительница. Тем не менее он гордо улыбнулся. Сделка уже почти состоялась. Скоро он станет владельцем.

— «Хэмптонз» — самая роскошная сеть магазинов, — восхищенно протянула Ева.

Данте не удивился ее реакции. Для женщин вроде Евы магазины подобны райскому саду, а шопинг может вызвать оргазм. Он почти физически ощутил ее обнаженное тело, изгибающееся, как лук, под его ласками, губами…

Громкий женский голос вторгся в сладкие грезы, Данте вздрогнул. Утомительная работа и долгое воздержание дают о себе знать. Ему необходимо срочно заняться сексом, и Ева здесь ни при чем.

— Дамы и господа! Прошу приветствовать соучредительницу нашего фонда — Еву Сент-Джордж.

Послышались аплодисменты. Данте увидел, как кровь отхлынула от щек Евы.

— Ева? Что с тобой? — забеспокоился он.

— Все нормально, — ответила Ева ровным голосом. Она снова, в который раз, ввела его в заблуждение.

— Не сомневаюсь. — Данте глянул на красивую распорядительницу, ожидавшую на подиуме. Если верить записке, которую та сунула ему в руку, сегодня вечером ему предлагается индивидуальное эротическое шоу. — Покажи им, Ева Сент-Джордж, принцесса прессы.

В этот момент она впервые открыто взглянула ему в лицо. В ее глазах сверкала неприязнь. Неужели она еще злится после того, как он просидел с ней рядом целых десять минут? Что ей надо?

Все гости ждали, наблюдая за ними.

— Все будет хорошо, — сказал он, впервые с удивлением заметив ее короткие неухоженные ногти. — Иди.

— Послушай, Данте, если я попрошу об одной-единственной вещи, ты сделаешь?

Он насторожился: женщины и услуги — рискованное сочетание. В жизни надежны только три вещи: собственность, власть, контроль.

— Проси.

— Уходи. Прямо сейчас. Пожалуйста.

* * *

Спускаясь на дрожащих ногах с подиума, Ева с трудом сохраняла видимость спокойствия. Она не представляла раньше, как можно в одно и тоже время плакать и смеяться, но теперь поняла. Все, что требовалось, — это выйти на сцену в полном одиночестве и перед сотнями людей излить душу.

Она справилась!

Слегка оглохшая от грома аплодисментов, она спустилась в зал, на ходу пожимая протянутые руки. Краем глаза увидела, что отец призывно машет ей. У нее возникло искушение подойти, но на нем висела Клэр — жена номер шесть. Ева сделала вид, что не заметила: не хотела, чтобы вздорная женщина испортила приподнятое настроение. Она направилась прямиком к тяжелым парчовым занавесям, скрывающим выход на террасу. Ева предпочла бы горячий душ и восемь часов сна, но о том, чтобы сразу уйти, не могло быть и речи. Придется ограничиться десятиминутной передышкой. Она пробралась сквозь толпу и выскользнула за дверь, плотно прикрыв ее за собой.

Еву окутал терпкий морозный воздух. Напряжение сразу спало. Она с облегчением подумала, что все закончилось, дело сделано. Большое достижение для девочки, которая всегда избегала большого скопления народа. Мама могла бы ею гордиться. Охватив себя руками, чтобы немного согреться, она подняла голову и замерла, любуясь алмазами звезд на темно-синем бархате небосклона. Выбрав самую яркую звезду, она произнесла слова, которые повторяла каждый год в эту ночь: «Мне не хватает тебя, мама. После стольких ошибок я двигаюсь вперед. Чего бы ни стоило, я стану такой, какой ты хотела меня видеть, клянусь».

Закрыв глаза, Ева мысленно вернулась в прошлое, когда мать учила ее аккуратными стежками пришивать жемчужины к плотному шелку, чтобы создать платье чьей-то мечты, наполнив его романтикой, красотой, любовью. Пускай ей самой суждено остаться сторонней наблюдательницей чужого счастья, но, по крайней мере, она унаследовала от матери талант и призвание.

Данте. Какое счастье, что он ушел. Она задрожала, вспоминая его взгляд, острый как нож…

— Ева.

Она стремительно повернулась, вскинув руки к груди, чтобы не выскочило сердце:

— Данте, почему ты здесь? Я же просила…

Он стоял в глубокой тени — напряженный, с мрачным лицом, сунув руки в карманы брюк.

— Назовем это компромиссом, ведь я дал слово Финну, что буду рядом, если понадоблюсь.

«Ты был нужен однажды, но предпочел уйти». С тех пор прошло пять лет, но в ее голове крутились все те же мысли: «Обними меня, ласкай, люби…»

— Мне никто не нужен. — Она не узнала свой голос, звучавший холодно и отчужденно.

Ни слова в ответ. Данте молча смотрел в сад, окутанный туманной дымкой, но окружавшая его аура опасности интриговала и возбуждала ее все сильнее. Наконец он повернулся, сделал шаг и приблизился почти вплотную. В темноте Ева не видела выражения лица, но жар его тела привел ее в смятение.

— Ты сказала хорошую речь, Ева, — произнес он с теплой искренностью в голосе, напомнив Еве человека, которого она знала когда-то. И которого больше не существовало. — Мама могла бы тобой гордиться.

«О господи! Главное — не расплакаться».

— Спасибо. — Голос сорвался против ее воли. Если он не уйдет сию же минуту, она за себя не ручается…

С тяжелым, долгим вздохом, как будто он все понимал, Данте обнял ее. Прошлое оттеснило настоящее. Без колебаний и сожалений Ева уткнулась лицом в его шею, вдыхая терпкий запах одеколона и наслаждаясь чувством защищенности в объятиях сильных рук. Его пальцы поглаживали обнаженную спину. Он молчал, но был рядом, когда она нуждалась в нем.

Нет — нет. Зачем он ей? Она обойдется без мужчин. Так было до сих пор и будет впредь. Они предают и уходят, доставляя только страдания и боль.

«Надо сейчас же вырваться», — приказала себе Ева, но там, где был леденящий холод, теперь щекотало ухо горячее дыхание Данте. Ее охватила дрожь. Игнорируя голос рассудка, Ева запустила пальцы в его густые волосы и прижалась теснее. Данте издал низкий стон, когда ее грудь уперлась в твердые мышцы, а сердце бешено стучало прямо в ребра. «Это неправильно, — думала Ева. — Я не нужна ему. Разве однажды он не проучил меня?»

Она слегка отстранилась. Ладони скользнули вниз вдоль атлетических плеч. Но, ощутив под пальцами рельефную мускулатуру великолепного тела, Ева уже не могла побороть вожделение. Она горела, словно в огне, желая продолжения…

Его губы совсем рядом — непреодолимое искушение дотронуться, почувствовать вкус. Возможно ли, что его поцелуй так же сладок, как когда-то? Ева коснулась уголка чувственного рта. Тело Данте напряглось, будто превратилось в сталь. В воздухе явственно слышался треск электрических разрядов. Тогда Ева поняла свою ошибку: его сексуальное притяжение за прошедшие годы выросло в сто раз, сделав Данте еще опаснее, чем она предполагала.

Словно прочитав мысли, Данте охватил руками ее талию так, что она едва не задохнулась, без усилий поднял над полом и прижал к себе. Она едва расслышала слова, которые он бормотал ей в ухо:

— Не можешь справиться с собой, Ева? Чего ты хочешь на этот раз? Одну ночь со мной? Или взять тебя прямо здесь?

Она решила, что ослышалась. Не может быть! Стыд и обида сдавили горло, но она произнесла с отчетливым презрением:

— Даже не мечтай, Данте.

Громкое покашливание за спиной подействовало как звон разбитого стекла. Данте разжал руки, Еву отбросило назад. Каменная кладка стены оцарапала спину.

Ее отец и Клэр стояли на ступенях и с садистским наслаждением наблюдали за ними.

— Что же здесь происходит? — промурлыкала Клэр.

Ева до боли сцепила пальцы. Что сказать? Данте стоял с каменным лицом. Он был в бешенстве.

— Я как раз спрашивала Ника, — с невинным выражением продолжала Клэр, глядя прямо на Еву — куда делся красавец мужчина? Хотела первой поздравить его.

Ева почувствовала, как Данте замер. Происходило что-то страшное и непонятное. Инстинкт подсказывал, что она попала в ловушку, которая вот-вот захлопнется.

— Поздравить? — переспросила она.

Холодные голубые глаза Клэр источали яд.

— Разве ты не знаешь? Данте помолвлен с моей школьной подругой Ребеккой Стэнфорд.

Ева заморгала. Данте снова собирается жениться? Невероятно!

— Что?

— Представь, вчера она навестила меня после возвращения из Сингапура.

Задохнувшись, Ева едва устояла на ногах, но Клэр продолжала вбивать гвозди в ее гроб:

— Мы мило пообедали с Пруденс Вест. Слышала, она заказала тебе платье… Поздравляю.

Взгляд Данте жег Еве затылок. В эту минуту она ненавидела его. Годы упорного труда, в течение которых она работала по восемнадцать часов в день, чтобы создать бренд Евы Сент-Джордж, — все насмарку из-за одного взгляда на этого дьявола во плоти!

— Надеюсь, она простит тебя, Ева. Нехорошо соблазнять чужого жениха.

Ева сжала руку Клэр, понимая, что дрожью выдала волнение.

— Послушай, ты неправильно поняла. Данте всего лишь… — Она замолчала. Кто? Друг? Клэр не поверит. Надо вспомнить последние слова — что она могла услышать? О господи! Данте грозил взять ее прямо здесь… — Ничего особенного не случилось.

— Мне так не кажется. Не волнуйся — рот на замке. Но мой долг предупредить тебя.

Краем глаза она заметила, что Данте опустил глаза на ее грудь и скрипнул зубами. Прежде чем она проследила за его взглядом, Клэр добавила:

— Ты не сняла микрофон.