Не стирайте поцелуи. Книга 2

Виктория Мальцева, 2021

Лея уверена, что любовью лечат заблудшие души и в прямом смысле ставят на ноги тех, кто не может ходить. Осталось выяснить, можно ли любовь заслужить, ведь Лее так этого хочется – её никто ещё не любил. Всё было бы просто, если бы не было так сложно: Лео давно и безнадёжно влюблён в Карлу – свою бывшую жену.

Глава 6. Первый раз

Knocked Up (Lykke Li vs. Rodeo Remix)

Daisy Gray feat. Emmanuel Franco — Solo

The XX — Together

В его ванной не оказывается ни одного полотенца, и мне приходится натянуть обратно мокрый купальник — не оставаться же голой. Он омерзительно холодный и липкий, поэтому я вначале держу его под горячей водой.

Лео уже на кровати, когда я выхожу из его ванной. Он сидит, свесив с неё босые ноги, и смотрит на меня нечеловечески огромными зрачками.

— Поцелуй меня! — это всё, что мне требуется услышать.

Всего три шага и одна половинка… чтобы оказаться между его раздвинутых ног. Всего один вдох и два удара сердца, чтобы прижаться к нему губами. Это как музыка, новый трек любимой группы, который только-только вышел в свет, и ты слушаешь его впервые, попутно наблюдая, как тебе сносит башню.

Моё сознание фиксирует смещение пространства, расплывающиеся слои красок, движение пятен. Моя память автоматически переключается в режим избирательности, и следующее, что попадает в её активную зону — я лежу на спине поперёк кровати. Лео почти сверху. Моё левое плечо намертво придавлено его грудью, живот сжимается от прикосновений его пальцев, а губы… они словно голодали, и теперь не могут наесться.

— Ты сверху… — предупреждает.

Его дыхание… истеричное. Мужчина в нём, само собой, пытается это скрыть, усмирить, успокоиться. Иногда он совсем перестаёт дышать и сжимает зубы, но не прекращает стягивать с меня намертво прилипший купальник. Мы целуемся, как умалишённые — с языками, охами (или это стоны), сталкиваясь зубами и сразу одновременно извиняясь. При этом, по тому с какой скоростью после этих извинений снова прилипаем друг к другу и опять же «клацаем» теми же зубами, совершенно очевидно, что обоим абсолютно наплевать на «облико морале».

В конце концов, Лео проигрывает вшитому в его личность стремлению блюсти достоинство:

— У меня давно… этого не было, — признаётся.

С этого момента он дышит как попало, более ни о чём не заботясь. Ему некогда — он нагло пялится ошалевшими глазами на мою грудь, потом осторожно хватает её сперва одной рукой и почти сразу же другой. Он делает это грубо и нежно в то же время. Так можно? Оказывается, да.

Впрочем, мне наплевать — я трогаю его везде, где могу дотянуться, и пальцами, и ладонями, и… языком тоже, да. И не всегда нежно. Слишком долго я запрещала себе даже думать, не то, что мечтать или воображать всё это… трогание, сжимание и поглаживание, стискивание зубами, целование, облизывание. О, Бог мой! Я не виновата… в этом. Разве можно призывать к ответственности одинокую женщину, кровь в венах которой близка к температуре кипения?

— Снимешь мою футболку? — глухо просит где-то между моими правой и… левой грудью.

— Давай…

Трясущимися руками хватаю её за края и сама же с него стягиваю. Откуда только силы взялись? От вида его обнажённой груди у меня голова кружится, рот наполняется слюной. И что странно, сейчас Лео совсем не кажется худым, даже напротив. При этом штанов на нём давно уже нет, и, хотя мне нелегко это принять, я сама их с него стянула ещё до начала полной ополоумевшей сессии трогания и… далее по списку.

Мои ладони обтекают его плечи, руки, обводят тату на тыльной стороне предплечья, гладят его грудь, живот.

— У тебя презерватив есть? — осеняет меня прямо посередине впитывания его обнажённой красоты «целиком».

— Нет, — качает головой, а в глазах мольба. — Я на живот…

— Окей… Скажешь, когда?

— Конечно… не беспокойся… У меня реакция, как у гепарда!

— У него скорость, а не реакция!

— А у кого реакция?

Всё это, само собой, обсуждается без отрыва от ощупываний. Думать некогда, поэтому выдаю первое, что приходит на ум:

— У колибри?

–…у колибри, — соглашается, но, по-моему, он уже даже не помнит, о чём была речь.

От моего первого движения, вернее, нашего совместного движения, потому что его натренированные руки сильнее моих ног, глаза у Лео становятся похожими на карамельные океаны. Он на всё время «протискивания», которое сам контролирует (а разве могло быть иначе?), совершенно естественно перестаёт дышать и раскрывает их широко, потом, когда мы вжимаемся так плотно, как это возможно, у него словно кончаются силы держать их открытыми. Я тоже закрываю глаза. Вернее, они делают это сами, потому что от ощущений, которые распирают изнутри, весь внешний мир теряет какую-либо значимость.

Я умираю на мгновение. Потом буду болезненно сожалеть, но потребность признаться в этом сильнее гордости, разумности и достоинства вместе взятых и помноженных на сто, и я признаюсь шёпотом ему прямо в губы:

— Я бы с радостью родила от тебя ребёнка…

Я бы с радостью родила вообще ребёнка, хоть и предпочтительно от тебя.

Моя рука слишком жадно сжимает его в том месте, которое отвечает за детей, и ей не следовало этого делать. Он только успевает простонать «Лллея…» и тут же рывком практически отбрасывает меня к себе на живот. От ощущения тепла на пояснице в довесок к одновременно извиняющемуся и обвиняющему взгляду Лео, я готова заплакать. Но он снова резко и без предупреждения сдвигает меня ещё дальше…ближе к его лицу, и я уже задыхаюсь от мысли об этом — я не знаю, каково это, ощущать на себе рот мужчины, его язык, губы — никто не делал для меня этого раньше. Я сжимаю спинку кровати зубами и едва ли не крошу её же пальцами, когда первый за последние четыре года оргазм снимает всё накопленное в моих мышцах и ответственных за рождение детей органах безумие… напряжение.

Lykke Li — Unchained Melody

Я просыпаюсь первой. И пока размышляю о жизни вообще и в частности, луч солнечного света взбирается с пола на кровать, вскарабкивается на мой нос и, когда, наконец, добирается до лица Лео, он открывает глаза.

— Ты не зашторил до конца окна, — говорю ему, морща лоб.

— Да? — вопрошает он сконфуженно.

Последние минут тридцать я пыталась припомнить, что было после концовки. Ну просто, её я помню, а что дальше — нет. Самое страшное и неловкое было бы, если бы я вырубилась прямо на нём, и ему пришлось бы потом меня перекладывать. Сил у этого парня ну очень много, как выяснилось этой ночью, но всё-таки как-то неловко. И ведь даже не пила! Иногда я сама от себя устаю. Мне очень-очень иногда не достаёт здравости.

Господи! Как можно, не выпив ни капли спиртного, быть настолько пьяной? И насколько пропащей дурой надо быть, чтобы в здравом уме переспать с парнем, влюблённым в другую?

Он смотрит на меня такими большими глазами, будто впервые видит.

— Лея… — начинает.

Но я не дам ему произнести это первым!

— Я знаю! — вскрикиваю. — Это была катастрофическая ошибка! И она больше не повторится!

Он только рот успевает открыть и застывает так, как рыба. Потом отмирает, закрывает его и согласно кивает.

Мне б сейчас простынь, чтобы завернуться и смыться куда-нибудь, но она всего одна. На двоих.

— Отвернись, — требую. — Мне нужно одеться.

Лео сразу же подчиняется. Я молниеносно натягиваю купальник, одновременно пытаясь решить, должна ли ещё что-нибудь ему сказать напоследок? Лео просто трёт одной рукой то ли виски, то ли глаза, высоко подняв её над своим лицом.

Я не понимаю, что произошло. Я не понимаю, как, вообще, это могло произойти?