Не стирайте поцелуи. Книга 2

Виктория Мальцева, 2021

Лея уверена, что любовью лечат заблудшие души и в прямом смысле ставят на ноги тех, кто не может ходить. Осталось выяснить, можно ли любовь заслужить, ведь Лее так этого хочется – её никто ещё не любил. Всё было бы просто, если бы не было так сложно: Лео давно и безнадёжно влюблён в Карлу – свою бывшую жену.

Глава 4. Грязь

Lykke Li — Sadness Is a Blessing

Есть люди, которых легко обидеть. Есть люди, прощающие окружающим слишком многое. Кто из них Лео? Лео молчаливый парень. Но в его взгляде всегда так много… противоречий. Это зеркальный многоугольник, где каждая сторона — его чувства и его восприятие всего, что окружает. В том числе и тебя.

Я просыпаюсь в одиннадцать. Снизу доносится гомон и временами раскатистый смех. Спускаюсь — Келли и Лео развалились на диванах в гостиной.

— Доброе утро, — говорит Лео, заметив меня.

— Доброе, — отвечаю.

Келли ничего не говорит, даже голову в мою сторону не поворачивает.

Марлис в холле гипнотизирует взглядом электрический контейнер с бигудями. Мне б её проблемы! Тут не знаешь, как раскрутить эти волосы, чтоб держалось.

— Чего это они там так ржут? — спрашиваю её. — Как кони, ей богу.

— А… это любимое развлечение от скуки — пишут послания моделям в Инстаграм.

— Каким моделям?

— Самым-самым. Ну там, Барбара Палвин, например, или Наталья Водянова. Звёздам — тоже. Селене Гомез регулярно пишут — она в приоритете.

Марлис на мгновение замирает с бигуди в руках, закатывает глаза к потолку.

— Ладно. В общем, есть у нас в компании парень по имени Люк. Ну вот, если Келли выглядит придурком, то Люк на самом деле придурок.

— А серьёзные парни в вашей компании есть?

— Конечно: Джордан и Лео. Ну так вот. Люк реально кайфует от рассматривания хорошеньких девочек. Ну и однажды он написал Селене Гомез очень романтичное и ооочень оригинальное послание. Звучало оно примерно так: «Привет». Часов через пять он получил от неё ответное «Привет». Парни на ушах стояли! Люк даже маме позвонил, чтобы сообщить об этом феноменальном событии. Селена минимально поддержала беседу, спросила, как давно Люк является её фанатом — в таком духе. Но с тех пор писать знаменитым красоткам всякую чушь — любимое спасение от скуки у всех четверых. Правда, Гомез никому из придурков больше не отвечала.

— Слушай, а по сколько им лет?

— Кому?

— Да парням же!

Марлис поднимает брови, закатывает глаза и передёргивает плечами в одно и то же время:

— Ну, слушай! Девочки взрослеют раньше мальчиков — это всем известный факт.

— Мне кажется отдельные экземпляры так и остаются недоразвитыми до конца дней своих.

— Тоже факт.

После обеда Келли и Марлис уезжают по магазинам за продуктами и фейерверками для грядущего Хэллоуина. Не успевают они отъехать, как вдруг в доме начинает набирать обороты разговор на повышенных тонах. Мне никак не разобрать слов с террасы, потому что все окна закрыты и даже слайд стеклянной двери, которая обычно всегда нараспашку. Только одну фразу у меня получается точно услышать — она вылетает из узкого окна в холле рядом с комнатой Лео — вероятно, он сказал… вернее, рявкнул её, приближаясь к своей комнате:

— Завтра! Мы сделаем это завтра утром! Или я уезжаю, и мне плевать!

Её голосом на это вылетает ответ «Катись», ну или что-то в этом духе.

Вскоре возвращаются Келли и Марлис. И пока я усердно делаю вид, что читаю, а Келли чешет затылок, подыскивая подходящее место для картонок с фейерверками, со второго этажа снова слышится голос Карлы — на этот раз возмущённый. К тому моменту, когда Марлис выходит из дома, встречается со мной взглядом и закатывает глаза, всплеснув руками, Келли успевает установить не только фейерверки, но и механических ведьм и всадника без головы, подключить их к электричеству и с довольным видом протестировать.

— Дурдом, — вздыхает Марлис. — Тут и без всей этой нечисти атмосфера как… а, ладно. Поможешь гирлянды развесить? Есть ещё паутина — надо на кустах растянуть.

— Помогу, конечно.

— Неужели! — негромко отзывается Келли. — А я думал, у тебя нафиг задница к креслу приросла! Целыми днями тут сидишь!

— А ты просил её? — орёт на него Марлис.

— А она слепая? Не видит фронт работы?

— Келли, отвали от неё, последний раз предупреждаю!

— Да брось, — говорю ей. — Пусть подходит — я встречу.

Марлис давит смешок и быстро переключается на проект «Подготовка к Хэллоуину».

Ближе к вечеру Карла вроде как восстанавливает своё настроение и соблазняет нас идеей устроить собственный СПА-салон.

— Завтра я должна выглядеть на все сто. На такие мероприятия, как то, которое ждёт меня утром, женщина должна являться во всеоружии!

— А тебе можно с ногой… в сауну? — указываю на очевидный факт.

— Фигня. Там не очень жарко.

Там очень жарко. И хотя мы ничего, кроме цветочного чая не пьём, мозги у некоторых плавятся, хуже, чем от алкоголя.

— Девочки, помогите снять камень с души, — неожиданно для всех выдыхает Карла.

— Давай! Это легко! — подхватывает Марлис.

Она выдерживает долгую паузу, а мы все замираем в полнейшей тишине. Судя по вступлению, бомба будет водородной.

— Ровно год назад, в этот же день, я пережила аборт.

David Lynch & Lykke Li — I'm Waiting Here

Сауна турецкая, и в слоях белого пара сложно разобрать выражение её лица.

— О, господи… А Лео знает? — тихонько спрашивает Марлис, прикрыв от шока рот рукой — это мне хорошо видно.

— Нет.

— Постой, если год назад, это же… прямо перед аварией?

— Да.

Все мы молчим. Думаю, ни одна из нас не может найти в себе слов утешения для мук совести Карлы.

— Но почему, Карла? — не выдерживает Марлис.

— Мне пришлось. Вы многого не знаете, девочки.

— Ты, конечно, права, мы действительно «не знаем», но Лео был бы хорошим отцом. Если его в семнадцать такая новость не напугала, то теперь…

Марлис так огорчена, как если бы это был её ребёнок или же Лео был её братом или сыном. Розмари также с осуждением едва заметно качает головой.

— Не был бы он никаким хорошим отцом! Его вечно не было не только дома, но даже в стране и на континенте! Как можно от такого рожать? Какая бы проблема ни возникла, мне всегда приходится решать её самой! Мы уже разговаривали только скандалами!

— Как же ты умудрилась, в таком случае, от него залететь?

— А! — отмахивается Карла. — Вы что, его не знаете?

Судя по тому, как они молчат — знают. И я не уверена, хочу ли знать «это» тоже.

— Ладно, извините, что гружу вас всем этим…

— Да ничего, — уверяем её хором.

— Марлис, расскажешь что-нибудь забавное из своих историй? Ты же у нас волшебница, наколдуй хорошее настроение!

— Ой, девочки, у меня и впрямь есть для вас кое-что! Сейчас оборжётесь! Знаете, что Келли выкинул на этот раз? Сделал мне предложение! — заявляет она со смехом.

— О! Поздравляю! — восклицает Розмари с настоящим хохотом. — Тебе несказанно повезло, подруга! Будешь теперь, как у Христа за пазухой!

Я не знаю, хохма это или всерьёз. Как себя вести? Поздравлять или прикалываться?

— Даже не думай, — холодно предупреждает Карла пару минут спустя, когда новость уже успела улечься и прижиться. — С ними прикольно проводить время, но не жить. Вы разве сами не видите? Они же мозгами ещё в старшей школе! Мы давно переросли их, но цепляемся по старой памяти. С прошлым всегда сложно расставаться, даже если оно вообще уже никак не вяжется с будущим.

— Джейсон повзрослел, когда Мэри родилась — сама Сарина так сказала. Был разгильдяем, пока ребёнка на руки не взял. А теперь у них семья, и Мэри скоро шесть…

— Это только то, что вам великодушно показывают, а что остаётся за кадром, никто никогда не узнает.

— Лео — серьёзный парень. Это только Келли дурачок, да Лея? — подмигивает мне Марлис с улыбкой.

— Кто, Лео? — глаза у Карлы от природы большие и красивые, но сейчас они просто огромны и готовы засосать нас в воронку её возмущения. — Хотите правду, которую принято скрывать от друзей, родственников, а иногда и от самих себя? Ваш идеализированный, популярный и весь из себя растакой Лео на самом деле паршивый муж! Он никчёмный. Просто катится по жизни, как надувной резиновый мяч. Куда подует ветер его желаний — туда и летит. Спросите его о мечте, о цели в жизни. Знаете, что он ответит? «Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать её целями». Все годы, что мы были женаты, меня не покидало ощущение, будто я — бульдозер, который только и делает, что толкает перед собой неповоротливую, бесчувственную кучу с навозом!

— Мне показалось, у него, как раз, темперамент… Лео очень чувствительный, — впервые за эту СПА сессию открывается мой рот.

— Этот дом? — продолжает она, не отвлекаясь на мои реплики. — Да, мы покупали его вместе, мы вместе выплачивали кредит, но, какова его доля? Хороший вопрос! А знаете, как он был против этой покупки? Мы снимали квартиру, неплохую, но квартиру! Он сказал: «Зачем нам дом? Чтобы выплачивать кредит за него, придётся работать днём и ночью без выходных. Тогда какой смысл в такой жизни? Мне и тут хорошо!». Я нашла этот дом, я заключила с банком договор. Я только и делала, что продумывала интерьер, ремонт и прочее. Сама! Где был в это время он? Правильно! Два месяца лез на Эверест. Где он был, когда подрядчик рыл бассейн и по двору расхаживали чужие мужики? Был частью группы придурков «Спасите коралловые рифы» и шастал по миру, снимая рифовые кладбища! Где он был, когда я строила эту сауну?

— Господи, Карла, пожалуйста, остановись… он же любит тебя!

— Ты что-то сказала про темперамент и чувствительность? Вы спали? — неожиданно обращается хозяйка дома ко мне.

— Нет.

— Конечно, нет! Иначе бы ты знала: он быстро кончает. Нельзя говорить, что тебе хорошо, нельзя обнимать его бёдра ногами — кончает. Нельзя громко стонать, засовывать язык ему в рот — кончает. Потом всегда просит прощения и говорит «ты слишком красива»!

I Know Places — Lykke Li

Я подскакиваю. Это выше моих сил, и мне даже плевать на всё, чем я оправдывала своё пребывание здесь раньше.

Хорошо, что парней больше нет во дворе. После услышанного я не уверена, что моя мимика сейчас поддаётся контролю. Кутаюсь плотнее в полотенце и надавливаю ногой на куст гортензии — кажется, она говорила, это её любимые цветы. Стебель с хрустом ломается, и я выдыхаю. Наступаю на соседний — у самого основания, чтобы убить сразу все цветы в кусте, и как только под ногой ещё раз лопается стебель, выдыхаю ещё.

Слышу щелчок зажигалки. Оборачиваюсь — Карла закуривает сигарету в пяти шагах от меня. Раскурив её и затянувшись, приближается и смотрит на свои цветы. Я наступаю на третий куст, ломаю. Она затягивается ещё раз. Я ломаю четвёртый.

— Сигарету хочешь? — спрашивает и вынимает из пачки ещё одну. — Я не знаю, куришь ты такие или нет.

Это странно, но я теперь вообще не понимаю, почему считала её красивой. Она некрасивая! У неё слишком большой рот и глаза навыкате. И на носу горбинка.

— Я бросила.

— Окей, — говорит и щелчком откидывает её в сломанный куст. — Я не могу спать. Всё время вспоминаю его руки. Но это — болото. Не знаю, сможешь ли ты понять.

— Даже не хочу пытаться.

— Это не любовь, это жалость. Жалость тоже может привязывать, ты знаешь? Он и здоровым не сильно отличался от инвалида — такой же беспомощный, с щенячьим взглядом, вечно чего-то ждущий. Я устала от него, я не хочу быть его матерью, а ему нужна именно мать. Он говорит про жену, а нужна ему нянька. Вечный недолюбленный ребёнок.

Карла подходит к соседнему кусту и наступает на стебель сама.

— Он предложит тебе замуж. Рано или поздно скажет об этом. А когда ты устанешь и захочешь уйти, это его добьёт. И он снова куда-нибудь въедет. Мы это уже проходили, когда я уходила в первый раз.

— А последний был какой по счёту?

— Третий. Решительный, — выдыхает и закусывает губу.

— Ты знала, что он разбился нарочно?

— Нет. Но допускала. Это в его духе. Хотя, инвалидность наверняка не входила в его планы.

— Зачем ты всё время пишешь ему?

— Проверяю настроение. Просто хочу знать, что живой.

— И спать спокойно.

— Спокойно уже никогда не получится. Я перестала быть способной на секс, Лея. Раздвинуть ноги можно, но что-то при этом ощутить — уже нет.

— Дай сигарету.

Она помогает мне прикурить.

— Уйди сейчас, пока не поздно.

Я затягиваюсь. Глубоко. С непривычки даже кашляю.

— Или уже поздно?

Я не отвечаю, захожу в дом.