Глава 2
Игорь Витальевич Басов, он же просто в народе Гарик, расхаживает по комнате, сонно зевая и поправляя сползающие штаны. От него тянет перегаром, выглядит он помято, но при этом настроение у друга отменное. Зато мое на нуле.
— И что там у тебя такое срочное случилось, что не мог подождать?
Друг берет со стола стакан кофе и делает несколько быстрых глотков. Я же свой стакан опустошил еще в дороге. И очень пожалел, что не взял еще. Несмотря на удручающие вести от гуру семейного счастья, я все еще хочу спать.
— Да, не мог!
— Черт, парень, остынь. Ты чего?
Понимаю, что сорвался только что. Но что поделать, когда глаз нервно подергивается. Киваю на свободный стул напротив, вынуждая друга приземлиться, наконец. Тот неторопливо подходит ко мне и садится, продолжая делать маленькие глотки, сопровождая все это раздражающими звуками.
— Утром был у отца.
— И как?
— Хреново.
— Вот прям так?
Киваю, сжимая кулаки.
— Что он опять придумал? Карточки твои забирает?
— Надеюсь, что нет, — горько усмехаюсь. Через подобное уже проходили в прошлом, но тогда я малость отчудил, за что теперь стыдно. Ну да ладно, кто в восемнадцать не попадает в неприятности?
— Тогда что?
— Решил, что нам пора остепениться.
— Нам? Кому нам? Надеюсь, не мне.
Я замечаю, как едва ли не на лоб лезут глаза друга, и усмехаюсь. Гарик побаивается моей семейки, особенно старшей сестры, хотя считает ее горячей штучкой. Кстати, за это он уже получал в глаз. Сашу в обиду не дам, хотя уверен, что сестра сама может за себя постоять.
— Нет, не тебе. А мне, брату и сестре.
В комнате повисает тишина.
— А они-то что сделали не так?
С Гариком я дружу еще с детства, и могу сказать, что он знает о моей семье всё, что только можно знать. Особенно про неприятности, в которые я попадаю, и из которых меня (а чаще всего и Гарика) вытаскивают мои старшие. Поэтому стоило только сегодня услышать от отца его очередную придурь, как я сразу понял, что нужно посовещаться с Гариком. У него-то есть парочка безумных идей на все случаи жизни. Он у нас генератор безумств, а я исполнитель. Отличный тандем, который чудом дотянул до двадцати шести.
Я выдыхаю, смотрю на друга и качаю головой. Еще один выдох и пересказываю все, что произошло утром. После того как замолкаю, выдыхает Гарик и присвистывает.
— Вот это номер.
— А то!
— Ты влип.
Пожимаю плечами в надежде, что выгляжу убедительно. Потому что, черт побери, не знаю, что делать. Саша уехала, так ничего толком не сказав, Антон злился, что не подступить. А я как потерянный щенок смотрел на удаляющихся старших брата и сестру и не понимал, почему они меня бросают сейчас. Ведь обычно все проблемы, возникающие с отцом, они решали. И что получается — теперь я сам по себе?
— Теперь сам, да? — Игорь будто читает мои мысли, отчего я вздрагиваю и смотрю на друга.
Тот изгибает светлую бровь. Ждет ответа. А я без понятия, что говорить-то в таких случаях?
— Он явно сошел с ума, — продолжает рассуждать Гарик и выливает в себя остатки кофе. Комкая пластиковый стаканчик с характерным звуком, который действует мне на нервы. Морщусь. — Твой папаша сошел с ума, потому что иначе это никак не объяснить.
— Будто я не знаю.
— А что Тоха или Сашенька? Они-то что сказали?
Я морщусь вновь. От его Сашеньки становится мерзко, но одергивать друга не собираюсь, а то еще откажется помогать. Потом как-нибудь припомню.
Пожимаю плечами.
— Ничего. Уехали и всё.
Гарик отправляет скомканный стаканчик в мусорное ведро и возвращается за стол. Я откидываюсь на спинку стула и смотрю в потолок.
— То есть согласились?
— Без понятия, — отвечаю и искоса гляжу на друга.
Гарик качает головой.
— А от меня что хочешь?
— Помощи, — едва не рыкаю, замечая, что Гарик усмехается. Издевается, придурок. — Слушай, я без понятия, что задумал отец, и что будут делать Антон и Саша. Но я не собираюсь оставаться без денег.
Друг разводит руками, продолжая хитро улыбаться.
— Даже не знаю, чем тебе помочь. Может, поговоришь с отцом или с братом? Или с Сашенькой…
— Еще раз назовешь ее так, и я оторву тебе язык, — рычу сквозь зубы, выпрямляясь.
Гарик изгибает губы в кривой ухмылке.
— А ведь она, скорее всего, будет искать себе пару, ведь так? Может, предложить свою кандидатуру… Как думаешь, сойду за жениха?
— Ты напрашиваешься, — приподнимаюсь со стула и направляюсь к Гарику. Тот резко выставляет руки перед собой и сквозь смех пытается взять свои слова обратно.
— Потише, дружище! Я же на твоей стороне.
— Тогда хватит молоть чушь про мою сестру, и давай займемся делом. Потому что, если отец оставит меня без денег и вышвырнет из хаты, я перееду сюда. И будем вместе жить не тужить.
— Эй, полегче! Я на такое соседство не подписывался! — Гарик перестает смеяться, а я возвращаюсь за стол. — Хорошо, давай обмозгуем. Что там про условия?
Я выдыхаю, прикрываю глаза ладонью. Голова начинает вибрировать от боли. Напрягаю память и пересказываю всё, что услышал от отца. О его желании, чтобы наши жизни были устроены, пока он жив. Чтобы внуков нянчить…
— Он точно рехнулся, — усмехаюсь, не представляя себя с ребенком. Саша все время говорит, что я сам еще ребенок, так какое мне еще потомство заводить, пока не нагулялся. Зато это раззадоривает Гарика, который уже строит предположения относительно моего безрадостного будущего.
— Слушай, тут вариантов не так много. Либо у тебя где-то есть уже ребенок от какой-нибудь залетной пташки, и это чертовски легко решает проблемы.
Я морщусь, но Гарик продолжает говорить:
— А что такого? Быстренько сойдетесь, скажешь, что хочешь стать достойным членом общества и мечтаешь о счастливой семье. И вуаля, ты в шоколаде!
— Не думаю, что у меня есть дети, — пожимаю плечами, злобно поглядывая на друга. Вариант-то неплох, вот только я всегда думаю о защите. В моих же интересах не нарваться на неприятности.
— Ну, тогда остается найти девчонку, которая в тебя влюблена. За два месяца убедить твоего папашу будет сложно, а вот если уже…
— Да я понял, — поднимаю руки, пытаясь остановить генератор идей. Гарик усмехаясь, все-таки затыкается и ждет, что я отвечу.
А что мне ответить? Сказать, что ни одна девчонка, с которой я в той или иной степени общался, не была счастлива? Что я разбил столько девичьих сердец, что из осколков можно дорожку выложить в ад?
— Ладно, — тишину прерывает Гарик, протягивая мне руку.
— Что? — смотрю на его ладонь. — Ты делаешь мне предложение?
— А-ха-ха! Нет, придурок! — фыркает он. — Телефон свой давай. Будем искать тебе невесту. Кто-то да должен же быть.
Я пожимаю плечами, но телефон отдаю. Не хочу спорить, потому что надежда теплится, что все-таки есть кто-то, кто не злится на меня так сильно, чтобы согласиться «попробовать заново».
Как же я, черт побери, ошибаюсь…
***
— Ну всё, я закончила.
— Поздравляю, — улыбаюсь, рассматривая уставшее, но вполне довольное лицо подруги.
Люся опускается на диван и вытягивает ноги. Сдувает ярко-рыжую прядь со лба и косится в мою сторону.
— А ты чего такая недовольная? Мы же закончили с этим балаганом. Надо радоваться.
Пожимаю плечами. Я действительно устала и злюсь на себя за то, что ввязалась в это. Лучше бы не откликалась на просьбу Люси, но тогда бы она обиделась. Мы всё же дружим с пятого класса.
— Думаешь, все придут?
— А то, — усмехается Люся, выпрямляясь. Подтягивает ноги и разминает плечи. — Куда они денутся. Двадцать три человека. Все согласились.
— Мне казалось, список был чуть длиннее.
Люся пожимает плечами и, подхватив валявшийся рядом лист со списком, еще раз его проверяет.
— Ну, трое живут заграницей, явно не прилетят на очередную встречу выпускников. Еще двое пропали с радаров, никто не смог найти их контактов. Ну и, — Люся делает многозначительную паузу, и я смотрю на подругу, ожидая, что она хлопнет себя по лбу и заявит, что забыла позвать еще кого-то, — всё. Теперь точно всё.
Всё так всё. Не хочу или не желаю замечать, что Люся врать не умеет, но в силу того, что я уже обессилена после трудового дня, продолжать разговор отказываюсь. Вместо этого помогаю подбить расходы и вручаю список подруге, желая как можно скорее оказаться дома. Забраться в ванну, наполненную до краев теплой водой, а вокруг побольше пены и поменьше света. Мне срочно нужен отдых, и я не уверена, что правильно поступаю, решившись тоже побывать на встрече выпускников. Два прошлых раза мне удалось придумать убедительные причины не приезжать, потому что тогда я еще училась в другом городе. Но, вернувшись на малую родину, убежать теперь не получится. Люся меня из-под земли достанет.
— Теперь я могу идти?
Люся смотрит на счета и кивает.
— Ох, Катюха, что я делала бы без тебя?
Пожимаю плечами.
— Наверное, все сделала бы сама.
Она горько усмехается. Обмахивается подсчетами и улыбается.
— Ладно, раба, разрешаю тебе идти. Раз уж так торопишься.
— Люсь, я устала, честное слово. Кто же знал, что на меня столько навалится на работе.
— Ну ты же теперь у нас главный бухгалтер, — хихикает она. — Знаешь, не все таким могут похвастаться. Я вон красными труселями торгую, если что.
— У тебя неплохо получается. Ты же мне то безобразие кожаное втюхала.
— На твоей шикарной заднице оно отлично смотрится.
— Только ты и видела, — закатываю глаза, запихивая в сумку телефон.
— Да подумаешь. Уверена, скоро найдешь здесь парня своей мечты. Вот ему и покажешь. Поверь, после такого он женится на тебе.
Я качаю головой. Люся — неисправимый романтик.
— Ладно, я пошла.
— Давай иди, — хихикает Люся, провожая меня до дверей. — Еще скажешь спасибо за труселя.
Выбегаю из квартиры, боясь, что если чуть-чуть задержусь, то Люся начнет предлагать мне всех своих знакомых парней. Ну, чтобы я им показала то самое белье, от которого у меня мурашки по коже. Я явно была не в себе, когда соглашалась приобрести это безобразие, которое теперь тщательно хранится в самом дальнем уголке шкафа. Выбросить бы, да рука не поднимается, зато у Люси всегда есть повод мне нервы пощекотать и самой похихикать.
Поскорее бы добраться до своей квартиры, чтобы выполнить весь план по расслаблению мышц и успокоению моих нервов. В чем-то подруга права. Не все могут похвастаться хорошей работой, которую получила я. Так что не стоит переживать. Я наконец-то чувствую себя в своей тарелке, даже если будет сложно. Но когда меня пугали сложности?
Благодаря кое-кому я научилась быть сильнее.
Но стоит мне вспомнить, как к горлу ком подступает. И все настроение стремительно летит вниз. Люся все-таки что-то мне недосказала, и я очень надеюсь, что тот из списка, которого я не желаю видеть, все-таки здесь больше не живет.
