Последний костер

Виктория Козлова, 2021

Мир, в котором боги реальны. Мир, в котором бог Огня в стародавние времена был похищен беззаветно влюбленной в него богиней Зимы. Мир, в котором добыть огонь и развести костер могут только жрецы, истово верующие в своего пропавшего бога. Янар – молодой жрец, не имеющий цели в жизни и не знающий, чего он от нее хочет. Ивон – его давняя возлюбленная, напротив, твердо знающая свою цель и идущая к ней, несмотря на любые препятствия. Каару – юная воительница, жрица яростной богини войны, впервые отправляющаяся в битву. И Мальфри – скальд с Дюжины Островов, превыше всего жаждущий древних знаний и славы. Четверо, избранные богами для сведения давних счетов, не подозревающие об уготованных им испытаниях на пути. Комментарий Редакции: Эстетичное и тонко сплетенное фэнтези великолепно сочетается с умопомрачительной фабульной канвой, которая редкого читателя оставит томиться в скуке. Увлекательно, обворожительно и действительно захватывающе.

Глава шестая

Снедаемый нетерпением, Мальфри ходил по палубе взад и вперед, очевидно раздражая этим моряков. Сейчас, в такой близи от берега, все были охвачены нетерпением, даже бывалые матросы, и нервозность скальда только ухудшала ситуацию. Вигдис, немного привыкшая к качке, стояла на палубе и с надеждой вглядывалась в берег — скоро ее мучения закончатся. Широко расставив ноги для упора, она не двигалась с места, фигурой своей напоминая скалу или утес, спокойно противостоящую накатывающим на нее волнам. Матросы обходили ее стороной.

— Что скальд, волнуешься?

Подошедший сзади капитан хлопнул Мальфри по плечу, от чего скальд немного присел, и прислонился к корме. Капитан был огромным детиной с широкой черной бородой, слегка тронутой сединой. Он был немолод, но все еще силен, и мог победить на кулаках любого члена своей команды. Вигдис как-то заметила, что очень не хотела бы оказаться против него в сражении:

— Он очень силен, и, несмотря на свою силу, ловок и проворен. Опасный противник, связываться с таким — себе дороже. Слава Ульгу, что он выбрал мирный путь.

Хотя, про мирный путь это она неправильно сказала. За время плавания Мальфри услыхал множество баек про удаль капитана, и некоторые из них походили на реальные истории. Конечно, уверения боцмана о том, что капитан лично отправил в чертоги Ульга двадцать пять пиратов за одно сражение были сильно преувеличены, но зерно истины в этой истории точно имелось.

— Волнуюсь, — скальд перевел взгляд на недалекий уже берег. — Я ни разу не бывал на перешейке. Как нас примет эта земля?

— Да как всех — дождем, — фыркнул капитан. — Видишь? Уже накрапывает.

Это было правдой. Тяжелые тучи, что затмевали солнце уже третий день подряд, наконец-то облегчились от бремени. Мальфри опасался, что столь темные облака могут грозить настоящей бурей, но матросы только посмеялись и заверили его, что все, чего стоит ожидать, это длительного и нудного дождя.

Осталось совсем немного. Заметив, что судорожно сжимает борт, Мальфри расслабил пальцы, но так и не оторвал взгляд от все приближающегося берега. Что ждет его там? Слава, почет, уважение? Или нищета и забвение? Что станется с ними на древней земле? Мысли его в который раз обратились к жене. Вигдис плохо знала язык перешейка, ей вообще очень сложно давались языки. Теперь, однако, ей придется выучить старое наречие, ведь Мальфри не всегда сможет быть рядом и подсказать. О Ульг, ее ведь даже на рынок одну не отправить! А с взрывным характером его жены простое недопонимание с легкостью может перерасти в драку.

Берег приближался. Сердце Мальфри билось все чаще и чаще, и, кажется, вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. Ему хотелось петь, но если бы он попытался это сделать, то задохнулся бы. Сделав несколько глубоких вздохов, скальд постарался успокоиться.

«Запомни это состояние, — строго сказал себе мужчина. — Запомни, и как только окажешься в безопасности, в спокойном месте, вызови снова и начинай творить. О да, я уже чувствую ее — баллада… да, баллада. О храбром юноше, отправившемся в свой первый поход, о новых землях и новой любви… После Мальфри, после! Новая земля, вот она. Здесь. Приветствует тебя»

— Приготовились, ребята! — заорал капитан, и обернулся к Мальфри, широко улыбаясь. — Прибыли, скальд. Добро пожаловать в Илати́н!

Город оглушал. Он был не слишком большой, но настолько шумный, что скальд даже представить этого не мог. А ведь он был в Онто, столице дюжины островов, самом большом городе севера! Нет, Онто даже близко не походил на Илатин, который, казалось, просто кипел. А сколько в нем было людей!

Поначалу Мальфри растерялся. Непривычная его слуху речь обрушилась со всех сторон, оглушая и приводя в смятение, и он стоял на причале, глупо хлопая глазами и улыбаясь как дурак. Только получив тычок от Вигдис, скальд пришел в себя. Его жене, должно быть, еще хуже — она ведь ничего не понимает в этом разноголосом гомоне. Он видел ее напряжение, то, как правая рука постоянно пыталась нащупать рукоять меча и бессильно опускалась, когда Вигдис осознавала это. Он видел скованность ее движений, прищуренный, рыскающий в поисках источника опасности взгляд. Вот только проблема в том, что опасность для нее предоставляли все эти чужаки. Чужаки для нее, но, на самом деле, именно она здесь была пришельцем.

Хотя, казалось, никому нет дела до пары островитян. Конечно, это ведь порт, причем один из самых северных портов перешейка, островитяне здесь даже не редкость, а почти что норма. Нет, определенно, любопытные взгляды были, но они, скорее, были вызваны видом женщины с мечом, а не ее происхождением. Все же воительницы на юге встречались редко, исключая, конечно, земли Великой Степи.

Взяв жену за руку, стараясь вложить в этот жест всю свою уверенность и нежность, Мальфри тепло попрощался с командой корабля и отправился вглубь Илатина. Чутье вело его правильно, и вскоре супруги покинули портовый район, продвигаясь вглубь города. Через некоторое время они оказались на рыночной площади.

— Почему здесь так шумно? — воскликнула Вигдис. — Здесь не так много людей, чтобы создавать такой шум!

— Видимо, таковы местные обычаи, — пожал плечами скальд. — А еще на юге принято торговаться, а это громкое дело.

В подтверждение его слов возле соседнего прилавка с гончарными изделиями послышались громкие крики. Несмотря на недовольные слова и возмущенный тон, глаза покупателя и продавца выражали если не удовольствие, то, как минимум, полное принятие сего действия. Мальфри остановился прислушиваясь. Через некоторое время он кивнул, и отправился дальше. Так скальд переходил от прилавка к прилавку, ничего не покупая и даже не присматриваясь, но внимательно слушая. Ему хотелось знать, что и сколько здесь стоит, чтобы не попасть впросак первой же покупкой. Их сбережения были не то чтобы скудны, но незначительны. Мальфри долгое время пребывал в унынии, отказываясь от выступлений, а Вигдис только недавно оправилась от полученной во время последнего сражения раны. Путешествие сюда также было их шансом наконец-то заработать.

Когда они покинули рынок, уже начинало смеркаться. Пора было позаботится о ночлеге. Остановив первого попавшегося парнишку, Мальфри поинтересовался, где бы им найти такой постоялый двор, в котором и клопов нет, и не обдерут как липку. А еще, желательно, чтобы там же можно было поесть.

— А, вам тогда в «Жареный гусь» надо, — сказал мальчонка. — Только он на той стороне города, далеко идти. Я могу проводить…

И выжидательно уставился на скальда. Решив, что несколько пенни он может потратить, Мальфри с легким сердцем согласился. И не пожалел — мальчишка оказался на редкость болтливым, и пока они шли, рассказал им о городе все, что можно и что нельзя.

Илатин был центром одноименного графства, его «столицей». Само по себе графство было бедным и скудным на ресурсы, в том числе человеческие. Немногочисленные деревушки у гор и несколько более-менее крупных городов вдоль рек. Основная же масса населения была в Илатине, городе-порту. Его удачное расположение обеспечивало постоянный приток товара и путешественников — город был ближайшим к Дюжине островов портом, к тому же стоял в устье широкой реки. По этой же реке велась торговля с внутренними графствами, она же служила дорогой для желающих попасть в столицу. Илатин был крупным городом — об этом говорили целых три храма Похищенного бога, расположенные треугольником с портом в центре широкого основания. Для того чтобы поддерживать огонь в таком количестве домов нужно много жрецов огня. Однако и других богов в городе почитали — Мальфри с женой прошли мимо огромного храма Раскуса, бога торговли и лишь немногим устающего ему по размеру храма Траста, покровителя путешественников и хранителя дорог.

Они перешли реку, питающую жизнь в Илатине, и немного задержались на мосту. От одного взгляда на текущую воду Вигдис побледнела, и Мальфри понял, что о дальнейшем путешествии по воде не может быть и речи. Впрочем, заглядывать в столь далекое будущее скальд не решался — сначала нужно немного обвыкнуть, а потом уже можно задумываться и о путешествии вглубь страны. Ко всем прочим неожиданностям, с которыми столкнулись супруги добавился обычай завязывать оружие яркими ленточками, да таким хитрым образом, что быстро достать (или достать вообще, если уж на то пошло) меч или топор не представлялось возможным. Как объяснил им мальчишка, такой обычай существует во многих более-менее крупных городах графства как способ защиты от смертоубийственных драк на улицах. Конечно, те, кому действительно надо, с легкостью обходили запрет на открытое ношение оружия, да и взятки никто не отменял, однако подобные меры все равно помогли значительно снизить преступность и облегчить работу страже.

Когда они дошли до «Жареного гуся», уже окончательно стемнело. С легкой душой Мальфри отсыпал провожатому полталера медными монетками северной чеканки: он был крайне доволен проведенным экскурсом в жизнь Илатина. Вигдис, конечно, недовольно покосилась на мужа, но ничего не сказала — она не поняла, о чем рассказывал мальчишка, и допускала, что тот говорил что-то важное и стоящее этих денег.

Договорившись о комнате и ужине, и даже немного поторговавшись, скальд, переполненный впечатлениями, свалился на кровать, мимоходом отметив отсутствие ставшей уже привычной качки. Вигдис, внимательно осмотрев комнату, присоединилась к мужу.

— Ты счастлив, — она пальцем обвела его расплывшиеся в улыбки губы.

— Да, — скальд закрыл глаза, наслаждаясь лаской. — Ульг обратил на меня свой благосклонный взор, я знаю магию слов… Я знаю, во мне снова слово горит.

— И что это будет? — улыбнулась женщина.

— Баллада, — уверенно ответил Мальфри. — Это будет баллада о наивном юноше и дальнем пути… Ты услышишь ее первой, как всегда.

— Не сомневаюсь, — снова улыбнулась Вигдис, и попыталась подняться с постели.

Однако, скальд не дал ей этого сделать, ухватив за плечо и притянув ближе. Его глаза действительно горели, тем безумием, что охватывает поэтов и ученых, в которое впадают исследователи и творцы. Было что-то пугающее в этом взгляде, что-то фанатичное, но Вигдис привыкла, и, отчасти, любила его за этот взгляд, которого не встречала больше ни у кого в своей жизни.

— Ох, Вигдис, — прошептал скальд, на мгновение прервав поцелуй, но тут же возобновив его с новой силой.

Прежде чем совсем потеряться в буре ощущений, воительница успела порадоваться, что Мальфри не попросил принести ужин им прямо в комнату, потому что закрыть дверь на ключ она забыла.

Мальфри начинало казаться, что он просто спит, и все, что происходит с ним, происходит не на самом деле, а является всего лишь видениями уставшего от однообразных дней мозга. А мир вокруг действительно напоминал сон.

Илатин оказался намного больше, чем показалось вначале. Не большой по протяженности, город уходил вглубь — земля здесь была достаточно мягкая, чтобы в каждом доме построить подвал в один, а то и два этажа. Мальфри, привычному к скалам родных островов, даже в голову не могло прийти использовать драгоценное место таким образом, как это делали в Илатине. На главных улицах города, на торговых улицах, подвалы домов были обустроены как харчевни! Ну и как лавки, конечно. Забавно, что статус заведения определялся глубиной помещения — чем ближе к поверхности, тем выше статус. Самая дорогая ресторация занимала собственное строение.

На третий день Мальфри посетил несколько таких харчевен, и был поражен открывающимся просторами для выступлений. В таких местах было всегда многолюдно, несмотря на удаленность от порта и цен на еду. Если начать с самых простых забегаловок, то через некоторое время, когда его заметят, можно будет перейти на более престижные заведения, располагающиеся на поверхности, а там, гляди, и до замка графа недалеко…

Мечтания скальда прервал задевший его матрос. Мужчина едва стоял на ногах, несмотря на разгар дня, а запах хмеля наверняка был слышен с противоположной стороны рыночной площади.

— С-слыш, ты смотри, куда… стоишь! — невнятно пробурчал матрос, изо всех сил стараясь сосредоточить разъезжающиеся глаза на Мальфри.

Не обращая внимания на выпивоху, скальд легким, пружинящим шагом двинулся прочь с площади. Решено — он начнет сегодня же, а первой ступенькой на его пути к славе в десяти графствах будет «Моряк и чайка».

* * *

«Моряк и чайка» была забита битком. Кормили здесь задешево, а наливали еще дешевле, так что отбоя от посетителей не было. Кроме того, уже третий день здесь выступал северный менестрель, так что толпа постоянных посетителей пополнилась еще и зашедшими послушать земляка островитянами. Правда, сам хозяин не был рад выдавшемуся случаю — островитяне, все как один, были задиристыми молодыми мужчинами, и проблем приносили больше, чем прибыли. Так что, когда менестрель сообщил, что с завтрашнего дня он собирается «переехать» в «Свиную ножку», хозяин испытал настоящее облегчение и даже немного посочувствовал семейной паре, которая владела «ножкой» — неплохие, в общем-то ребята. Муж занимается таверной, а жена присматривает за борделем, что размещается сверху. А судя по глазам менестреля, которые загораются ярким огнем при виде каждой особи в юбке, что случайным образом забредала в «Моряк и чайку», можно было предположить, что на новом месте он задержится надолго.

* * *

Покидать «Свиную ножку» было жалко. И не потому, что здесь всегда обитало множество проституток — вопреки всем предположениям, скальд не признавал любви за деньги. Жалко было потому, что таверна оказалась настоящим кладезем информации. Сюда забредало множество людей из самых разных слоев общества, и Мальфри с удовольствием окунулся в местные сплетни. Ему нравилось знать, чем живет город, чем дышат здешние жители. Он бы продолжил выступать здесь, но Вигдис, всюду следовавшая за мужем, уже несколько раз ввязывалась в драки с подвыпившими клиентами, принимавшими ее за продажную женщину. Хотя она не понимала старого наречия, но с легкостью определяла намерения мужчин, и предпочитала объяснять все на месте и по возможности доходчиво. То есть, била сразу же.

Мальфри понимал, что дальше так продолжаться не может. Он душевно попрощался с хозяевами (милейшая семейная пара) и отправился на поиски нового места, где сможет продемонстрировать всем свое искусство.

В этот раз скальд решил, что пора браться за более престижные места. Ему приглянулась таверна, располагавшаяся недалеко от рыночной площади в полуподвальном помещении. Он сам несколько раз обедал там, и ему нравилась местная обстановка. А вот постоянно выступающий там певец был просто отвратителен — он совершенно не умел брать высокие ноты и откровенно визжал. Что же, пришла пора показать завсегдатаям, как правильно нужно обращаться со своим голосом.

Попросив трактирщика занять беседой его жену, скальд отправился на импровизированную сцену, которая сейчас была пуста. Он немного понаблюдал за местным певцом и заметил, что тот никогда не приходит раньше определенного времени, чем скальд и воспользовался. Привлеченные незнакомым лицом, посетители уставились на Мальфри, который как раз расчехлял свою лютню. Решив начать с чего-нибудь, что определенно придется по душе местным жителем, скальд затянул веселую песенку о вдове мельника, что пользовалась популярностью в любом уголке мира.

Конечно, фурора песня не произвела, но скальд на это и не надеялся. Сейчас для него главным было привлечь внимание посетителей, а с этой задачей он справился легко — с его-то «колдовским», как говорит Вигдис, голосом это было очень просто. Сам Мальфри считал, что голос и лишь малая капля таланта были подарены ему Ульгом при рождении, все же остальное — умение обращаться с лютней, знание множества языков, в том числе древних наречий, и сказочное обаяние — были результатом долгих и упорных тренировок, а не божественного благословения.

Отлично, вниманием публики он завладел. Теперь дело за малым — просто показать то, что он может! Песни следовали одна за другой, плавные мелодии сменялись звонкими переливами, люди прибывали. Появился здешний бард, с недоумением уставившись на незнакомца за своим обычным местом. Когда он попытался прорваться сквозь толпу к разошедшемуся скальду, дорогу ему преградила высокая островитянка. Бард несколько раз попытался обойти ее, но каждый раз терпел неудачу. Оторвав, наконец, взгляд от чужака, он перевел его на женщину. И по выражению ее лица внезапно понял, что они заодно, что все это заговор, заговор против него! Разъяренный мужчина поднял руку, намереваясь ударить загородившую ему дорогу островитянку, но она успела раньше. Перехватив занесенный кулак, она вывернула ему руку, заставив взвизгнуть от боли.

— Рука! Только не руку! — завыл бард.

Руки для него, как и для любого музыканта значили все. Больше о сохранности своих кистей заботились разве что лучники. Островитянка же, казалось, совершенно его не слышала. Или, быть может, не понимала. Не обращая внимания на крики и оборачивающихся им вслед посетителей, она в общем-то даже не особо грубо вытащила барда на улицу и выпихнула из дверей таверны. Вигдис уже хотела была вернуться в заведение, как услышала за спиной дикий крик. Обернувшись посмотреть, в чем же дело, женщина обнаружила вышвырнутого ею барда сидящим на земле и баюкающим правую руку. Похоже, он неудачно приземлился и сломал себе палец или даже два. Переменчивая Эйлив-удача сегодня совсем отвернулась от парня. Пожав плечами, Вигдис зашла в таверну, коротко кивнув в ответ на вопрошающий взгляд мужа. Сегодня их уже точно не побеспокоят, да и в ближайшие дни скорее всего тоже. А трактирщик Вигдис понравился — неплохо знает ее родной язык, с ним хотя бы поговорить можно.

* * *

Насвистывая похабную песенку, которую особенно часто просили исполнить завсегдатаи, Мальфри двигался в центр города, ловко виляя в толпе. Кошель приятно оттягивал карман, солнце после дневной грозы ласково пригревало спину, а вдохновение, не покидающее скальда уже которую неделю, заставляло душу парить в вышине. И ничто не могло испортить его настроение, даже перегородивший ему дорогу мужчина в потрепанном камзоле и с рукой на перевязи.

— Ты! — прошипел мужчина, и скальд узнал менестреля, чье место он занял. — Это все из-за тебя и твоей бабы!

Менестрель ткнул ему в лицо свой поврежденной рукой, как бы демонстрируя, что именно из-за скальда и его жены.

— Сочувствую вам, однако, уверен, вы вскоре поправитесь, — ответил Мальфри, все еще пребывая мыслями где-то не здесь.

— Ты занял мое место! — зарычал мужчина. — Занял место, а твоя бабища сломала мне пальцы!

— Это был несчастный случай, — пожал плечами скальд. — И стража посчитала так же, насколько мне известно. Ваши претензии ко мне и моей супруге не обоснованы.

Не собираясь больше тратить свое красноречие на обозленного менестреля, Мальфри обогнул застывшую фигуру и отправился дальше. Он уже давно покинул ту таверну, из-за которой злился менестрель, и сейчас радовал своим искусством посетителей одной из самых дорогих рестораций города. Пожалуй, к концу месяца у них с Вигдис будет достаточно средств, чтобы купить лошадей и отправится вглубь графств. О глупой стычке, если ее так можно назвать, скальд забыл уже через несколько минут.

* * *

— Я не пойду.

— Дорогая, тебе нужно практиковать язык. Ты уже вполне можешь использовать простые фразы, но нужно стремиться к большему!

— Я. Не. Пойду.

Мальфри тяжело вздохнул и попытался снова.

— Ну почему ты так уперлась, Вигдис? Это же так просто! Приходишь, говоришь, что хочешь двух коней, выбираешь и называешь свою цену. В них я тебя уже сориентировал. Тебе даже торговаться не надо! Просто стой на своем, и вся недолга.

— Мальфри, я уже сказала, я не пойду! Я плохо разбираюсь в лошадях, наверняка заплутаю в этом глупом городе и уж точно не смогу торговаться, если коневод не примет мою цену. Я все сказала.

Что же, делать нечего. Если Вигдис уперлась, то переубедить ее не сможет никто, ни Мальфри, ни сам Ульг. С одной стороны, женщина была права — в лошадях она действительно разбиралась не то чтобы очень хорошо, да и торговаться с таким знанием языка тяжело будет. Но ведь когда-то же надо начинать! В конце концов, Вигдис — профессиональный воин, это ее работа, но кто захочет нанять иностранную женщину, не знающую языка, женщину, которая не сможет выполнить команд, так как просто не поймет, что от нее требуют? Сейчас она в основном выполняла роль вышибалы в тех местах, где выступал муж, и было достаточно простого знака хозяина, чтобы вышвырнуть разошедшихся посетителей, но продолжаться так дальше не может, ведь совсем скоро они собрались уезжать. Решено, с завтрашнего дня скальд вплотную займется обучением воительницы, посвящая этому все свободное время, буде таковое останется. А сейчас придется уступить, и купить лошадей самостоятельно.

Пересчитав все имеющиеся деньги и забрав большую их часть — на средстве передвижения Мальфри, опытный путешественник, экономить не собирался — скальд покинул комнату и отправился на рынок. Стоимость хорошей лошади могла достигать целой кроны, а им нужно две. Мальфри надеялся уложиться в сто шестьдесят — сто семьдесят талеров, но, на всякий случай, взял больше. Мало ли на какое сокровище можно наткнутся в местных конюшнях?

Деньги приходили к скальду легко, но также легко и уходили. Если бы он был экономным, берег каждый пенни, раздумывая над покупками, то уже через два года частых выступлений смог бы накопить на весьма неплохой дом. Мальфри отдавал себе отчет, что его доходы порой превышают суммы, которые получают иные бароны со своих поместий, но не собирался ничего менять в сложившемся порядке. Дорогая одежда, хорошая лошадь, лучшее питание — скальд должен выглядеть представительно, а это стоит недешево. Он ведь не жрец, чтобы заявиться в дом графа в рубище, и получить уважение и почет, а всего лишь скальд.

К тому же, однажды Мальфри попробовал жить так как большинство. Он недавно женился, был молод и служил в доме могущественного ярла. Накопленных денег хватило на постройку собственного дома, Вигдис отложила в сторону меч и щит, обустраивая быт и хлопоча по хозяйству. Они даже наняли прислугу, так как беременной женщине было тяжело успевать все и сразу… Счастье рухнуло в один момент. Жалкая шайка разбойников, они ничего не смогли противопоставить дружине ярла, что настигла их всего через неделю, но для Мальфри и Вигдис уже было поздно. В тот день в начале зимы Мара пригласила в дом свою старшую сестру, и она знатно попировала. Умерла служанка, и смерть ее не была легкой. Слава добрым богам, беременную Вигдис не тронули, но ребенок, их мальчик, их первенец, так и не увидел свет. Мара забрала его прямо из утробы. После того случая супруги недолго оставались в доме, полном скорби. И снова голубое небо, заменяющее своды крыши да дорога под ногами. Дорога, что нынче привела их на древние земли, полные тайн, загадок и никем не рассказанных историй.

Погрузившись в воспоминания, Мальфри не сразу заметил неладное. А когда заметил, было уже поздно. Пятерка молодцев, широких в плечах и очевидно узких в кругозоре окружила его, заперев в безлюдном проулке. С удивлением посмотрев на стоящее в зените солнце, и прикинув, что находится далеко не в самом бедном квартале города, скальд четко понял, что охотились именно за ним. Удивительно, потому что уж где-где, а в Илатине Мальфри вел себя просто безукоризненно и точно никому не перебегал дорожку. Да он даже не связывался ни с чьими женами и дочерьми!

Многозначительно ухмыляясь и поигрывая узким ножом, самый мелкий из парней приблизился к скальду. Играть в несознанку было глупо, поэтому Мальфри сразу решил прибегнуть ко второму варианту:

— Можем ли мы договориться, благородные господа? Не знаю, сколько вам заплатили, но я точно могу дать вдвое от этого!

— И сами возьмем, — хмыкнул мелкий.

Хотя мелкий это по сравнению с остальными. Сам по себе он был выше Мальфри на полторы головы и вдвое шире в плечах. Мальфри попятился, но тут же наткнулся на тех двух бугаев, что были за спиной. Скальд предпринял еще одну попытку.

— Господа, я уверен…

Удар был быстрым, очень быстрым для человека таких размеров. Хотя очевидно, что били вполсилы — при такой разнице в весе, щуплый скальд должен был отлететь к противоположной стене переулка, а так лишь согнулся, пережидая боль. От следующего удара он смог увернуться, а третий приняла на себя закрепленная на спине лютня, с которой Мальфри не расставался практически никогда.

— Моя лютня! — закричал скальд, услышав жалобный «треньк» лопнувшей струны.

В глазах потемнело, но не от ярости, а от сильного удара по голове. Скальд упал. При падении перевязь перекрутилась, и лютня оказалась возле груди мужчины. Обняв инструмент, Мальфри скрутился калачиком, защищая его от ударов, как мать защищает свое дитя. Удары сыпались со всех сторон, но скальд мог думать лишь о том, как уберечь руки и лютню, единственную в своем роде и стоившую ему баснословных денег. Однако это был не конец.

Один из бандитов схватил его за руку, резко выгнув ее в сторону. Мальфри закричал от ужасающей боли и, возможно, потерял сознание на несколько мгновений, увидев торчащую из предплечья кость. По крайней мере, следующее, что он помнит, это мелкого бандита, с издевательской улыбочкой кидающего измочаленную лютню в один из многочисленных притоков питающей город реки.

— Посмотрим, какие теперь ты запоешь песенки, заезжий, — обратился к нему мелкий, прежде чем покинуть переулок.

В этот раз Мальфри потерял сознание надолго.

В очередной раз Вигдис пересчитала деньги, и раздраженно ссыпала монеты в кошель. Считай не считай, а даже пяти талеров не выйдет. Лекарь, жрица Ниневии, взяла за свои услуги огромные деньги, практически все, что у них осталось. И то, она смогла излечить только переломы, на мелкие раны ее веры уже не хватило. Теперь скальд щеголял множеством ужасающих кровоподтеков, но снова мог двигаться, а ребра его и руки были целы.

Вигдис прислушалась к разговору мужа со жрицей. Она понимала с пятого на десятое, но все же достаточно, чтобы узнать слова благодарности. Вскоре Мальфри попрощался со жрицей, и они вышли из храма. И остановились. Куда идти дальше, Вигдис не знала — денег на прежнее место жительства у них бы теперь не хватило.

— Пойдем, — коротко бросил скальд.

Они шли долго, практически через весь город — храм богини плодородия находился в южной части, а их путь лежал в порт. Именно там, в порту, Мальфри и договорился о комнате. Вигдис подозревала, что дешевле найти просто нельзя, но ничего не сказала — сейчас они были не в том положении, чтобы привередничать. Крыша есть? Кровать есть? Ну и ладно, сойдет.

Зайдя в комнату, Мальфри кинул их немногочисленные пожитки на пол и лег на кровать. Аккуратно, чтобы не потревожить раны мужа, Вигдис пристроилась рядышком. Скальд не проронил ни слова, что тревожило воительницу, но вскоре Альмос привлек ее в свои объятия, и женщина провалилась в сон.

Весь следующий день скальд молчал. Он продолжал лежать на кровати, глядя в потолок, и лишь поморщился, когда Вигдис напомнила ему о том, что неплохо бы поесть. Не дождавшись другого ответа, женщина вышла и вскоре вернулась с небольшой корзинкой, однако Мальфри отказался есть. На следующее утро, а точнее, ближе к полудню, скальд резко сел на кровати. Взглянув в глаза мужа, Вигдис с удовлетворением отметила, что в них начал возвращаться прежний блеск.

— Сколько у нас осталось денег? — спросил Мальфри.

— Три талера и шесть пенни. Нет, пять.

— Мало.

Вигдис только кивнула. Конечно мало. Для крестьян, быть может, это и была солидная сумма, но для привыкшей к хорошему снаряжению воительницы и сорящего деньгами скальда это было ужасно мало.

— Без лютни я никто, — спокойно сказал скальд. — Самая дешевая будет стоить в лучшем случае полкроны, но я не уверен, что здесь вообще можно купить что-то подобное. Значит, придется вспомнить старые навыки.

— Мальфри, нет, — заволновалась женщина. — Не стоит. Я найду работу для своего меча, отправимся в столицу, и там ты точно сможешь найти продавца…

— И кто наймет музыканта без лютни и женщину с мечом, не знающую языка? Да еще и безлошадных. Нет, Вигдис, это самый лучший вариант, я все обдумал.

— Ты не знаешь этого города. Ты не знаешь его людей, его законов. А если тебя поймают?

— Не поймают, — улыбнулся скальд. Впервые с того момента, как его избили, но улыбка это была какая-то горькая, болезненная. — В конце концов, все, что надо умелому вору — это ловкость рук, а этого у меня хоть отбавляй.

Усилием воли Мальфри унял свое волнение и отправился наперерез намеченной жертве. Уже третий день скальд хозяйничал на рынке, и за все это время лишь дважды был близок к провалу. Местные жители оказались ужасно беспечными, а может, все дело в том, что никто не мог подозревать в ловком карманничестве избитого островитянина. По крайней мере, во времена голодного отрочества, когда воровство было основным заработком юного Мальфри это казалось намного более сложным делом. Хотя выбирать «жертв» он умел уже тогда, но с возрастом только отточил умение читать чужие души с первого взгляда, в чем ему помог старый наставник, жрец Ульга. Именно он вложил в руки юного вора лютню, поставил голос и научил его старому и древнему наречию, а также множеству других языков.

Нынешняя его цель была дородная женщина, придирчиво осматривающая прилавок бакалейщика. Хорошо, хоть и не очень дорого одетая, и совершенно необращающая внимания на то, что кошель ее выглядывает из кармашка, призывно маня завязочками.

Мальфри, как бы случайно оказавшийся рядом, уже протянул руку к кошельку, но тут его кто-то грубо дернул в сторону. Раздраженно развернувшись, скальд смерил взглядом щуплого подростка, продолжающего тянуть его в сторону.

— Идем, с тобой побакланить хотят.

— Кто?

— Авторитет.

Что же, этого следовало ожидать. Определенно, кто-то должен крышевать местные криминальные элементы, и нет в этом ничего удивительного. Удивительно то, сколько времени Мальфри работал, не привлекая к себе внимания.

— Пахан! — заорал малец, когда они пришли в какую-то вонючую забегаловку в подвале. — Я тут это, щипача залетного притащил!

— Сюда его, — проскрипело из самого дальнего и темного угла.

Мальфри подвели к столу, за которым сидел немолодой человек. У мужчины были полностью седые волосы и красные, больные глаза. Губы сжаты в тонкую линию, на лице показное недовольство, но во взгляде скорее усталость и безразличие. Скальд не сделал попытки присесть на стул до тех пор, пока местный авторитет сам не указал ему.

— Я-то мнил, ты певун, а оказалось простой ширмач, — покачал головой седой.

— Да какой из меня карманник, — махнул рукой Мальфри. — Я бы и не вспомнил про старое ремесло, да кое-кому песни мои сильно не понравились.

Скальд демонстративно ткнул в живописный фингал под левым глазом. Седой знал, что он скальд, это радовало — проще будет договориться. Да и сам факт, что его привели сюда на разговор, а не просто побили в ближайшей подворотне был обнадеживающим.

Не дожидаясь следующего вопроса, Мальфри достал из кармана заранее приготовленный мешочек, и аккуратно кинул его на стол. Напрягшаяся было охрана расслабилась, услышав характерный звон.

— Это что? — не притронулся к мешочку пахан.

— Ваша доля с того, что я взял на рынке.

— Старое ремесло, гришь? — усмехнулся мужчина. — Что ж, верю. Но если хошь, чтоб я тебя крышевал, нужно еще отбашлять…

— Я не хочу вступать к вам, — отрезал скальд. — Все, что мне нужно — деньги на новую лютню да двух коней. После чего я тут же покину ваш гостеприимный город.

— Чего тогда к бабаю не пошел?

— Я уехать хочу, а не застрять тут навсегда, — нахмурился Мальфри. — К тому же знаю я местных ростовщиков, проценты дерут такие, что плохо становится.

Седой покусал губы, потер больные глаза. Долго смотрел куда-то за плечо скальда, да чесал в затылке.

— А, к Томашу тебя! Оставайся. Мой шкет отведет тебя к барыге, будешь отдавать ему все, что наскребешь, он тебе отбашляет. Но как только раздобудешь лютню — убирайся. Усек?

Мальфри кивнул, вставая из-за стола. Разговор окончен, и с максимальной пользой для скальда.

— Певун, — догнал его голос седого у самых дверей. — С рынка ни ногой. Тут пахан я, а за других авторитетов не отвечаю.

Предельно ясно. Слегка поклонившись, скальд покинул подвал.

* * *

Мальфри еще раз присмотрелся к сгорбленному мужчине, что подслеповато щурясь склонился над прилавком. Сегодня он будет последним, вне зависимости от того, удастся кража или нет. Мальфри устал. Он никогда не любил ремесло вора, но кроме музыки и древних языков это было единственное, что он знал. Можно еще было наняться учителем к какому-нибудь знатному человеку, но… Вот именно, но. Деньги нужны были здесь и сейчас, а не через пару лет, да и учитель из скальда аховый — терпения ему никогда не хватало. Да и сколько зарабатывает частный учитель? Жалкие пенни.

Быстрое, ловкое движение, и вещи из чуть оттопыренного кармана меняют хозяина. Мальфри слегка удивился, почувствовав под пальцами бумагу, но решил рассмотреть добычу после. Сейчас нужно было неспешно покинуть рынок, чтобы не вызывать подозрений, да и уже пора к барыге. Неприятный тип, но требования авторитета были предельно просты, и Мальфри не собирался их нарушать.

Спустя два квартала скальд все же решил рассмотреть свою добычу поближе. Помимо небольшого кошелька (увы, всего два талера) ему достался так же небольшой свиток, перевязанный алой лентой. Печати не было.

Развернув свиток, скальд непонимающе нахмурился — это не было письмо графств, да и вообще не походило на руны. Лишь присмотревшись внимательно, Мальфри понял, что свиток исписан символами древних. Мужчина уже очень давно не практиковался в чтении древних символов, а потому прошло некоторое время, прежде чем он разобрал написанное.

— «Музыка ключ ко всему. Начинающему (молодому) исполнителю следует знать (помнить), что дух (настроение?) следует поднимать, от низких к высоким нотам, не забывая про паузы. Пауза на вершине (изломе) мелодии заставляет остановиться (замереть) сердца, после чего несется (летит) в пропасть (бездну, провал) в ожидании конца. Музыка открывает двери и души». Или двери в души? — Мальфри задумчиво повертел свиток. — И не поймешь, то ли частное письмо, то ли выдержка из учебника. И что такое «пауза»?

Скальд покачал головой, сворачивая свиток. Похоже, это калька с какой-то древней книги, потому что бумага совсем новая. Да и написано рукой, а Мальфри доподлинно известно, что почти все сохранившиеся книги древних были отлиты. До злодеяния Мары книги были доступны едва ли не каждому, и стоили намного дешевле, но, к сожалению, искусство отливания текста утрачено, как и многое-многое другое.

Когда Мальфри вернулся в таверну, Вигдис уже была там. Жуя черствый хлеб, скальд слушал ее рассказ.

–… после чего он сказал: «заморская шмара, да еще и без коня мне не нужна». Было еще что-то про настоящие мечи, которые я могу взять, но я уже ушла, — Вигдис помолчала. — Что такое «шмара»?

— Ругательство, — буркнул скальд.

— Я так и подумала. Сколько у нас денег?

— Хватит на полторы лошади.

Вигдис тяжело вздохнула, откинув голову на спинку лавки. Руки ее были сцеплены в замок, пальцы крепко сжаты. Женщина определенно пребывала в раздражении, но вряд ли она злилась именно на мужа, скорее ей была неприятна сама ситуация. А еще воительницу просто выводили из себя отказы, которые она получала раз за разом. Илатин истекал караванами, как рана кровью, но никто не желал дать работу ее мечу. В городе было полно наемников, многие обладали определенной репутацией и даже знаменитыми прозвищами и никому не нужна была неизвестная воительница, плохо знающая язык. Мальфри назвал это конкуренцией.

Конец ознакомительного фрагмента.