Репортаж из другого мира

Виктория Ковалева

Жизнь репортера Кристины полна самых разнообразных впечатлений. Авантюристка по натуре, она с головой бросается в любое приключение, но однажды, судьба подкидывает ей совсем уж неожиданный сюрприз: во время репортажа в Новой Гвинее, вождь дикого племени переносит девушку в другой мир. Теперь, главная задача Кристины выжить и постараться найти дорогу домой. Ей предстоит попасть в плен к оркам, принять участие в смертельно опасной игре, стать лотом на аукционе и сделать наверное самый сложный выбор в своей жизни: предать любящего человека или навсегда распрощаться с родным миром.

Глава первая. Кое-что из жизни орков, или как я попала в гарем

Красный дым клубился под ногами, так что невидно было, куда ступаешь. Меня мутило и шатало из стороны в сторону, будто до этого я покаталась в центрифуге. Пространство вокруг напоминало бензиновую лужу: цвета постоянно менялись, перетекая из одного в другой, отчего голова кружилась еще сильнее. То и дело, из багряных клубов странного дыма, появлялись искаженные, будто изломанные фигуры. Одним словом, полный сюр и вынос мозга.

Сколько я блуждала в этом странном месте, сказать точно не могла — время здесь словно остановилось, отчего я чувствовала себя мухой, застывшей в янтаре. Вроде бы и бреду куда-то, едва переставляя ватные ноги, а ощущение такое, словно так и остаюсь на одном и том же месте.

Чертов вождь! Чем он меня накачал? А ведь вполне может статься, что пока я тут глюки ловлю, меня папуасы уже к вертелу привязывают…

И где это интересно Вадика с Сережей носит? У них тут подругу, понимаешь, всякой дрянью надышали, а они ни ухом, ни рылом! Тоже мне, соратнички, называется! Хотя, с другой стороны, на дворе ночь, а я о том, что до-ветру собралась, никого не предупредила. Так что, как говорится: сама себе дура.

Вопрос в другом: что мне теперь делать? Как вырваться из этих бредовых видений? Пока я в этой «Стране чудес» прохлаждаюсь, меня успеют торжественно зажарить и съесть. Все-таки, племя людоедское, пусть и с приставкой «экс».

Мое блуждание в этой сюрреалистической неизвестности закончились очень резко и неожиданно. Внезапно, опора под ногами пропала, и я испуганно ухнув, полетела вниз. Внутренности тут же скрутило тугим узлом, а из горла, вместо закономерного визга, вырывались лишь невнятные отчаянные крики. Меня вертело и мотало в разные стороны, а сквозь плотно зажмуренные веки пробивался резкий алый свет. С нарастающим ужасом, я ожидала момента удара о землю. То, что не выживу в любом случае, было очевидно — летела я долго, а упасть с такой высоты и не переломать себе все кости было не возможно. Воздух тугими струями бил в лицо, мешая нормально вздохнуть, отчего нестерпимо начали гореть легкие, и постепенно меркло сознание. Может оно и к лучшему — не почувствую финала.

Первое, что я ощутила, придя в себя, это тошнота. Мутило так, что хотелось вырубиться снова. Пошевелиться, казалось подвигом достойным быть воспетым в легендах — тело словно придавила неподъемная плита. Внутри черепа, монотонно и раздражающе, работала бригада асфальтоукладчиков — по крайней мере, шум в ушах стоял соответствующий.

Не знаю, сколько я так лежала, борясь со спазмами и болью в мышцах, но постепенно становилось легче, так, что я даже сумела открыть глаза, чтобы увидеть звездное небо. Либо я пробыла без сознания меньше, чем мне показалось, либо проспала целые сутки.

Слух уловил сначала далекий, но постепенно приближающийся шум. Повернуть голову и посмотреть на его источник оказалось невозможно — каждая попытка движения причиняла острую боль, словно тело не просто затекло, а успело основательно закостенеть. Вскоре, я начала распознавать какие-то невнятные выкрики и перестук конских копыт. Это еще что за новости? Откуда в деревне дикарей взяться всадникам? Может, это на мне так последствия отравления сказываются? Ну, галлюцинации там всякие слуховые, мало ли…

Наконец, голоса приблизились настолько, что я смогла различить членораздельную речь, правда толку от этого не было — язык оказался мне совершенно незнаком. Хотя, если подумать, ничего удивительного — в долине проживало множество диких племен и у каждого из них имелось свое наречие.

Мне оставалось только беспомощно лежать, и слезящимися глазами разглядывать звездную россыпь, отчаянно надеясь на то, что мне все-таки окажут помощь, а не добьют из жалости.

Когда небо заслонил чей-то массивный силуэт, я хрипло прошептала:

— Помогите…

В ответ услышала несколько отрывистых, непонятных фраз и меня одним рывком вздернули вверх, отчего успокоившаяся было тошнота, вновь подкатила к горлу. Перед глазами заплясали цветные круги, а внутренности словно обожгло кипятком.

Я не удержалась от болезненного стона.

Взвалив меня на плечо, словно куль с мукой, незнакомец куда-то быстро зашагал, предоставив мне возможность любоваться крепким поджарым задом, затянутым в плотную, темно-коричневую ткань. Сознание то и дело стремилось ускользнуть, но я боялась впадать в беспамятство, особенно сейчас, когда совершенно не понимала, что происходит и чем мне это грозит.

Послышалось еще несколько мужских голосов, чей-то веселый хохот, а потом… потом меня ощутимо приложили по заду, так удобно оттопыренному в зенит! Что за беспредел?! Хотела возмутиться, но новый приступ желудочных спазмов заставил живо захлопнуть рот, так что мне осталось только гневно сопеть и мечтать о лютой мести. Собственная беспомощность порождала в душе что-то близкое к панике, но сил на истерику к счастью не хватало — мало ли что со мной сделают, если начну визжать и вырываться. А так вишу себе в полубессознательном состоянии, никому не мешаю — может, пока и не тронут.

Поток моих вялотекущих мыслей прервало внезапное перемещение с широкого мужского плеча на лошадиное седло. Почувствовала себя кавказской пленницей. Что интересно, связывать меня не стали — так, перекинули поперек лошади и все. Незнакомец тем временем устроился позади, властно придерживая меня за поясницу широкой мужской ладонью.

Смогла чуть повернуть голову и разглядеть еще нескольких всадников: огромных, смуглых до черноты, с длинными темными волосами, заплетенными в толстые косы. Все с голыми мускулистыми торсами, густо покрытыми татуировками, и огромным количеством странных украшений, чем-то напоминающих индейские. Кстати, ребята до ужаса походили на персонажей из старых фильмов про Чингачгука, только, вот было в их облике что-то такое… неправильное, но что именно, я в таком положении и состоянии определить не могла. Шея быстро затекла, и я вновь опустила голову, размышляя над сложившейся ситуацией. Размышлять было трудно — мысли разбегались в разные стороны, не давая возможности ухватиться хоть за одну конкретную. Вот, например: какого хрена индейцы делают в Новой Гвинее? А вообще… судя по тому, что я увидела во время короткого осмотра, окружающая местность больше всего напоминала поросшую бледно-лиловой травой, степь. Но как такое возможно? Переместиться из джунглей долины Балием в место, где даже климат совершенно другой, да еще и за такой короткий промежуток времени!

Все эти странности, вкупе с пережитыми потрясениями заставили голову заболеть с новой силой. В ушах зазвенело, и я почувствовала, как сознание вновь ускользает в темноту.

Второй раз, в себя я пришла на каких-то облезлых шкурах, которые, мягко говоря, сильно попахивали. Тошнота и ломота в теле так никуда и не делись, но хотя бы заметно притупились, давая мне возможность чуть привстать на локтях и осмотреться. Больше всего, место в котором я находилась, напоминало большую юрту, наподобие тех, в которых живут монгольские кочевники. Такие я видела, когда снимала репортаж о соколиной охоте. А вот грязные, испуганно сжавшиеся девушки, взирающие на меня с настороженностью, оказались полнейшей неожиданностью. Приглядевшись, я заметила, что у девчонок связаны ноги, и грубые толстые веревки тянуться к крепко вбитому колышку, расположенному как раз посередине юрты. Опустив взгляд на свои конечности, с неудовольствием отметила, что стреножили и меня. Та-а-ак… это уже попахивает историями о рабстве, и я стало быть, вляпалась в эту историю по самые уши. О том, как вообще такое могло случиться, можно будет подумать потом — все равно, на данный момент, информации для того, чтобы строить хоть какие-нибудь предположения, слишком мало. Но что прикажете делать сейчас? Наверное, стоит попытаться наладить контакт с моими соседками по несчастью.

— Эй! — полушепотом (вдруг у входа в шатер кто-то есть), позвала я на английском. Девушки как по команде, синхронно вздрогнули и сжались еще больше. — Эй, вы знаете, где мы находимся? Кто нас похитил?

Одна из пленниц — видимо самая смелая, что-то маловразумительно пролепетала, и я поняла то, что ни черта не понимаю. В смысле язык, на котором она говорила, был мне абсолютно незнаком. Какое-то певучее наречие, отдаленно напоминающее французский. Что за…?!

— Вы понимаете меня? — на этот раз мой вопрос прозвучал на языке Шарля де Голля. Ну, а вдруг?

Еще несколько девушек осмелились вступить в эту странную беседу, но толку от этого было ноль целых хрен десятых — понимали мы друг друга примерно так же, как чукчи эфиопа.

В висках снова заныло, а на глаза, словно кто-то с силой надавил пальцами. Передо мной замелькали размытые красные пятна, постепенно превращающиеся в завихрения печально знакомого алого тумана. В ушах зашумело, и я машинально тряхнула головой, пытаясь прогнать это странное ощущение. В мозг, словно кто-то вонзил раскаленную спицу, и я не выдержав, с глухим стоном опустилась обратно на землю, чувствуя, как тело покрывает липкий холодный пот. Что со мной происходит?! Неужели это последствия той дряни, которой отравил меня вождь племени Лани? Когда же она из меня уже выйдет? И выйдет ли вообще?

Постепенно, алый туман начал испаряться, и сквозь гул в голове, я смогла различить отдельные испуганные голоса:

–… в порядке?

–… если помрет…

–… разозлятся…

Как только ко мне вновь вернулась способность двигаться, я приподнялась на дрожащих руках и приняла сидячее положение. Девушки дружно замолчали и с нечитаемыми выражениями лиц, посмотрели на меня. Почувствовав на себе пристальные взгляды, я прокашлялась и раздраженно пробурчала себе под нос:

— Ну, чего уставились? Не сдохну, не дождетесь!

— Что ты, что ты! — громким полушепотом возразила та самая смелая девушка, которая первой взяла на себя обязанности парламентера, — Если ты умрешь, Тандр очень разозлится, и тогда плохо будет всем нам! Мы слышали, как Тандр говорил Груну, что заберет тебя к себе в гарем.

— Куда?! — выпучила глаза я, а потом осеклась и в ступоре воззрилась на своих соседок по несчастью. Когда это я начала понимать их речь? И каким, интересно, образом? Неужели мой приступ и вездесущий алый туман как-то поспособствовали? Бред конечно, но другого варианта у меня все равно нет.

Что ж, думать о странностях будем после, а сейчас, раз уж такое дело, нужно попытаться получить как можно больше информации:

— Кто-нибудь знает, где мы находимся?

— В орчьем становище. — Боязливо передернув плечами, ответила все та же разговорчивая девушка, с длинными грязными волосами невнятного русого цвета. — Нас всех захватили в плен во время последнего набега на поселение. Тебя привезли через несколько дней.

Я нахмурилась, переваривая полученную информацию. Орки?! Серьезно?

Вспомнила фильм «Властелин колец», вздрогнула. Нет, эти, которые меня подобрали, вроде не такие жуткие были…

Ладно, замнем пока и будем спрашивать дальше:

— Кто такой, этот Тандр?

— Вождь племени. — Подала голос другая пленница, с растрепанной темно-рыжей косой.

С трудом удержалась от того, чтобы грязно выругаться. Что-то не везет мне в последнее время на вождей племени, ой как не везет!

— И этот Тандр значит, решил забрать меня в свой гарем, так? — от собственных слов внутри неприятно похолодело.

— После налетов, воины делят добычу между собой, — пояснила самая разговорчивая девушка, — и… живую в том числе.

— То есть, в ближайшей перспективе я стану какой-нибудь младшей женой этого вашего Тандра? — мне ощутимо поплохело.

— Не женой, нет. — Покачала головой рыжеволосая, — Женой мужчины орка может стать только женщина орк. А нас возьмут как наложниц.

Со стороны остальных девушек послышались дружные всхлипывания.

— Наложница, это типа бесправная сексуальная игрушка, да? — решила уточнить я.

Всхлипывания перешли в тихие подвывания. Ох, что-то совсем девчонок запугала — они вон и так все на нервах, а тут я еще масла в огонь подливаю. Стало немного стыдно. Ладно, не будем ковыряться в открытой ране, а лучше подумаем о том, как выбираться из этого щекотливого положения:

— Кто-нибудь пытался сбежать? Это вообще возможно?

— Бесполезно. — Отрицательно покачала взлохмаченной головой смелая девушка. — Степь большая, бежать некуда. Орки на лошадях быстро догонят, и тогда засекут до смерти, или к коню привяжут и пустят его в галоп, или…

— Стоп! Хватит! — подняла руки в защитном жесте. — С беглецами тут не церемонятся, поняла! Лучше скажите, почему за эти несколько дней, что вы тут сидите, вас еще не разобрали по гаремам?

— Мы слышали, что через три ночи, когда будет новорожденная луна, должен состояться ритуал очищения. — Вновь подала голос рыжая. — Шаман должен будет изгнать из нас злых духов, а до этого момента мы считаемся для них грязными, так что взять нас как женщин, для орков будет считаться бесчестьем.

Я не сдержала облегченного вздоха — хоть какая-то отсрочка! Нет, я прекрасно осознаю, что три ночи это слишком мало, и они вряд ли хоть как-то исправят ситуацию, но надежда — штука упрямая, уже пустила в душе первые ростки. Наверное, все дело в нашей исконно русской привычке: даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации, упрямо верить в чудо. Каждый утопающий всегда хватается за свою соломинку. Моей соломинкой были эти три ночи до так называемого ритуала очищения.

Тех двух девушек, которые со мной общались, звали Тиа и Оника. Остальные пленницы решили не вступать с нами в разговоры, и самозабвенно предавались унынию, периодически всхлипывая и жалобно поскуливая.

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я очнулась, но когда в юрту зашли двое рослых мужчин, за откинутым пологом я успела разглядеть густую темноту, разбавляемую дрожащими, неверными отблесками огня. Наша-то юрта худо-бедно освещалась скудным светом, которая давала широкая, наполненная горящим маслом, пиала, установленная на треножник практически в самом центре.

Надо признаться, мужчины выглядели внушительно: высоченные — больше двух метров точно, с довольно развитой мускулатурой, черными косами, доходящими практически до поясницы, и монголоидным разрезом темных глаз. Слишком широкая переносица и тяжелая челюсть немного портили общее впечатление. Вот они какие, значит, орки. Вон тот, что повыше и помощнее, наверное и есть пресловутый Тандр, пяткой чую — слишком уж властная у него рожа, намекающая на привычку раздавать команды.

Поймав мой пристальный взгляд, вождь хищно осклабился, обнажая выступающие из нижней челюсти клыки, и двинулся в мою сторону. С трудом подавила в себе желание сжаться в маленький неприметный комочек. Нет уж, я прекрасно знаю, что жертва по возможности не должна показывать своего страха — хищник всегда почует свою добычу. Поэтому, когда Тандр приблизился вплотную, нависнув надо мной всей своей немаленькой массой, я упрямо вздернула подбородок, не разрывая зрительного контакта. Правда, грубые мозолистые пальцы тут же ухватили меня за этот самый подбородок, заставляя сильнее запрокинуть голову, и я услышала низкий, до противных мурашек, голос:

— Да, Грун, я не ошибся, это хорошая человеческая самка. Выносливая.

— На дольше хватит. — Согласно отозвался второй орк. — Не зря боги послали тебе этот подарок, мой вождь. Они признают тебя достойным.

Пока эти двое общались между собой, я с трудом боролась с непреодолимым желанием стряхнуть с себя чужую руку. Нет, не стоит сейчас делать глупостей. Одно дело игра в гляделки, а другое — явная агрессия. Еще неизвестно, как в таком случае поведут себя орки. Рассказ Тиа ясно дал мне понять, что особым человеколюбием эти мужчины не отличаются.

Наконец Тандр соизволил убрать от меня свою лапищу, и я смогла хоть немного расслабиться. Я вообще не терплю прикосновений посторонних, а тут меня щупает тип, который собрался пользоваться моим телом до тех пор, пока оно не придет в негодность. А судя по разговору этих двоих, надолго наложницы у орков не задерживаются и быстро приходят в негодность.

— Через три ночи, ты будешь принадлежать мне. — С жутковатой ухмылкой пообещал Тандр, прежде чем покинуть шатер вместе с тем, кого он назвал Грумом.

Мы с девочками снова оказались в кромешной темноте.