Вселенная 113, Институт Счастья

Виктория Зайцева, 2019

Психологическая фантастика. С первого взгляда кажется, что в будущем все счастливы. Одни этому рады, а другие видят в этом угрозу. Для того, чтобы ответить на этот вопрос, людей из прошлого перемещают в будущее. Их исследуют, но зачем? И что значит принцип разделения по цвету одежды? Поможет ли он герою да и самому читателю лучше понять себя и других, или же это уловка для облегчения управления людьми? Описания реальных психологических экспериментов над людьми 19-20 веков, вплетенные в повествование, делают произведение еще более реалистичным.

Глава 6

Через пару минут после того, как Милана ответила на последний вопрос, из стены выехала какая-то полка. Пройдя к ней, Милана обнаружила комплект одежды и надпись: «Подходящая одежда подобрана, для переодевания вы можете использовать кабинку слева». Слева теперь действительно часть стены стала полупрозрачной, и, толкнув этот участок стены, девушка обнаружила за ним небольшую комнату. Милана развернула одежду и была приятно удивлена — брюки с небольшим клёшем от бедра, свободная блузка, собранная у шеи и лёгкая куртка спортивного кроя. Такое впечатление, что кто-то совместил все самые удачные покупки из её шкафа, да ещё сделал так, чтобы они подходили друг к другу по ткани и стилю. Вот только все они были выражены в синей гамме, что делало весь комплект немного скучным. Милане с одной стороны хотелось примерить комплект, который наверняка должен был отлично на ней сесть, а с другой стороны — она ощущала какую-то неприязнь к слову «подобрана». Что за неизвестная сила что-то тут ей наподбирала без спроса и просьб? Сквозило каким-то принуждением и беспомощностью. Но это не делало комплект менее привлекательным.

В комнату заглянула пожилая улыбчивая дама:

— Ой, вы ещё не переоделись. Хорошо, я подожду. Не спешите, — и снова скрылась за дверью.

Так, похоже, это женщина в любом случае не собирается разговаривать с Миланой, пока она не оденет комплект. Ладно, значит, судьба его попробовать. Милана вошла в переодевалку и обнаружила внутри только одну полочку. Пришлось уместить на ней свой синий комплект, потом, сняв платье, она тоже положила его на полочку. Милана переоделась, и как только она взяла с полки куртку, полочка вместе с её платьем задвинулась в стену. «Вот блин!» — она ощупала стену, потыкала в разные её углы, надеясь вернуть полку, но ничего не произошло. Что за непонятные технологии! Совершенно не юзер-френдли! Но тут из комнаты снова послышался женский голос:

— Сколько времени вам ещё нужно? Просто вы говорили, что хотели задать мне вопросы, а мне скоро нужно будет уже уходить. Поэтому я и спрашиваю. Других причин для спешки нет, так что если вы передумали…

— Нет-нет, — выскочила из переодевалки Милана, — я все ещё хочу задать вам вопросы. Просто моё платье куда-то пропало.

— Оно просто ушло на повторное использование. Вы готовы к вопросам?

— Я? Готова? Ну, вообще-то это я хотела вам их задать. Я вот хотела, например, спросить, почему Карина, когда мы были с ней в общей комнате, странно себя вела, она… — Чем дальше Милана задавала вопрос, тем больше она понимала как нелепо и непонятно он звучит. — Ну, то есть, наверное, сначала мне нужно объяснить вам всю ситуацию. Я просто не знаю, насколько вы с ней знакомы. Когда я была в комнате с ещё двумя девушками, они обе странно себя вели. Одна из них, Карина, потом сказала мне, что делала это нарочно, чтобы… я точно не помню, как она сказала, ну… чтобы вывести меня из себя. Но когда я спросила её, почему она это делает, — продолжала Милана все медленнее, теряя надежду, что её поймут и дадут ей ответ. И получится, что зря она и этот глупый тест заполняла, и костюм одевала. — Она сказала, что ответить мне не может. А может распределитель. И как я поняла, этот человек — это вы. Вот. Вы можете мне это объяснить? — она подняла глаза на женщину, та на удивление спокойно улыбалась, никак не выражая недовольство или удивление тем, что Милана вывалила на неё такой объём сбивчивой информации

— Да, конечно, я всё вам объясню. Вы пришли, как у вас говориться, если не ошибаюсь, по верному адресу.

— Правда?! Как здорово! — Милана расправила плечи и развернулась корпусом к женщине. И как же хорошо, что тогда она не стала разговаривать с тем заносчивым стариком, куда приятнее общаться с этой милой женщиной.

— Но… но сначала я бы хотела кое о чём с вами договориться. Дело в том, что раз у вас есть конкретные вопросы, то я бы хотела воспользоваться этой неожиданной ситуацией и тоже задать вам несколько вопросов лично. Поэтому предлагаю нам построить наше общение так: я отвечаю на ваши вопросы, а вы — на мои, по очереди. — Женщина заметила недовольство Миланы, та снова откинулась на стул и отвела глаза. И добавила:

— Согласитесь, это будет по-честному. Взаимные ответы друг другу — это по-честному, — женщина особенно выделила слово «по-честному» и улыбнулась, проговаривая его и внимательно смотря на реакцию Миланы.

— Ну, так-то да. Наверное, это по-честному. Хотя… хотя это не очень справедливо. Ведь я же уже ответила на ваш тест.

— А как тогда будет справедливо, с учётом того, что я бы хотела тоже задавать вам вопросы?

— Ну… давайте я буду первой и я задам вам сначала два вопроса. — Сказала Милана и тут же поняла всю нелепость отстаивания справедливости в этой ситуации, так как вспомнила, что у неё в блокноте вопросов всего-то два и есть.

— То есть так будет справедливо? — женщина снова выделила последнее слово и как будто немного улыбнулась при этом.

— Ну да.

— Отлично, тогда начинаем?

— Да. — У Миланы было ощущение, что, несмотря на то что она вроде сама установила правила, при этом же как будто эти правила были невыгодны ей самой. Но зато справедливые.

— Хорошо. Итак, про Карину. Я, кстати, удивлена, что вы знаете её имя. — Милана открыла было рот, но женщина подняла руку. — Но это пока не важно, это мы обсудим позже. Давайте я сначала отвечу, а то мне кажется, что вы не уверены, что получите свой ответ. Итак, да, вы совершенно правы, обе девушки вели себя странным образом и обе это делали намеренно. Это мы их попросили так сделать. Но то, что именно они делали, они придумывали сами. Вы потом тоже сможете сами придумать.

— Я? Но зачем?

— Извините, я забегаю сильно вперёд. Просто я редко нахожусь в этой роли, обычно этим занимается Кадмий — тот мужчина, которого вы видели в этой комнате до меня. У него всё получается более складно. Мы просто не сразу догадались, что вам комфортнее общаться с женщинами, чем с мужчинами, поэтому…

— Мне комфортнее с женщинами? С чего вы взяли?!

— И вот опять я отвлекаюсь, — весело рассмеялась распределитель. — Да это и неважно, извините. Так, время идёт, давайте я вернусь к вашему вопросу, а то мы ничего не успеем. Итак, целью их поведения было протестировать силу вашего принятия. Чтобы снизить стрессовые негативные эмоции. Потому что когда человек испытывает страх или панику или даже сильную грусть, то его поведение будет не чистым, не типичным для него самого. Это получается очень сильная ситуация, и она меняет поведение человека. И получается, что себя проявляет ситуация, а не человек, а нам интересен человек. Всё по теории сильных и слабых ситуаций. Вы слышали о ней?

— Нет.

— Сейчас это, конечно, уже совсем признанный факт, на неё ориентируется даже законодательство. Но у вас… То есть я хотела сказать, что эта теория открыла, что иногда поведение человека определяется не индивидуальными особенностями человека, а той ситуацией, в которую он попал. И чем больше ситуация оказывает это влияние, тем она считается более сильной. У вас проводили эксперимент когда-то. Взяли 20 испытуемых, добропорядочных граждан, в случайном порядке разделили их на тюремных заключённых и надсмотрщиков. При этом интересно, что изначально никто не хотел попасть в группу надсмотрщиков, — женщина увлечённо жестикулировала руками, показывая на воображаемые группы людей, и даже немного наклонилась вперёд. Казалось, рассказ захватил её, ещё немного, она встанет и начнет чертить на стене какие-нибудь поясняющие графики. — Их поместили в подобие тюрьмы, и уже через неделю люди из обеих групп полностью вжились в свои роли. Надсмотрщики стали охотно отдавать приказы, при их невыполнении ухудшать испытуемым их условия жизни, организовали одиночную камеру для особо провинившихся, а в конце эксперимента даже составили и выдали исследователям правила и расписания контактов с заключёнными, чтобы это не мешало поддержанию порядка. А заключённые стали замкнутыми, подозрительными с другими заключёнными и пассивными. Даже при встрече со своими родственниками в рамках тюремных свиданий, они стали вести себя тише и не просили их забрать. — Вдруг цвет её браслета сменился с голубого на оранжевый, и она остановила свой эмоциональный рассказ. — Опять я увлеклась. Быстро договорю, что в результате люди поняли, что попав в сильную ситуацию даже добропорядочные люди могут вести себя дурно. И это не из-за того, что они вдруг стали плохими, а из-за того, что воздействие ситуации очень большое. А сам человек, его индивидуальность, проявляется в слабых ситуациях. То есть если мы просто поместим 10 человек в комнату на день, они все будут вести себя по-разному, а если мы сделаем их надсмотрщиками, то большинство людей поведут себя одинаково, хотя ничто до этого в их жизни не указывало на эти черты. Потому что это черты не их, а ситуации. Как же эксперимент назывался… Оксфордский тюремный эксперимент… или стэнфордский… или просто лондонский… как-то так (прим. автора. Стэнфордский тюремный эксперимент Филиппа Зимбардо 1971 года). Я понятно объяснила?

— Допустим.

— Допустим, — повторила женщина. — Да, очень типичное для синих людей слово. Никто не употребляет его чаще них. Так вот, девушки в той комнате вели себя странно, чтобы проверить, что вы всё благостно воспринимаете, чувствуете себя в своей тарелке, как вы говорите, что ситуация для вас не стрессовая, не сильная, принятие работает. А значит, вы будете проявлять себя в соответствии с вашими индивидуальными особенностями. Будете самой собой, так сказать, такой, какая вы есть.

— Что значит, что принятие работает?

— Это ваш второй вопрос?

— Нет.

Женщина улыбнулась:

— Тогда какой будет ваш второй вопрос?

Запись в журнале: «Соответствующие изменения в комнате произведены». Помощник распределителя немного нервничал. Он очень надеялся, что на этот раз все изменения произведены правильно. Прокол с книгами вышел очень обидным — не попасть ни в одну и трёх. Из трёх! Но у него было так мало информации. От нечего делать он посмотрел на скучные серые экраны. Как же долго они находятся в комнате распределителя, и как бы он хотел узнать, что именно там происходит. И что самое интересное, что именно там происходит так нестандартно долго. Все нестандартное всегда вызывало у него особенный интерес. Как он устал от того, что почти всегда знает, чего ожидать. А ведь именно в отклонениях, в нехватке или в излишестве чего-то это что-то проявляет себя в полную силу и яркость, будь то какая-то черта человека, подозрительность или щедрость или какой-то аспект ситуации, вроде наличия рамок или их полного отсутствия. Почти как сейчас, как сейчас. Он посмотрел на приборную доску, на калибровку шкалы принятия. Она все ещё горела красной десяткой. Она горела перед его глазами так долго, что уже начинала его беспокоить. Правильно ли он всё делает? Но ведь в конце концов, его никто не останавливает.

Милана полезла в свою записную книжку. Что там она записала, как самое важное? А! Точно! Цвет одежды!

— Да, я хотела спросить про цвет одежды. Почему все ходят в трёх цветах? И все как-то постоянно к ним апеллируют, это что-то значимое?

— Это вы мне сейчас непростой вопрос задали. И особенно он непростой для меня. Ведь я так люблю всё подробно рассказывать, а тут можно просто днями говорить. — Она посмотрела на Милану и улыбнулась. — Но я постараюсь ответить кратко. Итак, цвета отражают типы людей. В первом приближении можно сказать — психологические типы. Их всего три, есть конечно комбинации цветов. Изначально в человеке есть характеристики и свойства всех трёх типов, но какие-то наиболее сильные, они доминируют и наиболее часто именно они определяют поведение человека. Вот именно этот доминирующий в человеке тип и отражён в его одежде. Какая я молодец, какая кратко все изложила! Надеюсь, ещё и понятно?

— В целом да, но зачем это отражать в одежде…

Женщина помедлила перед ответом, задумчиво постукивая пальцами по столу:

— Знаете, это всё же уже третий вопрос с вашей стороны… Я бы, наверное, перед ответом на него хотела бы задать вопрос вам. Как думаете, это будет справедливо?

— Ну… наверное, да, — погрустнела Милана. — Хотя ситуация пока не особенно прояснилась.

— Тогда, может быть, вы задаёте не те вопросы, которые вам бы её прояснили? Я со своей стороны старалась очень детально обо всём вам ответить.

— Да, вы правы. Может, и так. Давайте свой вопрос, раз уж мы договорились.

— Для вас, как для синего, договорённости очень важны и во многом составляют основу поведения. Поэтому я и договорилась, — снова улыбнулась женщина. — Итак, я хотела бы узнать, почему вас не интересуют имена людей, с которыми вы сталкиваетесь?

— С чего вы взяли, что они меня не интересуют?

— Во-первых, вы их никогда не спрашиваете.

— Ну, вы тоже не спросили моего имени.

— Я просто знаю, как вас зовут. Вы Милана. А как зовут меня?

Милана замолчала и отвела глаза.

— Ммм… просто наш диалог начался очень внезапно. Я планировала спросить… наверное.

— Возможно, но, как я поняла, вы также не знаете, как звали вторую девушку в общей комнате. И наверное я угадаю, если предположу, что Карина представилась вам сама. Так ведь?

Подумав, Милана признала правоту собеседницы.

— А как звали парня из столовой?

— Ну… он говорил, просто я забыла. У меня плохая память на имена. И потом все сразу вскочили, я отвлеклась от его имени.

— Прошу вас, — женщина протянула к Милане руку, — не подумайте, что я хочу поставить вас в неловкую ситуацию. Я не говорю, что это плохо или хорошо. Это просто очень интересная для меня особенность. И я хотела бы узнать об этом побольше.

— Я всё-таки не уверена, что вы правы. Я знаю имена многих людей. Всех своих друзей и коллег, и родственников… ну, родственников, может быть, и не всех, конечно. Но ни то, чтобы я вообще не знала ничьих имён.

— Я понимаю, чьи-то имена вы знаете. Но имена большинства людей вам не интересны. Вот любопытно, как бы вы рассказывали кому-то про меня, если бы возникла такая необходимость? Как бы вы сказали, с кем вы разговаривали?

«С улыбчивой пожилой дамой», — сказала Милана про себя, но вслух говорить ничего не стала.

— Наверное, охарактеризовали бы меня как-то, выделив основные по вашему мнению черты. Или мою роль… Но при этом чьи-то имена вы запоминаете. Как и когда происходит у вас этот процесс? Это характерно для многих синих людей, но у вас, на мой взгляд, выражено особенно ярко, — женщина снова улыбнулась. — Да, если что, меня зовут Рошель. Но это не особенно важно, можете обращаться ко мне как хотите. Мне даже было бы интересно, какую мою характеристику вы выбрали для обращения. Я не шучу. Но не хотите — не говорите. Но всё-таки — почему имена вам не важны?

Конец ознакомительного фрагмента.