Я не верю

Виктория Вольская, 2020

Она жила своей размеренной жизнью, в которой ничего не могло произойти, пока не появился он. Молодой и упрямый парень добивается её расположения, а она боится привязаться к нему. Он говорит "люблю", а она ждёт предательства. Он младше на одиннадцать лет. И она не хочет быть лишь этапом в его жизни, ступенькой, через которую он переступит. Но с его появлением её жизнь заиграла разными красками, соблазн ощутить себя любимой слишком велик. Здравый смысл и страсть бросают женщину, словно кораблик в шторме, из стороны в сторону, заставляя сердце то трепетать и подниматься в небеса, то крошится в осколки от боли. Есть ли счастливый финал у таких отношений? Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Глеб

Выходя из ординаторской, я сталкиваюсь с Олегом и Ольгой. Оля, замерев, смотрит на меня обеспокоенным взглядом. По выражению понимаю, что хочет о многом спросить, но сдерживается, стоя рядом с коллегой.

— Ну что, Крымов, пошли, маски выдам.

— Слушаюсь, Ольга Александровна, — иду следом за ней, держась на несколько шагов позади.

— Идите, идите, — кричит нам вслед Мартынов. — Глеб, через полчаса плановая операция.

— Я помню, — бурчу в ответ.

Радует, что коллеги поддерживают меня в стремлении покорить сердце этой женщины с огненными волосами.

Оля идёт впереди меня, покачивая бёдрами, и я с трудом отвожу взгляд от её пятой точки. Она достаёт из кармана белого халата ключи от кабинета, открывает дверь и входит, оставляя дверь открытой для меня. Я захожу, закрывая плотно за собой дверь.

— Что случилось? — спрашивает Оля, стоя ко мне спиной. Ищет в шкафу с медикаментами коробку с масками.

— Подрался, — коротко отвечаю я, подходя ближе.

Встаю позади неё. Ольга нагибается немного, чтобы достать коробку с самой нижней полки. Но, почувствовав меня за спиной, выпрямляется и отходит в сторону. Жаль, очень красиво смотрелась она в этой позе.

— Достань, пожалуйста, — просит она меня, указывая взглядом на полку.

— Какую именно? — спрашиваю, смотря на стоящие на нужной полке коробки.

— С синей полосой.

— Готово, — ставлю коробку на письменный стол.

Оля берёт ножницы и вскрывает её. Достаёт упаковку медицинских масок и протягивает мне.

— Спасибо, — отвечаю я, собираясь уходить.

— Подожди. Я мазь тебе дам, она очень хорошая, через пару дней всё пройдёт.

Оля подходит к другому шкафу и достаёт тюбик с мазью, протягивает его мне.

— Намажешь? — предлагаю я.

— Я? — удивлённо переспрашивает она.

— Ты, — мы смотрим друг другу в глаза. В её взгляде смятение и растерянность, в моём — просьба. Мольба о прикосновении, простом и мимолётном. Но оно мне жизненно необходимо. Хочу почувствовать кожей касание её пальцев к моим губам.

— Ну хорошо, — сдаётся она. — Присядь на стул.

Я сажусь в её рабочее кресло, Оля встаёт передо мной, и я раздвигаю свои ноги шире, чтобы она могла ещё ближе подойти ко мне. И она делает этот шаг. Чёрт, я тащусь от этой близости.

Она открывает тюбик и кладёт крышечку на стол.

А мне хочется положить свои ладони на её талию.

Она выдавливает немного мази на свой пальчик.

Опустить бы руки по её бёдрам вниз.

Она накладывает мазь тонким слоем на рану.

Мечтаю залезть своими шаловливыми ручками под её халат.

Закрывает мазь.

Еще мгновение и я посажу её на этот стол и буду целовать, забыв о ране на губе.

Оля делает шаг назад. Хватаюсь за подол халата, не позволяя отойти дальше. Оля удивлённо смотрит на меня.

— Жжёт. Подуй, — шепчу я.

— Крымов, мазь с охлаждающим эффектом. Жжения быть не должно.

— Ну пожалей меня, Оль, — смотрю на неё жалостливо и умоляюще.

— Глеб, прекращай играться. Отпусти.

— А если не отпущу, — дергаю халат на себя, заставляя Ольгу вернуться ко мне.

— Зачем ты опять начинаешь? Я тебе уже много раз повторяла, что между нами ничего никогда не будет.

— А я тебе много раз говорил, что будет. Я не отстану. Я тебя люблю.

— Не бросайся такими словами.

— Ты ещё скажи, что я слишком молод, чтобы знать, что такое любовь.

— Возможно.

Ну ни хрена себе заявление!!!

— Во сколько лет ты вышла замуж?

— В восемнадцать.

— Твой муж тебя любил?

— Конечно.

— Сколько лет ему было, когда он впервые признался тебе в любви?

— Двадцать.

— Тогда ты сама себе противоречишь. Значит, он в двадцать знал, что такое любовь, а я в свои двадцать пять не знаю. Я молод, а он каким был?

— Он был молод, и я была молода.

— Значит, не во мне дело. Это ты себя считаешь слишком старой для меня. Угадал?

— Я никогда этого от тебя не скрывала. Я старше тебя и априори не подхожу тебе.

— А как же любви все возрасты покорны? Или после тридцати эта функция отключается?

— Глеб, ты мне неинтересен, — говорит она, опуская взгляд в пол.

— Врёшь, Оля, — я встаю со стула. — Это я знаю точно, — беру её за подбородок и заставляю смотреть мне в глаза. — И пока я в этом уверен, в покое я тебя не оставлю.

Больше не хочу слушать её чушь о разнице в возрасте, ухожу, оставляя её наедине с её тараканами, которых мне надо чем-то вытравить.

Что сделать, чтобы она, наконец, поняла, что я действительно люблю?

Люблю по-настоящему.

Ольга

Глеб уходит, оставляя меня в растерянности. Ну почему он такой упёртый? Вокруг же так много молоденьких девочек, мечтающих о любви. А он ко мне привязался. Не нужны мне отношения. Не до них. С дочерью бы для начала разобраться. Надо позвонить Вите. Бросаю взгляд на рабочий стол и вздыхаю.

— Мазь забыл и маски тоже.

— Оля, у меня халат порвался, — в кабинет без стука врывается Олег.

— Что случилось? — осматриваю коллегу, у которого оторвался рукав халата.

— За дверную ручку зацепился, — жалуется он.

— Ясно. Халаты у меня на складе. Иди в отделение, я принесу.

— Хорошо. Буду в своём кабинете, — друг разворачивается и делает несколько шагов.

— Олег, забери это, — собираю в пакетик то, что оставил Глеб. — Крымов забыл.

Коллега смотрит на меня, вот хочет спросить, почему тот сам не взял, но не задаёт этот вопрос. Без слов берёт пакет из моих рук и уходит. Закрываю дверь на ключ, иду на склад.

Ближе к обеду получаю сообщение от дочери с напоминанием, что сегодня мне нужно в институт, чтобы подписать какие-то бумаги. И адрес высылает. Пробиваю его по картам и понимаю, что это совсем не там, где я была, когда Вита сдавала вступительные экзамены. Звоню ей несколько раз, но она сбрасывает. Что ж, разберусь на месте.

Благодаря Глебу я теперь на машине и мне не нужно стоять на остановке или вызывать такси. Мысленно говорю ему ещё раз «спасибо» и выхожу на парковку. У Коршунова я отпросилась ещё с утра, «спасибо» и ему за понимание.

Подъезжаю к учебному заведению. Смотрю на вывеску и понимаю, что ни хрена это не институт экономики. Дыши, Оля, глубже, чувствую, тебя ждёт сюрприз. Главное, не сорваться. Делаю несколько глубоких вдохов,

вспоминаю слова Насти и выхожу из машины. Дочь встречает меня на улице у крыльца. Она немного напряжена. Впрочем, как и я.

— Факультет? — спрашиваю я.

— Строительство уникальных зданий и сооружений.

— И что строить собралась?

— Атомную станцию.

— Мощно. Ну пошли.

Мы входим в здание, дочь идёт впереди меня, я медленно плетусь за ней, оглядываясь по сторонам. Современно и стильно, отмечаю я обстановку учебного заведения.

— Витка, ты молодец. Так задвинуть Егорычу, что он даже растерялся, — к дочери подбегают две девчонки и восхищённо выплескивают свои эмоции. Дочь в ответ улыбается им и отвечает что-то. А я не слышу её, потому что смотрю на то, как искренне и живо она улыбается.

Ей нравится здесь. Это точно. Виталина вспоминает о том, что я стою рядом, сразу прячет свои эмоции подальше от меня и, попрощавшись с девочками, ведёт меня в деканат. К декану я захожу одна, дочь остаётся в коридоре. Перед тем, как закрыть дверь, я бросаю взгляд на дочь. Она стоит у стены напротив и умоляюще смотрит на меня. Понимаю, что для неё это очень важно. Разве я могу пойти против? Конечно, нет. Подписав все бумаги, я выхожу к дочери.

— Почему ты мне раньше не рассказала?

— Ты очень хотела, чтобы я была бухгалтером.

— Извини меня.

Дочь, открыв рот, взглянула на меня, не поверив своим ушам.

— За что? — тихо спрашивает она.

— За то, что не спросила о твоих желаниях.

— Ты не осуждаешь меня?

— Глупенькая. Я горжусь тобой. Ты все сделала правильно.

Обнимаю дочь за плечи, и она впервые за несколько лет отвечает на мои объятия. Её ручки обхватывают мою талию. И мне плакать от счастья хочется.

— А давай заедем в магазин, купим тортик.

— Тортик — это хорошо. А может, ты ещё новую юбочку мне купишь.

— И юбочку, и платьице. Меня отпустили с работы до завтра, давай по магазинам прогуляемся. Мы давно не обновляли себе гардероб. Хочешь?

— Ещё спрашиваешь, — глаза вспыхивают интересом, будто от спички. И мне нравится эта жизнь в её взгляде.

— Ну, веди меня, где тут у вас молодежь одевается.

***

Домой мы пришли почти в восемь вечера. Уставшие, но счастливые. Вита выбрала для себя новую юбку, парочку блузок, два платья и джинсы. И даже мне выбрала платье сама. Я бы никогда и не посмотрела в его сторону, но после слов дочери, что в этом я буду выглядеть как её подружка, купила его, не раздумывая. Конечно же, надеть его смогу только дома наедине с дочерью, так как оно неприлично короткое. Но разве минуты единения с

дочерью не бесценны? А в этот момент, когда она мне сама выбирала вещи и таскала в примерочную, заставляя мерить, я, действительно, почувствовала себя её подругой.

— Ужинать будешь? — спрашиваю я дочь, входя в её комнату.

Улыбаюсь оттого, что давно не видела дверь в комнату дочери распахнутой, обычно она закрыта от меня. Виталина снова перемеряет обновки и мечется от зеркала к кровати, на которой лежат покупки.

— Да, буду. Я очень голодная.

— Борщ или рагу?

— Рагу, — отвечает она, натягивая на себя джинсы с разорванными коленками. Дочь говорит, что это модно.

— На десерт мороженое. Клубничное, — вспоминаю, что несколько дней назад купила её любимое лакомство.

— Ничего себе. Сегодня определенно мой самый счастливый день.

— Жду тебя через десять минут на кухне.

Быстро накрываю на стол, вспоминая о том, что дочь очень любит ещё маринованные огурчики, достаю и их. Украдкой выглядываю в коридор, дверь в комнату дочери открыта до сих пор. Я готова визжать от счастья. Виталина входит на кухню в новом платье. Присаживается на свое место, сразу подхватывая в рот огурец. За ужином мы много разговариваем, Вита рассказывает мне о будущей профессии и почему именно её она выбрала. Я не скрываю от неё своего восхищения ею. Пусть видит, что она мне важна.

Ужин закончен, Виталина моет посуду, а я убираю со стола. Отложив тряпку в раковину, встаю рядом с дочерью.

— Вита, а я вчера видела Алёну Николаевну, — тихо и неуверенно произношу я.